Государство и демократия

Это связано с тем, что последние десятилетия характеризуются падением авторитарных режимов и попыткой утверждения демократических институтов во многих государствах мира. С. Хантингтон характеризует этот процесс как третью волну демократизации, охватившую большую группу стран. Характеризуя этот процесс как мировую демократическую революцию, он отмечает, что к началу 90-х годов «демократия рассматривается как единственная легитимная и жизнеспособная альтернатива авторитарному режиму любого типа» (6). По мнению С. Хантингтона, начало первой волны связано с распространением демократических принципов в США в XIX в.; она продолжается до окончания Первой мировой войны (1828 — 1926). Вторая волна демократизации наступает с победой над национал-социализмом и становлением демократии, прежде всего в Западной Германии, Италии, Японии, и продолжается до середины 60-х годов (1943 — 1962).

В современной России в контексте корпоративных ориентаций реформирование как федеративных отношений, так и системы государственного управления направлено не на укоренение демократических принципов, а на безоговорочное усиление полномочий исполнительных органов разного уровня. Можно констатировать, что идейным основанием госреформирования является не концепт пусть и сильного, но все же демократического государства (немыслимого без активизации гражданской самодеятельности населения, усиления правовых гарантий его базовых свобод), а конструкция сильной властной вертикали, безотносительная к фундаментальным демократическим ценностям и способная служить основанием для формирования политических отношений совершенно иного исторического типа.

Выбирается такой вариант централизации (а в качестве пилотных проектов зондируется и отношение общественного мнения к еще более строгой федеративной модели — без выборов губернаторов), при котором из механизмов политической интеграции общества опять элиминируется гражданское общество, минимизируется роль местных органов власти (де-факто встроенных в государственную вертикаль). В стремлении усилить властное влияние Центра инициируемые сверху практики реформирования государства все время переходят через ограничения не только либерально-демократических ценностей, побуждающих политиков и чиновников действовать в соответствующем духе, но и конституционных принципов, а нередко и соответствующих положений конкретных законодательных актов. В результате не просто активизируются авторитарные мотивы в деятельности правящего слоя, но и зримо проявляются черты вроде бы уже забытого полицейского государства. Все нагляднее проступают политические мотивы деятельности прокурорских органов, силовых и административных структур, избирательность в применении ими законов государства.

Отечественные подходы к пониманию задач и возможностей государства транслируются большей (не ставшей еще органическим элементом международной элиты) частью элитарных кругов и вовне. Однако там отход от некоторых демократических стандартов, архаичные и авторитарные установки (правда, нередко в совокупности с бытующими антироссийскими стереотипами) дают в целом негативный эффект. Неудивительно, что у Российского государства нарастает взаимное непонимание в отношениях с иностранными партнерами, а продвижение его целей на «внешнеполитическом рынке» создает «новые стены». И, к сожалению, это формирует дополнительные предпосылки для осуществления внутренних реформ без всяких демократических «мифов» .

Трезвая оценка характера и направленности реформ Российского государства приводит к мысли об упрочении в стране таких властных конструкций, которые искусственно сдерживают активность общественности и отводят ее политическое влияние от механизмов власти и системы принятия решений. Политическая программатика действий государства, лишенная эффективного влияния общества, становится пространством борения внутри элитарных целей и преференций, заложницей межэлитарных связей и отношений. Иными словами, реформы государства не уничтожают корпоративный характер построения власти, а лишь декорируют его элементами управляемой демократии. Политико-административные реформы государства не нарушают сложившийся характер политической системы, создавая лишь дополнительные источники периодического усиления его административных функций. Очевидно, что политическим влиянием в конструируемой системе может обладать только крупный капитал (в срочном порядке формирующий новые, теперь уже «легальные», формы объединения для своего диалога с властью). Так что государственные реформы в их нынешнем виде создают даже более серьезные (и долгосрочные) ограничения на приведение в соответствие политических параметров деятельности государства с динамикой социально-экономических интересов его граждан.

