Идейно-композиционная роль женских образов в романе М. Шолохова «Тихий Дон»

Система образов как фактор, определяющий идейно-композиционную основу произведения

«Тихий Дон» не зря называют романом-эпопеей: события, развернутые в нем широкомасштабны, в произведении действуют более шестисот персонажей, которые помогают нам глубже понять и вернее оценить сложный образ человека из народа, мучительно ищущего свое место в революции…". ¹¹ Круглов Ю. Великий писатель Земли русской. // Слово. 2000. № 4. — С.13.

Стремление к лучшей жизни всегда вынуждало людей искать истинную, «всамделишную» правду — об этих поисках и рассказывает нам роман. Но все дело в том, что истина многогранна, и часто люди не могут узнать ее, чуть принарядившуюся или изменившую облик. Так и сходятся двое, говорят об одном и том же, а расходятся врагами. Это очень хорошо показано в романе.

Шолохов, несомненно, хорошо знал многие стороны жизни Донского края. Он знал множество смешных и трагических донских историй, хорошо знал донской фольклор, часто пел донские казачьи песни. Талант Шолохова неоглядно многогранен. Изображая человека из глубинных слоев народа, раскрывая его жизнь во всей сложности и полноте, писатель с одинаковой художественной мощью создает трагические и комические характеры, проникает в тайны жизни и смерти, уходит в глубину внутреннего мира человека и развертывает широкую картину событий и обстоятельств его внешней жизни. Ему доступны и думы зрелого мужа, и глубочайшие женские переживания, и мир детей. Ни одного сомнения в достоверности изображенного не возникает у нас, когда мы следим за развитием многообразнейших чувств и мыслей героев его произведений.

Семья Мелеховых открывает эпопею и заканчивает ее. Это типичная семья казаков-тружеников. Самостоятельность, смелость, решительность, безграничное трудолюбие и практичность, глубину и нежность большого чувства, даже пренебрежение традициями, переполнявшими жизнь, раскрывает Шолохов в истории о происхождении рода Мелеховых.

Михаил Александрович Шолохов обладает замечательным искусством характеристики героев. Причём его мастерство состоит в том, что он многое заставляет додумывать читателя, не навязывая ему готовых выводов и решений.

«Тихий Дон» поражает гармоничностью и завершённостью глав, каждой в отдельности и тома в целом. Начинается ли глава авторским описанием, внутренним монологом героя, диалогом действующих лиц, все её нити стягиваются к особой форме психологического анализа, выступающего неизменно в виде несобственно-прямой речи.

Шолохов — еще и мастер диалога, монолога. Речь его персонажей отражает особенности из жизненного уклада, среды, характеров.

Шолохов создал широкое повествование, вобравшее в себя множество индивидуальных судеб, неповторимых характеров, насыщенное массовыми сценами. Сохраняя широту изображения, многосторонность охвата явлений действительности, Шолохов раскрывает внутренний мир человека.

Эпопея Шолохова состоит из четырёх книг — восьми частей.

В первых частях «Тихого Дона» показано классовое расслоение казачества, различное положение таких семей, как Мелеховы, Астаховы, Коршуновы, Кошевые. Наряду с представителями бедняцкого и зажиточного казачества здесь изображены и выходцы из рабочей среды, станичная интеллигенция, студенты, казаки — офицеры. Действие начальных глав развивается медленно, ибо внимание автора сосредоточено на тщательном, порой этнографически точном описании быта казацкого хутора. И охват событий здесь ограничен (в первых двух частях) преимущественно жизнью хутора Татарского и поместья Ягодного. Вслед за писателем мы идём в станицу, на Майдан, на баз, переступаем порог куреня из самана, видим утварь, одежду, домашнее убранство; в лугах мы наблюдаем косьбу в поле-пахоту, уборку хлеба, на гумне — молотьбу, на Дону — рыбную ловлю, глухой осенью присутствуем на свадьбе, в праздники на вечеринках. Мы всё более убеждаемся, как туго сколоченный столетний уклад жизни цепко держит казака в плену сословных традиций и предрассудков.

