Гумилёв и Ахматова. 
Роман двух поэтов

.":

Ты сбежала ко мне с портрета, И пустая рама до света На стене тебя будет ждать То же самое можно сказать и о других героях поэмы. Под масками — нет лиц, только образы. В «Поэме» нет героя — только эпоха. Не живые люди, и даже не воспоминания о них, а образы, сошедшие с картин — только призраки эпохи, некие обобщения, также как верстовой столб — поэт вообще, хотя кому-то видится в этом столбе Блок. Но выше мы уже приводили высказывание А. Наймана о том, что героем поэмы в равной степени могут быть Блок, Гумилев и любой другой поэт той трагической эпохи. Это же подтверждает Ахматова еще раз, уже в самой поэме:

Ты в Россию пришла ниоткуда, О, мое белокурое чудо, Коломбина десятых годов!

Что глядишь ты так смутно и зорко? -

Петербургская кукла, актерка, Ты, один из моих двойников.

К прочим титулам надо и этот Приписать. О, подруга поэтов!

Я — наследница славы твоей.

Эта поэма еще и о самой Ахматовой — как будто под карнавальными масками своих гостей из прошлого, она угадывает и свое лицо: «Ты один из моих двойников…».

А живых людей уже нет. Все герои «Поэмы» — уже только тени, только образы.

Поэма писалась и перерабатывалась во многом на основе читательских комментариев. Особенно много говорят об этом Найман и Бродский, к мнению которых Ахматова, по-видимому, особенно прислушивалась. Найман отмечает: «она [поэма] стала притягивать к себе читательский комментарий — не как естественно сопутствующий фон, а включая в себя как элемент структуры. Каждый новый читатель ощущал себя вовлеченным в круг остальных, причем знать суждения остальных оказывалось менее важно, чем знать, что таковые существуют и твои — среди них. При этом Поэма начинала странным образом „реагировать“ на такую реакцию читателя, учитывать ее и отвечать на нее».

Вся «Поэма» написана в сотворчестве с читателями. И каждый новый читатель включается в написание этой поэмы, присоединяется к хору голосов, о которых Ахматова говорит в предисловии к поэме: «Я посвящаю эту поэму памяти ее первых слушателей — моих друзей и сограждан, погибших в Ленинграде во время осады.

Их голоса я слышу и вспоминаю их, когда читаю поэму вслух, и этот тайный хор стал для меня навсегда оправданием этой вещи".

Виленкин говорит, что Ахматова говорила о поэме, как о живом человеке: «Вскоре я, как, вероятно, и многие другие, даже перестал удивляться, что в разговорах о поэме она все время возвращается к своему произведению как к живой личности, к персоне, которая то приходит к ней, то уходит, то вновь ее посещает и при этом ведет себя с ней «в высшей степени странно». И дальше Виленкин приводит еще и такие слова Ахматовой о своей поэме: «Борьба с читателем продолжалась все время. Помощь читателя (особенно в Ташкенте) — тоже. Иногда мне казалось, что мы пишем ее все вместе, иногда она вся устремлялась в балет, и тогда ее ничем нельзя было удержать. Я думала, что она там и останется навсегда, под рожденной ею музыкой, как могила под горой цветов. Я писала некое подобие балетного либретто, но потом она возвращалась, и все шло по-старому».

«Поэма» стала живой, она сама привела к Ахматовой своих героев, сама закружила автора в маскарадной пляске. Маски и тени приходят к ней, кружатся в танце. И такое начинается «бурное веселье», что первоначальный вариант «Поэмы» постепенно увеличился вдвое. Закрутил, завертел маскарад и теперь уже нельзя выйти из круга мертвых, оставшись при этом живой, потому-то и не могла оставить Ахматова «Поэму», потому-то мы и говорим, что такие поэмы заканчиваются только вместе с жизнью автора. Теперь пришел ее черед завязать покрепче узлы неразрывной связи любовь и смерть. Образ милого мальчика вырос до образа целой эпохи. А любящая сестра стала хозяйкой этого маскарада, но и участницей его.

Ахматова начинает угадывать в этой круговерти и своих двойников и среди масок прошлого видит даже как будто бы себя. Так она смогла выйти за пределы себя самой. Увидеть себя как часть той эпохи. И вот она уже не только хозяйка, но и гостья этого маскарада. Ахматова стала героем своей поэмы, и в этом смысле, как сказал Анатолий Найман, после ее смерти, поэма стала «еще более без героя».

