Однако он бессилен там, где в психической реальности нужно уловить черты реальности исторической. Удел эмпиpистского мышления — «пpевpащенные формы» исторического. К. Ясперсу принадлежит следующая квалификация этих форм: «То, что составляет в истории лишь физическую основу, что возвращается, сохраняя свою идентичность, что есть pегуляpно повторяющаяся каузальность, — все это неисторическое в истории». И «историческая психология» традиционно изучала именно «неисторическое в истории», по сути, pедуциpуя свой предмет к производной от тех или иных социально-истоpических инвариантов (жизненный уклад, культурные традиции т.д.)[4].
Принцип историзма в советской и современной российской психологии, как известно, конкретизируется прежде всего в представлениях о социально-исторической детерминации филои онтогенетического развития психики человека. Обращает внимание то, что при этом акцент неявно падает на «социальность», а не на «историчность» детерминант психического развития. Конечно, социальное неправомерно отрывать от исторического (о чем писал еще В. Вундт, 1995) — этими категориями схватывается единое основание бытия человека в мире. Их объединение в сложном термине «социально-историческое» вполне закономерно. Однако очевидно, что они не тождественны, более того — одно далеко не всегда предполагает другое.
На протяжении истории человеческого общества люди прошли огромный путь в развитии своих психических способностей. Тысячелетия общественной истории дали в этом отношении гораздо больше, чем сотни миллионов лет биологической эволюции животных.
Конечно, достижения в развитии психических функций и способностей накапливались постепенно, передаваясь от поколения к поколению. Значит, достижения эти так или иначе закреплялись. В противном случае их прогрессивное и к тому же все ускоряющееся развитие было бы невозможно.
Хотя биологическая наследственность, конечно, существует и на уровне человека, однако ее действие прямо не распространяется на те при — обретения в сфере психического развития, которые человечество сделало на протяжении последних 40 или 50 тысячелетий, т. е. после того, как современный тип людей биологически окончательно сложился и человеческое общество перешло от предыстории к историческому развитию процессу, полностью, управляемому действием объективных общественных законов.
Начиная с этого момента достижения в развитии психических способностей людей закреплялись, и передавались от поколения к поколению в особой форме, а именно в форме внешнепредметной, экзотерической.
Эта новая форма накопления и передачи филогенетического (точнее, исторического) опыта возникла потому, что характерная для людей деятельность есть деятельность продуктивная, созидательная. Такова, прежде всего, основная человеческая деятельность — труд.
Вслед за трудом и рядом с ним возникшая в совместной трудовой деятельности речь явилась существеннейшим стимулом развития человеческого мозга и психики.
Таким образом, начало человеческой истории означает качественно новую ступень развития, коренным образом отличную от всего предшествующего пути биологического развития живых существ. Новые формы общественного бытия порождают и новые формы психики, коренным образом отличные от психики животных[4].
1. Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. — Л., 1969.
2. Драгунова Т. В. Подросток. М.: Знание, 1976. 96 с.
3. Кон И. С., Фельдштейн Д. И. Отрочество как этап жизни и некоторые психолого-педагогические характеристики переходного возраста // В мире подростка / Под ред. Бодалева А. А. М.: Педагогика, 1980. С. 16 — 28.
4. Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность. — М., 1977.
5. Теории личности / Под ред. Б. В. Зейгарник. С.-Пб.: ПИТЕР, 1999. С.
454.
