Оценка содержания этой новой категории, довольно эластична.
Значение этого понятия определяется тем, что его использование в определенных случаях позволяет блокировать деятельность целого компонента юрисдикционной системы России — системы третейских судов. Так, в соответствии с пп. 2 п. 3 ст.
233 АПК РФ арбитражный суд отменяет решение третейского суда, если будет установлено, что оно нарушает основополагающие принципы российского права. Согласно пп. 2 п. 3 ст. 239 АПК РФ арбитражный суд, установив, что решение третейского суда нарушает основополагающие принципы российского права, отказывает в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. Аналогичные нормы содержатся в пп. 2 п.
3 ст. 421, пп. 2 п. 2 ст. 426 ГПК РФ, а также в абз. 3 п. 2 ст.
42 и абз. 3 пп. 2 п. 2 ст. 46 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации» .
Представление о том, каково содержание понятия «основополагающие принципы российского права», только начинает складываться. Однако анализ уже высказанных правоведами точек зрения свидетельствует о том, что к единому знаменателю юристы пока не пришли.
Очевидно, что сегодняшний подход к определению содержания данной категории («основополагающие принципы российского права») необходим с позиций представлений о принципах права, которые сформировались в общей теории права. И именно такие попытки делаются в настоящий момент. Понятие «принципы права», даваемое в юридической литературе, сводится к их характеристике как основополагающих нормативно закрепленных правовых идей. Таким образом, уже из этого определения видно, что принципы права по своему содержанию отражают два аспекта — идейное начало и нормативность. Указанное обстоятельство практически единодушно признается правоведами .
Итак, как уже было сказано, в общей теории российского права довольно тщательно разработана концепция правовых принципов (принципов права). Однако появление в законодательстве термина «основополагающие принципы российского права» вызывает вопрос: а как соотносятся эти два понятия? Имеются ли основания для утверждения о том, что среди принципов права есть еще и особые принципы — «основополагающие» ?
М.В. Филимонова пытается подойти к определению основополагающих принципов российского права с позиций понятия общеправовых принципов. Однако после проведенного анализа она выражает сомнения в возможности «допущения» в судебную практику подобной «размытой» оценочной категории.
М.З. Шварц полагает, что к основополагающим принципам российского права следует относить гарантии прав и свобод человека и гражданина, одной из которых является запрет использования при осуществлении правосудия доказательств, полученных с нарушением федерального законодательства. Нарушение указанного правила может явиться основанием для отмены решения третейского суда компетентным государственным судом .
По мнению К. И. Худенко, «понятие „основополагающие принципы российского права“ необходимо толковать в широком его смысле. Ими могут быть принципы как процессуального, так и материального права. Однако прежде всего это относится к конституционным принципам, в частности, обеспечивающим основы конституционного строя, права и свободы человека и гражданина, а также судебную власть в Российской Федерации» .
Предлагаемый подход к разрешению анализируемой проблемы ставит новые вопросы: а каково соотношение «конституционных принципов» и «основополагающих принципов российского права»? Можно ли говорить о том, что «основополагающие принципы российского права» — понятие более широкое, нежели «конституционные принципы»? Или, напротив, существуют ли «конституционные принципы», которые не охватываются понятием «основополагающие принципы российского права»? Вместе с тем следует отметить, что категория «конституционные принципы» уже имеет достаточную степень проработанности, что дает возможность эффективного использования этого понятия для осмысления введенной новым законодательством категории основополагающих принципов российского права. Так, говоря об общеправовых принципах, закрепленных в Конституции, Конституционный Суд Российской Федерации еще в 1993 г. обратил внимание на то, что они «обладают высшей степенью нормативной обобщенности, предопределяют содержание конституционных прав человека, носят универсальный характер и в связи с этим оказывают регулирующее воздействие на все сферы общественных отношений». Современная юридическая доктрина также весьма активно оперирует понятием «конституционные принципы». Однако применение этой терминологии носит весьма абстрактный характер и используется не в отношении конкретных правовых отраслей или правовых институтов, а в отношении всей правовой системы государства. В любом случае применительно к исследуемой проблематике понятие конституционных принципов, разработанное для нужд конституционного и государственного права, вряд ли может быть применено с той степенью конкретности, которая требуется в отношении оценки актов, принимаемых третейскими судами.
В то же время профессор Е. А. Суханов, наоборот, предостерегает от широкой трактовки «основополагающих принципов российского права», считая, что такой подход «может привести к произволу и стать еще одним искусственным препятствием на пути развития третейского судопроизводства». Эти опасения не беспочвенны. Практика применения утратившего силу Временного положения о третейском суде для разрешения экономических споров свидетельствует о том, что содержавшиеся в этом нормативном акте «каучуковые», аморфные нормы не способствовали стабильности третейского судопроизводства. Особенно ярко это проявлялось в случаях, когда государственные арбитражные суды при рассмотрении заявлений о принудительном исполнении решений третейских судов пересматривали эти акты по существу рассмотренного спора. И сегодня, комментируя практику применения Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации», юристы свидетельствуют о том, что суды толкуют нарушение «основополагающих принципов российского права» максимально широко — как нарушение норм права .
