Например, в организации могут создаваться консультативные и надзорные органы, состав, компетенция и деятельность которых регламентируется соответствующими корпоративными документами.
Таким образом, на специфичность корпоративных норм указывает также то обстоятельство, что перечень лиц, на которых они распространяются, имеет исчерпывающий характер, и эти лица могут быть поименно определены из нормативных документов организации.
Подчеркнем, что к корпоративным нормам относятся только такие правила поведения, которые предполагают их обязательное исполнение всеми определенными организацией лицами. Предлагаемый институциональный, императивный подход интерпретирует корпоративные нормы как один из основных элементов системы средств воздействия на внутреннюю деятельность корпоративных образований. Корпоративные нормы отличаются от других социальных норм тем, что имеют субъективную направленность, т. е. охватывают нормативно определенный, количественно исчисляемый и персонифицированный круг лиц. Данные лица объединены единой целью (в широком смысле — действовать в интересах организации), от их успешных действий зависит благополучное функционирование организации и именно на них распространяется действие корпоративных норм. Своеобразие действия корпоративных норм по кругу лиц является одним из характерных отличительных признаков их феномена.
Корпоративная норма устанавливается органами управления корпоративной организации, должна быть доведена до сведения всех участников корпоративных отношений и действует до ее официальной отмены или до прекращения деятельности самой организации.
Не вызывает сомнений тот факт, что в сферу интересов учредителей корпоративных норм входит и обеспечение исполнения этих норм, их защита от посягательств, которая должна обеспечиваться механизмом корпоративного принуждения.
Отметим, что корпоративные нормы обладают несколько иным, отличным от правового, механизмом принуждения. К специфическим качествам данного механизма следует отнести, во-первых, установление корпоративного принуждения нормами внутреннего регулирования и административной властью органа управления организации и, во-вторых, осуществление корпоративного принуждения силами органов управления организации.
На основании этого мы делаем вывод, о том, что корпоративные нормы это правила поведения, устанавливаемые и охраняемые корпоративной организацией, распространяющиеся на нормативно определенный круг лиц, обеспечиваемые мерами корпоративного воздействия и направленные на реализацию интересов организации.
Соотношение права, религии и морали
В истории были целые эпохи, когда многие религиозные нормы носили юридический характер, регулировали некоторые политические, государственные, частные, процессуальные, брачно-семейные и иные отношения. Данное обстоятельство значительно сближает религиозные нормы с правовыми — и те, и другие призваны для удовлетворения публичных интересов с той лишь разницей, что религиозные нормы формируются в результате общественного публичного интереса, а правовые как результат государственного публичного интереса. Поэтому, частной может быть лишь вера, но не религия. Таким образом, возникнув задолго до появления права, религия явилась для доклассового общества средством удовлетворения его духовных потребностей, что позволяет нам рассматривать религиозный интерес как публичную меру общественного реагирования на необходимость удовлетворения духовных потребностей общества.
Подобно религиозным нормам, мораль, как форма общественного сознания, комплекс отношений и норм зародилась раньше политической и правовой форм сознания. Обычаи, мораль регулировали поведение людей в первобытно-общинном строе. Нормы морали (нравственности) — общие правила поведения, основанные на представлениях людей о добре, зле, чести, долге, справедливости и поддерживаемые внутренним убеждением личности и силой общественного мнения. Таким образом, нормы морали формируются в обществе в процессе исторического развития человечества и служат публичным интересам ради самосохранения, эволюции, за утверждение добра, человеколюбия, справедливости, счастья людей.
Подчеркнем, что религия обозначает положение человека во вселенной, которое определяет смысл егосуществования. Право же рассматривает только отношения людей между собой.
Можно привести массу примеров, показывающих насколько меньше влияет правосознаниена человека, чем религия. Человек, обладающий должным уровнем правосознания, вполне может приступить какие-либо законы в своих интересах, будучи уверенным в том, что избежит наказания. Религиозный человек по другому смотрит на это: нарушая законы/заповеди/моральные принципы он вредит своей душе, лишает себя благодати.
