Культура периода «Серебряного века»

Для литературы XVIII века характерно сравнение Петербурга с «городом священным» (А.Сумароков). Таким образом, Петербург вводится в пространство древней исторической традиции русских городов.

Сумароков в своем творчестве пытается связать образ Петербурга с прошлым, с историей, и это обстоятельство отмечается в исследовании как чрезвычайно важное для зарождающейся отечественной культуры нового типа. Петербург не должен восприниматься как враждебный чужак, но должен быть великим символом обновленной России. Отмечена характерная особенность стилистики XVIII века, близкая принципам «линейного описания», которая часто применялась в гравюре. Облик города воспринимается как прообраз идеального героя, нечто недоступное, о чем сложно говорить простым языком.

Петербургский ландшафт представлялся как среда обитания, имеющая в своем центре главные точки всех возможных коммуникаций. Такая система напоминает театральную сцену, позволяя зрителю наблюдать за поведением героя.

Петербургский культурный ландшафт органично вписывается в русскую литературу, поскольку в его границах создавались оптимальные условия для возникновения и дальнейшего развития новых тем и разнообразных сюжетных линий. Возникшую в русской литературе тему «маленького человека» невозможно представить вне петербургского ландшафта.

Именно он, Петербург, оформил трагедию «маленького человека», для которого огромные пространства «внешнего» города, невероятные водные просторы Невы и столичных площадей воспринимались, по меньшей мере, как бессмысленные, а чаще как враждебные и чужие. «Маленький человек» гибнет не столько от социальной своей несостоятельности, сколько от того, что не выдерживает существования в двойственной природе Петербурга, где все может обернуться обманом, призраком, гибельной иллюзией. Трагедия «маленького человека» всегда проходит в декорациях петербургского культурного ландшафта — пушкинского Евгения губит разлившаяся по всему городу водная стихия, а несчастного героя гоголевской «Шинели» Акакия Акакиевича Башмачкина грабят на площади, которая представляется как «страшная пустыня».

Яркий пример символической композиционной логики в растительном декоре — фасад доходного дома по Большому Козихинскому переулку, 10. Над окнами первого этажа изображены оскаленные львиные пасти, окруженные веером тонких побегов, а в обрамлении входов — лисьи либо волчьи головы и виноградные грозди. Первое сочетание ассоциируется не только с львиными масками классицизма, но и с гибридными, растительно-зооморфными формами модерна.

Прием повторяется в сандриках верхнего этажа, где грозно выгнувшиеся кошки окружены извивающимся плющом. Второй же составной мотив невольно напоминает басню о лисе и винограде. Растительный убор следующего яруса изображает узколиственный куст, растущий из замкового камня оконной арки.

Выше расположен карниз, а над ним — стебель с тремя зонтичными соцветиями. Нам непонятно, что это — два отдельных растения или части одного. Такой прием — создание загадочного впечатления при помощи обычных растительных мотивов — встречается многократно, например, в консоли особняка Миндовского. Приглядевшись, мы обнаруживаем на козихинском фасаде еще один загадочный составной образ. Пышный стебель с зонтичными соцветиями упирается в архитектурную раму, а над ней вырастает крылатая женская полуфигура. Это триумф составного мотива, триумф, подготовленный менее масштабными и более привычными сочетаниями. Из биполярных ячеек образного смысла, из малых комбинаций создается цельное полотно, дышащее возможностями инобытия, ухода от визуальной и сюжетной обыденности.

Архитектурная композиция этой эпохи редко сводилась к образу «простого сада» — такому, как реальные парковые сцены в интерьерах дачи Жукова в Форосе или обобщенный античный пейзаж на фасаде московского дома С. У. Соловьева в Хлебном переулке. «Нездешние» переживания требовали возвышенных и идеальных ликов природы. Первой ступенью в их создании стал древний образ райского сада.

Петербург рассматривается как символ обновления русской культуры, которая сознательно переориентировалась на новые принципы градостроительства и архитектуры.

Своеобразие петербургского пространства и в том, что оно имеет «разноплеменной» характер. Многонациональность — отличительная черта Петербурга, здесь представители разных народов существовали в одной территориально-городской среде, где не только жили, но и обменивались на разных уровнях уникальностью своих культур. Когда мы говорим о диалоге культур, то надо сказать, что Петербург создавался как принципиально интеркультурный город, в котором каждый из существующих этносов имел возможность сохранить свою культурную идентичность.

Уже в первые годы, Петр I приглашает сюда мастеров самых разных национальностей. Город аккумулировал все разноязычное многообразие народов, таким образом, создавая свое собственное лицо, не похожее ни на один из городов России. Активное привлечение иностранных мастеров приводило к тому, что на берегах Невы возникал удивительный феномен гармоничного взаимодействия различных культур и конфессий. Очевидно, что обращение к западным культурным традициям стало обязательным условием приобщения России к общемировой культурной системе.

Интерес к культурному наследию российской истории конца XIX — начала XX вв., известного как «Серебряный век», вызван уникальностью музыкальной культуры, сформировавшейся на стыке различных областей творчества. В контексте этой культуры происходит сближение и взаимообогащение различных искусств на основе поиска ими особых прототипических качеств. Эталоном таких качеств, позволяющих воплотить сложное мироощущение эпохи, становится музыка. Философская мысль «Серебряного века» и предшествующей эпохи подготовила трансформацию представлений о сущности музыки как феномена культуры.