По сути ту же озабоченность высказывают В. Ф. Попондопуло., когда отмечает весьма широкую трактовку понятия «публичный порядок». Председатель Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа С. М. Амосов также указывает на то, что не всегда оправданным будет широко толковать принципы права. Однако он же указывает и на оборотную сторону широкого подхода к толкованию принципов права: «С другой стороны — это благо, позволяющее судье быть настоящим творцом справедливости» .
Так, Е. А. Виноградова, обращаясь к проблеме принципов третейского разбирательства, отмечает, что «не все поименованные в федеральных законах принципы третейского (арбитражного) разбирательства относятся к тем „основополагающим принципам российского права“ („публичному порядку“), которые являются основаниями для отмены/отказа в исполнении решения третейского суда, осуществляемой государственным судом ex officio». Таким образом, из приведенной цитаты, видимо, можно заключить, что автор отождествляет понятия «основополагающие принципы российского права» и «публичный порядок». Однако в высказываниях Е. А. Виноградовой намечается и иной аспект — соотнесение «основополагающих принципов российского права» и принципов третейского разбирательства. Закономерен вывод, к которому приходит автор: отождествление этих понятий было бы неправомерным. При этом, опираясь на положения Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже», Е. А. Виноградова отмечает, что в этом Законе термин «принципы» не используется, однако при этом общепризнанными принципами третейского (арбитражного) разбирательства полагаются следующие положения: обеспечение равного отношения к сторонам и предоставление каждой из них равной возможности; независимость и беспристрастность арбитров; принципы «компетенции компетенции» и автономности арбитражной оговорки; принцип окончательности и обязательности арбитражности решения.
Таким образом, мы приходим к неизбежному выводу о том, что при анализе понятия основополагающих принципов российского права не избежать соотношения этой категории с понятием «публичный порядок». Во-первых, сравнение этих понятий напрашивается в результате сопоставления соответствующих норм Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» и Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации». Указанные Законы предоставляют государственным судам при разрешении вопросов об обжаловании решений третейских судов и принудительного исполнения решений третейских судов право проверять такие решения на соответствие публичному порядку (международные коммерческие арбитражи) и «основополагающим нормам российского права» («внутренние» третейские суды). Причем очевидно, что законодатель использует указанные правовые категории как понятия одного порядка. Это следует, в частности, из одинаковых правовых последствий, которые возникают при применении указанных категорий. Во-вторых, с содержательной точки зрения указанные понятия отражают представления о неких чрезвычайно значимых для правовой системы институтах, на которых базируется национальный правопорядок.
Само понятие «публичный порядок» нашло воплощение в действующем российском законодательстве. К примеру, в соответствии со ст. 1193
Гражданского Кодекса РФ норма иностранного права в исключительных случаях не применяется, когда последствия ее применения явно противоречили бы основам правопорядка (публичному порядку) Российской Федерации. Особо необходимо акцентировать внимание на том, что законодатель предусматривает противоречащей публичному порядку не саму норму иностранного государства, а последствия ее применения с точки зрения тех основ, которые составляют российский правопорядок.
В то же время российская судебная практика (во всяком случае, практика судов общей юрисдикции) отвергает прямую проекцию категории «публичный порядок» на понятие «основополагающие принципы права» .
В Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 25 сентября 1998 г. указано, что «при рассмотрении дела городской суд признал, что решение МКАС при ТПП РФ противоречит публичному порядку Российской Федерации, поскольку не соответствует ее законодательству. Однако этот вывод основан на неверном толковании понятия «публичный порядок Российской Федерации», а также противоречит содержанию решения, в котором отсутствуют ссылки на нормы международного или иностранного права. Решение арбитражного суда основано на нормах российского гражданского законодательства, что вообще исключает возможность ссылки на нарушение публичного порядка, поскольку применение норм национального российского права не может трактоваться как нарушение публичного порядка Российской Федерации. Содержание понятия «публичный порядок Российской Федерации» не совпадает с содержанием национального законодательства Российской Федерации.
Поскольку законодательство Российской Федерации допускает применение норм иностранного государства, наличие принципиального различия между российским законом и законом другого государства само по себе не может быть основанием для применения оговорки о публичном порядке. Такое применение этой оговорки означает отрицание применения в Российской Федерации права иностранного государства вообще. Под «публичным порядком Российской Федерации» понимаются основы общественного строя российского государства. Оговорка о публичном порядке возможна лишь в тех отдельных случаях, когда применение иностранного закона могло бы породить результат, недопустимый с точки зрения российского правосознания" .
