Учения Гопса о государстве

В кратком обзоре и заключении Гоббс призывал граждан, после того как революция совершилась, подчиниться новой власти. В «Левиафане» Гоббс допускал возможность диктатуры демократического парламента, обладающего абсолютной властью.

Появление книги вызвало негодование в лагере феодалов.

После реставрации Стюартов Гоббс выпустил на латинском языке второе издание своего труда (Амстердам, 1668), в котором отбросил заключение, несколько смягчил выпады против церкви и изменил все места, где под государством можно было понимать и республику [слово commonwealth (республика) он заменил всюду словом civitas (государство) или monarchia (монархия)].

Общая суть содержания «Левиафана»

Либеральная мысль опирается на представление о естественном состоянии как о некоем благостном исходном бытии, из которого надо извлечь общий порядок, который также создает благостное единство — гражданское общество. Гоббс не признает никакой благостности ни в изначальном, ни в общественном состоянии. Напротив, все у него — война. В изначальном состоянии — тотальная война всех против всех, в общественном — война по регламенту.

Тотальное смертоубийство останавливается лишь сильной властью, но и ей приходится бороться с изначальными стихиями. Одно чудовище — Левиафан, «государство» — постоянно подавляет другое — Бегемота, «революцию»". При этом регламент вовсе не отменяет ужасных намерений. Запрет на убийство не отменяет надежду умертвить соперника если не физически, то политически — в схватке светских и духовных властей. «В политической борьбе с ее непрекращающимся и неизбежным, проникающим во все сферы человеческой продуктивности спором друзей-врагов обе стороны разрабатывают особое оружие. Крепостям и пушкам тут соответствуют организация и интеллектуальные методы, чья ценность в борьбе не меньшая».

Главное свойство этой демократии — равная способность убить. Как только грубая физическая сила уступила силе оружия (камню и палке), шансы в проточеловеческом стаде уравнялись. В этом пещерно-естественном состоянии каждый может убить каждого, и угроза убийством снижает значимость иерархических зависимостей чисто животного происхождения. С одной стороны, все становятся зависимыми от всех и все индивиды равными всем. При этом общее дело (племенное сосуществование) оказывается сопряженным с тотальной конкуренцией: bellum omnium contra omnes (война всех против всех, лат).

Гоббс видит в подобной конструкции общежития нечто божественное и заимствует формулу Фрэнсиса Бэкона: человек становится человеку богом, homo homini deus, тогда как в естественном состоянии человек был человеку волком, homo homini lupus. И так рождается «смертный бог»: «Ужас перед естественным состоянием собирает вместе переполненных страхом индивидуумов; их страх обостряется до последних пределов; вспыхивает искра Ratio — и вот перед нами новый Бог».

Исток этой смысловой схемы Гоббса усматривается в полемике между папской и светской властью. Светской власти пришлось перенять не только риторику священства, пресвитерианцев и пуритан, но и придумать божественные основы своего доминирования.

В то же время, формула «наместник Бога на земле» для характеристики суверенного государя употребляется Гоббсом в рутинном порядке, как полемический оборот, не позволяющий папе встать над сувереном. «Бог» — это только власть (potestas). «Суверен не является „защитником“ мира и спокойствия, исходящего от Бога (defensor pads); он является творцом земного — и никакого другого — мира и спокойствия (creator pads)». Получается, что власть не исходит от Бога, а восходит к нему в силу своей всеобщности. Она — дело рук человеческих, дело «общественного договора», который в силу своей всеохватности и приобретает божественный характер.

Таким образом государство лишается изначальной божественной санкции. В «пещерной демократии» ее не существует. Природный порядок лишается санкции Бога и становится только продуктом человеческого разума и творчества. И только через общественный договор Бог допускается до государства.

При этом очевидно, что сама по себе готовность индивидов договориться меж собой лишь создает некие условия, не предопределяющие рождение государства. Этот договор не порождает «смертного бога», а призывает его. Создаются предпосылки для явления Левиафана. «Суверенное представительное лицо есть что-то несоизмеримо большее, нежели то, чего могла бы достичь совокупная сила всех участвующих в консенсусе отдельных воль».

Страх ведет к договору, а договор — форма заклинания. Причем «смертный бог» оказывается не метафизически трансцендентным явлением, а совершенно земной и рационально действующей юридической машиной. Запрос на политический миф рождает целую сеть механически действующих институтов государства. Представительство в лице суверена ничего не стоит без tutela praesens (немедленная защита, лат.). Отсюда — соединение мифа о «смертном боге» с машиной отдачи приказов, исполняемых либо под угрозой насилия, либо в рамках сложившихся культурных (политических, правовых, деловых) стереотипов.

