Заключение. 
Венецианские стихи И. Бродского

Стихотворения Иосифа Бродского о Венеции принадлежат традиции венецианского текста русской литературы. Описания Венеции, появившись в русской поэзии на рубеже XVIII — XIX веков, встроились в русский романтический канон под влиянием поэзии Байрона (особенно четвертой главы «Паломничества Чайльд-Гарольда»). Итальянский город, поначалу интересующий авторов своей экзотичностью, начинает обрастать культурными ассоциациями и мотивами, формируя канон венецианского текста. Если Венеция 20-х годов XIX века выступает в русском поэтическом тексте местом для романтической прогулки, то уже спустя несколько десятилетий этот город обретает несколько образов: Венеция может быть показана как город контрастов, город-рай, город-лабиринт и т. д. Из западноевропейских литератур в русскую приходит аллегорический образ прекрасной Венеции-венецианки или, например, образ Венеции как богини красоты и любви Венеры-Афродиты, выходящей из волн. Эту идею поэт развивает в своих рассуждениях о Венеции: время, воплощенное по Бродскому в виде воды, ответствено за появление красоты (Венеры-Афродиты, то есть Венеции). Так один из традиционных мотивов русской и мировой венецианы по-новому раскрывается в поэзии Бродского. Еще один традиционный для русского венецианского текста мотив — смерти — также является типичным для поэта, поэтому неудивительно встретить его в венецианских стихотворениях Бродского.

С другой стороны, Бродскому принадлежат тексты, содержащие авторское видение Венеции. В них Бродский интерпретирует мотивы русской венецианы в соответствии со своими эстетическими установками и развивает мотивы, характерные для его творчества. Так, Венеция из сцены для романтического сюжета становится, к примеру, приютом изгнанника, маску которого примеряет на себя поэт. Иногда же Бродский выступает как продолжатель наследия мировой венецианы, когда речь идет о других мотивах, например о мотиве смерти в Венеции.

Принимая это во внимание, можно утверждать, что венециана Бродского, будучи частью традиции русского венецианского текста, с этой традицией во многом расходится. Так, стихотворения Бродского не так богаты на сигнатуры венецианского текста, сформулированные Т. В. Цивьян. Поэт не склонен к называнию имен, перечислению топонимов; отсутствуют в его стихотворениях «экзотичные» гондольеры и догарессы. Тем не менее, вода и мрамор остаются. Но служат они не только и не столько для узнавания локуса: вода, как уже было сказано, символизирует время и ответственна за появление красоты, мрамор же, представленный зданиями и статуями, есть воплощение вечности, бессмертия и, парадоксальным образом, смерти (как метафора сердечного заболевания автора). Так происходит авторское переосмысление традиционных элементов венецианского текста.

Целью этой работы было охарактеризовать венецианские стихотворения Иосифа Бродского и определить их место в развитии русского венецианского текста. Подробный мотивный анализ девяти венецианских стихотворений поэта с опорой на биографию, воспоминания, интервью поэта и его венецианское эссе помог нам сравнить венецианский текст Бродского с текстом, созданным его предшественниками.

Надеемся, что венецианские стихотворения Бродского (1973 — 1995) обратят на себя большее внимание исследователей, которым, безусловно, пользуется сейчас эссе «Набережная неисцелимых», написанное по заказу в 1989 году. Пусть сумарный объем этих девяти стихотворений не так велик, вместе они могут представлять большой интерес для исследователя, к примеру, из-за того, что между написанием первого и последнего прошло 22 года.

Среди дальнейших вариантов разработки этой темы нам видится более подробный анализ обширной русской венецианы и попытки установить более тесное взаимодействие между Венецией Бродского и Венецией других русских авторов. Известны предпочтения Бродского в литературе, его начитанность и интерес к венецианскому тексту. Все это не оставляет сомнений в том, что попытка более тщательного мотивного анализа приведет к новым открытиям.