В Постановлении Президиума Верховного Суда Российской Федерации указано, что под публичным порядком необходимо понимать основные принципы, закрепленные в Конституции Российской Федерации и законах Российской Федерации. Еще в одном судебном акте Президиум Верховного Суда Российской Федерации не согласился с выводами нижестоящих судов, которые интерпретировали как противоречие публичному порядку неверное понимание и применение арбитражным судом некоторых статей Гражданского кодекса Российской Федерации. Хотя указанные судебные решения вынесены до принятия новейшего процессуального законодательства, они отражают ту тенденцию российского правоприменения, которая не сводит понятие «публичный порядок» к совокупности норм, содержащихся в российском законодательстве. В то же время все указанные судебные акты свидетельствуют об отсутствии четкой, непротиворечивой позиции Верховного Суда Российской Федерации относительно понятия «публичный порядок» и его соотношении с понятием «основополагающие принципы российского права» .
Следует отметить, что в высказываниях западных юристов, которые весьма тщательно исследовали понятие «публичный порядок», можно найти суждения о том, что оно не совпадает по своему содержанию с понятием фундаментальных принципов права, хотя и связано с ним. Так, К. Вербар пишет о том, что публичный порядок «целиком и полностью направлен на защиту общего, социального интереса большинства. Кроме того, он базируется на общих, фундаментальных принципах права. Последние служат ему одновременно в качестве подтверждения и границ». Из приведенной цитаты видно, что французский юрист не сводит понятие публичного порядка к фундаментальным принципам права, хотя и подчеркивает связь между этими явлениями.
Применительно к теме настоящей работы можно отметить, что интерпретация понятия основополагающих принципов права возможна в контексте негативной доктрины о публичном порядке.
Мнение большинства юристов сходится в том, что применение категории «публичный порядок» должно быть очень осторожным. При таком подходе случаи отказов в приведении арбитражных решений в исполнение по мотиву противоречия публичному порядку должны быть чрезвычайно редкими событиями. В некоторых случаях специалисты обращают внимание на то, что категория публичного порядка применяется тогда, когда с исполнением решения арбитража (третейского суда) связываются последствия социально значимого характера. Примером тому может служить такое арбитражное решение в отношении градообразующего предприятия, последствиями которого может быть безработица и банкротство. Это обстоятельство является основанием для применения категории «публичный порядок» .
Из смысла действующего процессуального законодательства можно сделать вывод о том, что, прибегая к понятию «основополагающие принципы российского права», государственный суд не должен заниматься проверкой правильности применения третейским судом норм материального и процессуального права, т. е. не должен выполнять своеобразную кассационную функцию по отношению к решениям третейского суда. Даже если третейский суд неправильно применил нормы материального или процессуального права, это не означает, что такое решение в силу этого одного обстоятельства подлежит отмене.
Таким образом,, далеко не всякое нарушение норм материального или процессуального права можно рассматривать в качестве попрания основополагающих принципов права. Само по себе нарушение правовых норм еще нельзя рассматривать в качестве очевидного свидетельства нарушения правовых принципов.
Кристаллизация представлений об основополагающих принципах российского права как основаниях отмены решения третейского суда, очевидно, будет происходить длительное время путем формирования соответствующей судебно-арбитражной практики. Однако уже и сегодня появляются судебные решения, в которых определяются контуры представлений об этом новом для российской правовой действительности термине.
Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации рассмотрел в порядке надзора дело, суть которого заключается в следующем. С должника и поручителя решением Арбитражной комиссии объединения «Пермская товарно-фондовая биржа» была взыскана сумма задолженности. Согласно определению Арбитражного суда Пермской области выдан исполнительный лист на взыскание суммы задолженности с ответчиков солидарно. Однако решением Арбитражного суда Костромской области по другому делу договор поручительства был признан недействительным. Это стало основанием к тому, чтобы Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации отменил судебный акт о выдаче исполнительного листа и направил дело на новое рассмотрение. Анализируя этот казус, профессор В. В. Ярков полагает, что в данном случае нарушен такой основополагающий принцип российского права, как разделение властей.
В Постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа от 3 апреля 2003 г. по делу N КГ-А40/1672 указано, что «решение третейского суда может быть признано нарушающим основополагающие принципы российского права (противоречащим публичному порядку Российской Федерации) в том случае, если в результате его исполнения будут совершены действия, либо прямо запрещенные законом, либо наносящие ущерб суверенитету или безопасности государства, затрагивающие интересы больших социальных групп, являющиеся несовместимыми с принципами построения экономической, политической, правовой системы государства, затрагивающие конституционные права и свободы граждан, а также противоречащие основным принципам гражданского законодательства, таким как равенство участников, неприкосновенность собственности, свобода договора. Неправильная, по мнению одного из участников спора, оценка третейским судом имеющихся в деле доказательств и, по его же мнению, необоснованное или неправильное применение судом отдельных норм гражданского законодательства, регулирующих конкретные, вытекающие из заключенного между сторонами договора, правоотношения, возникающие в процессе осуществления сторонами предпринимательской деятельности, не являются основаниями для отмены решения третейского суда» .