О музыкальности поэмы — отдельный разговор. О том, что «Поэма» музыкальна говорили все, кто, так или иначе, оказался в соавторстве, все слушатели, читатели: «А между тем, даже впервые читая „Поэму без героя“, невозможно не испытывать на себе силу тех музыкальных токов, которые идут от ее стихотворного волшебства — от ее особенного, незаметно завораживающего ритма, от обманчиво бесхитростной мелодики, от совсем не эффектной, но тончайшей инструментовки звуковых повторов и чередований — этой божией подсказки сверхчуткому слуху поэта».

Бродский говорит, что Ахматова часто читала ему поэму, особенно новые куски, и всегда спрашивала его мнения. И добавляет: «Постепенно возникла ситуация, в которой мы — наиболее близкие из читателей „Поэмы“ — и сама Ахматова оказались более или менее на равных. То есть мы все уже не в состоянии были оценить: на месте какой-нибудь новый кусок находится в „Поэме“ или нет. Ты оказываешься в такой зависимости от этой музыки, что, в общем, уже не понимаешь пропорции целого. Теряешь способность относиться к этому целому критически. Будь Ахматова жива сегодня, она, я думаю, продолжала бы „Поэму“ дописывать». Тут же Бродский вспоминает, что Пастернак говорил о «Поэме», будто бы она похожа на русский народный танец, когда идут вперед, закрываясь, а отступают, раскрываясь. Это высказывание Бориса Леонидовича Ахматова очень любила.

И в тех же диалогах с Бродским говорится, что вообще Ахматова много лет думала о балетном либретто на материале «Поэмы». Но все это так и осталось невоплощенным в жизнь, хотя, Бродский говорит, возможно, была написана пьеса, но Ахматова ее сожгла.

Впрочем, «Поэма» осталась трагическим балетом:

А во сне все казалось, что это Я пишу для кого-то либретто, И отбоя от музыки нет.

А ведь сон — это тоже вещица!

Но вернемся к содержанию «Поэмы». В этом вихре, в этом танце закружились образы 1913 года, кажущегося безоблачным и веселым, но страшным. Потому-то и маскарад. В веселом маскараде (который обернулся трагическим балетом) мелькают лица, образы — и нам кажется, что мы кого-то узнаем, но, обернувшись вновь, под той же маской видим другое лицо. И тут уже неважно, кто есть кто — мы видим время, целую эпоху. Тема маскарада в русской литературе не нова. Здесь мы можем вспомнить драму Лермонтова «Маскарад», роман Андрея Белого «Петербург» вообще построен как маскарадное действо.

Вся поэзия «серебряного века» — это тоже своеобразный маскарад. Маскарад дарит мнимую свободу, путает имена, скрывает возраст, социальное положение и иногда даже пол. В драме Лермонтова, именно надев маски, герои становятся сами собой. Маскарад Белого — это «пляска смерти», перед которой тоже все равны. Так и в маскараде Ахматовой образы известных поэтов смешиваются с образами случайных мальчиков. Но всей это мешаниной и путаницей маскарад вскрывает истинную суть вещей, имен и лиц. И вот в этот момент обнаруживается конфликт с этим маскарадным обществом и трагедия живого человека: маски, маски — пляска смерти. Он один живой среди теней, выдуманных лиц, придуманных имен.

Один живой в вечности человеческих страстей. Но и его закружит маскарад и он станет тенью. Могла ли Ахматова быть уверена, что ее лицо отшлифованное критиками, читателями, почитателями не превратилось в маску? Нет. Ведь еще много лет назад она отдалась этой доле-муке. Сделала себя, свою жизнь образом женщины, образом поэта в России, одним из образов эпохи.

Виленкин приводит еще и такое высказывание Ахматовой о поэме: «Другое ее свойство: этот волшебный напиток, лиясь в сосуд, вдруг густеет и превращается в мою биографию. Как бы увиденную кем-то во сне или в ряде зеркал». И действительно, мы можем угадать в образах Коломбины и приходящего к ней любовника, и измученного ревностью драгуна, персонажей жизни самой Ахматовой. Но можно даже и не углубляться в такую детальную трактовку образов, не пытаться понять, кто есть кто. Сюжетная-то линия очень проста — в нее любой может вписаться — вполне такой банальный любовный треугольник. Вопрос только в том, как его расшифровать, что увидеть в нем — «отражения в ряде зеркал», одно за другим искажающие, добавляющие новые тени. Биография самой Ахматовой, несмотря на то, что она была еще жива и писала ту поэму, сама уже стала скорее приметой эпохой, чем историей живого человека.

