Из религиозного опыта России
Пожалуй, одним из наиболее наглядных и трагических доказательств невозможности насильственного устранения религии из общественной жизни — по крайней мере, на данном этапе развития человечества — стал религиозный опыт России. Русская культура, подобно другим культурам мира, и даже в гораздо более значительной степени, выросла на религиозной основе. Известно, что в Российской империи в течение… Читать ещё >
Из религиозного опыта России (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Пожалуй, одним из наиболее наглядных и трагических доказательств невозможности насильственного устранения религии из общественной жизни — по крайней мере, на данном этапе развития человечества — стал религиозный опыт России. Русская культура, подобно другим культурам мира, и даже в гораздо более значительной степени, выросла на религиозной основе. Известно, что в Российской империи в течение длительного времени вектором общественного развития была нераздельно спаянная идеократическая триада — православие, самодержавие и народность, при несомненном первенстве и особой укорененности православия. Конкретными фигурами, воплощавшими единство и действенность данной триады, были священник, воин и учитель. Когда в Октябре 1917 г. эта основа была выбита и заменена на идеологические суррогаты, к тому же привнесенные извне, произошла духовная катастрофа, ибо социоэкономическая структура общества, структура национального характера и религиозная структура практически неразделимы и взаимообусловлены. По этому поводу еще на заре большевистского правления, в 1918 г., один из видных «веховцев» А. С. Изгоев пророчески писал: «Религия — основной камень культуры человеческого общества. Когда захотели строить без него, человеческого общества построить не смогли, а лишь показали несколько картин звериной свалки…»[1] Действительно, когда людям сказали, что не существует всемогущего и всеправедного Бога и будущей вечной жизни, они почувствовали себя свободными от всякой обязанности подчиняться предписаниям и «ограничениям» культуры, складывавшейся на протяжении многих столетий. В то же время миллионы граждан нашей страны, особенно женщины и старики, находили в религии единственное утешение и лишь благодаря ей были способны переносить тяготы жизни. Когда они в ходе строительства «нового общества» лишились этой, по выражению Ленина, «духовной сивухи», оказался подорванным нравственный потенциал народа и начался социальный хаос. И прав был Л. Н. Толстой, когда утверждал: «Если человеку плохо жить, то это только от того, что у такого человека нет веры. Это бывает и с народами. Если плохо живется народу, то только оттого, что народ потерял веру»[2].
Дезинтеграция русского общества как результат устранения религии планировалась Лениным и его соратниками сознательно в целях сохранения и упрочения своего господства по принципу «разделяй и властвуй». Большевистское наступление на религиозную мораль, а следовательно, и на общечеловеческую мораль вообще, шло по трем главным направлениям. Во-первых, выдвигался основополагающий тезис о том, что в классовом обществе любая система морали имеет классовый характер, а религия, как ее воплощение, выражает лишь интересы эксплуататорских классов и выступает силой, тормозящей нравственный прогресс человечества. Отсюда делался логический вывод: для создания совершенного, «коммунистического» человека необходимо устранение религии, что и осуществлялось в России после Октября 1917 г., хотя даже самые убежденные атеисты на основе исторического опыта были вынуждены признать, что искусственно и в короткие сроки религию и связанную с ней систему нравственности «устранить» невозможно. Во-вторых, выдвигался и последовательно проводился в жизнь другой, не менее губительный тезис об абсолютном приоритете в области морали не личного самоусовершенствования каждого человека, как этому учит религия, а общественных интересов «трудящихся» или, еще более конкретно, «рабочего класса». Причем единственным путем к достижению этих интересов виделось революционное насилие и радикальное переустройство общества с неизбежным разрушением всей предшествовавшей культуры. Отсюда и поистине людоедские лозунги, стоившие нашей Родине морей крови и нашедшие свое законченное воплощение в сталинском терроре. По существу, в его основе лежали открыто провозглашавшиеся принципы: «Нравственно все то, что способствует победе революции»; «Морально все то, что служит победе и укреплению социализма». Как всегда, суть подобного понимания морали сформулировал Ленин: «В основе коммунистической нравственности лежит борьба за укрепление и завершение строительства коммунизма»[3]. В-третьих, наконец, поскольку нормы общественной морали, закрепленные в религии, в целом не могут быть опровергнуты даже самыми заядлыми атеистами, хотя такие попытки и делаются (ср. «не укради!» и «грабь награбленное!»), некоторые наиболее труднопостижимые для обыденного сознания нравственные наставления подвергаются особым нападкам. К ним относятся, например, христианские заповеди о благотворности страдания, о всепрощении, о любви к врагам и особенно о непротивлении злу насилием. Но независимо от религии, если бы человечество не пришло к идее об очистительной силе страдания или о непротивлении злу насилием, у мира не было бы ни Достоевского, ни Толстого. Как известно, произведения первого Ленин называл «реакционной гадостью», а второго окрестил «помещиком, юродствующим во Христе». И несомненно, нс держался бы долгие годы в тайне от людей такой документ, как секретное письмо Ленина членам Политбюро ЦК РКП (б) от 19 марта 1922 г.: «Изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь, и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать»[4].
Драматический опыт борьбы с религией в нашей стране, одной из особенностей которой, по терминологии П. Сорокина, был «идеациональный» тип цивилизации, наглядно показывает: на нынешнем этапе развития общественного сознания невозможно заниматься культурным строительством, игнорируя и дискриминируя веру как мощный фактор сплочения и гуманизации общества. И поскольку гуманизм и приоритет общечеловеческих ценностей являются сущностью культуры, она наряду с научным знанием, огромным миром художественного творчества далеко не в последнюю очередь выражает себя и в религии.