Совершенствование таможенных операций и таможенного контроля товаров, перемещаемых трубопроводным транспортом и по линиям электропередач

Такая версия событий преобладала на протяжении всего советского периода. Об ответственности НКВД в этом деле стало известно только в 1992 году, когда Борис Ельцин передал Польше архивы, рассказывающие об этих убийствах. Сейчас, когда официальная советская версия пытается вновь всплыть на поверхность, не может быть и речи о массовом показе фильма Вайды, излагающем противоположную версию.

Но если для сегодняшней России характерна все-таки «рекомендательная» цензура (к которой, впрочем, сложно не прислушаться) и цензоры действуют, стараясь не афишировать свою деятельность, то их заграничные коллеги активно работают на публику, запрещают все, что вздумается, громко и с оглаской на весь мир. И что интересно, прослеживаются две тенденции. Одни критики подвергают цензуре творчество иностранного происхождения, тем самым якобы защищая интересы своей страны. А другие запрещают работы родных, но слишком правдолюбивых творцов, которые готовы рассказать всему миру обо всех страшных тайнах своей страны. Лучше всех свой хлеб отрабатывают турецкие цензоры. Они в пух и прах разнесли наивный мультик про Винни Пуха, не пустив его на телеэкраны лишь потому, что медведь дружит с Пятачком, который является свиньей, а свинья, согласно исламу, нечистое животное.

Дефицит героизма обнаружен недавно и в старинном польском фильме «Четыре танкиста и собака». Против трансляции фильма на ТВ выступили ветераны Армии Крайовой. Они упрекнули создателей в том, что там недостаточно показан трагизм войны, нет ни одного слова о варшавском восстании, и добились того, чтобы ленту больше никогда не показывали. Польские телевизионщики не стали перечить ветеранам и пообещали переснять картину. Самыми же громкими скандалами последнего времени отличились фильм Рона Ховарда «Код да Винчи» и Мадонна со своими выходками на кресте.

" Код" запретили в Индии, Пакистане, Египте, на Филиппинах, в Китае, Азербайджане и в некоторых городах России. Впрочем, запреты пошли только на руку прокатчикам, которые получили с показа рекордные сборы. Да и Мадонна, попавшая в разряд «злодеев» практически во всех странах, не возражает против подобной рекламы.

Далеко не всегда отношения художника и цензуры складывались как конфронтация.

Когда все знали, что цензура есть, знали и имена ее тружеников. Тютчев, Гончаров, Лажечников. Призвание — писатель, место работы цензор. В те времена такое бывало… Тютчев так и писал о своей службе: «. Дура, неугомонная цензура кой-как питает нашу плоть, благослови ее, Господь!» Говорят, цензором он был весьма либеральным. При Николае I цензура, правда, что хотела, то и творила, но при его сыне снова начались либеральные времена. «

Профессия цензора не воспринималась так негативно, как это было позже, особенно в советское время. Иван Гончаров был цензором. Петр Вяземский в зрелости был заместителем министра народного просвещения, в его ведении было цензурное ведомство, и они вместе с Гончаровым, как два цензора, проводили в печать статью Пушкина про Александра Радищева, оставшуюся в бумагах и не разрешенную цензурой в пушкинские времена, — сообщает Александр Архангельский. —

Конечно, Пушкин когда-то написал первое и второе «Послание к цензору», довольно язвительное, но это было скорее литературной игрой. и Тютчев с Гончаровым совершенно не стыдились места своей службы".

К 1858 году, когда во главе Комитета иностранной цензуры стал Ф. И. Тютчев, число запрещенных книг превышало 10 тысяч. Тютчев добился пересмотра многих решений и сам с удовольствием перечислял: «Прежде запрещенные, а ныне позволенные в целости или с исключениями мест… Спиноза, Тьер, Дюма, Гюго, Занд, Ламартин, Сю, Карлейль, Диккенс, Теккерей… и весьма многие другие». Поэт-цензор так переформулировал задачи своего комитета: «Но как умственный уровень с каждым годом возвышается, то и естественно, что цензурные действия должны быть весьма осмотрительны, и уже никак не иметь характер чисто запретительный, как это было в прежние годы. Цензура будет действовать только тогда с пользой, если она, не выходя из пределов закона и из солидарности с правительством, постоянно соображается с разумом закона, требованиями века и общества».

В 40−60-е годы с цензором А. В. Никитенко (1804−1877) общались и дружили лучшие русские писатели; при этом его любили не за то, что он разрешал все подряд. Его любили за то, что он понимал, о чем писатель пишет, и не путал государственный интерес со своим собственным литературным вкусом. Трехтомный дневник Никитенко до сих пор — важнейший источник по истории русской культуры первой половины XIX века".