Формируемая жесткая конфигурация государственной власти в отношениях Центр — регионы, скорее всего, только на время создаст видимость благополучно найденной модели отношений. И не только по причине временного доминирования федеральной элиты над региональными. Куда важнее, что Центр не может предложить никаких более серьезных, нежели административно-правовые, рычагов для обеспечения интеграции Российского государства. Громадная же территория, испытывающая самые разнообразные геополитические, «сетевые», регионально-экономические и прочие сторонние влияния, постоянно проверяется «на разрыв», компенсировать который не в состоянии аппараты семи федеральных округов. Более того, в контексте межэлитарных противоречий (усиливаемых всеми вышеназванными центробежными тенденциями) найденная административная конфигурация может даже стимулировать территориальный распад единого государства.

Совершенно очевидно и то, что появление новых методов деятельности государства, способствующих укоренению в системе управления современных способов взаимодействия с гражданами как клиентами государства (и в частности, предполагающих упрощение и гибкость структур управления, ориентацию чиновников на живые интересы граждан, их приверженность действию, государственно-ориентированной предприимчивости, усиление прозрачности принятия решений и т. д.), в таком политическом контексте может носить только фрагментарный характер. Ни власть не готова к таким масштабным инициациям, ни российское чиновничество не в состоянии перейти к деятельности, ориентированной не столько на индивидуальные, сколько на общесоциальные интересы. Такого рода наиболее принципиальные параметры реформ Российского государства заставляют с глубоким скепсисом рассматривать как ближайшую, так и отдаленную перспективу страны и в плане занятия ею своего места в мировом сообществе.

Учитывая тенденции к дедемократизации власти, возможного ослабления федеративных связей, неспособности российского правящего класса перестроить стиль своей профессиональной деятельности и существенное отставание российского общества в информационно-технической оснащенности органов государственного управления, приходится констатировать, что, несмотря на все стремления отечественных лидеров сохранить видное положение страны в мире, ей, скорее всего, не удастся встроиться в процессы глобализации в качестве равноправного партнера передовых постиндустриальных держав. И если ранее определенные подвижки в политическом переустройстве общества еще сохраняли какие-то основания для относительно равноправного партнерства, то теперь при очевидной политической переориентации и прогрессирующей технико-экономической отсталости стране будет предложен другой тип взаимоотношений с ведущими державами мира. Более обоснованной альтернативой развития страны видится ее сосредоточенность на целях индустриального роста. Такая, безусловно имеющая свою перспективу, линия развития тем не менее предполагает последовательное отчуждение России от клуба ведущих государств и утрату ею тех преимуществ, которые были достигнуты страной в 90-е годы. Тем более учитывая нежелание властей реально использовать демократизацию государства для политической компенсации потери своего статуса. Обретая же статус среднеразвитой индустриальной страны, не имеющей особых — кроме военных — дополнительных ресурсов для усиления внешнего влияния, Россия будет вынуждена больше думать о сохранении социально-экономической интеграции общества и даже своей территориальной целостности. Такова неизбежная плата за отказ от реальной демократизации государства и общества.

Заключение

Обобщая рассмотренный в настоящей курсовой работе материал, мы приходим к следующим выводам.

Нужны действенные механизмы демократических правоотношений гражданина и государства. Речь идет о формах, максимально приближенных к населению: сход граждан; правотворческая инициатива граждан, территориальное общественное самоуправление, публичные слушания, собрание граждан, конференция граждан (собрание делегатов), опрос граждан, обращение граждан, общественные инициативы. Деятельность в этом направлении позволяет сглаживать множество конфликтов, которые закономерны в процессе реорганизации и модернизации всей системы управления государством.