Таким образом, мы делаем вывод о том, что религия дает строго дифференцированную систему ценностей, меняет мироощущение человека. Право не влияет на внутреннюю жизнь человека, а лишь регулирует его внешние отношения.
В связи с этим возникает вопрос о том, возможен ли компромисс между светской и религиозной нормой и не является ли такой компромисс свидетельством слабости государства? Кончено, возможен. Пример такого компромисса — решение Верховного суда Российской Федерации о том, чтобы мусульманки могли фотографироваться на документы в платке-хиджабе. Интересы женщин-мусульманок в Верховном Суде, кстати, представлял Славянский правовой центр. Суд поддержал верующих. В данном случае государство нисколько не пострадало, и гражданские права верующих оказались защищены в соответствии с их религиозными убеждениями. Такой разумный компромисс свидетельствует о гуманности государства, уважении религиозных чувств граждан, а, в конечном счете, о силе государственной власти.
Для сравнения мы считаем целесообразно обратиться в нашем исследовании к западному праву. Так, западное право выступает как форма социального и духовного бытия людей, как способ организации общественной жизни. В основе правового мышления европейца лежит формальный правовой принцип. Содержательный ценностный критерий не может служить всеобщим масштабом деятельности, следовательно, не может в равной мере ограничивать свободу каждого индивида в самостоятельном выборе цели своей деятельности и средств ее достижения.
В системе западноевропейского права органично связаны принципы либерализма, гражданственности, законности, уважения прав и свобод человека и справедливости. Эти принципы проистекают из системообразующих идей западноевропейской правовой идеологии: идеи свободы, гражданского общества, закона, естественности прав человека и справедливости.
Западное правосознание индивидуализировано, основано на приоритете личностного, индивидуального начала. Данную установку наиболее ярко раскрывает идея свободы, она содержит способность человека к выражению своей воли, быть источником разумного, рационального решения, что является основанием свободного выбора (32).
Логическим следствием идеи свободы является идея естественных прав человека. Естественное право является фундаментальностью, атрибутивностью права, разумностью, неотчуждаемостью прав и свобод человека. Естественное право на Западе лежит в основе позитивного права, оно не противоречит ему, а напротив, является свидетельством его подлинности. Естественное право интерпретируется в субъективном смысле, как совокупность прав. В центре такого правопонимания стоит человек с его нуждами и потребностями, его права святы и принадлежат ему от природы (33). Этим естественным правам противопоставляется обязанность их соблюдения.
Идея естественных прав человека определяет смысл идеи гражданского общества. Индивидуальное, личностное начало западной правовой ментальности заключается в том, что личность больше полагается на себя, на свои собственные силы, нежели на государство. Государство здесь рассматривается в русле выполнения им общественных функций юридического «арбитра», в качестве легитимного политического центра власти, строго охраняющего индивидуальную свободу, неприкосновенность, безопасность, собственность своих граждан и действующего в соответствии с предписаниями права. Право выступает институтом гражданского общества, противостоящим государству.
Для западной правовой культуры общества характерна рационально-целевая направленность. Жизнь по закону воспринимается естественной, а сами законы — целесообразными. Отличительной чертой западноевропейского правосознания является установка на компромиссное сочетание мотивов действий с установкой на абсолютность правовых ценностей. Главным критерием ценностей в области познания и в сфере действия является полезность.
Западное правосознание исходит из органичности, единства и взаимного подкрепления морали и права. Моральные, нравственные установки определены бытом, условиями жизни и материальной сферой. Западноевропейской нравственности свойственно вписываться в социальную реальность, определенную, организованную главным образом в социально-экономическом и политико-юридическим смысле (32). Таким образом, нравственность становится способом установки планки приемлемого, достойного, морального образа жизни человека в обществе сообразно с минимальным духовным запросом к реальности.
Логическим следствием идеи гражданского общества выступает идея закона как закона правового.
В России дело обстоит иначе. Идея правового закона существовала в отечественной правовой мысли в несколько иной интерпретации.