Вместе с тем судебная практика свидетельствует о том, что в судебных постановлениях имеются некорректные интерпретации основополагающих принципов российского права. Федеральный арбитражный суд Московского округа в одном из постановлений указал, что к таковым законодательство относит принципы законности, конфиденциальности, независимости и беспристрастности третейских судей, диспозитивности, состязательности и равноправия сторон. В этой связи любопытно отметить, что Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа, интерпретируя принцип законности, указал на то, что его нарушение нельзя расценивать как нарушение основополагающих принципов российского права. Обосновывая свой вывод, кассационный суд сослался на то, что принцип законности является процессуальным принципом, которым должен руководствоваться третейский суд при осуществлении третейского разбирательства.
Председатель Арбитражного суда Красноярского края Т. Машкина приводит пример о том, что арбитражный суд признал в качестве нарушения основополагающих принципов российского права непривлечение третьего лица к участию в третейском разбирательстве. При этом Т. Машкина вполне справедливо отмечает, что подобного рода нарушение не может рассматриваться в качестве нарушения основополагающих принципов российского права. Даже если это нарушение и рассматривать в качестве дефекта, то оно носит процедурный характер, не затрагивает основ правопорядка и не влияет на функционирование правовой системы.
В другом случае Арбитражный суд Омской области по одному из дел отказал в выдаче исполнительного листа, мотивируя это тем, что решение третейского суда нарушает основополагающие принципы российского права, так как принято без учета норм Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующих порядок возникновения статуса недвижимого имущества.
И.В. Решетникова приводит пример из практики Арбитражного суда Свердловской области, когда под основополагающим принципом российского права имелся в виду принцип обязательности судебных актов. В этой связи в удовлетворении заявления о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда было отказано, поскольку третейский суд принял решение без учета определения, вынесенного арбитражным судом.
Необходимо отметить, что законодатель не может, да и не вправе, закреплять в отдельных нормах легальные формулировки основополагающих принципов права. Очевидно, что это является задачей юридической доктрины, которая должна, в свою очередь, при определении принципов опираться на букву и дух законодательства, и прежде всего Конституции. В свою очередь, общепризнанные разработки юридической теории должны проникать в судебную практику, которая и призвана «легализовывать» в решениях, принимаемых при рассмотрении конкретных споров, представления об основополагающих принципах российского права.
Вместе с тем нельзя забывать о том, что неопределенность того или иного юридического понятия становится причиной субъективизма в правоприменении. Аморфно-абстрактная формулировка, закрепленная в законе в качестве основания для принятия юридически значимого решения, неизбежно влечет диссонансы в судебной практике. Но в данном случае абстрактный характер нормативности, заложенной в понятие «основополагающие принципы российского права», неизбежен, поскольку таковые отражают высокую степень обобщенности регулируемых общественных отношений и аккумулируют представления о самых значимых правах и свободах.
Более того, представления об основополагающих принципах права и не должны быть застывшими, формализованными в нормативных формулировках. При всей консервативности основополагающих принципов права они, аккумулируя наиболее общие правовые идеи, тем не менее могут развиваться вслед за развитием тех общественных отношений, которые составляют существо жизни общества и отражением которых и являются собственно правовые принципы.
Таким образом, все сказанное обусловило необходимость тщательного изучения и систематизации принципов третейского разбирательства, их выделения из ряда явлений и феноменов, которые так или иначе фигурируют в качестве основных начал и ставятся некоторыми авторами в ранг принципов. Для этого необходимо определить природу принципов третейского разбирательства, выделить признаки, определяющие возможность отнесения тех или иных феноменов именно к числу принципов.
Заключение
Создание эффективных механизмов альтернативного разрешения споров является индикатором зрелости государственной и общественной жизни конкретного социума. Третейское судопроизводство выступает инструментом саморегулирования общества, при помощи которого устраняются или значительно смягчаются общественные противоречия, неизбежно присущие любой социальной среде. Целый ряд преимуществ третейского судопроизводства по сравнению с государственной судебной системой разрешения споров позволяет снизить нагрузки на государственный механизм, и прежде всего на судебную власть, призванную разрешать правовые споры. В то же время любое демократическое государство заинтересовано в развитии инициативности общества, в создании негосударственных механизмов решения социальных проблем. В этом заключается глубокая социально-политическая значимость института третейского разбирательства, который и является одним из инструментов общественного самоуправления как эффективного механизма саморегулирования.
