Атеистические мотивы в литературе 19-20 вв

Отношение к этому роману оказывается неоднозначным: он нередко рассматривается как антирелигиозный, тогда как в околоцерковном литературоведении бытует его определение как «евангелия от Сатаны». Наиболее характерной в контексте исследования атеистической составляющей романа является сцена появления Воланда на Патриарших и его беседа С Михаилом Берлиозом и Иваном Бездомным. Итак, два литератора обсуждают недавно написанную Бездомным (есть мнение, что это имя перекликается со столь популярным в послереволюционные годы Демьяном Бедным) поэму о Христе. Берлиоз является характерным выразителем атеистического мировоззрения, согласно которому религия есть выдумка невежественных масс. В разговоре редактор обнаруживает «солидную эрудицию», указывает на Филона Александрийского и Иосифа Флавия, на поддельность 44-й главы «Анналов» Тацита, где говорится о казни Иисуса, о мифологических корнях христианства и распространенности христианских сюжетов (непорочное зачатие, Боговоплощение и др.) в восточных культах (см. 1, с. 274 — 275). Данные аргументы вообще являются характерными для атеистической пропаганды (хотя они имели место и в протестантском религиоведении), целью которой было доказать несостоятельность религии как таковой: «Будучи фантастически искаженным отражением окружающей действительности, религия препятствует распространению научных знаний о законах развития и путях преобразования мира» (5, с.

375). Итак, является ли «Мастер и Маргарита» атеистическим произведением? Вряд ли его можно определить таким образом уже в силу того, что главным героем романа является не кто иной как Воланд, то есть существо нематериальное и вполне религиозное. Таким образом, более уместно в данном контексте говорить о кощунстве, нежели об атеизме, хотя и данный вопрос требует отдельного рассмотрения.

Действительно, Иешуа-га-Ноцри имеет мало общего с евангельским Иисусом и, тем более, с всемогущим Сыном, единосущным Отцу. Однако, необходимо уточнить, а кто передает слушателям сцены с Понтием Пилатом, через призму чьего мировоззрения мы видим Иисуса? И оказывается, что взгляд на Иешуа, который так возмущает верующих людей, — это именно взгляд Сатаны. Однако, следует еще уточнить, что как Иешуа-га-Ноцри не есть евангельский Иисус, так и Воланд не является тем Сатаной, против которого предостерегает церковь. Впрочем данная традиция имеет свою историю: если у Гете, цитата из которого («Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо…») вынесена в эпиграф произведения Булгакова, Мефистофель, несмотря на красивые фразы, все же жаждет одного — погибели души Фауста, то лермонтовский Демон уже оказывается способным на чистую любовь, тогда как в «Мастере и Маргарите» утверждается, в противоположность традиционному христианскому богословию, онтологичность зла — так, Воланд говорит Левию Матвею следующее: «Ты принес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла.

Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ.

Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? (1, с. 632). Следовательно, согласно Воланду, зло оказывается необходимым для добра, подобно тому, как тень сочетается со светом.

Так или иначе, роман «Мастер и Маргарита» никак нельзя назвать атеистическим произведением, более того, именно атеизм (имеющий своим представителем, прежде всего Берлиоза) как раз и оказывается, с точки зрения Булгакова, несостоятельным мировоззрением.

Итак, рассмотрев указанные произведения, следует признать, что они лишь относительно являются атеистическими: в романе Тургенева, в конечном счете, показывается несостоятельность атеизма, в поэме Некрасова делается упор на антиклерикализм (который может и не быть связан с атеизмом), «Мастер и Маргариту» вообще можно расценить как роман «отрицания отрицаний» — анти-атеистический. Таким образом, из рассмотренных произведений лишь романы Ильфа и Петрова действительно содержат пропаганду атеизма (хотя и здесь большинство аргументов принадлежит Остапу Бендеру, то есть человеку, никак не являющемуся образцом нравственности). Однако, атеистическая тенденция в этих и других произведениях русской литературы очевидна и требует изучения ради наилучшего понимания процессов, происходящих в русской истории.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

