Причем если на первом этапе трансформации в числе важнейших адаптационных механизмов оказывались непосредственная близость к собственности, индивидуальные инновационные стратегии и психологическая готовность радикально изменить свой жизненный выбор, то в последующие годы приоритетным трамплин в новую экономику становятся образование, система переподготовки, овладение второй и третьей профессией.
Под воздействием глобальных процессов продолжается размежевание российского социума на общности, в разной степени интегрированные в глобальный миропорядок. Это, во-первых, элитная группа «включенных» из числа представителей верхушки бизнеса и обслуживающих ее интересы. Представители этой группы ориентированы на взаимодействие с себе подобными в рамках глобальных сетей обмена информацией и интеллектуальными ресурсами.
Вторую группу формируют активные пользователи глобальной сети и других возможностей информационного пространства, повышающие за счет подключения к структурам «сетевого мира» свою профессиональную компетентность, благосостояние и статусные позиции.
Третью, самую многочисленную, группу образуют пассивные потребители глобального информационного и масс-культурного продукта. На обочине модернизационных процессов сосредоточен образующий периферию информационного общества слой социальных маргиналов, имеющих доступ только к самым примитивным моделям глобального потребления или вовсе отчужденных от них.
Первые две группы «включенных» имеют существенный инновационный потенциал. Но они пока малочисленны и привязаны к определенным географическим зонам, к корпоративным структурам и сетевым проектам с участием иностранных партнеров. В системе приоритетов представителей этих групп западные критерии рационального выбора и экономической эффективности становятся основой определения жизненных ориентаций и стилей. Однако могут ли эти группы, для которых включенность в глобальное пространство информации и коммуникаций является важнейшей идентификационной характеристикой, быть носителями инновационных стратегий для России? Тем более, что уже в процессе адаптации к инокультурной реальности инновационные ориентации, основанные на заимствовании готовых образцов, встраиваются в стратегию «догоняющей модернизации» .
Вместе с тем пока элитные группы, активно артикулирующие свои интересы, не сопрягают их с коллективным проектом модернизации, их инновационный потенциал остается ограниченным сугубо экономическими параметрами.
Механизмы ресурсного обеспечения инновационного развития, по определению, включают институты согласования интересов. Звенья системы функционального представительства в виде тех практик, которые сложились в современной России, играют в разработке таких стратегий маргинальную роль, будь то институты социального партнерства или институционализированные формы взаимодействия представителей различных групп интересов (крупного бизнеса, творческой элиты и т. п.) и власти.
Маргинальная значимость консенсусных ориентаций в политической культуре современного российского общества и соответствующий уровень толерантности в публичной сфере ставят проблему поиска иных механизмов согласования интересов иначе, чем в странах с устоявшимися политическими институтами и каналами социальной мобильности.
Хотя сегодня, когда в условиях глобализации внутри самих мультикультурных обществ растет политическое наполнение этнокультурных сдвигов, задачи разработки адаптационных стратегий повсюду оказываются в центре политического дискурса.
В трансформирующихся системах для обеспечения функционирования таких механизмов по-прежнему используются инструменты мобилизации административно-бюрократических и иных ресурсов, а не социальных стратегий и целевого планирования. Так осуществляется, например, мобилизация избирательной поддержки «партии власти» (с установкой довести число членов организаций регионального уровня до определенного процента от числа избирателей). Задача накопления ресурсов позитивной солидарности подменяется разработкой политических технологий.
Высокая социальная цена рыночных реформ в значительной мере обусловлена сложившимся уровнем консенсусных ориентаций и низкой оценкой их социальной значимости. Большинство избирателей принимает патерналистский стиль отношений, на основе которого формируется своеобразный социальный пакт. Он сочетает элементы торга (с экономическими группами интересов и через их посредничество) и патронажа (в отношении массовых социальных групп). Обмениваются не только и не столько конкретные формы поддержки, сколько ресурсы обеспечения стабильности. В процессе такого взаимодействия происходит социальная легитимизация местной власти, рекрутируется общественная поддержка, в том числе в пассивных формах.
Инициативы противостояния власти (например, вокруг организации и качества среды обитания) гасятся неверием в эффективность формально легитимных институтов. Это неверие заметно на негативных, а подчас и фаталистских ожиданиях в отношении всесилия властных структур. Вместе с тем примеры результативной деятельности низовых форм самоорганизации свидетельствуют в пользу возможностей компромиссных решений спорных проблем.