Первая часть «Тихого Дона» широко рисует этот уклад жизни казачьего дореволюционного хутора. Начинается она рассказом о дикой расправе над турчанкой, женой Прокофия Мелехова, и заканчивается сценой сватовства Натальи Коршуновой. Узок здесь круг действующих лиц; члены семьи Мелеховы и Коршуновы, Аксинья и Степан.

В центре — отношения Аксиньи и Григория Мелехова, точнее «бунт» Аксиньи, духовная драма героини, восставшей против окружающего мира тупости и жестокости. Этот протест против дикости нравов служит основой драматического конфликта.

Характер Аксиньи формируется под влиянием невыносимых условий жизни и страданий, на которую обрекают эту женщину условия. «В оценке поведения Аксиньи, — утверждал Шолохов, — может идти речь о протесте домостроевских традиций, а о протесте исторических пережитков в отношении к женщине, против жёсткости казачьих нравов». Шолохов подчёркивает, что домостроевщина в казацкой семье, по сравнению с русской семьёй, была значительно слабее, но хотя казачка имела больше самостоятельности, чем русская крестьянка, исторические пережитки к женщине и жестокости казачьих нравов толкали её на стихийный протест.

Построение первой части романа-эпопеи основано на противопоставлении Аксиньи, её цельной и сильной натуры, и Григория с его психологической неустойчивостью. Аксинья — один из обаятельных женских образов русской литературы. Смелая, гордая и красивая, она готова идти до конца в своём протесте, отстаивая своё право на любовь и счастья. Её энергичный характер, закалённый в испытаниях и бедах, открыт для «преступной» любви для исступлённой и ненасытной страсти. Во имя «поздней горькой любви» героиня может решиться на всё и ко всему готова.

Аксинья является не только композиционным, но и эмоциональным центром повествования в первой части. К ней тяготеют все другие образы, в том числе образ Степана, жестоко расправляющегося с Аксиньей за её измену, и Григория, человека ей близкого, но всё более и более отходящего от неё под влиянием отца и всего патриархального, ханжеского бытового уклада.

Произведение большого эпического искусства вбирает в себя и мало связанные с его основной линией сюжетные ходы, и наличие их вполне.

оправдано. Эпический писатель не может не чувствовать необходимости изображать условия жизни, взятые по всей ширине. Эпизодических сцен, на первый взгляд мало связанных с главной темой, а на самом деле вытекающих из необходимости охватить действительность во всей полноте, в «Тихом Доне» великое множество. Но ввод их в каждом случае они мотивирован: они важны с точки зрения «дали романа», его глубины и перспективы.

Одна из особенностей композиционного построения произведения высокого эпоса — обязательность подробно разработанных вводных ситуаций со всеми его конфликтами и противоречиями.

Ясному и глубокому замыслу подчинена композиция «Тихого Дона». Лирические описания, развёрнутые диалоги, дневники, письма, приказы, исторические документы, многообразие действующих лиц, главных и эпизодических — всё это художественно выражает основную цель романа: люди, трудящиеся массы и конечно любовь, без которой нельзя прожить в любое время.

Разрешение основных конфликтов произведения при трагическом завершении сюжета выражает композиционное искусство Шолохова, показавшего противоречивые судьбы героев как участников всемирно-исторических событий, дела людей, в муках и крови завоевавших право строить новую жизнь.

Тема шолоховского романа — семья, простой человек в водовороте исторических событий. Впервые в русской литературе в «большом жанре» — романе — люди из народа оказались не среди второстепенных персонажей, а в самом центре. Каждый из характеров, изображенных М. Шолоховым, несёт в себе ту неповторимость, которая составляет разнообразие и богатство человеческого мира.

