Не случайно эпиграфом к повести служат строки: «Всякая женщина — зло; но дважды бывает хорошей: или на ложе любви, или на смертном одре». Автор, выступающий в повести в роли рассказчика-путешественника, изучающего нравы испанских цыган, считает, что характер героини предопределен традициями ее народа, и сочувствует несчастному Хосе, который стал преступником и обречен на смерть из-за любви к Кармен. Более того, в повести мы находим оправдание всем неблаговидным поступкам девушки: «Это калес (так называют себя цыгане) виноваты в том, что воспитали ее так», — заключает свою предсмертную исповедь Хосе.
Кроме того, Хосе польстило еще и то в образе молодой девушки, что она, будто бы была одного с ним нрава (очередной обман Кармен, что она — наваррка): «Я думал о том, что, если бы испанцы посмели дурно отозваться о моей родине, я бы им искромсал лицо совершенно так же, как только что она своей товарке». Хосе вовсе не казалось, что Кармен совершила нечто ужасное и преступное, напав на женщину на фабрике; она лишь подтвердила свое баскское происхождение.
Поведение Кармен вызывающее. Вспомним самую первую встречу Хосе и Кармен: девушка бросила прямо в лицо молодому солдату цветок акации на ее просьбу дать ей булавку. Реакцией Кармен на отказ солдата было прилюдное оскорбление молодого человека: «Для твоей булавки! — воскликнула она, смеясь. — Видно, сеньор плетет кружева, раз он нуждается в булавках… Сплети мне семь локтей черных кружев на мантилью, милый мой булавочник!». Вдобавок ко всему сказанному строптивица, «взяв цветок акации, который она держала в зубах, бросила его мне щелчком прямо между глаз» Хосе. При этом «все кругом засмеялись…».
Хосе, благородный по своей натуре, собирается вернуть деньги, что Кармен положила в хлебец, который прислала ему в тюрьму для побега. На что цыганка буквально смеется ему в лицо: «Скажите! Он сберег деньги! — воскликнула она, хохоча. — Впрочем, тем лучше, потому что я сейчас не при капиталах…».
Когда пришло время расставаться после первого свидания, Хосе сказал, что направляется в казарму, на что девушка ответила с язвой и оскорбительно: «Или ты негр, чтобы тебя водили на веревочке? Ты настоящая канарейка одеждой и нравом (испанские драгуны ходят в желтом). И сердце у тебя цыплячье», — заявила девушка.
Кармен жестока. Так, ее слова словно прожигают дыру в сердце молодого Хосе. Когда не то Бог, не то дьявол сводит Кармен с Хосе во второй раз, он вынужден задержать ее за контрабандизм, однако та пытается договориться с ним. Хосе отказывается, на что получает хлесткий и безжалостный ответ: «Раз ты такой несговорчивый, я знаю, к кому обратиться. Я предложу твоему ефрейтору сходить к Доротее. Он, кажется, славный малый и поставит часовым молодчика, который будет видеть только то, что полагается. Прощай, канарейка. Я уж посмеюсь, когда выйдет приказ тебя повесить».
Как только не поддевала и не оскорбляла дерзкая девица Хосе! «Булавочник», «Канарейка», «Хосеито» (будто малое неопытное дитя), «безмозглый дурак», «Ты как карлик, который считает, что он высокий, когда ему удалось далеко плюнуть», — говорит Кармен Хосе и пр.
Кармен играет чувствами молодого влюбленного в нее по уши Хосе, терзая юношу. На назначенную встречу она опоздала, снова попыталась задеть его: «Я не люблю людей, которых надо упрашивать… Я сама не знаю, зачем я пришла, потому что я не люблю тебя больше. Знаешь, уходи, вот тебе дуро за труды». Происходит борьба внутри героев — их обоих одолевает страсть: «Я чуть не бросил ей монету в лицо… Мы препирались целый час, и я ушел в бешенстве». Однако, несмотря на все это чувство свое к Кармен Хосе побороть не в силах.