Что касается последующей судьбы демократических начал в России, то она не внушает оптимизма. Мало того что условия для развития гражданского общества недостаточно благоприятны, что связано не в последнюю очередь с отношением власти к общественным организациям, недопониманием их роли и т. п., но и сами общественные организации не научились в большинстве своем солидарным действиям во имя решения насущных социально значимых проблем. Мы традиционно имеем навыки совместных коллективных действий против чего-либо, а не за (хотя на это есть свои объективные причины, да и в условиях социально-политической трансформации чаще приходится выступать против неверных решений), что проявляется, например, в акциях неповиновения, голодовках, в протестном голосовании и пр. Кроме того, говоря о последнем, заметим, что в нашей стране до сих пор не осознана значимость выборов. Большинство россиян, в том числе и многие активные представители общественных организаций, по-прежнему с большим недоверием относятся к возможности повлиять на власть путем выборов. Безусловно, и этому есть объяснения, например, отказ от института отзыва выборного лица или, как в столице, изъятие графы в избирательном бюллетене «против всех» еще больше отвратили россиян от участия в выборах. Однако пока представители гражданского общества не проявят настойчивости, не заставят власть прислушаться к мнению людей, не начнут контролировать ход предвыборной и выборной кампании, вряд ли мы дождемся честных и демократичных выборов в стране. Необходимо воспитание и самовоспитание гражданственности, а не насаждение его сверху, как некоторым у нас представляется возможным. В то же время о создании режима благоприятствования в отношении НПО давно стоило бы задуматься органам власти, взяв на вооружение лучшие наработки в этом направлении других стран.

Без базовой демократии невозможно построить местное самоуправление (а значит, укрепить основы демократии), наладить нормальную жизнь на местах, преодолеть кризисные тенденции, решить многочисленные проблемы, например крайне опасные для России тенденции роста ксенофобии, национальной и религиозной нетерпимости, которые можно преодолеть только всем миром. Многое в выходе из сложившейся ситуации зависит от политической воли и продуманных шагов в направлении преодоления политического отчуждения рядовых граждан, создания государством благоприятных условий для развития базовой демократии, от того, насколько будет осознана необходимость взаимоконтроля в решении социально значимых задач, насколько будут пытаться выстроить справедливую социальную политику, отвечающую интересам большинства граждан. Вместе с тем можно с уверенностью сказать, что социальный диалог, социальное партнерство возможны лишь в условиях социальной справедливости, хотя бы стремления к таковой, но до этого нам еще далеко. Политическое руководство нашей страны все еще не готово кардинально изменить свою позицию по этим вопросам, а общество не способно подтолкнуть его к этому сценарию.

Список использованных источников

Федеральный закон от 1 апреля 1996 г. N 27-ФЗ «Об индивидуальном (персонифицированном) учете в системе обязательного пенсионного страхования» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. N 14. Ст. 1401.

Алистратов Ю. Н. Право петиций в Российской Федерации. М.: Манускрипт, 1997.

Аргументы и факты. 2006. N 5 (февраль). С. 40; N 48 (декабрь). С. 6.

Загребельный А. С. Гражданин обратился в исполком. М.: Юрид. лит., 1989.

Карташкин В. А. Общая теория прав человека. М.: Изд-во «НОРМА», 1996.

Лукин А. В. Демократизация или кланизация? (Эволюция взглядов западных исследователей на перемены в России) // Политические исследования. 2000. N 3.

Мюллерсон Р. А. Права человека: идеи, нормы, реальность. М.: Юрид. лит., 1991.

Проблемы экономики. Интервью с академиком РАН Д. С. Львовым // Представительная власть. 2006. N 1(67).

Санстейн Касс Р. Против позитивных прав // Российский бюллетень по правам человека. 1995. N 6.

Социально ответственный бизнес и проблемы межсекторного взаимодействия / Отв. ред. И. Н. Гаврилова. М., 2005.

Хаманева Н. Ю. Защита прав граждан в сфере исполнительной власти. М., 1997.

Шугрина Е. С. Муниципальное право: Учеб. пособие. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995.