Из проведенного исследования можно сделать следующие выводы:
1.Третейское разбирательство представляет собой комплексный правовой институт, источником формирования которого являются нормы различных отраслей права — гражданского права, гражданского процессуального права, арбитражного процессуального права, международного права и норм, порождаемых договоренностью между заинтересованными по делу сторонами. При этом целостность и автономность этого правового института обеспечивается специфическим характером регулируемых отношений, объединенных одной предметной отраслью регулирования. Однако, на наш взгляд, совокупность знаний о третейском суде и третейском разбирательстве не может рассматриваться в качестве прикладной юридической науки, поскольку эта система знаний имеет своим предметом собственно юридическое явление, но не выполняет функцию вспомогательного изучения смежных с юридическими явлениями феноменов.
2. В качестве субъектов, участвующих в третейском судопроизводстве, выступают лица, связанные материально-правовыми отношениями, по поводу которых и возник спор. Презюмируется, что тяжущиеся лица имеют встречную, коррелирующую связь, которая и обусловливает возможность разбирательства в процессуально значимом режиме отношений между ними. Поскольку процесс имеет исковой характер, то сторона, которая предъявляет исковое требование в третейский суд, именуется истцом, а сторона, к которой предъявлено такое требование, называется ответчиком.
3. Институт третейского разбирательства является составной частью гражданского процессуального права, что, в свою очередь, служит основанием для формулирования так называемой «процессуальной теории» правовой природы третейского суда. Эта констатация базируется на признании доминирования в третейском судопроизводстве норм процессуального характера. Однако, третейское разбирательство следует отграничивать от смежных правовых институтов.
На наш взгляд, необходимо более четко определиться с категориями споров, передаваемых на разрешение третейского суда. Обусловлено это тем, что ряд споров возникает на стыке частных и публичных отношений либо может иметь смешанный — частноправовой и одновременно публично-правовой — характер.
4. Что касается проблем третейского разбирательства, то они имеют не юридический характер, а находятся в социально-экономической и психологической плоскости. С решением проблем законодательного урегулирования процедур третейского судопроизводства сами по себе не уходят в прошлое вопросы институционализации и распространения третейских судов как способов разрешения правовых споров, конкурирующих с государственным правосудием. К сожалению, российские традиции таковы, что слово законодателя не оказывается решающим для укоренения того или иного социального или юридического института. Именно поэтому скептическое отношение к третейскому судопроизводству как альтернативе государственным судам характерно для российских юристов. Как практические работники, занимающиеся третейским разбирательством, так и теоретики третейского судопроизводства выражают сомнения в эффективности на сегодняшний день этого способа разрешения правовых споров.
Актуальной является так же проблема соблюдения основополагающих принципов российского права при осуществлении третейского разбирательства, так как представление о том, каково содержание понятия «основополагающие принципы российского права», только начинает складываться. Однако анализ высказанных правоведами точек зрения свидетельствует о том, что к единому знаменателю юристы пока не пришли.
Свою работу хотелось бы завершить словами замечательного русского юриста, пропагандировавшего и изучавшего третейское разбирательство, А. Ф. Волкова: «При неустойчивости взглядов, существующих в современных законодательствах и юридической литературе на природу третейского договора, вновь возникшие торговые третейские суды требуют особо бережного и внимательного к себе отношения. Никогда не следует забывать, что третейские суды могут правильно функционировать и иметь присущую им силу, значение и прочную устойчивость только благодаря свободным договорным отношениям сторон, а не вследствие принудительных предписаний законодательств».
Список используемой литературы:
I Нормативно-правовые акты:
1. Конституция Российской Федерации от 12.
12.1993 года // Российская газета № 237.
2. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.
07.2002 года. № 95-ФЗ // Собрание законодательства РФ № 32.
3. Гражданский кодекс Российской Федерации от 30.
11.1994 года. Часть первая. № 51-ФЗ.// Парламентская газета № 140.
4. Федеральный закон от 24.
07.2002 года № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации».//Российская газета № 137.
5. Федеральный закон от 07.
07. 1993 года № 5338−1 «О международном коммерческом арбитраже».//Российская газета № 156.
6. Регламент третейского суда института частного права от 30.
07.1997 года // Консультант.
7. Регламент третейского суда при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате от 18.
04. 1998 года //Консультант.
II Материалы судебной практики:
1. Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 9 августа 2000 г. по делу N 66пв-2000
2. Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 1 апреля 2004 г. по делу N КГ-А40/2124−04.
3. Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 16 января 2003 г. по делу N А56−33 172/02.
4. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17 июня 1997 г. по делу N 1533/97 // Вестник ВАС РФ. 1997. N 5. С. 66 — 67.
6. Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 27 декабря 2002 г. по делу N Ф09−3188/2002;ГК.
7. Определение Арбитражного суда Омской области от 4 августа 2003 г. по делу N 15−152/03.
8. Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. Г. А. Жилина. М., 2005. С. 598.
