Сам факт обращения с призывом типа «пойми меня!» обнаруживает внутреннее противоречие в отношении к адресату этого знака: говоря «пойми», субъект речи исходит из того, что в данном конкретном случае адресат его не понимает (коммуникация нарушена), но в то же время предполагает, что взаимное понимание возможно — что адресат услышит и правильно интерпретирует его призыв (коммуникация не нарушена).
В авангардистской поэзии, где знаки такого типа активно используются, они приобретают дополнительный аспект благодаря тому, что авангард тематизирует коммуникативные акты.
Одно из наиболее ярких явлений из этого ряда — эпатаж. Непонимание в этом случае составляет фундамент понимания; возмущение — наиболее адекватная реакция на провокативный текст (с точки зрения авангардиста — наиболее адекватная реакция «прошляка»).
Скандальность поведения и художественной практики авангардистов (особенно наглядно — футуристов и дадаистов) настолько очевидна, что смысл этих коммуникативных актов приходится искать на метакоммуникативном уровне: в чём смысл коммуникации, если она ограничивается исключительно самим процессом коммуникации, причём постоянно возобновляемым с обеих сторон? Как принято считать, реципиент авангардистских текстов — это феномен, в принципе конструируемый внутри авангардистского текста, феномен языковой; эта точка зрения принимается и в диссертационном исследовании.
Но сам факт эксплицитного обращения к реципиенту, будь то в форме эпатажа или в форме манифеста, предполагает существование реальности, не тождественной реальности данного знака.
Речь идёт о том, что Ч. С. Пирс называл «динамическим объектом» знака (понятие «динамического объекта» было положено в основу концепции «тропичного» полюса знаковости).
Апеллятивный характер авангардистского искусства нашёл особенно яркое выражение в ряде текстов, написанных футуристами и экспрессионистами; эти тексты можно объединить под общим обозначением «приказ».
Анализ авангардистских приказов показывает, что авангардистский «приказ» моделирует, воспроизводит в своей структуре принципы, на которых построен мир, о котором идёт речь в текстах этого жанра. Однако авторефлексивный характер авангардистского приказа (как и авангардистского искусства в целом) противоречит, как кажется, его исключительно выраженному апеллятивному характеру. Авангардисты стремятся акт коммуникации сделать частью культурного знакового поля.
Важнейшим в культуре авангарда оказалось игровое начало, игра вокруг искусства, по необходимости условная и несерьезная. Первой задачей авангардистов было создание некоего «игрового пространства», в котором и развивались различные отношения между творцами нового искусства и их аудиторией, — читателями, зрителями, слушателями, а также критикой, вовлекаемыми в процесс взаимодействия с художниками, их совместного творчества, диалога, полемики, спора, противоборства.
Чем непредсказуемее, неожиданнее складывался такой диалог, тем эффектнее получалось игровое действо вокруг искусства, приобретавшее в авангарде самоценный характер.
Авангард, в отличие от всех предшествующих литературных и художественных течений, либо ориентировавшихся на определенного читателя-зрителя, либо отрицавших его, искал контакта с различными слоями населения, активно включая их в свое игровое пространство
Сам акт коммуникации, состоявшийся между творцом и реципиентом должен, по понятиям авангардизма, быть включен в существующую культурную парадигму.
Говоря об общих принципах в отношении к знаку в символизме и авангардизме мы можем отметить стремление к его прагматическому использованию, стремление воздействовать посредством культурного знака на реальность. Общим для двух парадигм также является стремление осознать и описать семантические смыслопорождающие парадигмы, что повело к появлению огромного количества разного рода манифестов в начале ХХ века.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Авангардистское искусство стало рефлексией фундаментальных семиотических механизмов. Авангард тематизирует и рефлексирует принципы интерпретации художественного текста, активно эксплуатирует пограничные языковые категории и понятия — такие, как ‘я' и ‘универсум', — создавая гомогенную картину мира (гомогенную, в частности, и в языковом плане), тематизирует сам процесс коммуникации.
Если реализуемые в авангардистских текстах семиотические принципы более или менее отчётливо сформулированы в программных и художественных текстах самих авангардистов, то научное описание авангардистского искусства, очевидно, может лишь эксплицировать эти принципы и приводить их в систему.
Таким образом, в авангарде действительность отождествляется с процессами семиозиса.
Авангардист рассматривает всю действительность как действительность «я», как действительность своего внутреннего мира, но «я» в этом случае не сводится к частному, индивидуальному «я» конкретного человека с конкретной биографией: авангардистский субъект подобен Богу, объемлющему всю действительность и потому не имеющему личной истории, а действительность авангардистского художественного мира не имеет границ — она объемлет всё существующее Авангард — лишь одна из ряда семиотических систем, в которой проявилась тенденция к слиянию двух семиотических полюсов. Эта тенденция дала о себе знать приблизительно на рубеже веков и, по-видимому, в значительной мере затронула европейскую культуру.
Можно предположить, что та же тенденция проявляется и ряде других культурных феноменов. Рассматриваемые с семиотической точки зрения, явления такого рода обнаружат, как можно предположить, ряд глубоких аналогий.
Искусство авангарда демонстрирует стремление к упорядоченности, и художественное произведение здесь стоит посреди распадающегося мира привычных и близких вещей как залог порядка6. Отсутствие предмета не означает его небытие, но потаенность в глубине бытия. В продвижении по этому пути внутренний опыт оказывается источником творчества, его нервом и переживанием.
Художник-авангардист хотел обойтись без удвоения реальности: акт преображения он стремился совершить в себе самом и себя же объявлял. Это становится очевидным, когда речь заходит о возникновении авангардизма во втором десятилетии XX в. В целом ряд художников модернизма (как симовлистов так и представителей авангарда) стремиться к использованию знака предельно удаленного от реальности.
Точно также склонны выражать свою позицию в отношении к использованию знака, знака символа символисты. Однако отношение к отображению реальности в рамках этого направления отличается большим единством.
Символ рассматривается не просто как знак, но как способ постичь ранее не доступное знание. Ряд концепций символизма связывает художественное творчество именно с различным гносеологическими концепциями. Знак определенного рода, символ, позволяет человеку проникнуть в ранее закрытые для него сферы бытия. Более того, в ряде философских построений серебряного века символ рассматривается как способ преображения действительности или как средство построения новой реальности. Такое «прагматическое» отношение к знаку объединяет две родственные культурные парадигмы, входящие в целом в модернизм, символизм и авангардизм.
С другой стороны символ в реальности символистов всегда относился к иной реальности, возникал феномен удвоения мира, в то время как культурная позиция авангардистов предполагала вписывания знаков и символов в земную, уже существующую реальность
Бобринская Е. Русский авангард: границы искусства / Екатерина Бобринская; Гос. ин-т искусствознания .— М.: Новое лит. обозрение, 2006 .— 294 с.
Бореев Ю. Б. Эстетика. — М.: Высшая школа, 2002 — 159 с.
Воскресенская М. А. Символизм, как мировидение Серебрянного века: Социокультурные факторы формирования общественного сознания российской культурной элиты рубежа XIX — XX веков. — М.: Логос. 2005. — 236 с.
История русской литературы XX века (Русский символизм): учебное пособие по специальности 31 001 (21 700) -филология / Воронеж. гос. ун-т, Каф. рус. лит. XX в.; сост. О. А. Бердникова .— Воронеж: ЛОП ВГУ, 2005 .— 27 с.
Культурология: Учебник / Под ред. Ю. Н. Солонина, М. С. Кагана. — М.: Высшее образование, 2007. — 566 с.
Мечковская Н. Б. Семиотика. Язык. Природа. Культура: курс лекций :.— 3-е изд., стер. — М.: Академия, 2008 .— 426.
Пайман, А. История русского символизма — М.: Республика. 2002. — 415 с.
Почепцов Г. Г. Семиотика / Георгий Почепцов .— М.: Smart Book, 2009 .— 430 с Семиотика и Авангард// ред. Ю. С. Степанов [и др.]; под общ. ред. Ю. С. Степанова .— М.: Культура: Акад. Проект, 2006 .— 1166, [1] с
Сироткин Н. С. Эстетика авангарда: футуризм, экспрессионизм, дадаизм // Вестник Челябинского университета.:Серия 2. Филология. — 2007. № 2 (9). — С. 119−128 .
Токарев Г. В. Семиотика: учебное пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности 32 800 (50 403) — Культурология /; Тул. гос. пед. ун-т им. Л. Н. Толстого .— Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-та им. Л. Н. Толстого, 2007
Токарев Г. В. Семиотика: учебное пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности 32 800 (50 403) — Культурология /; Тул. гос. пед. ун-т им. Л. Н. Толстого .— Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-та им. Л. Н. Толстого, 2007 — С.
23.
Почепцов Г. Г. Семиотика / Георгий Почепцов .— М.: Smart Book, 2009 .—С. 211.
Мечковская Н. Б. Семиотика. Язык. Природа. Культура: курс лекций :.— 3-е изд., стер. — М.: Академия, 2008 .— С. 354.
Мечковская Н. Б. Семиотика. Язык. Природа. Культура: курс лекций :.— 3-е изд., стер. — М.: Академия, 2008 .— С. 213.
Бобринская Е. Русский авангард: границы искусства / Екатерина Бобринская; Гос. ин-т искусствознания .— М.: Новое лит. обозрение, 2006 .— С. 113.
Сироткин Н. С. Эстетика авангарда: футуризм, экспрессионизм, дадаизм // Вестник Челябинского университета.:Серия 2. Филология. — 2007. № 2 (9). — С. 119.
Сироткин Н. С. Эстетика авангарда: футуризм, экспрессионизм, дадаизм // Вестник Челябинского университета.:Серия 2. Филология. — 2007. № 2 (9). — С. 120.
Воскресенская М. А. Символизм, как мировидение Серебрянного века: Социокультурные факторы формирования общественного сознания российской культурной элиты рубежа XIX — XX веков. — М.: Логос. 2005. — С.
123.
История русской литературы XX века (Русский символизм): учебное пособие по специальности 31 001 (21 700) -филология / Воронеж. гос. ун-т, Каф. рус. лит. XX в.; сост. О. А. Бердникова .— Воронеж: ЛОП ВГУ, 2005 .— 27 с
Сироткин Н. С. Эстетика авангарда: футуризм, экспрессионизм, дадаизм // Вестник Челябинского университета.:Серия 2. Филология. — 2007. № 2 (9). — С. 119−128 .
Бобринская Е. Русский авангард: границы искусства / Екатерина Бобринская; Гос. ин-т искусствознания .— М.: Новое лит. обозрение, 2006 .— 131.
Сироткин Н. С. Эстетика авангарда: футуризм, экспрессионизм, дадаизм // Вестник Челябинского университета.:Серия 2. Филология. — 2007. № 2 (9). — С. 121.
Сироткин Н. С. Эстетика авангарда: футуризм, экспрессионизм, дадаизм // Вестник Челябинского университета.:Серия 2. Филология. — 2007. № 2 (9). — С. 119−128 .
Семиотика и Авангард// ред. Ю. С. Степанов [и др.]; под общ. ред. Ю. С. Степанова .— М.: Культура: Акад. Проект, 2006 .— 1166, [1] с
Семиотика и Авангард// ред. Ю. С. Степанов [и др.]; под общ. ред. Ю. С. Степанова .— М.: Культура: Акад. Проект, 2006 .— с. 121.