Женские образы романа — это воплощение единства народной жизни, отражение философского осмысления гармонии мира и человека. В романе «Тихий Дон» слились воедино многочисленные реки и ручейки русского национального мироощущения, которое зародилось в древности, расцвело в классический период русской культуры и во многом исчерпало себя в ХХ веке.

Важнейшим показателем качества духовной жизни (не только сообщества в целом, но и отдельного человека) является, по общему признанию, эмоционально-чувственная сторона отношений между мужчиной и женщиной. Причём «напряжённая диалектическая взаимосвязь» чувственного и духовного в культуре наилучшим образом выражается через женские характеры, их любовные переживания поступки, что часто используется авторами художественных творений для развязки или обострения различных коллизий в межчеловеческих отношениях. Поэтому особое место занимает в романе его любовная линия.

Одной из сюжетообразующих линий (если не главной) является развитие взаимоотношений Григория Мелехова с двумя женщинами — Аксиньей и Натальей. Любовная линия романа определяет не только сюжет, но и направление развития характеров героев, их внутреннюю жизнь.

Любовь Григория и Аксиньи, жены соседа — казака Степана, по всем общепринятым нормам, грех, блуд. В самом начале их отношения Григорий и сам также воспринимает свои с ней отношения, однако со временем это восприятия меняется, и он уходит к Аксинье из собственной семьи. Отношения их трудно назвать иначе, чем страсть к счастью и жизни каждого во имя другого: Аксинья теряет дочь, Григорий — жену, однако никто из них из них не пытается обвинить другого в происходящем, но очищается в этом горе и возрождается к новой любви.

Все женщины, которые прошли через жизнь Григория Мелехова: мать Ильинична, Дуняша, Дарья, Наталья и Аксинья — все они оставили след в его судьбе. Григорий каждую любил по-своему. Ильинична научила его жить, она его мать. Дуняша, его сестра, она только начинает свой жизненный путь, и Григорий ей помогает. Но именно на Дуняшиных руках оставшийся дом и дети Григория. И на ее долю выпадают трудные годы разорения казачьей жизни. Дарья просто тот человек, который живет в одном доме с Григорием и он учит ее уму-разуму. Наталья любит Григория всем сердцем, родила ему детей, а самое главное сына, казака. Аксинья наполняет жизнь Григория своей страстной любовью.

Заключительная книга «Тихого Дона» пронизана мотивами вины, покаяния и смирения. После смерти Натальи и Ильиничны хозяйкой мелеховского куреня становится Дуняша, ей предстоит примирить в одном доме героев-антагонистов: Мелехова и Кошевого. Дуняша — особенно привлекательный женский образ в романе. В смутное время даже Наталья не удержалась от страшного поступка, погубив дитя в чреве, Дуняша же лишена пагубных разрушительных страстей. Не случайно ее сравнение в романе с лазоревым цветком — поэтическим символом красоты донской степи. В ее образе оживают черты Ярославны, плачущей о непутевом муже и несчастном брате, одинаково дорогим ее сердцу.

Судьбы Аксиньи и Натальи зависимы одна от другой. Получается так, что если счастлива одна, то несчастна другая. Шолохов изобразил любовный треугольник, который существовал во все времена.

Наталья любила своего мужа всей душой: «…жила, взращивая бессознательную надежду на возвращение мужа, опираясь на нее надломленным духом. Она ничего не писала Григорию, но не было в семье человека, кто бы с такой тоской и болью ожидал от него письма».