Первый литературный памятник, который приемлем для анализа правовой мысли в России, — книга митрополита Илариона «Слово о законе и благодати» (33). Идея правового закона, если проводить аналогии, понимается им следующим образом: закон есть форма, которая чужда жизни, она необходима, но не действительна как цель жизни, действительной целью выступает благодать, которая также является формой, но качественно иной, чем закон. Благодать исходит из христианских заветов, она универсальна, содержательна и направлена во внутренний мир человека, к его душе. Поэтому идея благодати может быть вплетена и более сочетаема в идее правового закона (32).
Но в древности существовало еще одно понятие — понятие правды. Идея правды является доминантной в российском правосознании, ее можно считать наиболее близкой, по смыслу и духу, к идее правового закона. Правда есть высшее благо, совершенство, ее можно и должно искать. Поиск правды вырастает в традицию, которая тесно связана с российской ментальностью, с представлениями о лучшем устройстве общества, месте человека в нем.
Заметим, что и для русских философов было характерно требование подчинения правовых норм некой нравственной правде. Российским идеалом правовых отношений являются семейные, основанные на взаимном доверии; формальные же гарантии убивают естественность доверия. Для В. С. Соловьева отсутствие развитого правосознания в России оборачивается высшей правдой. Действительное добро лежит в плоскости морали, а не права; воспитание совести более эффективно, чем равнодушное следование закону. В наши дни защита личных прав по-прежнему связывается не с законом, а с силой власти. «Грехом» государства, по нашему мнению, является не отсутствие законов или их неисполнение, а его несоответствие смутно осознаваемому народному идеалу добра и справедливости.
Российская религиозность отличается от западноевропейской особой, яркой традиционной моральностью. Смысл российской моральности заключен в следующем: в восприятии социальной реальности преобладает пассивно-критическое отношение, в идеологии и в повседневной жизни общественное сознание ориентировано на идеальное долженствование и завышенные самооценки в силу чего ярко выражена тенденция на интуитивно-обычное восприятие требований, правильность и обязательность которых неоспоримы и обязательны для каждого; негативное отношение к рационально-прагматическому образу жизни, в особенности к благополучию, достатку, повышению социального статуса человека и нравственно-обычной сторонами жизни; в ней проявлены все основные моральные проблемы, в том числе проблемы авторитета требований, ответственности, вины, справедливости и т. д., пропитанные религиозным чувством (33).
Религиозность русского народа сочетается с установкой на душевно-духовную связанность людей в служении Богу и миру, сплоченностью в вере. Эта установка была синтезирована в идею соборности, которая в самом общем смысле означает стремление жить и действовать сообща, общими силами, артельно. Эта черта определяет и наличие у российского народа сильного чувства государственности.
Политизированность западного общества позволяет совпадать юридическому праву и праву как формы жизни общества. В правовой истории России стержневой идеей правосознания было положение о примате государства в отношении права, приоритете перед законом и правами личности.
Такого рода позитивистское правосознание стало юридическим лейтмотивом российского государственного бытия. Действительно, правовая система была не столько правовой, сколько «государственной», ибо государственная организация, а точнее сказать — имперско-державная, подмяла под себя культурно-правовые начала и начинания. Отсюда и доминирование в менталитете россиян убеждений в необходимости сильной власти и этатических настроений.
На почве таких настроений развивалась идея милости как одна из доминантных идей российского правосознания. Власть одаряет человека правом, а потому может отнять в любой момент, индивид лишен значительной доли ответственности за свои действия, тем не менее является носителем гипертрофированного чувства вины, и иного пути, чем через милость, у него нет.
Отметим, что особенностью российского менталитета, и как следствие российской правовой культуры, является четкое разграничение идеи закона и идеи правды. Правда определяла внутреннее отношение народа к положительному праву, закон же воспринимался как нечто формальное, с чем приходится считаться. Ее имманентные структуры российской ментальности ориентированы на поиск правды, справедливости больше в религиозных ценностях, чем в праве, законе. Последние не вызывают в душе россиянина особых положительных чувств и эмоций, ибо в его представлении в праве нельзя найти справедливость и правду (33).
