Тютчев и Паскаль

[2, 63]

Мотив непостоянства всего в мире и универсальной текучести.

Читаем в «Мыслях». «Утекание. Ужасно чувствовать, как утекает все, чем мы владеем». В своем сочинении «Об обращении грешника» философ говорит о безусловно близком и поэту чувстве ужаса перед тем, как «утекает все самое дорогое для души и что однажды она окажется лишенной всего обнадеживавшего ее». Для обозначения этой тотальной преходящести он использует образ библейских Вавилонских рек, текущей воды. В другом фрагменте Паскаль пишет о тех, кто погружен в поток огненных рек (временных страстей) и проливает слезы над тем, как «уплывает все тленное, влекомое этими волнами"[2, 64].

Образы воды (океан, море, река, волны и т. д.) неотделимы от поэзии Тютчева. Например, в стихотворениях «Что ты клонишь над водами», «Смотри, как на речном просторе», «Волна и дума», «Певучесть есть в морских волнах» и др.

Хрупкость человеческой жизни.

Символика хрупкости жизни «сокрыта в тютчевских образах человека, которые в конечном итоге восходят к сто первому псалму («сыны смерти» представляются в нем как уклоняющаяся тень, исчезающий дым, засыхающая трава). В трансформированном виде они могли быть усвоены русским поэтом и через французского мыслителя, подчеркивавшего: «Человек — всего лишь тростинка, самая слабая в природе…». К подобному заключению приходит и Тютчев: «Нет, хрупкость человеческой жизни — единственная вещь на земле, которой никакие фразы и напыщенные рассуждения не в состоянии преувеличить» [2, 65]

Человек — проговоренный к смертной казни.

Паскаль говорил о закономерности экзистенциальной тоски человека, обусловленной смертным уделом человека. «Вся жизнь зависит от того, — говорил философ, — смертна или бессмертна душа». Жизнь человека он сравнивал с участью узника в темнице, у которого есть только час, чтобы узнать, вынесен ли ему смертный приговор. Но даже если он вынесен, достаточно часа, чтобы добиться его отмены. Но беда в том, что человек даже не желает не то, что добиваться отмены приговора, он даже ничего не хочет слышать об этом. Люди предпочитают делать вид, что они бессмертны и все их тленные дела бесконечно важны. Это положение человека глубоко удивляет Паскаля, и он видит причину в непостижимом усыпление, которое производит всемогущая сила, которую преодолеть человеку практически невозможно.

«Ужасающая загадка» смерти всегда волновала Тютчева. Об этом он пишет в письмах, дневнике и своих стихах.

Мужайтесь, о други, боритесь прилежно, Хоть бой и неравен, борьба безнадежна!

Над нами светила молчат в вышине, Под вами могилы — молчат и оне.

Мотив развлечения как ширмы, заслоняющей правду жизни.

Паскаль сетует о том, что человек, будучи узником темницы, предпочитает развлекаться, а не искать выхода из своего бедственного положения. Развлечение отвлекает его от тяжелых мыслей и переживаний по поводу своей ничтожности. Человек бежит от одиночества в круг себе подобных, бежит от самого себя и от последних вопросов, решить которые он призван.

Тютчев, соглашаясь с рассуждениями Паскаля, тем не менее, сам является иллюстрацией данного противоречия. Он ищет общества тех, кого презирает. Но и остаться наедине с собой, сил у него нет.

Противопоставление человеческого счастья и религии.

Желание счастья для себя противно Паскалю, он испытывает ненависть к себялюбию. «Это явный грех, с которым мы родились и от которого не можем избавиться, а избавляться нужно» [2, 60]

В стихах ему вторит Тютчев:

Когда на то нет Божьего согласья, Как ни страдай, она любя, Душа, увы, не выстрадает счастья…

Только в чистом сердце, преображенном смирение, пробуждается праведная любовь к Богу и ближнему своему, понимается необходимость следовать не эгоистичной, а высшей воле.

«И здесь главным авторитетом для автора «Мыслей», как и для Тютчева, выступает апостол Павел, который после смерти Христа пришел научить людей, «что царство Божие не плотское, но духовное, что враги человеку не вавилоняне, но страсти его, что Богу угодны не рукотворные храмы, но сердца чистые и смиренные, что телесное обрезание бесполезно, а нужно обрезание в сердце…» [2, 71].

Эхом вторит философу поэт:

Пускай страдальческую грудь Волнуют страсти роковые —

Душа готова, как Мария, К ногам Христа навек прильнуть.

Заключение

Паскаль объяснялся на языке своего времени, но смог донести с помощью этого языка, для нас, людей 21 века, непреходящие «общечеловеческие истины, которые остаются насущными и по сей день» [1, 278].

И именно французский мыслитель в большой степени воздействовал на Тютчева и может по праву претендовать на роль главного вдохновителя среди представителей Запада, чьи взгляды органично входили в состав его собственного мировоззрения. Эти слова Паскаля поэт мог так же назвать своими, глубоко выстраданными мыслями:

Я не ведаю, кто направил меня в мир, что я есть. Я в полнейшем и ужасном неведении. Мне не дано узнать, что такое моя душа, мое тело и чувства, что есть та часть меня, которая думает то, что я говорю, которая рассуждает обо всем и «о самой себе и всетаки знает себя не больше, чем все остальное». Я смотрю на эти «ужасающие пространства вселенной, которые заключают меня в себе», я ощущаю себя прикованным к маленькому уголку этого пространного мира, не ведая, почему я нахожусь именно в данном, а не в ином месте, почему-то недолгое время, которое мне дано, предопределено жить именно здесь, а не в другом месте вечности, «предшествовавшей мне и следующей за мной». Я вижу вокруг себя только бесконечности, которые охватывают меня в пространстве, я как атом; как тень, длящаяся одно мгновение и «никогда не возвращающаяся». [1, 283]

Благоговея разумом пред высшими истинами веры, Тютчев возводил «смирение на ступень философско-нравственного исторического принципа». Обожествление человеческого «я» было, по его представлению, тем лживым основанием, которое положено в основу исторической эволюции «современных народных обществ на западе» [3, 335].

Тютчев в своем творчестве ведет как бы внутренний вневременной диалог с великим мыслителем прошлого. Перекличка созвучных тем, мотивов, образов, идей философии Паскаля и поэзии Тютчева — это сокровенный разговор, беседа единомышленников, ищущих свой путь «чрез тернии к звездам».

Список литературы

Тарасов Б. Н. Паскаль. — М.: Мол. Гвардия, 1979. — 334 с.

Тарасов. Б. Н. Тютчев и Паскаль (Антиномии бытия и сознания в свете христианской онтологии). Статья первая.

http://www.portalus.ru/modules/shkola/rus

Гарин И. И. Пророки и поэты: Т. 3 / Худож. П. Сацкий. — М.: ТЕРРА, 1994. — 543 с: ил.

Тютчев Ф.И., Фет А. А. Стихотворения. / Сост. и вступ.

Статья Н. Скатова. — М.: Худож. лит., 1988.

— 462 с.

Паскаль Блез Мысли / Пер. с фр., вступ. статья, коммент. Ю. А. Гинзбург. — М.: Изд-во имени Сабашниковых, 1995. — 480 с.