Эта нежная и хрупкая женщина приняла на себя всю меру страдания, отпущенного жизнью. Она желала сделать все для сохранения семьи. Ильиничну и Наталью объединяет мудрое спокойствие хранительниц семейного очага, продолжательниц рода, глубоко запрятанная способность к напряжённой духовной жизни. Впервые описывая «дюже красивую» Наташу, Шолохов отметит её смелые серые глаза, смущённую и смелую улыбку, бесхитростный правдивый взгляд и — что не раз будет подчёркнуто в дальнейшем — «большие, раздавленные работой руки». С годами Наталья слегка раздаётся, как и положено матери двух детей, но автор, рассматривая её глазами Григория, вновь подчёркивает ладность, степенность её фигуры и «широкую рабочую спину». В дом Мелеховых Наталья вошла, покорив Ильиничну своим трудолюбием (чего не было у другой невестки — Дарьи). Впрочем, и сама Ильинична обладает теми же, что и Наталья, качествами.

Долготерпение и однолюбие отличают Наталью. Русская стеснительность и целомудрие не позволили ей даже поцеловаться с любимым до свадьбы. Её отношения с мужем в первый год после свадьбы писатель сравнивает со снегом — так холодна и медлительна её любовь, так глубоко скрыты её чувства. И лишь с рождением детей она стала увереннее, «расцвела и похорошела диковинно», лицо «радостно зарумянилось», и любовь её стала согревающей. Великое чувство любви к мужу, «взволнованную радость» от общения с ним пронесла Наталья через всю жизнь, вызывая этим зависть легкомысленной Дарьи и уважение Ильиничны и Дуняши. Болезнь и последующее выздоровление довершили процесс её становления. Теперь мир раскрылся ей во всей красоте и во всём чуде, и сама она раскрылась ему так, что её «огромные глаза лучились сияющей, трепетной теплотой…». Любовь к мужу в художественном мире Шолохова неразрывна с материнством.

Великое чувство материнства заложено и в Ильиничне, до последнего своего дня ждавшей младшего сына, ежедневно готовила для него еду (вдруг приедет), ежедневно выходила встречать его за околицу. Чувство материнской любви заставляет обеих женщин осудить насилие и жестокость, мать делает напутствие сыну не забывать Бога, помнить, что и у противников где — то остались дети. Сурово осуждает Ильинична Дарью за убийство. По это же причине отказывает от дома супостату — убийце Митьке Коршунову. И Наталья после убийства Митькой семьи Кошевых говорит: «Я за брата не стою». Сердце русской женщины — матери столь отходчиво, что Ильинична, ненавидя убийцу своего старшего сына Мишку Кошевого, порой испытывает и к нему материнскую жалость, то, посылая ему дерюжку, чтобы не мёрз, то, штопая одежду. Ненависть настолько чужда Ильиничне, что она единственный раз разгневалась на невестку за то, что она призвала небесные кары на голову мужа — изменника. И не просто разгневалась, но и заставила Наталью покаяться. Урок не прошёл даром. Наталья по воле писателя и в полном соответствии с особенностями своей натуры «простила Григорию всё… и вспоминала о нём до последней минуты». В этой удивительной мягкой и доброй натуре, подчёркивает Шолохов, вместе с тем существовала внутренняя гордость и способность к самым глубоким чувствам. Подобно тому, как «твёрдая старуха» Ильинична «слезинки не выронила», узнав о смерти мужа, Наталья «ни слова упрёка» не бросила Григорию, прослышав о его поведении в походе, а лишь сурово молчала. О силе переживания Натальи, о её гордости говорят не слова, а поступки: первый раз попытка самоубийства, во второй — нежелание не любимой Григорием иметь от него ребёнка.