В работе «Левиафан гоббс утверждал, что главным мотивом существования общества в надо считать не насилие, а заинтересованность людей в сохранении их жизни и имущества. Беспорядочность и нестабильность условий жизни в догосударственный период заставляют людей искать выход из такой ситуации, они доходят согласия о создании власти, которая бы занималась защитой их прав. По мнению Гоббса, люди полностью отказываются от своих прав и безоговорочно подчиняются абсолютной власти (Левиафану), чтобы избавиться постоянного страха за свою жизнь.

Т.Гоббсом была разработанная концепция естественных прав и общественного соглашения. Сущность концепции естественных прав человека состояла в признании того, что люди от природы наделены правом на жизнь, свободу, собственность и безопасность и никто не должен посягать на естественные права как неотъемлемые от самой сущности человека. Единство государства, общества, правительства, народа — центральная концепция «Левиафана». Достоянием теории политической культуры стали сформулированные Гоббсом 19 «естественных законов» — правил человеческого сожительства, общественных регуляторов — нормативов, основными среди которых он считал общечеловеческую максиму: «не делать другого того, чего не видел бы, чтобы было сделано относительно тебя». Превращая моральные (естественные) законы на гражданские, Гоббс фактически лишает мораль ее специфической регулятивной функции, отождествляет ее с политикой. подчиняя ее задаче государственной целесообразности. Не случайно образ «Левиафана» стал именительным для характеристики тоталитарных, антигуманых политических режимов. Власть монарха не подлежит любому контролю, он стоит над законом. Гоббс уверен, что государство — это и есть общество, а общество — это есть государство, которые стоят над человеком. По мнению Гоббса, все, что нужно для спасения, содержится в двух добродетелях: вере у Христа и покорении законам.

Смысл политической концепции Гоббса состоял в разработке сценария авторитарной модернизации, которая предусматривает жестокое ограничение политической свободы при сохранении и гарантировании свободы экономической. Политические идеи Гоббса послужили причиной влияния на дальнейшее развитие цивилизации.

Заключение

Гоббс утверждает эгоистического индивида, ориентированного на власть и пользу. Вытекающий отсюда вывод, что мораль (наряду с политикой, религией) является более или менее целесообразным соглашением, договором между людьми, заключает в себе сильный социальный заряд. Антропология, этика и политика Гоббса являются предпосылкой и основой просветительских общественных теорий последующего столетия.

Гоббс механистически понимает человека; речь идет о том, чтобы рассматривать человека, исходя из его собственной деятельности как общественного существа. Механистическую антропологию он истолковывает как окончательный поворот к объективному пониманию человеческого поведения, как конец раболепства перед фетишами права, политики и морали.

Морально ценным является все то, что вызывает уважение, а уважение выступает как социальное выражение власти. Достоинство Гоббс расшифровывает как ту цену, которая дается человеку государством. Любить или бояться также сопряжено с признанием власти. Не являются в этом отношении исключениями бережливость, справедливость и т. д. Вся мораль является системой установлений выражающих реальные отношения полезности.

Подводя итог, можно сказать, что Т. Гоббс в своей теории попытался найти компромисс, гармонию между индивидуальными возможностями человека (его эмоциями, страстями, разумом, вдохновляющими и стимулирующими его в жизни) и упорядочивающей, властной функцией государства, которая без насилия обойтись не может. Правда, модели насилия могут быть различны: от авторитарной модели до договорной, построенной на принципе соглашения.

Литература

Ильин В. В История философии: учебник для вузов. СПб: Питер 2005. С.

256.

Мусский И. А. «Сто великих мыслителей». 2004. С. 234.

Нерсесянца В. С История политических и правовых учений: Учебник для вузов. Изд-е 4-е. 2004. С. 156.

Радугин А. А. Философия: Курс лекций — М. Центр. 2007. С. 123.

Рассел Б История западной философии — Культинформпресс, 2004. С. 211.

Яковлев В. П. История философии: учебник для вузов. Феникс 2004. С.

178.

Яхьяев М. Я. Мыслители нового времени — Даггосуниверситет, 2005. С.

178.

Рассел Б История западной философии — Культинформпресс, 2004. С. 211.

Мусский И. А. «Сто великих мыслителей». 2004. С. 234.

Ильин В. В История философии: учебник для вузов. СПб: Питер 2005. С.

256.

Яхьяев М. Я. Мыслители нового времени — Даггосуниверситет, 2005. С.

178.

Нерсесянца В. С История политических и правовых учений: Учебник для вузов. Изд-е 4-е. 2004. С. 156.

Яковлев В. П. История философии: учебник для вузов. Феникс 2004. С.

178.

Радугин А. А. Философия: Курс лекций — М. Центр. 2007. С. 123.