Также примечательна такая черта, которая сопровождает образ Кармен на протяжении всей повести, как смех: она смеется, хохочет: «Скажите! Он сберег деньги! — воскликнула она, хохоча» (когда Хосе вернул деньги Кармен); «Как только мы остались одни, она принялась танцевать и хохотать как сумасшедшая, напевая: «Ты мой ром, я твоя роми» (на первом свидании); «Когда эта женщина смеялась, не было никакой возможности говорить толком. Все с ней смеялись»; «как только мы остались одни, разразилась своим крокодиловым хохотом и бросилась мне на шею» (при встрече в доме военного англичанина) и т. д.
Отметим, что смех (или хохот) — это то, что сближает образ Карменситы с дьявольским началом. Более того, это была женщина «с дьявольской улыбкой».
Говоря о самой любви, отметим, что в повести встречаются следующие характеристики этого чувства.
Во-первых, любовь — это то, что неодолимо: «Я не знаю, сказала ли эта женщина хоть раз в жизни слово правды; но, когда она говорила, я ей верил; это было сильнее меня», — говорит Хосе. Также доказательством этому является и то, что молодой человек пожертвовал своим будущим, своей жизнью ради того, чтобы быть рядом с любимой женщиной. Он встал на преступный путь и теперь приговорен к казни.
Во-вторых, чувство любви граничит с состоянием сумасшествия: «Она коверкала баскские слова, а я верил, что она наваррка; уже одни ее глаза, и рот, и цвет кожи говорили, что она цыганка. Я сошел с ума, я ничего уже не видел». Околдованный хитаной, Хосе уже не помнил себя.
В-третьих, любовь подобна опьянению: «я был как пьяный; я начал говорить глупости, я готов был их натворить». Под воздействием чувства любви человек способен потерять контроль над собой и своими действиями: «Честное слово, я забыл присягу и все», — произнес Хосе. Будучи конвоиром Кармен, он помог ей бежать, и как следствие — его «разжаловали и посадили на месяц в тюрьму».
В-четвертых, любовь представляется как страсть и поиск. Хосе, преследует Кармен до тех пор, пока она не затягивает его в свои сети окончательно; теперь бедному юноше ничего не остается Таким образом, концептосферу «любовь» в испанской культуре, репрезентирующуюся в языковых и образных единицах повести Проспера Мериме, схематически можно представить следующим образом:
страсть ЛЮБОВЬ Внутренний мир женщина-дьявол колдунья непреодолимое чувство противоречивость характера «чертова девка» то, что невозможно забыть громкий, но естественный смех Особенности внешности иссиня-черные волосы потеря разума гладкая кожа цвета меди стройные ноги опьянение подвижность, легкость поступи «дикая», необычная красота
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, в данной работе нами был проанализирован концепт «любовь» на материале испанской литературы. В качестве источника исследования послужила повесть Проспера Мериме «Кармен». Нами была выбрана именно эта книга, поскольку Мериме (несмотря на то, что сам являлся французом) славился своим поразительным талантом к бытописанию, при этом бытописание это объективно. Мериме сумел раскрыть в книге культурно-специфические черты Испании.
Для написания настоящей работы необходимым явилось изучение содержания понятий «концепт», «концептосфера», «языковая картина мира». Концепт «любовь» является универсальным, то есть присутствует в культуре каждого этноса. В этой связи мы посчитали необходимым рассмотреть представление данного концепта в разрезе мировой литературы. Обзорно нами было рассмотрено отражение представлений о любви в зарубежной (европейской) литературе: итальянской, английской, французской и др.
В художественной картине мира могут отразиться особенности национальной картины мира — например, национальные символы, национально-специфические концепты. Картина мира в художественном тексте создается при помощи различных языковых средств. Это могут быть также и литературные образы, детали.
Например, при сравнении человека с явлением природы проявляется территориально-географический принцип. Так, человек, живущий в горах, воспевая девушку, сравнивает ее с горами, беседу с ней — с шумом дождя или снегопадом в долине (ущелье), как, например, в Кавказской литературе. Представитель же испанского народа сравнивает нрав своей возлюбленной с природой Испании («нрав у Кармен был вроде как погода в наших краях. У нас в горах гроза тем ближе, чем солнце ярче»).