Можно выделить три трактовки понятия музыка, ставшие результатом развития философской и художественной мысли в период «Серебряного века»:

— музыка как особый вид искусства, а именно, определенная организация звуков и их комплексов с целью стимулирования эстетико-эмоциональной реакции;

— музыка как метафорическое обозначение благозвучности поэзии или ее «музыкальность»;

— музыка как абстрактная форма восприятия, гармонизирующее начало, выходящее за рамки отдельного жанра.

Понимание музыки как вида искусства постепенно расширяется представителями импрессионизма.

В музыкальной культуре «Серебряного века» интеграция проходила как на меж- (преемственность зарубежных музыкальных и других художественных традиций и направлений, выразительных форм), так и на внутрикультурном уровнях (аккумуляция творчески переработанного отечественного культурного опыта).

Внутрии межкультурный синтез осуществлялся в целом ряде областей музыкальной культуры: сфере идеологии и идейно-художественных воззрений самих композиторов; области идейно-эстетической ценности и образности произведений, находящих выражение в их особом тематизме; сфере межжанрового взаимодействия, проявляющегося в особой стилистике и жанровой специфике сочинений; области интермедиальной интеграции различных искусств.

Тематический синтез осуществлялся на внутрии межкультурном уровнях. Первый представлял собой интеграцию различных тематических линий, определяющих своеобразие русской музыкальной культуры (например, обрядово-архаичной и современно-бытовой в творчестве И. Ф. Стравинского). Межкультурный синтез состоял как в сочетании образной сферы европейских композиторов и достижений русской музыкальной мысли (например, лирико-созерцательный тип музыкального творчества А. Н. Скрябина, являющийся продолжением традиций композиторов-романтиков, и активно-действенный тип, ставший во многом порождением символистской эстетики автора), так и в сочетании различных источников в фабуле произведений.

4.Аннотация на статью Рафиковой С. «по проспекту, словно манекен…»

В статье рассматривается понятие «Стиляги» а так же специфическая одежда, которая являлась основным признаком стиляг.

Автор описывает стиляг, как более образованную часть населения, в основном из состоятельных семей.

На сибирском материале автор описывает факты нелегального обращения стиляг к мастерам индпошива.

Автором в статье используются поэтические тексты.

Ай да парень-паренек!

Накрутил он датский кок.

Разобраться я не смог:

Дама он иль паренек!

В статье описываются места сбора стиляг, их называли «Бродами» (от «Бродвей»): улица Горького и площадь Пушкина в Москве, Невский проспект в Ленинграде, улица Куйбышевская в Самаре, Дерибасовская в Одессе.

В Сибири тоже имелись свои Броды. Например, в Красноярске — на проспекте Мира (бывший проспект им. Сталина), от улицы Дзержинского (!) до улицы Перенсона. Показательно, что Бродами становились центральные улицы и площади городов, что подчеркивало демонстративный характер причастности к сообществу стиляг. Но чаще всего местами демонстрации стиля в провинции становились парки и танцплощадки.

Собирательный образ стиляги в статье описан весьма условным. Поэтому и спектр стиляжных «портретов» поразительно широк: от дендизма, близкого к уровню «штатников» — до неумелого кустарного копирования смутно представляемых атрибутов.

В конце статьи автор приходит к выводу, что стиляга это, прежде всего, — «выскочка», «тот, кто выделяется из толпы», «пижон», «не как все нормальные парни», реже — «прожигатель жизни» .

5.Аннотация на статью С. Ю. Каргапольцева

«Археологические исследования в Петергофе»

В статье описываются масштабные реставрационные восстановительные работы в Государственном музее-заповеднике (ГМЗ) «Петергоф».

Проведенные исследования в 2001;2009 годах охватили все парки (Верхний, Нижний, Колонистский, «Александрия») и дворцы (Большой, «Монплезир», «Монкураж», Фермерский, Нижний) Петергофа.

В статье приведены наглядные примеры фрагментов кирпичной кладки цоколя полуциркульного выступа дворца «Монкураж» (1726). Вид с севера.

В статье так же описана методика выполненных работ.

Автор распределяет объекты на три условные группы. К первой относятся полностью раскрытые комплексы (раскопки широкой площадью). Вторую образуют памятники, исследованные частично раскопами, а частично шурфами.

Автор статьи приходит к выводу, что трепетное отношение к объектам культурного наследия, как правило, не свойственно современным застройщикам городских кварталов Петербурга и его пригородов.

В заключение говориться о трудностях и объективных проблемах в процессе реализации исследовательской деятельности.

По материалам исследований автора опубликовано около трех десятков статей в научных сборниках и журналах, в перспективе планируется издание отдельной монографии.

Карта и список обследованных объектов по принципу каталога с транзитной нумерацией пунктов и сжатой информацией справочного характера приводятся ниже в качестве приложения.

Список литературы

Демиденко Ю. Подиум Серебряного века. Журнал «Наше Наследие» № 63−64 2002

Рафикова С. «По проспекту словно манекен» .Журнал «Родина» №-10, 2010

Каргопольцев Е. «Археологические исследования в Петергофе». Журнал «История Санкт-Петербурга» №-1(53) 2010

Соколов Б. Каменный сад русского модерна. Журнал «Наше Наследие» № 75−76 2005

Терехина В. Преображенный мир Ольги Розановой. Журнал «Наше Наследие» № 67−68 2003