В сознании россиянина правовая норма, идея не могут заменить жизненную правду. К ней наиболее близка нравственность. Правовые установки, в отличие от нравственности, есть формальное явление, что отвечает его природе и сути. Но это вовсе не должно усиливать отстраненность российской ментальности от идеи права и закона.
Отметим, что в XIX—XX вв. идея правового закона стала заимствованной из западноевропейской правовой культуры. Однако возникает вопрос: насколько в этой идее преломлена исконно русская идея правды, насколько она важна, является ли она неотъемлемым атрибутом для характеристики идеи правового закона? Однозначный ответ, как нам представляется, дать нельзя. Дискуссии на эту тему ведутся начиная с XIX века, когда появились два мощных течения политико-правовой мысли России: западники и славянофилы, которые до сих пор высказывают диаметрально противоположные мнения на этот счет. Славянофилы стараются воспроизводить русские ценности, что ведет к тому, что идея правового закона носит двойственный характер, имманентной является идея правды. Западники выступают за принятие идеи правового закона, поглощение идеей правового закона идеи правды (33).
Заключение
Концепция национальной безопасности Российской Федерации в числе основных целей государственной политики указывает реализацию принципа социальной справедливости и повышение правовой культуры граждан, а закон «О безопасности» к ее основополагающим объектам относит права и свободы человека. Понятие «правовая безопасность» включает в себя качество действующего законодательства, юридическое обеспечение безопасности в различных социальных сферах, самозащищенность права и правовой системы, эффективность механизма правоприменения, а также высокую культуру граждан.
Заканчивая наше исследование, хотим заметить, что в федеральном законодательстве не разработаны научно обоснованные определения понятий «обычаи», «традиции», «обычное право». Определение термина «обычаи», содержащееся в Федеральном законе «О территориях традиционного природопользования народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» носит отраслевой характер. Оно отвечает, главным образом, целям и задачам данного закона, но вряд ли применимо в других сферах общественных отношений. В научной литературе также отсутствует единое мнение по данному вопросу. В этой связи законодатель использует различные подходы к употреблению указанной терминологии. Встречаются случаи, когда законы, регулирующие одну и ту же сферу общественных отношений, применяют разные дефиниции.
Нормы многих федеральных законов об учете обычаев и традиций содержат, как правило, слишком общие, лаконичные формулировки неопределенного характера. Не указываются субъекты, к которым они адресованы, не определяются их права и обязанности в данной области. Федеральные законы закрепляют, главным образом, материальные нормы, в них не определяются пределы применения обычаев и традиций и отсутствуют процессуальные механизмы (процедуры) реализации этих норм (за исключением отдельных законов). В большинстве случаев не предусматривается ответственность за нарушение требований законодательства РФ об учете обычаев и традиций.
Одним из серьезных недостатков федерального законодательства в целом и в рассматриваемой области, в частности, является отсутствие взаимосвязи, согласованности норм разных отраслей законодательства. Например, положение статьи 14 Федерального закона «О гарантиях прав коренных малочисленных народов» о том, что при рассмотрении в судах дел, участниками которых являются лица из числа малочисленных народов, могут приниматься во внимание традиции и обычаи этих народов, не получило до сих пор развития ни в Гражданско-процессуальном кодексе РФ, ни в Уголовно-процессуальном кодексе РФ, ни в Кодексе РФ об административных правонарушениях. Отсутствие соответствующих процессуальных механизмов во многом затрудняет применение этого важного положения в реальной жизни. Аналогичная ситуация наблюдается при решении на федеральном уровне вопросов, связанных с использованием обычаев и традиций для регулирования общественных отношений и в других сферах.
Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.
12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.
12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.
12.2008 N 7-ФКЗ) // Российская газета. № 7. 21.
01.2009.
Конвенция о биологическом разнообразии Конвенция МОТ № 169 «О коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни в независимых странах»
Федеральный Закон от 05.
04.2009 № 40-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный Закон «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» (принят ГД ФС РФ 18.
03.2009) // СПС «Консультант
Плюс"
Федеральный Закон от 30.