1913 год — роковой год. Я произносила эту фразу, когда говорила об отношениях Гумилева и Ахматовой. Это год, когда Гумилевым было написано стихотворение «Пятистопные ямбы», которое принято считать условной точкой окончательного разрыва Гумилева и Ахматовой. И этот же год всплывает в «Поэме без героя». Случайно ли так совпало, что «близки они были ведь очень недолго.

" До 14 года — вот так приблизительно. До Тани Адамович…". И дело тут не в личных отношениях Ахматовой и Гумилева, Судейкиной и кого-то там еще. Блок и Мейерхольд — тут тоже не люди, а образы. После 1921 года лирика Ахматовой, как мы говорили, отходит от личного, интимного. Уже не люди и события, но образы целой эпохи.

Сама Ахматова, ее жизнь включаются в общий исторический поток. И разрыв с Гумилевым, произошедший именно накануне трагической эпохи, в последний безоблачный год, в год, когда еще возможно было личное, перестает быть случайностью. В 1913 году окончилась не только близость двух людей, окончилась эпоха, когда такая близость вообще была возможна.

В этом ракурсе очень перекликаются строчки стихотворения «Я гибель накликала милым…», которое я выше приводила и строчки «Поэмы»:

Бес попутал в укладке рыться…

Ну, а все же может случиться, Что во всем виновата я.

Все то же, но по-новому осмысленное чувство вины, чувство, что она одна, вместо всех «милых».

Возможно, все это не случайно, но все эти понимания, все эти открытия, сопоставления — это просто еще одно сотворчество с автором.

Анатолий Найман говорит о поэме: «Не остановимый в течение десятилетий рост Поэмы, удлинивший ее текст вдвое по сравнению с первым „окончательным“ вариантом 1942 года, основан на „принципе аэростата“, вместимость которого, как известно, больше объема, минимально необходимого для полета. Иначе говоря, Поэма „летит“ при объеме в 370 строчек так же, как в 740. Дополнительно поступающий воздух разглаживает морщины на оболочке, делая возможным прочесть прятавшиеся в них строки».

А автор, Ахматова, не дает никаких ответов, даже намекая на то, что Демон — это Блок, а вот тут Судейкина и Саломея Андроникова. Учитывая «принцип аэростата» в образе Коломбины не будет тесно и Судейкиной, и Андрониковой, и самой Ахматовой.

Эта поэма — попытка разобраться в своей жизни, в своей истории и в истории целой страны, в истории целой эпохи, той, которая случилась в 1913 году и которая каким-то образом, всплывает в снах, в бреду в 1940 году. «Ахматова ничего нам не поясняет, она как будто только хочет сама до конца разобраться, почему все получилось у нее таким сложным и почему с этим ничего нельзя поделать. Создается впечатление, что, вместо того чтобы прояснить поэму другим, она все еще продолжает выяснять свои собственные с ней отношения». Выяснять отношения с поэмой, когда уже казалось:

Все в порядке; лежит поэма И, как свойственно ей, молчит.

И чуть раньше «сожженная повесть». Поэма не отпускает:

Та столетняя чаровница Вдруг очнулась и веселиться Захотела. Я ни при чем.

…

Я пила ее в капле каждой И, бесовскою черной жаждой Одержима, не знала, как Мне разделаться с бесноватой.

Но она твердила упрямо:

…

Вовсе нет у меня родословной, Кроме солнечной и баснословной.

И привел меня сам Июль".

А твоей двусмысленной славе, Двадцать лет лежавшей в канаве, Я еще не так послужу;

Мы с тобой еще попируем И я царским моим поцелуем Злую полночь твою награжу.

Кажется, большая часть поэмы посвящена выяснению отношений автора с самой поэмой. Маскарадные образы промелькнули трагическим балетом в первой части поэмы, и унесла их история, они стали легендой. А сны не ушли, а музыка все звучит. Потому что Ахматова — единственная, кто может ее так слышать — она ведь единственная осталась живой среди теней новогоднего маскарада. Ей не дают покоя эти призраки. Как будто выясняет она отношения не с поэмой, а с самим временем, с той эпохой и со всей жизнью Ахматовой: «Поэма — летопись событий XX столетия. Реализация эстетических принципов „серебряного века“. Организм мировой культуры. Поэма еще и свод всех тем, сюжетов и приемов собственно ахматовской поэзии; в ней, как в каталоге, заложены, соответствующим образом перекодированные, отдельные книги ее стихов, „Реквием“, все крупные циклы, некоторые из вещей, держащиеся обособленно, пушкиниана».

