Культура СССР в 20-30 годы хх века

Поиски новых типов коллективного жилья привели также к строительству в Москве, Ленинграде и других городах домов-коммун, общественного обслуживания (столовая, клуб и т. п.). В области массового жилища широкое внедрение получил секционный тип дома с секциями из четырех или двух квартир на каждом этаже.

Конструктивизм оказал решающее воздействие на становление советской архитектуры. Однако особая социальная заостренность конструктивизма была в тесной связи с социалистическими преобразованиями в СССР, что придавало этому направлению жизненную силу и прогрессивность. Вместе с тем в ряде случаев, особенно в массовом строительстве, проявлялись и некоторые негативные стороны конструктивизма. Тенденция к геометрической простоте форм и конструктивной правдивости иногда перерождалась в своеобразную стилизацию — «конструктивный стиль», основывавшийся на поверхностном восприятии ряда конструктивистских приемов, превращавшихся в примитивно трактуемые штампы и каноны.

2.

2. Советская мода 20 -30 годов как отражение культурного облика эпохи Мода 20 — 30 годов тесным образом была связана с идеологией пролетарского образа жизни, который активно проповедовался в таких массовых видах искусства, как кинематограф и театр. В соответствии с господствовавшей тогда идеологией, женщина должна была восприниматься как боевой товарищ, коллега, соратник в борьбе за построение социализма. Однако, определенные параллели между развитием русского стиля на Западе и в России все-таки можно провести. Они связаны с работой двух талантливых российских художниц Степановой и Поповой. Не имея, по понятным причинам, своего Дома моды, они реализовывали свой творческий потенциал в театральных костюмах и в эскизах для журналов. Хотя эти идеи не получили воплощения в материале, в их эскизах разрабатывается актуальная тогда для всего мира русская народная тема.

Одной из важных новинок в русской моде 1920;х гг. был спортивный конструктивизм. В этом направлении явно ощущалось влияние архитектуры конструктивизма, представленной в России творчеством Ле Корбюзье, Родченко, Татлина и др. Модным элементом костюма, выдержанном в этом направлении, был, например, купальный костюм.

В эпоху НЭПа в СССР очень активизировалось немое кино, и появились первые отечественные кинозвезды, ставшие всеобщими эталонами красоты — Ольга Жизнева, Вера Малиновская, Анель Судакевич, Анна Стен и др. Успех этих актрис был локален и не выходил за границы Советской России. В своем имидже и гриме они подражали западным, голливудским образцам.

Под влиянием НЭПа стали вновь открываться модные ателье. Наиболее распространенным видом их изделий были платья в стиле «чарльстон» с заниженной талией, отделанные вышивкой или аппликацией; возродилось множество шляпных мастерских.

Основной потребительницей моды того времени была нэпманша — обеспеченная женщина, не отягощенная излишним культурным багажом, но зачастую отягощенная лишним весом. И соответствующие черты не замедлили проявиться в самой моде — из нее исчезла грация. Все модели 1920;х гг. выглядят бесформенно и мешковато; низкая талия подчеркивает живот. Обращает на себя внимание простота обуви и причесок, отсутствие или минимальное количество аксессуаров.

Мужская мода в СССР имела еще меньше развития, чем женская. Мужчины, пришедшие к управлению страной после революции, в массе своей не были людьми культурными, не имели развитого эстетического чувства, не интересовались искусством и были начисто лишены вкуса к одежде. Что и было определяющим фактором, не позволявшим развиваться мужской моде. Достаточно вспомнить, что на всех многочисленных портретах Ленин, например, изображался в одном галстуке — синем в белую крапинку.

В целом, одежда Ленина на фото и портретах представляет собой классическую мужскую одежду 1910;х гг. с одной только разницей — «буржуазный» котелок сменила «пролетарская» кепка. Интересно, что кепка сама по себе не была «пролетарским» изобретением — она пришла из американского городского костюма.

Редким примером небезразличия к одежде был поэт Маяковский, который одевался в заграничные, часто американские, костюмы и был секс-символом своего времени. Долгое время Маяковский был кумиром Ив Сен-Лорана — хотя они не были знакомы лично, но в доме Ив Сен-Лорана висел его портрет (2, с. 71).

