Социализация подростка

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ БАШКИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО В ГОРОДЕ БЕЛОРЕЦКЕ СОЦИАЛЬНО-ГУМАНИТАРНЫЙ ФАКУЛЬТЕТ Кафедра социальной педагогики Курсовая работа ВЛИЯНИЕ СВЕРСТНИКОВ НА СОЦИАЛИЗАЦИЮ ПОДРОСТКОВ ИЗ НЕБЛАГОПОЛУЧНЫХ СЕМЕЙ.

Выполнила: Студентка 5 курса, СГФ.

Абдрахманова Э. Р..

Научный руководитель:.

д. п. н. , профессор Гайсина Г. И..

Белорецк -2005.

Оглавление Введение.

1. Общество сверстников и юношеские группы.

1.1 Общество сверстников, как фактор социализации.

1.2 Личность в организованном коллективе.

1.3 Спонтанные группы и свободное общение.

2. Первичный критерии социализации — семья.

2.1 Причины отклоняющегося поведения.

2.2 Детская беспризорность и безнадзорность.

2.3 Формирование группового преступного поведения.

2.4 Рекомендации успешного взаимодействия с подростком.

3. Взаимосвязь наркомании с социализацией детей.

3.1 Социализация и наркомания.

3.2 Отрицательное и положительное влияние сверстников Заключение Литература Приложение.

Согласно А. В. Мудрику, общество сверстников — совокупность групп, людей, необязательно одногодков, но объединенных системой отношении, обладающих определенными общими ценностями и определенными от других определенным принципом обособления. Значение групп сверстников в процессе социализации растет от раннего детства к юности, когда оно достигает своего максимума, а затем с возрастом снижается, но не исчезает. Группа сверстников — понятие многозначное. Одни группы формируются организованно, направляемые взрослыми (школьный класс, спортивная команда), другие стихийно, т. е спонтанно, функционирующие вне педагогического контроля и руководства (асоциальные компании, антисоциальные). Асоциальные компании перерастают в антисоциальные (от случайной выпивки — к пьянству, от веселого озорства — к хулиганству, а затем и правонарушениям). Одна из наиболее острых проблем современного российского общества, связанная с издержками социализации детей, обусловлена семейным неблагополучием. Формирование антисоциальных компании связано с ошибками семейного воспитания: рост насилия в семье, духовная обедненность, эмоциональная ограниченность взрослых. Дети с такими психологическими характеристиками проявляют себя в среде сверстников скорее ведомыми, чем ведущими, и легко идут на групповые правонарушения, легко поддаются наркотическим веществам, алкоголю. Мотивы как внутренние побуждения личности требуют причинного объяснения. 50% подростков используют наркотик для ухода от личных проблем, преодолевать которые волевым усилием их не обучили в семье. Еще 40% - воспитывались в семьях, где желания ребенка возводились в культ, поэтому жизненным принципом этих подростков становится получение удовольствия. 35% подростков страдают синдромом подражания, нежеланием вступать в конфликт с антисоциальной группой сверстников. 23% подростков рассматривают потребление наркотиков как способ самоутверждения. Это также есть результат ошибок семейного воспитания. Цель исследования: выявить причины влияния групп сверстников на социализацию детей из неблагополучных семей. Объект исследования: процесс социализации подростка. Предмет исследования: процесс влияния сверстников на стихийную социализацию подростка. Задачи исследования:

1. рассмотреть типы групп сверстников различного возраста;

2. выявить степень влияния на них виктимогенных факторов;

3. разработать социально-педагогические рекомендации по профилактике антисоциальных компании.

Методы исследования: анализ научной литературы; сравнительно-сопоставительный анализ.

Структура курсовой работы: работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, приложения.

1. Общество сверстников и юношеские группы.

1.1 Общество сверстников, как фактор социализации.

Одна из главных тенденций переходного возраста — ориентация подростка и юноши с родителей, учителей и вообще старших на ровесников, более или менее равных себе по положению. Эта переориентация может происходить медленно и постепенно или скачкообразно и бурно, она по-разному выражена в разных сферах деятельности, в которых престиж старших и сверстников неодинаков, но такая переориентация происходит обязательно.

Потребность в общении со сверстниками, которых не могут заменить родители, возникает у ребенка уже в 4—5 лет (по некоторым данным — даже раньше) и с возрастом неуклонно усиливается. Отсутствие общества сверстников уже у дошкольников отрицательно сказывается на развитии коммуникативных способностей и самосознания личности. Поведение же подростков по самой сути своей является коллективно — групповым.

Каковы же психологические функции общества сверстников в юности?

Во-первых, общение со сверстниками очень важный специфический канал информации; по нему подростки и юноши многие необходимые вещи, которых по тем или иным причинам им не сообщают взрослые. Например, подавляющую четь информации по вопросам пола подросток получает от сверстников, поэтому их отсутствие может задержать его психосексуальное развитие или придать ему нездоровый характер, если нет других источников такой информации.

Во-вторых, это специфический вид деятельности и межличностных отношений. Групповая игра, а затем и другие виды совместной деятельности вырабатывают у ребенка необходимые навыки социального взаимодействия, умение подчиняться коллективной дисциплине и в то же время отстаивать свои права, соотносить личные интересы с общественными. Вне общества сверстников, где взаимоотношения строятся принципиально на равных началах и статус надо заслужить, и уметь поддержать, ребенок не может выработать необходимых взрослому коммуникативных качеств. Соревновательность групповых взаимоотношений, которой нет в отношениях с родителями, также служит ценной жизненной школой. По выражению французского писателя А. Моруа, школьные товарищи — лучшие воспитатели, чем родители, ибо они безжалостны.

В-третьих, это специфический вид эмоционального контакта. Сознание групповой принадлежности, солидарности, товарищеской взаимопомощи не только облегчает подростку автономизацию от взрослых, но и дает ему чрезвычайно важное для него чувство эмоционального благополучия и устойчивости. Сумел ли он заслужить уважение и любовь равных, товарищей, имеет решающее значение для юношеского самоуважения.

Рост влияния сверстников с возрастом проявляется, прежде всего, в том, что увеличивается количество времени, проводимого старшеклассником среди ровесников, по сравнению со временем, проводимым с родителями. Нормы и критерии, принятые в кругу сверстников, становятся в некоторых отношениях психологически более значимыми, чем те, которые существуют у старших. Наконец, растет потребность в признании и одобрении со стороны сверстников.

Но, как видно, соизмерять влияние старших и сверстников механически, без учета конкретных социальных условий и сферы деятельности, нельзя.

Прежде всего, о каких сверстниках идет речь? Имеется ли в виду одинаковость хронологического возраста или скорее равенство социального статуса, положения в семье и обществе? В психологической и социологической литературе часто утверждается, что «общество сверстников», т. е. специфическая форма взаимодействия и коммуникации детей и особенно подростков и юношей одного и того же возраста, является универсальным институтом, существующим не только во всех человеческих обществах, но и у многих животных. Это представление не совсем точно. Подростковые и юношеские группы действительно существуют и у людей, и у приматов, но они большей частью разновозрастные. Именно разновозрастность делает их функционально необходимыми для передачи детям некоторых не закодированных генетически аспектов поведения, для охраны маленьких детей от внешних опасностей (как дополнение и продолжение материнских функций) и для обеспечения более или менее гладкого включения подрастающего поколения во взрослую жизнь. Такие группы объединяют подростков и юношей, равных друг другу по своему социальному статусу, т. е. еще не взрослых, находящихся в процессе созревания или социализации, но не обязательно строго по возрасту. В частности, широко распространенные в древних обществах и описанные этнографами мужские союзы и юношеские группы (возрастные группы, тайные общества, мальчишники, холостячества, королевства шутов и т. д.) очень часто связаны с задачами воинского обучения. Отделение мальчиков-подростков от женщин преследует цель ослабить идентификацию мальчиков с матерью и вырастить из них хороших воинов. Что же до возрастно-однородных групп, то они, исторически возникли только в новое время (школьный класс) и поддерживаются организацией воспитания и обучения по возрастному принципу. Разновозрастные группы обладают и своей психологической спецификой. Еще А. С. Макаренко отмечал преимущества разновозрастных коллективов с точки зрения большего разнообразия социальных ролей и человеческих взаимоотношений. Экспериментальные исследования под руководством Л. И. Уманского с разновозрастными отрядами в школах-интернатах показали, что разновозрастные группы более эффективны при решении целого ряда коллективных задач и повышают уровень общественной активности учащихся. Причем оптимальный диапазон разновозрастности различен в зависимости от вида деятельности.

Неоднозначно и понятие «общество сверстников». В одних случаях имеется в виду широкая, неструктурированная, часто только подразумеваемая (иногда даже иллюзорная) общность возрастно-специфических черт поведения и ценностных ориентации, которую социологи называют юношеской субкультурой. Юноши 16 лет могут быть незнакомы друг с другом, жить в разных городах и, тем не менее, увлекаться одними и теми же книгами, дисками, танцевать одни и те же танцы и т. д. Эту специфику «молодежной публики» и ее внутренние возрастные градации необходимо учитывать как в сфере производства, рассчитанного на молодежного потребителя, так и в деле воспитания. В других случаях «общество сверстников» трактуется более узко — как определенная социально-психологическая группа. Но понятие группы тоже достаточно многозначно.

Прежде всего, нужно различать группы принадлежности (или группы членства), в которых состоит данный индивид (школьный класс, комсомольская организация, спортивная команда и т. д.), и референтные группы, на которые он мысленно ориентируется и с которыми соотносит свое поведение и самооценку. Эти типы групп далеко не всегда совпадают. Например, референтной группой подростка может быть компания старшеклассников, к которой он не принадлежит.

Далее, необходимо разграничивать спонтанные, диффузные группы-ассоциации и организованные группы-коллективы. Согласно концепции А. В. Петровского, «в диффузной группе определяющими являются непосредственные отношения и непосредственное взаимодействие между индивидами (эмоциональные контакты, податливость или сопротивление групповому воздействию, сенсомоторная или психофизиологическая совместимость и т. п.)». Напротив, «в коллективе в качестве определяющих выступают взаимодействие и взаимопонимание людей, опосредствованные целями, задачами совместной деятельности, т. е. ее реальным содержанием. С этой точки зрения коллектив — это группа, где межличностные отношения опосредствуются общественно ценным и личностно значимым содержанием совместной деятельности».

«Общество сверстников», в рамках и под влиянием которого формируется личность старшеклассника, реально существует в двух качественно различных формах:

1) в форме организованных и прямо или косвенно направляемых взрослыми коллективов;

2) в форме стихийно складывающихся более или менее диффузных групп общения, приятельских компаний и т. п.

Их состав, структура и функции существенно различны.

1.2 Личность в организованном коллективе.

Важнейший коллектив, к которому принадлежит старшеклассник и под влиянием которого формируется его личность — это школьный класс. Ученический коллектив, замечает Л. И. Новикова, с одной стороны — «функция педагогических усилий взрослых, так как проектируется взрослыми и развивается под их прямыми и косвенными непосредственными или опосредствованными влияниями. С другой стороны — он спонтанно развивающееся явление, так как дети нуждаются в общении и вступают в общение отнюдь не только по установленным взрослыми рецептам.

Эта двойственность находит свое выражение в двойственной структуре коллектива: формальной, определяемой через заданную организационную структуру, систему делового общения, набор деятельностей, и неформальной, складывающейся в процессе свободного общения детей"².

Уровень коллективной жизни у старшеклассников значительно выше, чем у подростков. Прежде всего, повышается социальный уровень целей и обогащается содержание совместной деятельности, составляющей стержень коллективной жизни. Отношение к коллективу и собственное положение в нем — один из важнейших критериев юношеской оценки товарищей и самооценки. Наряду с учебой и организацией досуга, коллектив старшеклассников ставит своей целью расширение общественно-политических горизонтов юношей и девушек и вовлечение их в общественно полезную трудовую деятельность. Старшеклассник должен чувствовать, что он работает не только на себя, но и приносит ощутимую пользу другим. Причем эти задачи должны быть подлинными и достаточно серьезными. Сосредоточение коллектива исключительно на собственных, внутренних проблемах неминуемо снижает тонус коллективной жизни, которая начинает казаться старшекласснику слишком узкой и локальной. Но жизнедеятельность старшеклассника не замыкается рамками школы. Он сознает себя принадлежащим не к одному, а к нескольким разным коллективам, причем наиболее значимым из них будет тот, который дает юноше наибольшие возможности для саморазвития и самореализации. А. С. Макаренко писал, что «самой реальной формой работы по отношению к личности является удержание личности в коллективе, такое удержание, чтобы эта личность считала, что она в коллективе находится по своему желанию — добровольно, и, во-вторых, чтобы коллектив добровольно вмещал эту личность».

Для юноши важно не просто выполнение какой-то социальной роли, но и то, чтобы эта роль соответствовала его индивидуальности. Он хочет, чтобы структура деловых отношений в классе максимально соответствовала структуре межличностных отношений. Однако это не всегда возможно. Придавая большое значение личным взаимоотношениям, Макаренко в то же время подчеркивал, что в рамках организованного коллектива «вопрос отношения товарища к товарищу — это не вопрос дружбы, не вопрос любви, не вопрос соседства, а это вопрос ответственной зависимости».

Для ранней юности типично эмоционально-личностное отношение к коллективу. Особенно большое значение придается его сплоченности, дружбе между его членами, причем требования эти нередко бывают максималистскими. В среднем старшеклассники положительно оценивают степень сплоченности своих классов, хотя девочки во', всех возрастах настроены значительно более критично, чем юноши, а городские школьники — более критично, чем сельские;

Однако с возрастом межличностные отношения дифференцируются. С одной стороны, быстро расширяется круг общения, растет число и удельный вес внеклассных и внешкольных друзей, с другой — происходит заметная дифференциация межличностных отношений в самом классном коллективе. Как показывают социометрические исследования Я. Л. Коломинского, А. В. Киричука, X. И. Лийметса и др. советских педагогов и психологов, более резкой становится разница в положении «звезд» и «отвергаемых» или «изолированных». Особенно сложным кажется положение последних.

Критерии, определяющие социометрический статус старшеклассника в его классном коллективе, сложны и многообразны. По данным Коломинского, на первом месте здесь стоит влияние на сверстников (значение этого качества с возрастом неуклонно увеличивается) и, как у младших подростков физическая сила; на втором месте — нравственные качества, которые непосредственно проявляются в общении, и общественная работа; дальше идут интеллектуальные качества и хорошая учеба, трудолюбие и навыки труда, внешняя привлекательность; на последнем месте стоит стремление командовать. По данным Б. Н. Волкова, десятиклассники выше всего ценят качества личности, проявляющиеся в общении, взаимодействии с товарищами (честность, готовность помочь в трудные минуты жизни), на втором месте стоят волевые качества личности, на третьем — интеллектуальные достоинства. В исследовании А. Н. Лутошкина дается иная последовательность предпочтений: интеллектуальные качества, отношение к людям (доброта, отзывчивость), моральные качества, волевые качества, деловые качества, внешние данные (внешняя привлекательность, умение следить за собой и т. д.).

Противоречивость этих данных может объясниться различием как в методах исследования (мотивы личной симпатии могут не совпадать с признаками, по которым человека выбирают для какой-то специализированной деятельности), так ценностные ориентации учащихся ССУЗов могут не совпадать с ориентациями десятиклассников из спецшколы, одно дело — сплоченный класс, другое — диффузная группа. Не всегда учитываются половые различия, хотя, например, набор качеств, приводимый Коломинским, выражает явно мальчишеские предпочтения.

Групповой статус старшеклассника и его отношение к коллективу детерминируются, с одной стороны, индивидуально-личностными свойствами человека, с другой — особенностями данного коллектива и его деятельности. Весьма важен, например, вопрос о соотношении общительности как свойства личности, которое проявляется в деятельности общения относительно независимо от содержания и ситуации этой деятельности, и коллективизма как устойчивого положительного отношения личности к коллективу, его целям, ценностям и задачам. Опираясь на теорию темперамента В. С. Мерлина и стратометрическую концепцию групповой активности А. В. Петровской, И. Х. Пикалов нашел, что общительность как свойство личности (она измеряется такими параметрами, как легкость—затруднительность, активность—пассивность в установлении контактов и широта — узкость, устойчивость — неустойчивость круг общения) и некоторых условиях положительно связана с коллективистическим настроем. Это особенно характерно для диффузных юношеских групп, в которых статус личности во многом зависит от уровня ее общительности, а высокий статус в свою очередь, способствует выработке положительного отношения к группе. С усложнением содержания совместной, деятельности и структуры коллектива групповой статус личности, в большей мере определяется ее деловыми и моральными качествами, включая отношение к коллективу, уровень социальной ответственности и т. д., чем общительностью. Поэтому в классах с низкой сплоченностью общительность влияет на социометрический выбор и по «деловым» критериям, тогда как в группе с высокой сплоченностью даже предпочтения в сфере личных взаимоотношений зависят также от отношения к коллективу.

Чем бы ни определялся статус старшеклассника в коллективе, он оказывает сильнейшее влияние на его поведение и самосознание. Неблагоприятное положение в классном коллективе является одной из главных причин преждевременного ухода старшеклассников из школы, причем такие юноши часто попадают под дурное влияние вне школы. Это подтверждается исследованиями трудных подростков. Девять десятых обследованных М. А. Алемаскиным несовершеннолетних правонарушителей, зарегистрированных в детских комнатах милиция, были в своих школьных классах «изолированными»; почти все они были недовольны своим положением в классе, многие относились к одноклассникам отрицательно. Из обследованных Г. Г. Бочкаревой 140 несовершеннолетних правонарушителей около половины относились к одноклассникам безразлично или враждебно, среди остальных школьников так ответили лишь 19 процентов.

Очевидно, здесь существует обратная связь. Изолированность трудного подростка в классе может быть не только причиной, но и следствием того, что он стоит в стороне от коллектива, пренебрегает его целями и нормами поведения и т. д. Тем важнее для педагога ясно видеть структуру межличностных взаимоотношений в классе. К сожалению, как показывает Я. Л. Коломинский, учителям свойственна тенденция субъективно оптимизировать статусную структуру класса. Сравнив реальную статусную структуру классов (с V по X) одной и той же школы и ее оценку работающими в этих классах учителями, ученый нашел, что учителя невольно сглаживают статусную дифференциацию, преуменьшая значение крайних категорий. При этом точность учительского прогноза психологической изоляции учеников при переходе от средних классов к старшим снижается больше чем вдвое. А без умения оценить статус ученика в системе коллективных взаимоотношений учителю значительно труднее найти индивидуальный подход к ребенку и помочь ему выйти из трудного положения.

1.3 Спонтанные группы и свободное общение.

Организованный коллектив, складывающийся в школе, является основной группой принадлежности старшеклассника. Но эта группа не единственная. Усложнение и внутренняя дифференциация деятельности и интересов личности проявляются, в частности, в увеличении числа групп и общностей, к которым юноша, девушка, так или иначе, принадлежит. Существуют два типа таких групп: Во-первых, это организованные внешкольные коллективы — спортивные общества, клубы по интересам, кружки при Домах творчества и т. п.. Они отличаются от классного коллектива по составу (внешкольные коллективы большей частью разновозрастные) и функциям (их деятельность обычно специализирована, тогда как школьный класс претендует на то, чтобы охватить личность целиком или, во всяком случае, в главных ее аспектах). Но, как и школьный класс, их направляют н, организуют взрослые. Во-вторых, это разного рода стихийные группы, возникающие более или менее спонтанно и функционирующие вне педагогического контроля и руководства. Стихийные группы, компании существуют среди подростков и юношей повсеместно. По данным массового обследования И. С. Полонского, в Курске стихийно-групповое общение охватывает не менее 80—85 процентов всех подростков и юношей. По составу эти группы большей частью (на девять десятых) разновозрастные, включают в себя и подростков и юношей. Социальный состав групп обычно также смешанный, объединяет школьников, молодых рабочих и учащихся. Численность членов колеблется от пяти до 15 человек (две трети всех компаний). Немногим больше трети из них исключительно мужские, остальные объединяют и юношей и девушек.

Структура стихийных компаний зависит от их устойчивости и содержания совместной деятельности. