Подробно раскрыть 2 вопроса

Я думаю, что это обусловлено не только известными социальными причинами, но и тем влиянием, которое оказали на развитие западной общественной и научной мысли такие направления, как психоанализ, экзистенциальная философия, психология и психиатрия [18]. Основную симптоматику тревожности и страха рассматривали, древнегреческие мыслители (Диоген), арабские философы, мыслители европейского средневековья. Известно высказывание арабского философа XI в. — Ала ибн Хазма из Кордовы, приведенное в своей книге Ч. Д. Спилбергером: «Я нахожу важной только эту цель — избежать тревоги… Я открыл не только то, что все человечество рассматривает эту цель как хорошую и желательную, но также и то, что ни один человек ничего не сделает и не скажет ни единого слова, не надеясь посредством этого действия или слова освободить свой дух от тревоги» [19]. К числу философов, которые, по общему мнению, в наибольшей степени оказали влияние на современные представления о тревожности и страхе, относится, прежде всего, Б.

Спиноза. Известно изречение Спинозы: «Нет страха без надежды, нет надежды без страха» [20]. Страх для Спинозы — существенное состояние души, проявляющееся в ожидании боли и неприятностей, которые могут произойти в ближайшем будущем. В качестве важного субъективного условия возникновения страха Спиноза выделял наличие чувства неуверенности и неопределенности.

Спиноза, в соответствии с характерной для мыслителей XVII в. верой в разум человека, считал, что переживание тревоги и страха, являющееся признаком слабости души, можно преодолеть только мужеством разума. Паскаль, исходивший, как известно, из идей ограниченности человеческого разума и возможности постичь истину только «логикой сердца», напротив, отмечал, что он, как и другие встречавшиеся ему люди, переживает постоянное беспокойство, не поддающееся доводам рассудка. Он подчеркивал влияние эмоций на поведение человека и невозможность рационально, с помощью разума преодолеть страх. Отметим, что в определенной степени подобные разногласия актуальны и теперь.

Они ярко проявляются, например, в дискуссиях о сравнительной эффективности методов рациональной и глубинной психотерапии для преодоления тревожности [21]. Известно, что Б. Спиноза, как и многие мыслители до и после него (Демокрит, Лукреций Кар, Юм, Гольбах, Фейербах и др.), именно с чувством тревоги и страха связывал происхождение религии. Этот вопрос до настоящего времени активно обсуждается в философии и теологии [22]. Так, польский психолог Т. Маргула пишет по этому поводу, что только религии, ориентированные на подчинение человека, используют страх, предъявляя его как способ защиты от зла. Именно это, а также приписывание Богу абсолютной ответственности за все происходящее привело, по мнению автора, к доминированию страха в христианском средневековье. Все, что человек не мог объяснить, все переломные моменты его жизни от рождения до смерти вызывали страх.

Поэтому требовались и создавались закреплявшиеся в религии ритуалы, которые были призваны защитить его от этого страха. Подобные религии, отмечает автор, трактуют страх «как неотъемлемый элемент живущего в обществе человека, как механизм защиты от зла». Но существуют и другие направления религиозной мысли, такие, например, как буддизм, для которых страх — враг номер один. «

Путь Будды" - это путь освобождения от страха, поскольку идеал — это гармония, умиротворение, спокойствие духа [23]. А. М. Прихожан приводит высказывание Дж. Локка тревога — это «беспокойство души при мысли о будущем зле, которое, вероятно, на нас обрушится» [24]. Существенными характеристиками тревоги, страха, по его мнению, являются, во-первых, связанность с модусом страдания, т. е. со злом, и, во-вторых, представленность его в будущем как нужды, потребности в преодолении будущего зла. Страх перед природой, природными явлениями анализируется И. Кантом. В работе «Критика способности суждения».

Кант пишет: «Если нам требуется судить о природе динамически как о возвышенной, она должна представляться нам как внушающая страх… В самом деле, в эстетическом суждении (без посредства/понятия) о превосходстве над препятствиями можно судить только по степени сопротивления. А то, чему мы стремимся оказать сопротивление, есть зло, и, если мы находим наши силы недостаточными для этого, оно — предмет страха. Следовательно, для эстетической способности суждения природа может считаться силой, стало быть, динамически возвышенным, лишь поскольку она рассматривается как предмет страха» [25].

А.М.Прихожан приводит фрагмент из «Афоризмов житейской мудрости» А. Шопенгауэра, который во многом предвосхищает современные психотерапевтические концепции по «работе с тревогой»: «Важный пункт житейской мудрости состоит в правильном распределении нашего внимания между настоящим и будущим, чтобы ни одно из них не вредило другому. Многие слишком живут в настоящем — это легкомысленные. Другие слишком поглощены будущим — это тревожные и озабоченные. Редко кто сохраняет здесь надлежащую меру… Таким образом, вместо того чтобы исключительно и непрестанно заниматься планами и заботами относительно будущего или предаваться тоске о прошлом, мы никогда не должны бы забывать, что только настоящее реально и только оно достоверно; будущее же почти всегда слагается иначе, чем мы его воображаем… Только настоящее истинно и действительно, оно — реально заполненное время, и в нем исключительно лежит наше бытие» [26].

Общепризнано, что наибольшее влияние на психологические и психиатрические разработки страха и тревоги содержаться в трудах С.Кьеркегора. Ему принадлежит идея разграничения конкретного страха-боязни и страха глубинного, иррационального. Важно подчеркнуть, что Кьеркегор рассматривает совершенно особый страх — страх, порождаемый «ничто»: «Но какое же воздействие имеет „ничто“? Оно порождает страх» [27]. Кьеркегор трактует страх, тревогу, беспокойство, отчаяние как психологическое обоснование обращения человека к религии и религиозной нравственности. Особое внимание Кьеркегор уделяет тем интимно-личностным переживаниям, которые не поддаются никакой объективации, невыразимым и неизреченным.

Именно к таким переживаниям относится страх-тоска в отличие от конкретного страха-боязни. Страх-тоска, по мнению Кьеркегора, — это «симпатическая антипатия и антипатическая симпатия» [28].

Перейдем теперь к изложению понимания тревоги в теориях экзистенциализма. Эти взгляды во многом заложили основу таких направлений современной психологической мысли, как гуманистическая (экзистенциальная) психология и антропологическая психиатрия. Страх и тревога в этих теориях являются важнейшими онтологическими категориями или, используя терминологию М. Хайдеггера, — экзистенциалами, т. е. выражением неразрывного единства, слияния модусов бытия человеческого сознания и бытия мира. При этом экзистенциалом является именно глубинный, иррациональный, метафизический страх-тревожность, а не эмпирический страх-боязнь [29].

В основе экзистенциализма лежит постулат о первичности экзистенции (существования) по отношению к «эссенции» (бытию). Предметы, вещи конечны и определенны, они имеют свое бытие. Человек же существует, он ответствен за свои решения, поскольку обладает внутренней свободой и способностью выбора среди множества возможностей самореализации. Так, в работах М.

Хайдеггера метафизический страх, тревожность обусловлены основным направлением экзистенции — к пределу, к смерти, в «ничто». И именно экзистенциальный страх, тревога могут спасти человека от навязанной пошлой формы существования, жизни в мире вещей, бегства от правды о своем существовании, отсутствия рефлексии о смысле существования — от всего того, что Хайдеггер обозначает понятием «неподлинность», указывая, что в этом случае человек не живет, ему «живется». Его жизнь теряет главный элемент — модус будущего (не совпадающего, по Хайдеггеру, с физическим временем), который только и придает жизни — «здесь бытию» — подлинное существование. В случае неподлинности будущего не существует, а жизнь становится бесконечным повторением, т. е. становится не подлинной. [

30]. По К. Ясперсу, тревожность (экзистенциальный страх) — одна из благотворных сил, дающих человеку возможность перейти из повседневного бытия («бытия в мире») в экзистенциальный план бытия, мир свободной воли. Тревожность — важный элемент, сталкивающий человека с «напряжением пограничной ситуации», т. е. такой, которая только и позволяет человеку прорваться к подлинной свободе как выходу за пределы бытия. Именно подобные ситуации позволяют, а точнее, заставляют человека оставаться человеком, чувствующим ответственность за свою экзистенциальную сущность [31]. Говоря о понимании тревожности экзистенциалистами, нельзя не остановиться на работах Ж. П. Сартра.

Эмоции, в том числе и страх, Сартр определяет как некий особый способ понимания и превращения мира, особый, экзистенциальный слой нерефлексированного сознания. Эмоция, по словам Сартра, — это магическое, колдовское поведение. И истинный смысл страха — и боязни какого-то конкретного объекта, и смутного, неопределенного страха, который человек испытывает, например, в темноте, — в том, что «это сознание, нацеленное на отрицание, через магическое поведение, объекта внешнего мира, сознание, которое может доходить до самоуничтожения, чтобы вместе с собой уничтожить объект.

В трудах Р. Мэя, созданных на стыке психологии, экзистенциальной философии и психиатрии, тревожность рассматривается во всех возможных аспектах: от биологического до социального. Тревожность понимается как переживание, возникающее у человека при столкновении бытия с небытием и в борьбе с ним. Тревожность порождается конфликтом, который (как и у С.

Кьеркегора) создает не боязнь смерти самой по себе, а боязнь нашего отношения к ней: она одновременно нас и притягивает, и отталкивает. Борьба бытия с небытием имеет экзистенциальный характер — это борьба за подлинное существование, за реализацию своих возможностей. Позже Р. Мэй сформулировал это следующим образом: «Тревожность — состояние человеческого существа в конфликте с небытием, конфликте, который 3. Фрейд мифологически изобразил в своем инстинкте смерти. Одна сторона этой борьбы — это борьба против чего-то в самом себе, но это все равно борьба за существование, за реализацию своих возможностей». Такую экзистенциальную тревожность, порождаемую борьбой за подлинное существование и парадоксом существования — свободой человека и конечностью его бытия, — автор считает важнейшим конструктивным началом в жизни человека, отличая ее от тревожности как клинического и патологического симптома. Таким образом, философское изучение тревоги внесло большой вклад в развитие научных представлений о тревожности.

Научно-психологическое же исследование тревожности как указывает А. М. Прихожан [32] началось с Ч. Дарвина. Как известно, его взгляды на страх основываются на двух основных положениях: во-первых, на том, что способность к переживанию страха, являясь врожденной особенностью человека и животных, играет значительную роль в процессе естественного отбора: во-вторых, на том, что на протяжении жизни множества поколений этот адаптивный механизм совершенствовался, поскольку побеждал и выживал тот, кто оказался наиболее искусным в избегании и преодолении опасности. Это обеспечивает, по Дарвину, и особые свойства страха, в том числе и возможность изменения его интенсивности — от умеренного внимания до крайнего ужаса. Дарвину принадлежит и описание типичных проявлений страха — от выражения лица и мимики до таких висцеральных реакций, как усиленное сердцебиение, увеличение потоотделения, пересыхание горла, изменение голоса Многие взгляды Дарвина вполне актуальны для современных теорий тревоги и страха.

Это, прежде всего представления о врожденных предпосылках тревоги, о ее различных формах в зависимости от интенсивности, о его функциях — сигнальной и оборонительной, о вызываемых страхом висцеральных изменениях. В теории Джемса — Ланге тревоге и страху также уделяется большое внимание. Страх рассматривался У. Джемсом как одна из трех сильнейших эмоций наряду с радостью и гневом. «

Прогресс, наблюдаемый в постепенном развитии животного царства вплоть до человека" характеризуется главным образом «уменьшением числа случаев, в которых представляются истинные поводы для страха» Судя по описанию, тревога понималась Джемсом как одна из форм страха. По его мнению, в обыденной жизни человека его времени страх существовал лишь в форме напоминаний: «Ужасы земного существования могут для нас стать надписью на непонятном языке… такие ужасы рисуются нам в виде картины, которая могла бы украсить ковер на полу той комнаты, где мы так уютно расположились и откуда благодушно смотрим на окружающий мир» [ 33]. Согласно взглядам классиков теории научения и представителей ее более современных ответвлений, тревожность и страх — очень близкие явления. И тревожность, и страх — эмоциональные реакции, возникающие на основе условного рефлекса. Они, в свою очередь, создают почву для широкого репертуара инструментальных, оперантных реакций избегания, на основе которых и происходит социализация индивида, и возникают (в случае закрепления неадаптивных форм) невротические и психические нарушения [34]. Рассмотрение страха как фундаментальной, врожденной эмоции наиболее ярко проявилось в работах основателя бихевиоризма Дж.

Уотсона, который относил к числу таких первичных эмоций, помимо страха, также гнев и любовь. Проблема врожденности базовых эмоций, и прежде всего страха, широко обсуждалась в психологической литературе на рубеже столетий, но отголоски этого спора явственны еще и сейчас. Напомним, что, согласно бихевиоральным взглядам, эмоции — специфический тип реакций, прежде всего висцеральных. Именно такое понимание легло в основу наблюдений Дж. Уотсона, позволивших ему сделать знаменитый вывод о том, что страх появляется с самого момента рождения. В качестве стимулов, вызывающих реакции типа страха у новорожденных, он рассматривал лишение опоры (на это же указывал в описании «рефлекса страха» в 1922 г.

В. Штерн), шум, громкие звуки, а также прикосновения типа легкого толчка к ребенку во время засыпания или пробуждения. Однако в дальнейшем, считал Дж. Уотсон, доказывая это результатами специально организованных наблюдений, развитие страха осуществляется по линии расширения его объектов и происходит на основе условных рефлексов. Этой же точки зрения придерживались В. Штерн, Ж.

Прейер и др. Существенное влияние на изучение тревожности в русле теории научения оказала «концепция влечения» К. Л. Холла. Она легла в основу работ по тревожности, относящихся и к социальной школе научения, являющейся попыткой синтеза научения и психоанализа, и к относящимся к другому крылу теории научения исследованиям Р. Спенс и Дж. Тейлор. Социальная школа научения придает тревожности и страху центральную роль в социализации индивида (О.Х. Маурер, Г. Мандлер, И. Г. Сарасон, СБ. Сарасон, Дж.

Доллард, Н. Е. Миллер, В. Хартруп и др.). В основе этих взглядов лежит представление о том, что исходно нейтральные стимулы могут через подкрепление и научение становиться эмоциогенными и приобретать вызывающие тревожность свойства. Впервые, как известно, экспериментальное доказательство этого было получено в исследовании Дж. Уотсона при формировании реакции типа страха на ранее индифферентный раздражитель (белую крысу) при сочетании с безусловным отрицательным раздражителем (неожиданным громким звуком) у 11-месячного мальчика. Небезынтересно отметить, что мальчик Альберт, у которого вырабатывалась данная реакция, не был «домашним» ребенком, он постоянно находился в больнице и, возможно, хотя сам Уотсон не фиксирует этого, характеризовался «синдромом госпитализма», в который входит повышенная чувствительность к отрицательным раздражителям. В процессе эксперимента была доказана стойкость реакции страха и ее избирательная иррадиация [35]. Существенное внимание в социальной теории научения, как и в психоанализе, отводится исследованию сигнальной функции тревожности (страха).

Так, по мнению О. Х. Маурера, тревожность (условный страх) наряду с другими предвосхищающими эмоциями (надеждой, разочарованием и облегчением) оказывает решающее влияние на выбор и, следовательно, на дальнейшее закрепление способов поведения. При этом основные (первичные) эмоции подкрепления — тревожность (страх) и надежда. Облегчение и разочарование вторичны, они представляют собой уменьшение основных эмоций: облегчение — тревожности (страха), разочарование — надежды. Влияние тревожности (как ситуативной, так и устойчивой) на деятельность широко изучалось в другом направлении школы научения, представленном известными именами — К. В. Спенса и Дж. Тейлор, автора самой, пожалуй, распространенной шкалы тревожности, и их последователей. К. В. Спенс и Дж. Тейлор рассматривали тревожность (отличая ее от страха) как приобретенное влечение, имеющее стойкий характер, солидаризируясь в этом с О. Х. Маурером и Н. Е. Миллером.

Их интересовала энергетическая функция этого влечения, его ненаправленный, общеактивирующий характер. Было введено понятие «уровень тревожности», которое, по мнению Дж. Тейлор, не следовало приравнивать к уровню побуждения (драйва). Тревожность, с точки зрения Дж. Тейлор, лишь «некоторым образом связана с эмоциональной чувствительностью, которая в свою очередь вносит свой вклад в уровень побуждения».

Для описания и объяснения этого К. В. Спенс ввел между уровнем побуждения (драйвом) и проявлением тревожности особую переменную — продолжающуюся эмоциональную реакцию, имеющую антиципирующий характер. Эта переменная, по его мнению, вызывается угрожающим стимулом и проявляется на операциональном уровне в виде возбуждения и соответствующих физиологических реакций, что может фиксироваться в процессе внешнего наблюдения.Дж.Тейлором было выдвинуто и доказано предположение, что о том же могут свидетельствовать и самоотчеты испытуемых о наличии определенных реакций, характеризуемых как реакции хронической тревожности.

Используемая литература Л. Д. Столяренко. Основы психологии: Практикум. Ростов-на-Дону, Феникс, 2005.

Широкова Г. А. Справочник дошкольного психолога. — Ростов-на-Дону, 2001.

Выготский Л. С. Собрание сочинений в 6 томах. Том 5. Москва: Педагогика, 1983.

Шаповаленко И. В. Возрастная психология. Москва: Гардарики, 2005.

Тертель А. Л. Психология. Курс лекций. Санкт-Петербург: Проспект, 2006.

Обухова Л. Ф. Детская (возрастная) психология. Москва, 1996.

Шауре М. О. Возрастная и педагогическая психология. Москва, 1992.

Туревская Е. И. Возрастная психология. Москва, 2000.

Реан А. А. Психология человека от рождения до смерти. Психологическая энциклопедия. Москва, 2002.

Марциновская Т. Д. Детская практическая психология. Москва 2000.

Мещеряков Б., Зинченко В. Большой психологический словарь. Олма-пресс. 2004.

Изард К. Психология эмоций — СПб.: Питер, 2000.

Дубровина И. В. Практическая психология образования. чебное пособие — СПб.: Питер, 2006.

Костерина Н. В. Психология индивидуальности (эмоции): Текст лекций. Ярославль 1999.

Кошелева А. Д. Проблема эмоционального мироощущения ребенка //Психолог в детском саду. 2000. N 2−3.

Карандашев Н, Лебедева М. С, Спилбергер Ч. Изучение оценочной тревожности: руководство по использованию. СПб 2004.

Гринберг Д. Управление стрессами. — М., 2002.

Дарвин Чарльз. О выражении эмоций у человека и животных.

СПб.: Питер, 2001.

Заруцкая Г. В, Савина О. О. Смысл и достоинство в школе: современные проблемы адаптации детей и подростков. — М., 1999.

Захаров А. И. Как помочь нашим детям избавиться от страха. — М., 1995.

Изард К. Эмоции человека. — М., 2002.

Изард Кэррол Э. Психология эмоций/Пер. с англ.

СПб.: Питер, 1999.

Ильин Е. П. Эмоции и чувства — Питер. — 2001.

Киртбаум Э.И., Еремеева А. И. Психологическая защита. 2 изд. — М; Смысл 2000.

Костина Л. М. Методы диагностики тревожности. — С.-Петербург, Речь, 2002.

Кьеркегор С. Понятие страха. — М., 1993.

Левитов Н. Д. Психологическое состояние беспокойства, тревоги //Вопросы психологии, 1969 — № 1.

Лук А. Н. Эмоции и личность. — М., 2002

Мэй Р. Проблема тревоги. — М., 2001.

Немов Р. С. Психология / книга 3. — М: — Владос 2001

Ньюкомб Н. Развитие личности ребенка. — СПБ., 2000.

Прихожан А. М. Причины, профилактика и преодаление тревожности //Психологическая наука и образование. — 1998, № 2.

Прихожан А. М. Тревожность у детей и подростков: Психологическая природа и возрастная динамика. Москва-Воронеж, 2000.

Психологические состояния. Хрестоматия /Сост. Куликова Л, В. СПб., 2000

Василюк Ф. Е. Психология переживания: Анализ преодоления критических ситуаций. — М.: Издательство Московского университета. — 1994.