Аксинья — почти полная противоположность Наталье. Если корни Натальи уходят к фольклорной Василисе Премудрой, к Домострою и пушкинской Татьяне Лариной, то характер Аксиньи близок героиням Достоевского. Она — воплощение порыва, непосредственной жизни, протеста. Как отмечал один из шолоховцев Васильев, Наталья оттеняет созидательные, патриархальные устои Григория, Аксинья — его стремление к изменению жизни, его неуспокоенность и максимализм (чрезмерность, крайность в каких — либо требованиях, взглядах). Шолохов ценит в Аксинье цельность чувств, активное стремление к счастью. В романе не раз подчёркивается, что любовь Аксиньи не разврат, она «больше, чем позорная связь», она — глубокое чувство, бросающее вызов родовым понятиям, утверждающее личную свободу человека. Любовь к Грише, как говорит сама Аксинья, это и её месть за жизнь в заточении у Степана, за высушенное сердце. Это и не страстнее, чем у Катерины из «Грозы» Островского. Желание «за всю жизнь горькую отлюбить», и выход из одиночества. Неистовость любви Аксиньи подчёркивается в романе тем, что почти все сцены свиданий происходят на фоне буйно цветущей природы (у Дона, в хлебном поле, в степи). Вместе с тем до определённого момента писатель показывает, что в Аксиньином поиске индивидуального счастья есть и нечто недостойное. В описании губ Аксиньи, её красоты, её глаз то и дело появляется эпитет «порочный». Эпитет этот исчезает, когда она становится матерью теперь у неё «похорошевшие глаза», «уверенно — счастливая осанка», вновь появляется, когда она, сама, потеряв ребёнка, уводит Григория от жены и детей, и полностью исчезает к концу романа. Именно теперь Аксинья думает не о себе, а о Григории, проникаясь к нему «почти материнской нежностью». Она пригревает Мишутку, на почве любви к Григорию сближается с Ильиничной, а после смерти Натальи не только о детях, но начинает называть её мамой. Любовь обретает здесь традиционно народное содержание. В душе героини поселяется весна. Мир наполняется для неё новым звучанием, и вся она становится похожей на ребёнка, ведёт себя «по — детски» (что в художественном мире Шолохова — свидетельство высшей нравственной оценки). Дети и любовь — последнее, о чём услышит и герой, и читатель из уст Аксиньи.

Аксинья и Наталья ушли из жизни, наказав тем самым вершину своего любовного треугольника, оставив Григория на перепутье дорог. Григорий переживает смерть обеих женщин — но переживает по-разному. Узнав, что на роковой шаг Наталью толкнул разговор с Аксиньей, рассказавшей его жене всю правду, Григорий «из горницы вышел постаревший и бледный; беззвучно шевеля синеватыми, дрожащими губами, сел к столу, долго ласкал детей, усадив их к себе на колени…». Он понимает, что виноват в смерти жены: «Григорий представил, как Наталья прощалась с ребятишками, как она их целовала, и, быть может, крестила, и снова, как тогда, когда читал телеграмму ее смерти, ощутил острую, колющую боль в сердце, глухой звон в ушах». Как замечает автор: «Григорий страдал не только потому, что по-своему он любил Наталью и свыкся с ней за шесть лет, прожитых вместе, но и потому, что чувствовал себя виновным в ее смерти. Если бы при жизни Наталья осуществила свою угрозу — взяла детей и ушла жить к матери, если бы она умерла там, ожесточенная в ненависти к неверному мужу и не примирившаяся, Григорий, пожалуй, не с такой силой испытывал бы тяжесть утраты, и уж, наверное — раскаяние не терзало бы его столь яростно. Но со слов Ильиничны он знал, что Наталья простила ему все, что она любила его и вспоминала о нем до последней минуты. Это увеличивало его страдания, отягчало совесть не умолкнувшим укором, заставляло по-новому осмысливать прошлое и свое поведение в нем…».

Григорий, который ранее относился к жене безразлично и даже неприязненно, потеплел к ней из-за детей: в нем проснулись отцовские чувства. Он готов был одно время жить с обеими женщинами, каждую из них любя по-своему, но после смерти жены на время почувствовал неприязнь к Аксинье «за то, что она выдала их отношения и тем самым толкнула Наталью на смерть».