Еще один интересный поворот темы Целый ряд литературных произведений принял свой окончательный облик только под влиянием цензуры. Так например капитан Немо у Жюля Верна поначалу был не индийцем, а поляком. Но цензура бы не пропустила при тогдашней политической ситуации положительного героя, сжигающего русские корабли. А вражда с Англией тогда была традиционной…

Самая популярная опера Вебера «Фрейшютц», т. е. «Вольный стрелок», у нас традиционно называется «Волшебный стрелок». Почему? Ясное дело: цензура запретила слово «вольный». А с Владимиром Маяковским, трагедией и человеком, получилось еще забавнее. Подал поэт трагедию в цензуру, разрешение, кстати, получил,, а какое название на афише печатать?

В рукописи проставить забыл, а после цензуры ничего менять нельзя Выход, однако, нашелся: «Видите два слова в самом начале рукописи? Так это название и есть, а вовсе никакое не имя автора «Владимир Маяковский». Интересно, как бы она называлась, если бы не цензура? Не знаем и не узнаем…

Из-за цензуры началось, кстати, и немало толковых дел — даже передача «Что? Где? Когда?» Владимир Ворошилов вел в свое время передачу «Аукцион» Что-то в этой передаче не понравилось властям, и ее запретили, да еще и с формулировкой «Чтоб мы этого ведущего на экране не видели!». Потому и пришлось «Что? Где? Когда?» так вести — из-за кулис. Так благодаря цензуре и родился гениальный образ невидимого ведущего за кадром. Вот и возникает вопрос только ли вредна цензура? Салтыков-Щедрин, например, писал: «Иногда, впрочем, она и небезвыгодна, потому что…

писатель отыскивает такие черты и краски, в которых, при прямом изложении предмета, не было бы надобности, но которые все-таки не без пользы врезываются в память читателя". Конец цитаты. Да и великий режиссер Луис Бунюэль как-то говаривал, что он противник цензуры и желал бы ее отмены, но не может отрицать, что если бы не цензура, он не отыскал бы и в «Андалузском псе», и особенно в «Виридиане» таких художественных решений, которые дали ему возможность сказать все, что ему хотелось, да еще и так, что никто не придерется.

И тут мы подходим к такой интересной теме как «самоцензура»

Всякий раз, когда цензура возникает в качестве темы, с неизбежностью начинаются рассуждения о «внутренней цензуре», о естественности нравственных критериев, о моральных ограничениях. (Это особенно очевидно сегодня, когда сила телевизионного воздействия вступила в явное противоречие с правом человека на получение информации). Цензура нравов никто ее не отменял, она не снаружи, а внутри. Такой подход, фактически, превращает цензуру в абстракцию. И для такой цензуры действительно очень трудно найти конкретных исполнителей, и вовсе не случайно, что для нее находится именно место «внутри» автора, там, где может разместиться все, что имеет отношение к душе. Логика такова: имеющий душу (другой вариант — талант) способен к самоцензуре. Цензура оказывается принадлежащей сфере трансцендентных способностей души, а не вовсе не миру социума или материи произведения.

Но тогда цензор только один — Бог. В 1890 году, в разгар популярности «Алисы в стране чудес», Льюис Кэрролл издал несколько измененный вариант этой сказки, рассчитанный… на детей. Он считал, что оригинал «Алисы» детям читать неприлично Да что там Англия! Господи, полувека еще не прошло с тех пор, когда Юрий Олеша говорил, что не может ничего в мире быть смешнее слова «жопа», напечатанного типографским шрифтом.

Если с ним согласиться, значительная часть современной литературы — сплошная юмористика. Еще не так давно, в середине прошлого века, актриса Самойлова категорически отказалась играть Софью в «Горе от ума». По ее мнению, роль была абсолютно порнографической — ночью беседует с Молчалиным, ее законным супругом отнюдь не являющимся. Зато теперь какой прогресс!

" Существуют, на мой взгляд, случаи, когда цензура просто необходима. Это касается показа бед, катастроф, войн. Если в вымысле никакой цензуры быть не может, то в документалистике цензура нужна. Не государственная, а внутренняя авторская. Что нельзя показывать? В этом смысле очень точна фраза, если не ошибаюсь, Черчилля: «Тылу о фронте, а фронту о тыле».

Не надо снимать своих собственных обуглившихся солдат с узнаваемыми лицами, потому что это могут увидеть их матери. Когда началась чеченская кампания, и по телевизору каждый день показывали трупы наших сгоревших, растерзанных солдат, мне на это смотреть было тяжело, я думал о том, что сейчас кто-то из их близких это увидит, упадет в обморок. Если ты такой храбрый, показывай обугленного врага!" «По моему мнению, цензура нужна внутренняя. Каждый человек должен осознавать те границы, через которые нельзя переступать».

Как замечательно сказал Мережковский — художник может совершенно спокойно, не оглядываясь, творить, потому что, в какие бы крайности он не впал, все равно он послужит этим обществу.