9. Комментарии ЮНСИТРАЛ по организации арбитражного разбирательства // Третейский суд. 2000. N 5. С. 412.
III Монографии и публикации:
1. Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С.
300.
2. Ануров В. Н. Перемена лиц в третейском соглашении // Третейский суд. 2005. N 3 (27). С. 238.
3. Амосов С. М. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации и вопросы альтернативного правосудия. М.
2006. С. 130.
4. Балаян Л. Г. Порядок принятия решения третейским судом и применение им норм материального права // Третейский суд. 2005. N 3 (33). С. 92.
5. Белов В. А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2005. С. 156.
6. Волков А. Ф. Торговые третейские суды. Историко-догматическое исследование. СПб., 2005. С-247.
7. Вершинин А. П. Выбор способа защиты гражданских прав. СПб. 2006. С-168.
8. Вербар К. Определение публичного порядка во внутреннем праве России через французское право // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. N 1 (2001 год) / Под ред. проф. В. В. Яркова. М., 2006. С. 357.
9. Гукасян Р. Е. Проблема интереса в гражданском процессуальном праве. Саратов, 2005 С. 300.
10. Жуйков В. М. Третейские суды: их роль в разрешении гражданско-правовых споров, взаимоотношения с судами общей юрисдикции // Альтернативные методы разрешения споров: посредничество и арбитраж. Материалы международной конференции. М., 2005. С. 92.
11. Зыкин И. С. Статус арбитра в международном коммерческом арбитраже // Третейский суд. 2005. N 3 (25). С. 231.
Комаров А. С. Основополагающие принципы третейского суда // Вестник ВАС РФ. 2005. N 4. С. 87.
12. Клеандров М. И. Статус судьи. Учебное пособие. Новосибирск, 2005. С. 361.
13. Каллистратова Р. Ф. Альтернативное судопроизводство для разрешения экономических споров // Судебная система России. М., 2005. С. 249.
14. Карабельников Б. Р. Арбитражное соглашение: Полномочия на подписание и переход в порядке цессии; М. Бек. 2006. С-189.
15. Кустова М. В., Ногина О. А., Шевелева Н. А. Налоговое право России. Общая часть. Учебник / Отв. ред. Н. А. Шевелева. М., 2005. С. 348.
16. Лебедев К. К. Совершенствование процедуры третейского разбирательства на современном этапе. М. 2006. С. 222.
17. Морозов М. Э., Шилов М. Г. Правовые основы третейского разбирательства. М. бек. 2006. С. 87.
18. Мусин В. А. Постатейный научно-практический комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» // Третейский суд. 2006. N 1 (25). С. 112.
19. Машкина Т. И. Другой альтернативы нет // ЭЖ-Юрист. 2004. N 9. С. 19.
20. Немчинов Н. В. Адвокат как представитель в третейском суде по рассмотрению экономических споров (правовые основания и полномочия) // Третейский суд. 2005. N 5/6. С. 299.
21. Новиков Е. Ю. К вопросу о правовой природе третейского разбирательства // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. 2002 — 2003. N 2 / Под ред. В. В. Яркова. СПб., 2005. С. 348.
22. Плешанов А. Г. Диспозитивное начало в сфере гражданской юрисдикции: Проблемы теории и практики. М., 2006. С. 211.
23. Приказчиков А. А. Механизм разрешения споров во Всемирной торговой организации и его влияние на право государств // Государство и право. 2006. N 5. С. 115.
24. Поганцев И. В. Постатейный научно-практический комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» // Третейский суд. 2006. N 2 (26). С. 67.
25. Петров М. В. Взаимодействие государственного суда и международного коммерческого арбитража. М. Юрайт С. 19.
26. Попондопуло В. Ф. Арбитражное соглашение. СПбГУ 2005. С. 200.
27. Резниченко И. М. Проблема правопреемства в третейском суде // Третейский суд. 2005. N 5/6. С. 135.
28. Решетникова И. В. Основные формы взаимодействия арбитражных и третейских судов. М.
2006. С. 245.
29. Скворцов О. Ю Третейское разбирательство предпринимательских споров в России. СПб. 2006. С-452.
30. Светланов А. Г. Конкуренция юрисдикции арбитражных судов Российской Федерации и третейских судов // Международное частное право: Современная практика. Сб. статей // Под ред. М. М. Богуславского А.Г., Светланова. М., 2005. С. 311.
31. Сальвиа, Микеле де. Прецеденты Европейского суда по правам человека. Руководящие принципы судебной практики, относящиеся к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Судебная практика с 1960 по 2002 гг. СПб., 2005. С. 340.
32. Скородумов Е. А. О некоторых вопросах, связанных с уплатой налогов при осуществлении деятельности по рассмотрению споров третейскими судами // Третейский суд при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате / Под ред. проф. В. А. Мусина. СПб., 2006. С.
156.