«Поэма без героя» — это сама Ахматова, вышедшая за рамки своей собственной жизни, выросшая до масштабов целой эпохи.

Заключение

Изначально, я поставила перед собой очень непростую задачу: увидеть, как преломляются чувства и личная жизнь поэтов в их творчестве, увидеть, как личная трагедия в поэзии поднимается до всечеловеческих масштабов.

Ахматова и Гумилев сожгли значительную часть писем, которые могли бы откровеннее рассказать об их личной судьбе, об их личных отношениях. Но нужно ли это? Сначала появляется досада: «ах, Ахматова была такой скрытной», «пропали документы, свидетельствующие о…» и нам теперь никогда не узнать. Но чем внимательнее мы изучаем творчество этих поэтов, тем очевиднее становится, что и не нужно нам это знать. И для этого я рассмотрела внимательно «Поэму без героя», в которой четко становится понятно, что все, что мы видим — это только отражения отражений в ряде зеркал — только полутени минувшей эпохи. Ахматова, бывшая столь скрытной в юности, не могла уже молчать по прошествии многих лет, потому и появилась «Поэма без героя». И, несмотря на то, что в ней не узнаются четкие образы реальных людей, мы можем увидеть в ней каждого, так как здесь Ахматова достигает предельной степени обобщения.

Я рассматривала творчество Гумилева, пытаясь увидеть образ Ахматовой, в его царицах и прекрасных девах. Я рассматривала лирику Ахматовой, стремясь разглядеть в печали ее огромных глаз, хранимый ими образ «веселого мальчика». Я обращалась к воспоминаниям современников. Но они-то, эти воспоминания и стали теми самым зеркалами, докучающими Ахматовой 1940;х маскарадными плясками, где лица и маски смешаны и перепутаны. Оцуп говорит «я горжусь, что был другом Гумилева». Ахматова возражает, что не могли быть они друзьями. Кто прав? Кто видит маску, а кто истинное лицо?

Впрочем, я не ставила своей задачей выяснить, был ли Николай Оцуп другом Гумилева, и насколько прав в своих оценках Маковский, который, кстати, об Ахматовой отзывается значительно более уважительно, чем она о нем. Моя задача была увидеть отблески отношений Гумилева и Ахматовой, прежде всего, в их лирике. Конечно, большая ошибка отождествлять автора и его лирического героя. Иначе и в самом деле получится, что Гумилев хлестал Ахматову «узорчатым, вдвое сложенным ремнем» — это нелепость. И нет ничего труднее, чем за образами, иносказаниями, метафорами и прочими художественными средствами, увидеть историю истинных отношений. Но куда важнее даже не это. Важнее было увидев историю отношений, понять, что поэт смог возвысится над ними и над самим собой и дать миру масштабные образы любви, страсти, смерти, боли, вины. Отречься от собственной боли и принять на себя боль всего мира. Принять отказ не от гимназистки Ани Горенко, а от всех женщин всего мира.

Мы увидели, что вся лирика Гумилева пронизана романтическим образом недоступной прекрасной дамы, великолепной царицы и в то же время девы, несущей смерть. Любовь Гумилева — всегда трагическая любовь. Недоступная и интересная Аня Горенко стала реальным воплощением этого образа, который потом ею же и питался непрестанно, усложняясь, расширяясь, но, не теряя своей величественности, а чувство его не теряло своего трагизма. Гумилев как будто вторит Калигуле: «…жить — это противоположно любви», так тесно связаны любовь и смерть для него. А Кудрикова в своем исследовании гендерных особенностей поэзии Гумилева пишет: «Надо отметить, что семантика смерти и секса у Гумилева почти не расторжима, даже агония и оргазм у него окрашены одними красками»:

Всё свершилось, о чём я мечтал Ещё мальчиком странно-влюблённым, Я увидел блестящий кинжал В этих милых руках обнажённым.