Итак, любовь как чувство мыслится следующим образом:
ЛЮБОВЬ как чувство страсть непреодолимое чувство то, что невозможно забыть потеря разума опьянение Представления мужчины о прекрасной женщине таковы:
женщина-дьявол колдунья «дикая», необычная красота противоречивость характера «чертова девка»
Прекрасная женщина, как воплощение ЛЮБВИ мужчины Внутренний мир женщина-дьявол колдунья противоречивость характера «чертова девка» громкий, но естественный смех Особенности внешности иссиня-черные волосы гладкая кожа цвета меди стройные ноги подвижность, легкость поступи «дикая», необычная красота В состав концепта «любовь», относящегося к испанской культуре, отсутствует подробное описание формы лица, цвета глаз, параметров телосложения (рост, конституция и пр.). Однако особое внимание сосредотачивается на цвете кожи (словно медь), волос (черные с синим отливом), манере поведения (повадок). При этом героиня повести сравнивается с такими животными, как кошка, волк (волчьи глаза). Говоря о манерах женщины, отмечается дерзость, смех (хохот), игра-страсть.
Любовь представляется в повести как непреодолимое чувство, противостоять которому невозможно. Это в первую очередь страсть. Человек любящий при этом теряет разум, он словно опьянел и способен забыть обо всем на свете. Женщина предстает в образе посланницы дьявола, колдуньи.
СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Общетеоретическая и художественная литература:
Алигьери Д. Божественная комедия / Пер. с ит. М. Л. Лозинского. — М.: Высшая школа, 1987. — 621 с.
Аскольдов С. А. Концепт и слово / Русская словесность: Антология / Под ред. В. Н. Нерознака. — M.: Academia, 1997. — 221 с.
Бабушкин А. П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка, их личностная и национальная специфика. — Воронеж: Гос. Университет, 1998. — 342 с.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / Пер. с англ. — М.: Русские словари, 1997. — 411с.
Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической проблемы в языкознании // Филологические науки. — 2001. — № 1. — С. 47−58.
Воробьев В. В. Лингвокультурология (теория и методы): Монография /В.В. Воробьев. — М.: Изд-во РУДН, 1997. — 331с.
Иванова М. А. Мир мужчины и мир женщины в русской и английской культурах: (на материале рус. и англ. пословиц и поговорок) // Россия и мир: гуманитарные проблемы. — СПб., 2004. — Вып. 9.
— С. 141−148.
Капеллан А. О любви // Жизнеописания трубадуров. — М.: Наука, 1993. — С. 383−401.
Карасик В.В., Слышкин Г. Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования / Методологические проблемы когнитивной лингвистики. — Воронеж, 2001. — С.75−80.
Концептуализация и смысл: Сб. науч. тр. / АН СССР: -Новосибирск, 1990. — 157с.
Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Русская словесность: от теории словесности к структуре текста: антол. / Ин-т народов России [и др.]; под общ. ред.
В. П. Нерознака. -
М., 1997. — С. 280−287.
Лотман Ю. М. Современность между Востоком и Западом // Знамя. — М., 1997, № 9. — С. 157−162.
Маслова В. А. Когнитивная лингвистика: Учебное пособие /В.А.Маслова. — Мн.: Тетра
Системс, 2004. — 256 с.
Маслова В. А. Лингвокультурология: Учеб. пособие. — М.: Издательский центр «Академия», 2001. — 208 с.
Пищальникова В. А. Психопоэтика. — Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1998. — 211 с.
Платон. Собрание сочинений: В 4 тт. — Т. 2. — М.: Мысль, 1993. — 528 с.
Попова З.Д., Стернин, И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. — Воронеж: «Истоки», 2003. — 191с.
Степанов Ю. С, Проскурин С. Г. Константы мировой культуры. — М.: Наука, 1993. — 158 с.
Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры / Ю. С. Степанов. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Академический проект, 2001. — 990 с.
Стернин И. А. Методика исследования структуры концепта. //Методологические проблемы современной лингвистики. — Воронеж, 2001.
Суродина Н. Р. Лингвокультурологическое поле концепта «пустота» (на материале поэтического языка московских концептуалистов). Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 1999. — 22 с.
Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация: Учебное пособие. — М.: Слово, 2000.
Фрумкина P.M. Концепт, категория, прототип. / Лингвистическая и экстралингвистическая семантика. — М., 1992.