Однако гибель Аксиньи вызывает у Григория еще более глубокие страдания. Он видел, как «кровь текла… из полуоткрытого рта Аксиньи, клокотала и булькала в горле. И Григорий, мертвея от ужаса, понял, что все кончено, что самое страшное, что только могло случиться в его жизни, — уже случилось…». С гибелью Аксиньи жизнь для Григория почти потеряла смысл. Хороня любимую, он думает; что «расстаются они ненадолго.

Автор предоставляет право самим героям рассказать о себе, раскрывать свои сильные и слабые стороны в поступках. И они делают это, обнажая нравственные качества, присущие им, в ситуации бурных перемен, по мере того, как история все больше приникает в их устоявшийся быт.

Ведут свой сложный поединок с судьбой и друг с другом Наталья с Аксиньей, но общие беды, разлука с любимым человеком делает их добрее. Уже и Аксинья иначе видит свою соперницу; уже можно сказать, что когда вернется Григорий, он сам выберет ту, которую любит. Женщины в детях, рожденных от другой, видят лицо любимого. Жизнь изменилась в их восприятии, они начали забывать себя в новой любви.

Таким образом, герои Шолохова выражают сложность народной души в переломные периоды: в ней есть и непреклонность, и чуткость, и самоотверженность, и гибкая приспособляемость, но обо всем этом писатель повествует честно и прямо. Он принимает жизнь такою, какая она есть на самом деле.

Итак, собственно замысел автора «Тихого Дона» вполне можно рассматривать как противостояние его героев жестоким обстоятельствам смутного времени, в котором проявляются как низменные, так и возвышенные порывы души человека. Здесь и люди, идущие на смерть во имя идеи (Бунчук, есаул Калмыков, Штокман), готовые убить во имя ее (Подтелков, Михаил Кошевой), и мстители за близких (Дарья Мелехова). Во всей сумятице происходящего только любовь способна спасти человека и сохранить его для жизни, ненависть же губит его — главная мысль романа. И именно женские образы романа воплощают эту мысль ярче всего.

Роман «Тихий Дон» — это произведение и о жизни целого народа, соэтноса — донского казачества. Национальные черты определяют и особенности повествования, и смысл заглавия, и, конечно, средства создания образов. В Аксинье, Наталье, Ильиничне, Дуняше отражено все лучшее, что видел автор в женщинах-казачках, которые не только хранили семейный очаг, но и были настоящими помощницами и «берегинями» приграничного казачьего воинства.

В сложном, порой беспощадном борении нравственного и безнравственного, прекрасного и безобразного, созидательного и разрушительного в любви шолоховских героинь глубже и рельефнее развёртывается перед читателем духовно-бытовая культура уникального соэтноса русской нации — донского казачества. Но автор не ограничивается лишь общим в женских характерах. С предельной субъективностью рисует Шолохов, как самобытную притягательность женщин-казачек, так и их трагическую участь в эпоху ломки традиционно-православного уклада жизни, разрушения патриархальной казачьей семьи.

Среди казачек, понятно, тоже встречались «игреливые натуры», но не они типичны для донского этноса. Аксинья, например, вовсе не из-за мстительной хитрости изменяет мужу. Чувств, ужаснувших её саму своей «греховностью», она не скрывала. Испив до дна горькую чашу насмешек хуторян, побои Степана, Аксинья до своего трагического конца оставалась открытой и последовательной в стремлении удержать Григория. Тем более чистой и непорочной Наталье, воспитанной на православной святости семейной любви, даже на ум не приходило ответить неверностью своему «непутёвому» мужу за оскорблённую любовь.

Женщины-казачки хорошо понимали личную ответственность «за сохранение семьи на время отсутствия мужа». Мотивация преданности супругу, святости семейных уз у дончанок носила глубинный характер, нежели у представительниц других соэтносов русской нации. Вот это «иное» и почувствовало старшее поколение хуторян, когда Аксинья на предостерегающие замечания лишь «вызывающе смеялась» да «людей не совестясь и не таясь, высоко несла свою преступную голову». Здесь вводились новые формы морали, противоречащие традиционно православным.