Ты подаришь мне смертную дрожь, А не бледную дрожь сладострастья…

Ахматова, так или иначе, оказалась не просто возлюбленной Гумилева, но и его царицей. Хотела она того или нет, но она сыграла свою роль трагической возлюбленной с блеском и до конца. И сама о себе говорит, как о деве, пророчащей гибель возлюбленному: «Я гибель накликала милым…», и сама себя ощущает царицей и змеей. Она царица, недоступная прекрасная дева, когда говорит о Гумилеве как о «веселом мальчике», она раскаявшаяся змея, когда говорит: «…Шутка / Все, что было.

Уйдешь, я умру". Их отношения были постоянным противоборством двух сильных людей. Они стремились друг к другу, друг друга отталкивая, наполняя свои сборники нежностью и болью, иронией и высоким чувством. А потом Гумилева расстреляли, и Ахматова осталась одна, а потом совсем одна. И все те чувства, которые были к Гумилеву, обратились чувствами к целой эпохе. И вот это прошлое, мелькающее в маскарадной пляске зеркальных отражений, поэтическое и живое прошлое, которое когда-то начиналось рядом с Николаем Степановичем, вылилось в «Поэму без героя».

Список литературы

Адамович Г. Гумилев / Н. Гумилев. В. Ходасевич. Г.

Иванов. Стили. Проза. — М: АСТ, 1998

Александрова Т. Л. Николай Гумилев ;

http://www.portal-slovo.ru

Анненков Ю. Дневники моих встреч — М: Захаров, 2001

Анненский И. Книга Отражений ;

http://az.lib.ru/a/annenskij_i_f

Ахматова А. А. Стихотворения. Поэмы. Проза — М: РИПОЛ КЛАССИК, 2002

Богомолов Н.А. «Таким я вижу облик ваш и взгляд» — «Литературное обозрение», № 5, 1989

Бродский об Ахматовой источник?

Виленкин В. В сто первом зеркале — М: Советский писатель, 1990

Герштейн Э. Г. Память писателя. Статьи и исследования 30−90-х годов — СПб: Инапресс, 2001

Горнунг Л. Встреча за встречей Гумилев Н. С. Анна Ахматова. Четки / Pro et Contra — Антология в 2 т. — т. 2 — СПб: изд Русской Христианской гуманитарной академии, 2001

Гумилев Н. С. Принцесса Зара ;

http://www.electroniclibrary21.ru

Гумилев Н. С. Стихи ;

http://gumilev.ru

Гумилева А.А. Н. Гумилев / Николай Гумилев в воспоминаниях современников. Под. ред. В.Крейда. — М: Вся Москва, 1990

Енишерлов В. Жизнь и стихи Николая Гумилева — Тбилиси: Мерани, 1989

Иосиф Бродский и Анна Ахматова —

http://br00.narod.ru/10 660 171.htm

Кабанова С. Николай Степанович Гумилев — статья на

http://www.habit.ru

Камю А. Калигула — М: АСТ, 2003

Кихней Л.Г. Н. Гумилев//История русской литературы. ХХ век. Ч. 1. — М.: Дрофа, 2007.

Кудрикова А. Н. Гендерные различия в поэзии А. А. Ахматовой и Н. С. Гумилева — статья, Материалы шестой научной конференции — Новосибирск, 2005

Лезинский М. Л. Они были слишком гениальны друг для друга ;

http://zhurnal.lib.ru

Лекманов О. А. Концепция «серебряного века» и акмеизма в записных книжках Ахматовой — Новое литературное обозрение, М: 2000, № 46

Лосиевский И. Я. Анна Всея Руси: жизнеописание Анны Ахматовой — Харьков: Око, 1996.

Лукницкая В. К. Николай Николай Гумилев: Жизнь поэта по материалам домашних архивов. семьи Лукницких. — Л: Лениздат, 1990

Маковский С. На Парнасе Серебряного века — М: издательский дом «XXI век — Согласие», 2000

Михайлова М. Г. Гумилевы — Ахматова и Бежецкий край — М: АСТ, 2000

Найман А. Поэма без героя — Рассказы об Анне Ахматовой — М: Вагриус, 1999

Неведомская В. Гумилев / Н. Гумилев. В.

Ходасевич. Г. Иванов. Стили. Проза. — М: издательство АСТ, 1998

Оцуп Н. Н. С. Гумилев — выдержки из докторской диссертации в Сорбонне ;

http://gumilev.ru

Павловец М.Г. А. Ахматова // История русской литературы. ХХ век. Ч. 1. — М.: Дрофа, 2007.