: НРАВСТВЕННОСТЬ И РЕЛИГИЯ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ Итак, является ли нравственность независимой от религиозных представлений, если рассматривать эту проблему с точки зрения русских писателей? Следует отметить, что список рассмотренных произведений не является исчерпывающим для того, чтобы сделать вывод об атеистических тенденциях в русской литературе XIX — XX столетий. Во-первых, не меньшую атеистическую направленность представляют собой произведения, где религия или противостояние ей вообще не упоминаются, и само это пренебрежение как раз и говорит о ненужности, с точки зрения автора, религии в жизни общества, то есть о победе атеизма в его мировоззрении (отчасти эта позиция отражена в романе Тургенева). Во-вторых, атеизм в целом не исчерпывается критикой религии, тем более, что в указанных произведениях критика религии практически сводится к антиклерикализму. В-третьих, практически во всех произведениях русской литературы, по крайней мере у всех русских авторов XIX — начала XX века, выражено некое отношение к религии, зачастую весьма отличное от церковного, так что тщательное изучение предполагает рассмотрение более обширного списка литературы.

Какова же связь религии с нравственностью? Нравственны ли герои указанных произведений? Прежде всего, как уже было отмечено, в поэме Некрасова и в романах Ильфа и Петрова вопрос о нравственности исключается самим жанром произведения: гротеском и несколько журналистским обличительным стилем в «Кому на Руси жить хорошо» и сатирическим духом «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка». Также не может идти речь и о нравственности Базарова хотя бы потому, что он сам отрицает нравственность как таковую (не менее характерным представителем данного является также Марк Волохов из романа Гончарова «Обрыв» — не связывающий себя никакими обязательствами и моральными нормами, но в результате оставшийся ни с чем).

Сказанное можно отнести и к атеистам — героям Булгакова, для которых требование идейности нередко заменяет нравственность, а в результате оборачивается пустотой, тем самым безвоздушным пространством, в котором, по определению Павла Петровича, живет Базаров. В целом, их мировоззрение отличается странной не-наполненностью: за отвержением всего, в их жизни остается «резание лягушек» или желание шокировать всех и вся, как в случае с Волоховым. Перед ними не встают проблемы мирового характера, как, например, перед героями Достоевского, у которого атеизм или отвержение религии всегда оборачивается трагедией самого героя и окружающих его людей (ср. Иван Карамазов, Ставрогин, Раскольников). Возможно, они порой полезны обществу — благодаря и делу, которым занимаются (Базаров, например, является неплохим врачом), и той живой струе, которую они вносят в застоявшееся болото русской жизни. Однако, на поверку эта живая струя оказывается также ничем.

Герои Достоевского нередко являются преступниками, им ведомы такие полеты мысли и падения, которые невозможны для представителей атеистического мировоззрения и сторонников теории отвержения «общих понятий», но их религиозность (не как внешняя принадлежность, высмеиваемая прогрессивными писателями, но как внутреннее живое чувство) является выходом к катарсису, к очищению, к истинной нравственности — см. сцену, когда Раскольников целует грязную землю на Сенной и идет в полицию сдаваться (2, с. 562 — 563). Примечательно также теплое сердечное отношение арестантов к Сонечке Мармеладовой — именно в глубокой вере бывшей проститутки каторжники видят какой-то просвет, который не могут дать народу ни изнеженные аристократы с примесью вольнодумства, подобные Павлу Петровичу Кирсанову, ни убежденные материалисты.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Булгаков М. Мастер и Маргарита. // Булгаков М.

Белая гвардия; Мастер и Маргарита: Романы / Предисл. В. И. Сахарова. -

Мн.: Юнацтва, 1988. — 670 с.: ил.

Достоевский Ф. М. Преступление и наказание: Роман в шести частях с эпилогом. — М.: Изд-во Эксмо, 2006. — 592 с.

Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. // Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой теленок / Сост., предисл. И послесл. М.

П. Одесского, Д. М. Фельдмана; худож. В. В. Медведев.

— М.: СЛОВО/SLOVO, 2001. 640 с.

Ильф И., Петров Е. Золотой теленок. // Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой теленок / Сост., предисл.

И послесл. М. П. Одесского, Д. М. Фельдмана; худож. В.

В. Медведев. — М.: СЛОВО/SLOVO, 2001. 640 с.

История и теория атеизма: Учеб пособие для филос. фак. и отд-ний ун-тов / МГУ им. М. В.

Ломоносова; Редкол.: М. П. Новиков (отв. ред.) и др. -

3-е изд., дораб. — М.: Мысль, 1987. — 475 с.

Некрасов Н. А. Кому на Руси жить хорошо.

http://az.lib.ru/n/nekrasow_n_a/ text_0030.shtml#03

Тургенев И. С. Отцы и дети: Роман. М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. — 363 с. — (Собрание сочинений).