Вот бы к нынешнему религиозному порыву и научному рвению еще и философское влечение, оплодотворенное художественным видением мира! Много бы в ландшафте ноосферной реальности изменилось к лучшему.
Сначала, очевидно, надо обращаться к философской жизни отдельного человека. Человек как существо развивающееся постоянно строит все более и более разрастающуюся реальность. А значит, на каждом жизненном этапе ему необходима своя философская пропедевтика, а иногда и «философская скорая помощь». Человек должен иметь «минимальную философскую корзину», в которой будут находиться посильные эмпирические обобщения (обобщающие приходящие в различных жизненных ситуациях эмпирические факты). В этом случае философия выступает как своеобразный катализатор умственных усилий человека, который сталкивается с «изнуряющей философской задачей». В другом случае человек иногда оказывается слишком «творческим», а «изобретение „философского“ велосипеда» лишь говорит, что поиск выхода требует профессионального вмешательства, которое сродни вмешательству психолога в трудных жизненных ситуациях.
В этом последнем случае философия выступает в качестве ингибитора, подчас только она и может «остудить горячую голову», заставить осуществить процессы торможения. (Однажды в партком вуза пришел преподаватель и сказал, что он открыл новые законы диалектики в дополнение к тем трем, которые были известны со времени Гегеля. Этого было достаточно, чтобы секретарь парткома вызвал врача-психиатра.) Философия, как вода для полива, требует некой нормы: когда ее много, растение может погибнуть, а когда ее не хватает, растение засыхает.
Философия — живой и активный организм, который находит самые потаенные укромные уголки социально-человеческого бытия. Когда это естественное развитие вдруг — по какой-либо причине — приходит в противоречие с властной вертикалью социальной устойчивости, то и возникает философобия, а за этим чаще всего происходит ампутация философии из социально-человеческого организма. Тогда он становится социально-бесчеловечным.
Философия в обществе выполняет очень существенную функцию тонкой мировоззренческой подгонки; в силу того что философское знание везде-вечно, непрерывно актуально, при каждой социальной подвижке начинается философский поиск — поиск мировоззренческой адекватности. Это и есть «осевое время», время ноосферной истории.
Искоренение философии в любой социальной форме приводит к общественной деградации. Самый яркий пример — искусственное торможение философского развития в предперестроечный период. Травля лучших философских новаторов фактически привела к тому, что пришлось говорить: «Мы не знаем, в каком обществе мы живем». Это было преддверие постсоветской катастрофы. На место ампутированной усилиями партийной догматической власти философской мысли пришла традиционная религиозная жизнь. Это возвращение долгов и покаяние окаянной власти было обязательно. Сталин в этом смысле предстает как благоразумный разбойник, вовремя очнувшийся от атеистического летаргического сна.
К сожалению, по отношению к философии реабилитации не состоялось, ибо ампутация «философским пароходом» оказалась очень эффективным способом элиминирования философии из социокультурной жизни. Возвращение русской философии из эмиграции состоялось, но не она оказалась идеологической песней новой либеральной власти, которая вновь сочла целесообразным насаждение «цивилизаторской» философии западнистского толка. Заставить учить новую философию гораздо проще, чем найти способы давления на церковь обновленческими императивами.
Современный религиозно-церковный дилетантизм для общественной жизни может оказаться не менее опасным в социальном плане явлением, чем дилетантизм философский. (В большинстве своем, как показывает статистика, рекрутирование в церковное сообщество идет за счет представителей протопартийных каст и страт — из комсомола, профсоюзов, армии, — что приводит к очень быстрой номенклатуризации церковно-религиозной жизни.)
Заключение
Весьма значимо, что размышления о судьбе философии привлекают к себе творчество людей, облеченных достаточно высокой властью. Губернатор М. А. Мень, размышляя о миссии философа и практической деятельности, в этой связи говорит о том, что «задача философии, философского образования состоит в том, чтобы каждый задумывающийся о роли философии в его жизни, каждый изучающий философию смог найти свою философию, найти тех авторов, которые ему наиболее сродственны, как говорится — конгениальны… Найти „своего“ философа, свою философскую систему — это одна из главных задач и для практического деятеля». Уже сам этот пафос позволяет думать о том, что ситуация может в ближайшее время сдвинуться, но придется еще очень много поработать всем философам, чтобы в постмарксистском обществе появился естественный здоровый интерес к философии как способу определения человеком своего места в глобализирующемся мире.
На протяжении долгого времени философия в системе общества представляла собой отсутствующую структуру. Конечно, философствование присутствовало в почти невидимой форме, но было настолько близко к религиозному сознанию, что говорить о собственно философском сознании не приходится даже в наше достаточно продвинутое время. Отсюда следует парадоксальный вывод о том, что неудачи российской истории в основном связаны с феноменом общественной государственной философобии. Философия — это тот способ мудрости, который при нехватке времени и информации позволяет выбрать правильный или хотя бы адекватный (не неправильный) способ поведения субъекта спонтанной (ноосферной) истории.
Советское общество выходило из тоталитарно-партократического состояния в условиях вольной или невольной диалектико (в лучшем случае)-материалистической модели общественного философского сознания. Отсюда вытекает в значительной степени людоедский характер реформ. Кинуться из одной крайности в другую — это не всегда форма народного сознания, это форма.
Философия в жизни современного общества имеет самое инновационное значение, именно она обладает максимальным потенциалом для общедуховного синтеза, преодоления пропасти между наукой и религией, между мировыми религиями, между этнонациональными архетипами бытия.
Философия в максимальной степени обеспечивает преодоление неноосферности современного техногенного бытия (пока еще примитивного технобытия). Глобализация потому идет с перекосами, находится пока в формате материального измерения, она пока бесчеловечна, но уже сейчас видны на закопченном небе цивилизационного бытия просветы духовного синтеза. Когда глобализация охватит синтетическими процессами духовное бытие человечества, тогда и станет возможным говорить о ноосферном развитии, ноосферной динамике.
Библиографический список
1. Антонов Николай Павлович: философия сознания и ноосферы. -Иваново: Иван. гос. ун-т, 2003. 280 с.
2. Бэйтсон Г. Экология разума: избр. статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии: пер. с англ. — М.: Смысл, 2000. 476 с.
3. Вернадский В. И. Избранные труды по истории науки. — М.: Наука, 1988. 359 с.
4. Лихачев Д. С. Избранные работы: в 3 т. Т. 1: О себе; Развитие русской литературы; Поэтика древнерусской литературы. — Л.: Худож. лит.,
1987. 656 с.
5. Мень М. А. Миссия философа и практическая деятельность // Личность. Культура.
Общество. 2009. Т. 11, вып. 2.
№ 48/49. С. 94—100.
6. Моисеев Н. Н. Расставание с простотой. М.: Аграф, 1998. 474 с.
7. Осипов Г. В. Биосфера, социальная реальность и социально-гуманитарное знание // Биосфера: междисциплинар. науч. и прикл. журн. 2009. Т. 1.
№ 1. С. 111—117.
8. Раков В. П. Меон и стиль. Иваново; Шуя, 2010. 448 с.
9. Смирнов Д. Г. Вселенная знаков: ноосфера versus семиосфера. Lambert Academic Publishing, 2011. 248 с.
10. Хаксли О. Остров; Врата восприятия; Небеса и ад: пер. с англ. — Киев: София, 1995. 448 c.