Павловский А. И. Анна Ахматова. Жизнь и творчество — М: Просвещение, 1991

Павловский А.И. О творчестве Николая Гумилева и проблемах его изучения — Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. — СПб: Наука, 1994.

Поганкин В. Три любви Н. Гумилева ;

http://www.mhpi.ru

Райкис М. Николай Гумилев — путешественник — статья в журнале «Слово» — № 48/49, 2005

Русова Н., Шевцов В. Читаем русскую лирику — хрестоматия — Н. Новгород: Деком, 1996

Русская литература «серебряно века» — под ред. Агеносова В. В. — М: Про-пресс, 2000

Русская литература ХХ века — под редакцией Агеносова В. В. — М: Дрофа, 1998

Русская литература ХХ века — под редакцией Нагайцевой Т. Н. — СПб: Издательский Дом «Нева», 1998

Русская литература ХХ век. Справочные материалы — М: Просвещение, 1995

Русская поэзия «серебряного века» — М: Наука, 1993

Русские поэты «серебряного века» в 2-х т. — т. 2 — Ленинград: издательство Ленинградского Университета, 1991

Сиротинская И. П. Моей прелестной царице… — Встречи с прошлым: Сб. материалов Рос. гос. архива литературы и искусства. — Вып. 8. — М., 1996

Слободнюк С. Л. Николай Гумилев: проблемы мировоззрения и поэтики — Душанбе: Сино, 1992

Смирнова Л.А. «…Припомнить всю жестокую милую жизнь…» / Гумилев Н. С. Избранное — М: Советская Россия, 1989

Соколов А. Г. История русской литературы конца XIX — начала ХХ века — М: Высшая школа, 1984

Соловьев Вл. Сочинения в 2 т., т. 2 — Философское наследие, М: Мысль, 1988

Срезневская В. С. Дафнис и Хлоя / Н. Гумилев. В. Ходасевич. Г. Иванов. Стили. Проза. — М: издательство АСТ, 1998

Струве Г. П. Гумилев/ О четырех поэтах — London: OPI, 1981

Тырлова А. Анна Ахматова и Николай Гумилев: «…но люди, созданные друг для друга, соединяются, увы, так редко…» ;

http://aif.ru

Файнштейн Э. Анна Ахматова — М: Эксмо, 2006

Филиппов В. Поэма без героя / Анна Ахматова. Pro et Contra — Антология в 2 т. — т. 2 — СПб: изд. Русской Христианской гуманитарной академии, 2005

Черных В. Летопись жизни и творчество Анны Ахматовой — М: Эдиториал, 1996

Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой — М: Согласие, 1997

Финкельберг М. О герое «Поэмы без героя» — Русская литература, № 3, 1992

Юрская Т. Анна Ахматова: «Моя судьба быть его женой» —

http://gumilev.ru

Найман А. Поэма без героя — Рассказы об Анне Ахматовой — М: Вагриус, 1999 — с. 352

Ахматова А.А. О Гумилеве / Стихотворения. Поэмы. Проза — М: РИПОЛ КЛАССИК, 2002

Оцуп Н. Н. С. Гумилев — выдержки из докторской диссертации в Сорбонне ;

http://gumilev.ru

Бродский об Ахматовой — диалоги

Павловский А. О творчестве Николая Гумилева и проблемах его изучения — Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. — СПб: Наука, 1994

Анненский И. Книга Отражений ;

http://az.lib.ru/a/annenskij_i_f

Русская литература ХХ век. Справочные материалы — М: Просвещение, 1995 — с. 136

Ахматова А.А. О Гумилеве / Стихотворения. Поэмы. Проза — М: РИПОЛ КЛАССИК, 2002

Ахматова А. А. Указ. соч.

Маковский С. На Парнасе Серебряного века — М: издательский дом «XXI век — Согласие», 2000 — с. 313−314

Гумилева А.А. Н. Гумилев / Николай Гумилев в воспоминаниях современников. Под. ред. В.Крейда. — М: Вся Москва, 1990

Павловский А. О творчестве Николая Гумилева и проблемах его изучения — Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. — СПб: Наука, 1994

Кабанова С. Николай Степанович Гумилев — статья на

http://www.habit.ru

Гумилев Н. С. Русалка / Путь конквистадоров —

http://gumilev.ru

Анненков Ю. Дневники моих встреч — М: Захаров, 2001 — с. 81

Лукницкая В. К. Николай Николай Гумилев: Жизнь поэта по материалам домашних архивов. семьи Лукницких. — Л: Лениздат, 1990

Сиротинская И. П. Моей прелестной царице… — Встречи с прошлым: Сб. материалов Рос. гос. архива литературы и искусства. — Вып. 8. — М., 1996

Гумилева А. Указ. соч.