Заключение
Из многолетних дискуссий на судьбоносную тему «Куда идет Россия?», а также исходя из теоретических представлений о «движущих силах» исторического процесса (субъектах этого процесса) и представлений о цивилизационных особенностях российского социального характера и менталитета можно вывести, по крайней мере, два следствия.
Следствие первое. Российские трансформации могут быть успешными и эффективными при условии высокого авторитета государственных структур. В любом обществе авторитет власти стабилизируют его социальные институты, но в российском обществе при слабости гражданских «горизонтальных взаимосвязей» этот фактор в трансформационных процессах остается решающим.
Случится ли в ближайшем будущем авторитарная власть или же сильное, демократически ориентированное правительство и достойное президентство — это зависит от многих обстоятельств, внутренних и внешних. Но вполне ясно, что без легитимации в массовом сознании властных государственных структур российские трансформации обречены на неэффективность. Понятно, что сильное государство вовсе не синоним власти чиновничества, но, напротив — олицетворение власти закона. И только такое государство способно выполнять свою функцию «легитимированного насилия» .
Следствие второе связано с формированием общества «социальной справедливости». Успех и благополучие в наших конструкциях социальной реальности традиционно связываются либо со счастливыми обстоятельствами, либо с попранием нравственных основ. И поэтому удачливый и благополучный должен делиться с менее удачливыми. То, что называют социал-демократической политикой в перераспределении доходов граждан — это, пожалуй, единственно возможный путь российских трансформаций. Даже при низких темпах роста ВНП переход в стабильную фазу социальных преобразований останется единственной альтернативой лишь при условии обеспечения российской модели социально-справедливого общества — взаимопомощи или, точнее, поддержки сильными (гражданами-налогоплательщиками, регионами-донорами) слабых.
Российское общество нуждается в общенациональной солидаризирующей идеологии. Она не может быть придумана и внедрена «сверху»: такая идеология «произрастает» сама по себе из доминирующих общественных настроений, из массовой психологии. Из нашей массовой психологии произрастает идея сотрудничества и взаимопомощи. На пороге нового тысячелетия многие из видных социальных теоретиков, принадлежащих западной культуре и «цивилизации индивидуалистов», именно в сотрудничестве стран, социальных групп, сообществ усматривали единственный спасительный и «рациональный» сценарий будущего человечества. Если России предстоит обрести свое достойное место в мировом сообществе, оставаясь собою, то историко-культурные традиции, включая 70-летие советской власти, не дают нам иной идеологической альтернативы, помимо концепции (идеи) справедливого общества.
Список использованной литературы Ахиезер А. С. Россия: Некоторые проблемы социокультурной динамики // Мир России. 1995. № 1.
Бутенко А. П., Колесниченко Ю. В. Менталитет россиян и евразийство. Их сущность и общественно-политический смысл // Социологические исследования. 1996. № 5.
Гудков Л. Русский неотрадиционализм и сопротивление переменам // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ/ Под ред. В. С. Малахова, В. А. Тишкова. М., 2002
Данилова Е. Н. Идентификационные стратегии: Российский выбор // Социологический журнал. 1995. № 6.
Дахин В. Н. Дуализм общественно-политической жизни России (к вопросу о влиянии исторической традиции)// Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития/ Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994.
Дилигенский Г. Г. Была некая историческая критическая точка // Россия в условиях трансформации. М., 2000
Вып. 5.
Здравомыслов А. Г. Социология российского кризиса. М., Наука, 1999.
Козырев Ю.Н., Козырева П. М. Дискурсивность социальных идентичностей // Социологический журнал. 1995. № 2
Левада Ю. А. Рамки и варианты исторического выбора: несколько соображений о ходе российских трансформаций//Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития / Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994.
Наумова Н. Ф. Рецидивирующая модернизация в России: Беда, вина или ресурс человечества. М.: Эдиториал, 1999.
Романенко Л. М. Социальные технологии разрешения конфликтов гражданского общества: кзистенциальные альтернативы современной России на пороге третьего тысячелетия. М.: ИС РАН, 1998.
Семененко И. С. Российская трансформация: к проблеме выбора модели развития//Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития / Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994.
Семененко И. С. Группы интересов на Западе и в России: Концепции и практика. М., 2001.
Федотова В. Г. Модернизация «другой» Европы. М.: ИФ РАН, 1997
Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект Пресс, 1996.
Ядов В. А. Личность постсоветского человека: роль в трансформационном процессе//Куда пришла Россия?.. Итоги социетальной трансформации/Под общ. ред. Т. И. Заславской. М. 2003.
Дахин В. Н. Дуализм общественно-политической жизни России (к вопросу о влиянии исторической традиции)// Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития/ Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994. С.392−405.
Дахин В. Н. Дуализм общественно-политической жизни России (к вопросу о влиянии исторической традиции)// Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития/ Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994. С.392−405.
Левада Ю. А. Рамки и варианты исторического выбора: несколько соображений о ходе российских трансформаций//Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития / Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994. С.119−23.
Дахин В. Н. Дуализм общественно-политической жизни России (к вопросу о влиянии исторической традиции)// Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития/ Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994. С.392−405.
Семененко И. С. Российская трансформация: к проблеме выбора модели развития//Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития / Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994. С.612−614.
Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект Пресс, 1996. С. 290−292.
Левада Ю. А. Рамки и варианты исторического выбора: несколько соображений о ходе российских трансформаций//Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития / Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994. С.119−23.
Федотова В. Г. Модернизация «другой» Европы. М.: ИФ РАН, 1997. С.140−141.
Наумова Н. Ф. Рецидивирующая модернизация в России: Беда, вина или ресурс человечества. М.: Эдиториал, 1999. С.
442.
Романенко Л. М. Социальные технологии разрешения конфликтов гражданского общества: кзистенциальные альтернативы современной России на пороге третьего тысячелетия. М.: ИС РАН, 1998. С.38−42.
Ахиезер А. С. Россия: Некоторые проблемы социокультурной динамики // Мир России. 1995. № 1.
Данилова Е. Н. Идентификационные стратегии: Российский выбор // Социологический журнал. 1995. № 6
Козырев Ю.Н., Козырева П. М. Дискурсивность социальных идентичностей // Социологический журнал. 1995. № 2.
Здравомыслов А. Г. Социология российского кризиса. М., Наука, 1999. С.46−48.
Бутенко А. П., Колесниченко Ю. В. Менталитет россиян и евразийство. Их сущность и общественно-политический смысл // Социологические исследования. 1996. № 5.
Левада Ю. А. Рамки и варианты исторического выбора: несколько соображений о ходе российских трансформаций//Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития / Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994. С.119−23.
Семененко И. С. Российская трансформация: к проблеме выбора модели развития//Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития / Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994. С.612−614.
Ядов В. А. Личность постсоветского человека: роль в трансформационном процессе //Куда пришла Россия?.. Итоги социетальной трансформации/Под общ. ред. Т. И. Заславской. М. 2003.
Семененко И. С. Российская трансформация: к проблеме выбора модели развития//Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития / Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994. С.612−614.
Ядов В. А. Личность постсоветского человека: роль в трансформационном процессе //Куда пришла Россия?.. Итоги социетальной трансформации/Под общ. ред. Т. И. Заславской. М. 2003.
Семененко И. С. Российская трансформация: к проблеме выбора модели развития//Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития / Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994. С.612−614.
Дилигенский Г. Г. Была некая историческая критическая точка // Россия в условиях трансформации. М., 2000
Вып. 5. С. 98.
Гудков Л. Русский неотрадиционализм и сопротивление переменам // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ/ Под ред. В. С. Малахова, В. А. Тишкова. М., 2002. С. 143.
Семененко И. С. Группы интересов на Западе и в России: Концепции и практика. М., 2001.
Семененко И. С. Российская трансформация: к проблеме выбора модели развития//Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития / Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арутюнян. М., 1994. С.612−614.
Ядов В. А. Личность постсоветского человека: роль в трансформационном процессе //Куда пришла Россия?.. Итоги социетальной трансформации/Под общ. ред. Т. И. Заславской. М. 2003.
Ядов В. А. Личность постсоветского человека: роль в трансформационном процессе //Куда пришла Россия?.. Итоги социетальной трансформации/Под общ. ред. Т. И. Заславской. М. 2003.