33. Синильщикова Е. Н. Практика Третейского суда для разрешения экономических споров при ТПП РФ в 2002 году // Третейский суд. 2006. N 3 (33). С. 125.
34. Суворов Д. А. Проблемы третейского процесса. М. Юрайт 2006. С-118.
35. Суханов Е. А. Третейские суды в системе торгово-промышленных палат: Состояние дел и перспективы развития. М.
2005.С. 241.
36. Третейский суд. 2003.// Судебная практика. N 6 (30). С.
98.
37. Тарасов В. Н. Третейский процесс. Учебное пособие. СПб., 2006. С. 245.
38. Третейский суд при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате / Под ред. проф. В. А. Мусина. С. 225.
39. Фархтдинов Я. Ф. Множественность форм разрешения споров о праве // Юридические аспекты конфликтологии. Сб. статей / Под общ. ред. И. В. Петровой. Ставрополь, 2006. С-98.
40. Филимонова М. В. Основополагающие принципы российского права и реальность их правоприменения при решении вопроса об исполнении решений третейского суда // Третейский суд. 2005. N 3 (27). С. 129.
41. Чечина Н. А. Гражданский процесс. Учебник. 3-е изд., перераб. и доп. / Под ред. В. А. Мусина, Д. М. Чечота. М.
Бек, 2005. С. 617.
42. Черепахин Б. Б. Труды по гражданскому праву. М., 2006. С. 415.
43. Шапкина Г. С. Вопросы этики в третейском суде // Первая Всероссийская конференция о третейском разбирательстве споров. Перспективы развития. Практика. Исполнение решений. М., 1999. С. 112.
44. Цихоцкий А. В. Теоретические проблемы эффективности правосудия по гражданским делам. Новосибирск, 2005. С. 198.
45. Явич Л. С. Общая теория права. Л., 1976. С. 365.
Комаров А. С. Основополагающие принципы третейского суда // Вестник ВАС РФ. 2005. N 4. С. 87.
Светланов А. Г. Конкуренция юрисдикции арбитражных судов Российской Федерации и третейских судов // Международное частное право: Современная практика. Сб. статей / Под ред. М. М. Богуславского и А. Г. Светланова. М., 2005. С. 253.
Сальвиа, Микеле де. Прецеденты Европейского суда по правам человека. Руководящие принципы судебной практики, относящиеся к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Судебная практика с 1960 по 2002 гг. СПб., 2005. С. 323.
Зыкин И. С. Статус арбитра в международном коммерческом арбитраже // Третейский суд. 2005. N 3 (25). С. 92.
Плешанов А. Г. Диспозитивное начало в сфере гражданской юрисдикции: Проблемы теории и практики. М., 2006. С. 113.
Морозов М.Э., Шилов М. Г. Правовые основы третейского разбирательства. М. бек. 2006. С. 15.
Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С.50
Цихоцкий А. В. Теоретические проблемы эффективности правосудия по гражданским делам. Новосибирск, 2005. С. 66.
Новиков Е.Ю. К вопросу о правовой природе третейского разбирательства // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. 2002 — 2003. N 2 / Под ред. В. В. Яркова. СПб., 2005. С. 307.
Федеральный закон от 24.
07.2002 года № 102 -ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» ст-19.
Регламент третейского суда института частного права. ст.1
Федеральный закон «О международном коммерческом арбитраже» Ст. 19.
Комментарии ЮНСИТРАЛ по организации арбитражного разбирательства // Третейский суд. 2000. N 5. С. 9.
Клеандров М. И. Статус судьи. Учебное пособие. Новосибирск, 2005. С. 226 — 227.
Приказчиков А. А. Механизм разрешения споров во Всемирной торговой организации и его влияние на право государств // Государство и право. 2006. N 5. С. 85
Фархтдинов Я. Ф. Множественность форм разрешения споров о праве // Юридические аспекты конфликтологии. Сб. статей / Под общ. ред. И. В. Петровой. Ставрополь, 2006. с-9
Скворцов О. Ю Третейское разбирательство предпринимательских споров в России. СПб. 2006. С-117.
Волков А. Ф. Торговые третейские суды. Историко-догматическое исследование. СПб., 2005.
Третейский суд. 2003.// Судебная практика. N 6 (30). С. 89 — 90.
Ануров В. Н. Перемена лиц в третейском соглашении // Третейский суд. 2005. N 3 (27). С. 112.
Гражданский процесс. Учебник. 3-е изд., перераб. и доп. / Под ред. В. А. Мусина, Н. А. Чечиной, Д. М. Чечота.
М. Бек, 2005. С. 475
Поганцев И. В. Постатейный научно-практический комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» // Третейский суд. 2006. N 2 (26). С. 7
Шапкина Г. С. Вопросы этики в третейском суде // Первая Всероссийская конференция о третейском разбирательстве споров. Перспективы развития. Практика. Исполнение решений. М., 1999. С. 19.