04.1999 № 82-ФЗ «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» (с изменениями на 5 апреля 2009 года) // СПС «Консультант
Плюс" (первоначальный текст документа опубликован в издании «Российская газета», № 90 от 12.
05.1999.
Федеральный Закон от 20.
07.2000 № 104-ФЗ «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» (с изм. От 02.
02.2006) // СПС «Консультант
Плюс" (первоначальный текст документа опубликован в издании «Российская газета», № 142 от 25.
07.2000)
Федеральный закон от 06. 10.2003 № 131-ФЗ (ред. от 07.
05.2009) «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» // Российская газета. 13.
05.2009.
Закон РФ от 19.
04.1991 № 1031−1 (ред. от 03.
06.2009) «О занятости населения в Российской Федерации» // СПС «Консультант
Плюс" (первоначальный текст документа опубликован в издании «Собрание законодательства Российской Федерации», № 17 от 22.
04.1996
Ст. 1915)
Федеральный Закон от 24.
04.1995 № 52-ФЗ «О животном мире» (ред. от 14.
03.2009) // СПС «Консультант
Плюс" (первоначальный текст документа опубликован в издании «Собрание законодательства Российской Федерации», № 17 от 24.
04.1995
Ст. 1462)
Федеральный Закон от 07.
05.2001 № 49-ФЗ «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» (ред. от 26.
06.2007) // СПС «Консультант
Плюс"
Закон РФ «О национально-культурной автономии» от 17.
06.1996 № 74-ФЗ // СПС «Консультант
Плюс"
Закон РФ от 25.
10.1991 № 1807−1 (ред. от 11.
12.2002) «О языках народов Российской Федерации» // СПС «Консультант
Плюс" (первоначальный текст документа опубликован в издании «Ведомости СНД и ВС РСФСР», № 50 от 12.
12.1991
Ст. 1740)
Алексеев Н.Н. О гарантийном государстве // Алексеев Н. Н. Русский народ и государство. М., 1998.
Беккер Г., Босков А. Современная социологическая теория в ее преемственности и изменении. М., 1961.
Бубнов А. К. Нормативное регулирование. М., 2009. — 154 с.
Верниковский А. П. Право в системе нормативного регулирования. М., 2008. — 423 с.
Выпрянов К. Е. Социальные нормы в системе общественных отношений. М., 2007. — 213 с.
Кельзен Г. Нормы права. М., 2002.
Кряжов В. А. Право и обычай в российской действительности: проблемы взаимодействия / Материалы XI Международного конгресса по обычному праву и правовому плюрализму, август 1997
Москва. М., 1999.
Лукашева Е. А. Право. Мораль. Личность. М., 1986. С. 15
Мальцев Г. В. Понимание права. Подходы и проблемы. М., 1999.
Неновски Н. Право и ценности. М., 1987. С. 113−114
Перевалов В. Д. Нормы права / Под ред. В. М. Корельского и В. Д. Перевалова. М., 2003. С. 245.
Поляков А. В. Общая теория права. СПб., 2001.
Пряников Е. Г. Право и обычай в современном праве Российской Федерации. М., 2009. — 532 с.
Спиридонов Л. И. Нормативное регулирование в современном праве. М., 2000.
Уолш Д. Функционализм и теория систем // Новые направления в социологической теории. М., 1978.
Франк С. Л. Проблема власти (Социально-психологический этюд) // Франк С. Л. Непрочитанное… Статьи, письма, воспоминания. М., 2001.
Шрейдер В. Б. Коммуникация, нормативность, логика. Екатеринбург, 2002.
Хабермас Ю. Понятие индивидуальности // Вопросы философии. 1989. № 2.
Храбров Н. Г. Право и нормы корпорации // Государство и право. М., 2006. № 2.
Чаморро С. М. Общее и особенное в развитии политической и правовой культуры обществ Запада, Востока и России. М., 1998.
The culture of a new society: Ethics, gender, the family, law, and problem of tradition, Pt. 1. The univ. of Michigan press, 1990.