Хроленко А. Т. Лингвокультуроведение: Пособие к спецкурсу по проблеме «Язык и культура». — Курск: изд-во ГУИПП «Курск», 2000. — 167 с.
Честерфилд Ф.Д. С. Письма к сыну. Максимы. Характеры. — Л. Наука, 1971. — 352 с.
Шмелев А. Д. Могут ли слова языка быть ключом к пониманию культуры / Вступит. статья кн. А. Вежбицкой «Понимание культур через посредство ключевых слов». — М., 2001. — С.7−11.
Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка). — М.: Наука, 1973.
Справочная литература:
Большой толковый словарь русского языка / Под ред. С. А. Кузнецова. — Спб: Норинт, 2000. — 1536 с.
Кубрякова Е. С. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Русский язык, 1999. — 37 с.
Ожегов С.И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. — М., 2001. — 921 с.
Словарь иностранных слов / Под ред. Лехина И. В., Локшиной СМ., Петрова Ф. И., Шаумяна Л. С. — М., 1983. — 624 с.
Современный толковый словарь русского языка / Гл. ред. С. А. Кузнецов. — М: Ридерз Дайджест, 2004. — 960 с.
Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. Т.
4. -М.: Русский язык, 1991. — 1499 с.
Пищальникова В. А. Психопоэтика. — Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1998. — С. 4, 11−12.
Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка. // Русская словесность. — М., 1997. -С. 280−287.
Воркачев С. Г. Лингвокултурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической проблемы в языкознании. // Филологические науки. — 2001. -С. 47−58.
Суродина Н. Р. Лингвокультурологическое поле концепта «пустота» (на материале поэтического языка московских концептуалистов). Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 1999. — С. 83.
Маслова В. А. Лингвокультурология: Учеб. пособие. — М.: Издат. центр «Академия», 2001. — С. 162.
Суродина Н. Р. Лингвокультурологическое поле концепта «пустота» (на материале поэтического языка московских концептуалистов). Автореф. дис. канд. филол. наук. Волгоград, 1999. — С. 90.
Аскольдов С. А. Концепт и слово / Русская словесность: Антология / Под ред. В. Н. Нерознака. — M.: Academia, 1997. — С. 267−279.
Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка. // Русская словесность. — М., 1997. — С. 140.
Кубрякова Е. С. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Русский язык, 1999. — С. 37−38.
Кубрякова Е. С. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: Русский язык, 1999. — С. 102.
Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. — М.: Академический проект, 2001. — С. 134.
См. там же. — С. 135.
Концептуализация и смысл: Сб. науч. тр. — Новосибирск, 1990. — С. 57.
Хроленко А. Т. Лингвокультуроведение: Пособие к спецкурсу по проблеме «Язык и культура». — Курск: изд-во ГУИПП «Курск», 2000. — С. 67.
Попова З.Д., Стернин, И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. — Воронеж: Истоки, 2003. — С. 91, 101.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. Пер. с англ. / А.
Вежбицкая. — М.: Русские словари, 1997. — С. 152.
Маслова В. А. Лингвокультурология: Учеб. пособие. — М.: Академия, 2001. — С. 147.
Тер-Минасова С. Г. Язык и межкультурная коммуникация: Учебное пособие. — М.: Слово, 2000. — С.
150.
Современный толковый словарь русского языка / Гл. ред. С. А. Кузнецов. — М: Ридерз Дайджест, 2004. — С. 328.
Платон. Собрание сочинений: В 4 т. — Т. 2. -
М.: Мысль, 1993. — С. 100.
Капеллан А. О любви // Жизнеописания трубадуров. — М.: Наука, 1993. — С. 384.
Корнель. Сид, Действ. 3, Явл. 4.
Честерфилд Ф.Д. С. Письма к сыну. Максимы. Характеры. — Л. Наука, 1971. -
С. 6.
Честерфилд Ф.Д. С. Письма к сыну. Максимы. Характеры. — Л. Наука, 1971. -
С. 13.
Заключительная строка в «Божественной комедии», см. в кн. Алигьери Д. Божественная комедия / Пер. с ит. М. Л. Лозинского.
— М.: Высшая школа, 1987. — С. 461.
Лотман Ю. М. Современность между Востоком и Западом // Знамя. — М., 1997, № 9. — С. 159−160.