Скородумов Е.А. О некоторых вопросах, связанных с уплатой налогов при осуществлении деятельности по рассмотрению споров третейскими судами // Третейский суд при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате / Под ред. проф. В. А. Мусина. СПб., 2006. С. 91 — 107;
Поганцев И. В. Постатейный научно-практический комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» (комментарий к ст. 15). М.
2006.С. 42.
Каллистратова Р. Ф. Альтернативное судопроизводство для разрешения экономических споров // Судебная система России. М., 2005. С. 248 — 249.
Немчинов Н. В. Адвокат как представитель в третейском суде по рассмотрению экономических споров (правовые основания и полномочия) // Третейский суд. 2005. N 5/6. С. 117 — 118.
Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. Г. А. Жилина. М., 2005. С. 153 — 154
Синильщикова Е. Н. Практика Третейского суда для разрешения экономических споров при ТПП РФ в 2002 году // Третейский суд. 2006. N 3 (33). С. 103 — 105.
Лебедев К. К. Совершенствование процедуры третейского разбирательства на современном этапе. С. 213. М. 2006.
Регламент третейского суда при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате. Ст-3.
Третейский суд при Санкт-Петербургской торгово-промышленной палате / Под ред. проф. В. А. Мусина. С. 117.
Вершинин А. П. Выбор способа защиты гражданских прав. СПб. 2006. С-143.
Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 27 декабря 2002 г. по делу N Ф09−3188/2002;ГК.
Балаян Л. Г. Порядок принятия решения третейским судом и применение им норм материального права // Третейский суд. 2005. N 3 (33). С. 81.
Арбитражный процессуальный кодекс РФ. Ст. 42.
Резниченко И. М. Проблема правопреемства в третейском суде // Третейский суд. 2005. N 5/6. С. 105
Мусин В. А. Постатейный научно-практический комментарий к Федеральному закону «О третейских судах в Российской Федерации» // Третейский суд. 2006. N 1 (25). С. 22
Черепахин Б. Б. Труды по гражданскому праву. М., 2006. С. 311.
Белов В. А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2005. С. 141.
Гражданский кодекс РФ. Часть первая. Ст-58.
Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17 июня 1997 г. по делу N 1533/97 // Вестник ВАС РФ. 1997. N 9. С. 66 — 67.
Карабельников Б. Р. Арбитражное соглашение: Полномочия на подписание и переход в порядке цессии; М. Бек. 2006. С-98.
Гукасян Р. Е. Проблема интереса в гражданском процессуальном праве. Саратов, 2005 С. 147.
Тарасов В. Н. Третейский процесс. Учебное пособие. СПб., 2006. С. 10 — 18.
Петров М. В. Взаимодействие государственного суда и международного коммерческого арбитража. М. Юрайт С. 6.
Кустова М.В., Ногина О. А., Шевелева Н. А. Налоговое право России. Общая часть. Учебник / Отв. ред. Н. А. Шевелева. М., 2005. С. 15.
Суворов Д. А. Проблемы третейского процесса. М. Юрайт 2006. С-8.
Явич Л. С. Общая теория права. Л., 1976. С. 151.
Филимонова М. В. Основополагающие принципы российского права и реальность их правоприменения при решении вопроса об исполнении решений третейского суда // Третейский суд. 2005. N 3 (27). С. 120.
Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. Г. А. Жилина. С. 598 (автор комментария — К.И. Худенко).
Суханов Е. А. Третейские суды в системе торгово-промышленных палат: Состояние дел и перспективы развития. М.
2005.С. 76.
Попондопуло В. Ф. Арбитражное соглашение. СПбГУ 2005. С. 169;
Амосов С. М. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации и вопросы альтернативного правосудия. М.
2006. С. 111
Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 9 августа 2000 г. по делу N 66пв-2000
Вербар К. Определение публичного порядка во внутреннем праве России через французское право // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. N 1 (2001 год) / Под ред. проф. В. В. Яркова. М., 2006. С. 269.
Жуйков В. М. Третейские суды: их роль в разрешении гражданско-правовых споров, взаимоотношения с судами общей юрисдикции // Альтернативные методы разрешения споров: посредничество и арбитраж. Материалы международной конференции. М., 2005. С. 8.
Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 1 апреля 2004 г. по делу N КГ-А40/2124−04.
Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 16 января 2003 г. по делу N А56−33 172/02.
Машкина Т. И. Другой альтернативы нет // ЭЖ-Юрист. 2004. N 9. С. 8.
Определение Арбитражного суда Омской области от 4 августа 2003 г. по делу N 15−152/03. Это Определение было отменено Постановлением Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 8 октября 2003 г. по делу N Ф04/5261−1528/А46−2003.
Решетникова И. В. Основные формы взаимодействия арбитражных и третейских судов. М.
2006. С. 108.