Адамович Г. Гумилев / Н. Гумилев. В. Ходасевич.

Г. Иванов. Стили. Проза. — М: издательство АСТ, 1998 — с. 407

Гумилев Н. С. Баллада / Путь конквистадоров — на

http://gumilev.ru

Ахматова А. А. Указ. соч.

Гумилев Н. С. Принцесса Зара ;

http://www.electroniclibrary21.ru

Соловьев Вл. Сочинения в 2 т., т. 2 — Философское наследие, М: Мысль, 1988

Гумилев Н. С. Беатриче ;

http://gumilev.ru

Гумилев Н. С. Ты помнишь дворец великанов… ;

http://gumilev.ru

Гумилев Н. С. Поединок ;

http://gumilev.ru

Гумилев Н. С. Баллада / Чужое небо ;

http://gumilev.ru

Гумилев Н.С. У камина / Чужое небо ;

http://gumilev.ru

Гумилев Н. С. Она / там же

Гумилев Н. С. Из логова змиева… / там же

Ахматова А.А. О Гумилеве / Указ. соч.

Гумилев Н. С. Отравленный / Чужое небо ;

http://gumilev.ru

Гумилев Н. С. Пятистопные ямбы / Колчан ;

http://gumilev.ru

Срезневская В. С. Дафнис и Хлоя / Н. Гумилев. В. Ходасевич. Г.

Иванов. Стили. Проза. — М: издательство АСТ, 1998 — с. 393

Оцуп Н. Указ. соч.

там же

Гумилев Н. С. Мои читатели / Огненный столп ;

http://gumilev.ru

Срезневская В. С. Указ. соч.

Ахматова А.А. О Гумилеве / Указ. соч.

Цитата по: Юрская Т. Анна Ахматова: «Моя судьба быть его женой» —

http://gumilev.ru

Ахматова А. А. Читая Гамлета / Вечер — Указ. соч.

Ахматова А.А. В ремешках пенал и книги были… / Четки — Указ. издание

Финкельберг М. О герое «Поэмы без героя» — Русская литература, № 3, 1992

Ахматова А. А. Сжала руки под темной вуалью… / Вечер — Указ. издание

Ахматова А. А. Он любил… / Вечер — Указ. издание

Оцуп Н. Указ. соч.

Гумилев Н. С. Анна Ахматова. Четки / Pro et Contra — Антология в 2 т. — т. 2 — СПб: издательство Русской Христианской гуманитарной академии, 2001 — с. 91

Ахматова А. А. Страх, во тьме перебирая вещи… / Anno Domini — Указ. издание

Ахматова А.А. Я гибель накликала милым… / Anno Domini — Указ. издание

Филиппов В. Поэма без героя / Анна Ахматова. Pro et Contra — Антология в 2 т. — т. 2 — СПб: издательство Русской — с. 389

цитата по Виленкин В. В сто первом зеркале — М: Советский писатель, 1990

Виленкин В. Указ. соч.

Ахматова А. А. Поэма без героя / Указ. издание

Ахматова А. А. Поэма без героя / Указ. издание

Найман А. Указ. соч.

Ахматова А. А. Указ. соч.

Виленкин В. В сто первом зеркале — М: Советский писатель, 1990 — с. 219

там же

Найман А. Указ. соч.

Виленкин В. Указ. соч.

Бродский об Ахматовой

Ахматова А. А. Поэма без героя / Указ. издание

Виленкин В. Указ. соч.

Лукницкая В. К. Указ. соч.

Ахматова А. А. Поэма без героя / Указ.

издание

Найман А. Указ. соч.

Виленкин В. Указ. соч.

Ахматова А. А. Поэма без героя / Указ. изд.

Ахматова А. А. Поэма без героя / Указ. изд.

Найман А. Указ. соч.

Камю А. Калигула — М: АСТ, 2003

Кудрикова А. Н. Гендерные различия в поэзии А. А. Ахматовой и Н. С. Гумилева — статья, Материалы шестой научной конференции — Новосибирск, 2005

Гумилев Н. из цикла Беатриче / Жемчуга ;

http://gumilev.ru