Как видно и здесь присутствует вполне отчетливо момент неразрывности цензуры и морали, но в каждом из этих высказываний ключевым оказывается уже другой мотив: художник, работающий на границе зафиксированных в обществе ценностей, ставящий самим своем творческим жестом под вопрос идею отождествления морали и цензуры. А идею эту стремится обосновать всякий социальный институт (чиновник, а в более общем виде — государство), желающий для себя устойчивости, тотализующий свое присутствие в мире в качестве необходимого.

Пусть художник создает все, что хочет, общество должно заботиться о том, чтобы у него была эта возможность, чтобы он, спасаясь от голодной смерти, не делал разных мерзостей, сиюминутных поделок и тому подобного. С другой стороны, у всякого настоящего художника, конечно, есть внутренние ограничения, есть художественная совесть, есть ощущение Бога, каких-то нравственных пределов.

Заключение

Вводя различные формы цензуры, государственные органы, как правило, мотивируют такого рода решение соображениями государственной безопасности, необходимостью борьбы с проявлениями экстремизма, распространением вредоносных идей, противодействием моральному разложению общества. Голоса в поддержку цензуры раздаются не только из государственных ведомств, но и из некоторых общественных и политических организаций, таких как партии, политические движения, церкви.

Список многократно проверенных временем обвинений в адрес цензуры как публичного института весьма внушительный. Во-первых, тем, что введение цензуры есть проявление недоверия к народу, к общественному мнению. Во-вторых, цензура всегда действует тайно, благодаря чему сама остается вне критики, а следовательно, вне контроля со стороны граждан и потому может представлять угрозу общественной безопасности. В-третьих, цензура преследует не столько самое произведение, сколько определенный образ мыслей, а значит, изначально носит неправовой характер, поскольку право может регулировать лишь реальные действия, поступки.

В-четвертых, цензура придает привлекательность всякому запрещенному произведению, независимо от его истинных достоинств. В-пятых, скрывая общественные пороки от гласности, цензура лишь усугубляет их последствия. В-шестых, цензура деморализует прессу, которая, в свою очередь, деморализует общественное сознание, стимулируя рост социальной пассивности. В-седьмых, цензор является обвинителем, защитником и судьей в одном лице, что противоестественно в цивилизованном обществе. Плюс к тому имеется недвусмысленный законодательный запрет цензуры.

Однако она возрождается вновь и вновь под чужими именами, в порой довольно экзотических формах.

Нельзя не отметить, что цензура, подобно политкорректности, в действительности не излечивает социальные проблемы, а лишь помогает замалчивать их существование, и в этом смысле наносит вред, поскольку даёт возможность оттягивать решение вопросов до момента, когда они разрастутся до слишком больших масштабов.

Отмечается также, что призывы о введении цензуры нередко являются признаком бессилия государственных и общественных организаций в решении тех или иных социальных проблем. Так, например, призывы религиозных организаций о введении в России «морально-нравственной цензуры», дабы не допускать падения морального духа нации, в действительности отражают неспособность религиозных организаций как-то влиять на моральный климат в обществе и их нежелание адекватно реагировать на критику в адрес церквей.

«Лучшим способом цензуры является диалог, — считает Александр Архангельский. — Мы знаем, что тот же митрополит Филарет в ответ на пушкинские довольно мрачные вирши „Дар напрасный, дар случайный, / Жизнь, зачем ты мне дана?“ написал свои стихи: „Не случайно, не напрасно / Жизнь от Бога мне дана“. Это очень красивый ход, потому что иерарх не требует запрета пушкинского, почти атеистического, высказывания — он ставит пушкинский скепсис под вопрос, и общество имеет возможность обдумать стихи: и те, и другие».

Лучше, когда не цензура ставит препоны тем или иным идеям, а когда в обществе есть согласие. Так, например, в конце концов был найден церковный консенсус по переводу Священного Писания: не цензура принимала решение, печатать или не печатать Ветхий Завет по-русски, а Синод, который взял на себя ответственность за «филаретовский» перевод и от своего имени этот перевод в конце 1850-х годов издал. Соборное решение — это согласие по спорному вопросу, достигнутое в результате братского диалога.

Не цензура, а этический кодекс, неформально принятый обществом, — это главный хранитель культуры. Понятно, почему нужна цензура во время войны: она направлена на предотвращение паники, на нераспространение вражеской пропаганды и на сокрытие военной тайны. Но если цензура будет управлять человеческим умом в относительно мирное время, то вреда будет больше, чем пользы. Ум, может, будет отчасти обеззаражен, но зато человек никогда не привыкнет мыслить ответственно сам.

Библиография Архангельский А. Политкоррекция.

М., Модест Колеров и «Три квадрата», 2001;

Архангельский А. Беседы о русской литературе. Конец ХVIII — первая половина XIX века. М., «Олимп», 1999;

Архангельский, А Базовые ценности. Инструкции по применению. -СПб., «Амфора», 2006

Балуев Б. П., Политическая реакция 80-х годов XIX в. и русская журналистика.

М., 1971

Берд К. Запрещать нельзя разрешать//Компьютера.-2007.-№ 13.-С17−21

БСЭ Т46 -М., 1957

Заводюк В., Исупов С. Биомасса и личность — Самара, 2001

Кострелев Н. Эпизоды //Новое русское обозрение.-1994 -№ 10 -С.115−136

Краткий словарь по социологии/под ред. П. Д. Павленок.

М.:ИНФРА-М, 2001

Лисунов А. Судное дело //Народное образование -2004 -№ 5 .-С.34−39

Макаревич Э., Карпухин О., Луков В. Социальный контроль массМ.:ПЕРЭС, Логос, 2002

Никитенко А. В., Дневник, т. 1—3. М., 1955—56

Новейшая история отечественного кино. 1986;2000

Кино и контекст. Т. IV.- СПб, Сеанс, 2002

Островский Полное собрание соч. в 166тт. т16 Письма.

М.:ГИХЛ, 1953

Скэмелл М. Цензура:

личная точка зрения.// Современные проблемы. Выпуск № 1. Москва — Новосибирск, 1997

Тард Г. Сущность искусства .-М.:ЛКИ 2007

Феоктистов Е. М., Воспоминания. За кулисами политики и литературы. 1848—1896.-Л., 1929

Цензура в царской России и Советском Союзе. Материалы конференции 24−27 мая 1993 г. Москва-. М., 1995

Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат.

М., 1910.

http://evartist.narod.ru/

Макаревич Э., Карпухин О., Луков В Социальный контроль масс.-М.:ПЕРЭС, Логос, 2002 .-С.42

Тард Г. Сущность искусства .-М.:ЛКИ 2007.-С.39

Краткий словарь по социологии/под ред. П. Д. Павленок.

М.:ИНФРА-М, 2001.-С.453

Матецкая А.В., Самыгин С. И. Социология ультуры.

Ростов — на -Дону:

Феникс, 2007

Н. Кострелев Эпизоды //Новое русское обозрение.-1994 -№ 10 -С.115

Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат.

М., 1910.-С.456

Там же .-С.457

Н. Кострелев Эпизоды //Новое русское обозрение.-1994 -№ 10 -С.117

Архангельский А. Политкоррекция.

М., Модест Колеров и «Три квадрата», 2001.-С.134

Там же .-С.136

Архангельский А. Беседы о русской литературе. Конец ХVIII — первая половина XIX века. М., «Олимп», 1999.-С.123

Н. Кострелев Эпизоды //Новое русское обозрение.-1994 -№ 10 -С.118

Цит. По кн. Архангельский А. Беседы о русской литературе. Конец ХVIII — первая половина XIX века. М., «Олимп», 1999.-С.128

Цензура в царской России и Советском Союзе. Материалы конференции 24−27 мая 1993 г. Москва-. М., 1995 .-С.121

БСЭ Т46 -М., 1957.-С.256

Н. Кострелев Эпизоды //Новое русское обозрение.-1994 -№ 10 -С.121

Там же ._с.131

Заводюк В., Исупов С. Биомасса и личность — Самара, 2001.-С.145

Там же .-С.145

Там же -С.146

Там же .-С.146

Лисунов А. Судное дело //Народное образование -2004 -№ 5 .-С.34

Архангельский А. Беседы о русской литературе. Конец ХVIII — первая половина XIX века. М., «Олимп», 1999;.-С.231

Лисунов А. Судное дело //Народное образование -2004 -№ 5 .-С.35

Феоктистов Е. М., Воспоминания. За кулисами политики и литературы. 1848—1896.-Л., 1929.-С.121

Островский Полное собрание соч. в 166тт. т16 Письма.

М.:ГИХЛ, 1953.-С.236

Додин Л. О новом спектакле:

Интервью//Огонек.-2007.-.№ 4.-С.21

http://evartist.narod.ru/

http://evartist.narod.ru/

Архангельский А. Политкоррекция.

М., Модест Колеров и «Три квадрата», 2001

Архангельский А. Беседы о русской литературе. Конец ХVIII — первая половина XIX века. М., «Олимп», 1999.-С.134

Там же .-С.136

Цит. По кн. Архангельский А. Беседы о русской литературе. Конец ХVIII — первая половина XIX века. М., «Олимп», 1999.С.154

Новейшая история отечественного кино. 1986;2000

Кино и контекст. Т. IV. СПб, Сеанс, 2002.-С.87

Там же .-С.88

Архангельский А. Беседы о русской литературе. Конец ХVIII — первая половина XIX века. М., «Олимп», 1999