Культовым предметом нового советского времени стала кожаная куртка, неразрывно связанная, в частности, с образом чекиста и комиссара. Возникает вопрос — откуда в скудные первые годы советской власти могло взяться столько отменной кожи и кто так качественно отшил такое большое количество одинаковых курток? Разумеется, этого быть не могло. Знаменитые кожаные куртки были отшиты еще до революции, во время Первой мировой войны для вновь организуемого авиационного батальона. В то время они так и не были востребованы, а потом случайно были обнаружены на складе и выданы чекистам и комиссарам в качестве униформы.

Похожа и история буденовки, которая тоже считается символом революции. Буденовка, имитировавшая шлем древнерусского воина, была нарисована художником Васнецовым в годы первой мировой войны как новая модель шлема для царской армии, тогда же они были отшиты и лежали на складах. Новым хозяевам страны оставалось только нашить на них красные (а иногда синие) звезды из подручных материалов.

На Западе мужская мода 1920;х гг. отличается от предыдущего десятилетия, главным образом, мягкостью материалов и линий, отказом от жестких подкладок. Мягкий воротник рубашки, часто вязаный галстук, обилие трикотажа — во всех этих деталях сказывалось влияние спортивного стиля. В моду вошли маленькие усики, от которых впоследствии все отказались, когда они стали ассоциироваться с образом Гитлера.

В 1929 г. в Нью-Йорке произошел крах биржи. Наступили времена Великой Депрессии. Мода 1930;х гг. стала гораздо более консервативной, чем в

1920;е гг., как на Западе, так и в СССР. Модный силуэт вернулся к более женственной линии — т. е. талия вернулась на свое естественное место, грудь и бедра стали подчеркиваться. Пестрые ткани в одежде сменились темными. В моду вошли блондинки.

В Москве на Сретенке в 1934 г. открылся первый советский Дом моды, который назывался «Трест Мосбелье». Руководительницей этого треста стала Н. П. Ламанова, которой в то время было уже за 70 лет, и которая представляла старую школу моделирования.

Выражение «голь на выдумку хитра» проявлялось в годы нэпа. Так, например, был очень популярен был мех. Но у пришедшего к власти пролетариата денег на него не было. Поэтому во времена НЭПа настоящим писком моды был мех кошки, под который для пышности подшивали ватные валики, — вот вам и мексиканский тушкан, и шанхайский барс. А десятилетие спустя на модные тогда шапки — кубанки и муфты пустили даже кротов и сусликов! Причем покупать подобные изделия советских модниц агитировали вполне официально через специализированные издания. Кроме того, именно тогда научились обходиться без украшений.

Дело в том, что модной в Европе и Америке бижутерии в СССР просто не было, а золото у населения изъяли еще в двадцатые. Вот тогда и появилась мода на ансамбли: модницы старались подбирать в тон шляпку, перчатки и сумочку, а еще лучше шить их из одной ткани. Дефицит выбора моделей одежды при этом советские модельеры — конструкторы предлагали компенсировать расцветкой. Так, помимо нарядов в полоску, клетку и горошек в магазинах продавали платья с изображением тракторов, сеялок и даже заводов.

Одежда была одним из направлений работы дизайнеров 20-х годов по переустройству быта. Особую остроту этот вопрос приобрел в конце 1928;начале 1929 года, когда на страницах «Комсомольской правды» и ряда других газет развернулась широкая дискуссия о новом быте. Какие дома и квартиры нужны рабочим, какой должна быть настольная лампа, чем заменить кружева и фарфоровые статуэтки в оформлении жилища, каким должен быть костюм комсомольца? Вопросов ставилось много, и проблема формирования стиля советской моды была одной из центральных."Комсомольская правда" писала: «Кооперативные и частные швейные мастерские не в состоянии выполнить заказов на мужские и женские формы „Юнг-штурма“, которые сыплются на них со всех сторон. Прекрасное явление: оно доказывает: что имеется материальная возможность к улучшению одежды нашей молодежи, и что имеется ярко выраженная потребность противопоставить образцам „лучшей одежды“ из магазинов на Петровке и Кузнецком мосту какую-нибудь свою, советскую, комсомольскую моду» (8, с. 21).

В эти годы сцена театра снова превращается в своего рода витрину, демонстрирующую экспериментальные проекты повседневной и рабочей одежды, бытовой мебели, рационального внутреннего оборудования жилища. Во второй части пьесы В. Маяковского «Клоп», поставленной Вс. Мейерхольдом в 1929 году, действие происходило в будущем — в далеком 1979 году. «

Будущее в «Клопе» я сделал в плане иронии социальных утопий плюс гигиена, здоровье, спорт, свет и молодость. Почетные старики и профессор, и те молоды и спортсмены: Цвет белый, полутона… Светло, радостно и юно" - вспоминал А. Родченко — автор костюмов и декораций заключительной части пьесы (8, с.

24). Образ одежды будущего у А. Родченко космически стерилен и аскетичен. На головах у актеров маленькие гладкие круглые шапочки-шлемы.

Ткань — гладкая, серебристо-белых тонов. Куртки как бы герметически застегиваются по сложной ломаной или спиральной линии… Костюм стал походить на сложный летательный аппарат.

Спектакль «Инга», поставленный тоже в 1929 году в Театре Революции, был посвящен современности. По сюжету главная героиня Инга работала инженером на швейной фабрике, выпускающей женскую одежду. Это спровоцировало художника спектакля А. Родченко на широкую демонстрацию перспективных экспериментальных моделей женской одежды, как одетой на актерах, так и демонстрировавшейся на сцене в витринах с продукцией фабрики. Большую известность получили мебель и оборудование для рабочего кабинета, клуба и квартиры, разработанные А. Родченко для этого спектакля. Однако с точки зрения конструкции, утилитарного назначения интерес представляют и костюмы: повседневный рабочий деловой костюм героини, одежда секретарши и буфетчицы, домашняя одежда… Еще только-только появились в производстве застежки-молнии, но художник уже работает над выразительными возможностями этого нового элемента одежды, меняющего привычную конструкцию костюма.

Идея «прозодежды» развивалась и в 30-х годах, о чем красноречиво свидетельствуют книги и журналы тех лет. Например, в журнале «СССР на стройке» можно было нередко увидеть выразительные фотографии представителей тех или иных профессий, одетых в соответствующую рабочую одежду. Показывались обобщенные социальные типы. «Прозодежда» становилась элементом политической агитации. Появление в городе таких новых объектов, как метро, парки культуры и отдыха, фирменная торговля (ее истоки прослеживаются в рекламной и торговой деятельности Моссельпрома, ГУМа и Госиздата в 20-е годы), потребовало и соответствующей экипировки для сотрудников. Так концепция производственного костюма постепенно трансформировалась и адаптировалась к реальным потребностям жизни.

Таким образом, мода 20 — 30 годов в СССР была тесно связана с такими видами искусства, как театр и кино. В соответствие с веяниями времени она отражала в своих чертах минимализм и не прихотливость. Одновременно с этим, не смотря на стремление развития собственных культурных тенденций в моде, все-таки прослеживались черты западного влияния, которым в первую очередь старалась соответствовать советская культурная элита.

Заключение

20 — 30 годы в СССР — время достаточно сложное, причем не только в плане экономическом и социальном, но и культурном. В начале 20-х годов наблюдается высокий уровень духовного подъема населения, вдохновленного идеалами коммунизма и строительства нового идеального общества. Большевики понимали силу идеологического воздействия культуры на народные массы и принимали соответствующие меры по централизации управления всеми областями культурного строительства в соответствии с новыми требованиями социалистического государства.

В связи с существовавшей ситуацией повальной неграмотности в стране одним из центральных направлений культурной политики советского правительства становится политика в области образования, и в первую очередь ликвидация неграмотности. Коренным образом изменились содержание образования и воспитания, методы учебно-воспитательной работы, началась подготовка новых учебных планов, программ и учебников. Общеобразовательная школа сближалась с жизнью, учение увязывалось с трудом и общественной работой учащихся.

Форсирование индустриализации повлекло за собой штурмовщину в обучении и освоении профессий. Знания молодежь получала наспех, в сжатые сроки. В начале 30-х гг. изданы постановления, укрепившие организационные и научно-педагогические основы советской школьной системы. Ряд мероприятий были проведены так же в сфере высшего образования. Были отменены ограничения для «классового чуждого элемента» при поступлении в ВУЗы. Рабфаки были ликвидированы. Была расширена сеть высших учебных заведений.

Развитие науки и научных учреждений во 2-й половине 20-х — 30-х гг. тесно связано с развёртыванием социалистического строительства. 15-й съезд ВКП (б) (1927), намечая пути создания материально-технической базы социализма, подчеркнул значение индустриализации страны и выдвинул в качестве самостоятельной задачи развитие науки. В 20 -30 годы наука в СССР достигла значительных успехов, причиной чего, в первую очередь, становится необходимость и начало индустриализации. Всемирную известность в этот период получают разработки Н. И. Вавилова в области генетики, В. И. Вернадского в геохимии, А. Л. Чижевского в гелиобиологии, Н. Е. Жуковского в аэродинамике и др. С развитием научных теорий значительно возрастает и число научно — исследовательских центров и институтов, занимавшихся разработками теорий связанных не только с нуждами индустриализации, но так же в гуманитарном и естественно — научном направлении.

В искусстве 20—30-х гг. всё большее значение приобретают направления реализма и графика: книжная иллюстрация, рисунок, гравюра — искусство, предназначенное для тиражирования, доступное массам, непосредственно обращенное к человеку. Появляется ряд новых имен в литературе и музыке.

В архитектуре период 20-х — начала 30-х годов характеризуется интенсивными поисками новых путей, отвечающих новому социальному строю и его идеологии. В связи с этим архитектура ставит в своей основе практическое назначение и народность.

Мода 20 — 30 годов в СССР была тесно связана с такими видами искусства, как театр и кино. В соответствие с веяниями времени она отражала в своих чертах минимализм и не прихотливость. Одновременно с этим, не смотря на стремление развития собственных культурных тенденций в моде, все-таки прослеживались черты западного влияния, которым в первую очередь старалась соответствовать советская культурная элита.

Агаев А. Г. Социалистическая национальная культура — М., 1974.

Алексеев П. В. Революция и научная интеллигенция — М., 1987.

Горбунов В. В. Ленин и социалистическая культура — М., 1972.

Зак Л. М. История изучения советской культуры — М., 1981.

Зезина М.Р., Кошман Л. В., Шульгин В. С. История русской культуры — М., 1990.

Из истории советской культуры — М., 1972 (1973).

Ильин Г. В. КПР в СССР накануне Вов. Уч. пособие — М., 1985.

История культуры России. Курс лекций — М., 1993.

Кабанов П. И. История культурной революции в СССР. Уч. пособие — М., 1971.

Кондаков И.В.

Введение

в историю русской культуры — М., 1997.

КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК, 8 изд., т. 1—10, М., 1970—1972.

Культурное строительство в РСФСР. Т.2. — М., 1985.

Культурно-просветительная работа в СССР: уч. пособие (под ред. Т.А. Ремизовой) — М., 1974.

Культурология. История и теория культуры. Уч. пособие — М., 1998.

Культурология. История мировой культуры (под ред. А.Н. Марковой) — М., 1998.

Культурология: курс лекций (под ред. А.А. Радугина) — М., 1998.

Ленин В.И. О пролетарской культуре // Полн. собр. соч. Т.

41.

Лукин Ю. А. Культура в борьбе идей — М., 1985.

Максакова Л. В. Культура советской России в годы Вов. — М., 1977.

Савченко А.М.

Введение

в историю КПР в СССР. Лекция — М., 1988.

Савченко А.М. КПР в условиях совершенствования социализма (1971;1980). Лекция — М., 1986.

Советская культура: 70 лет развития — М., 1987.

Темирбаев К.М., Украинцев В. В. Очерки истории советской культуры — М., 1980.

Федюкин С. А. Великий Октябрь и интеллигенция — М., 1983.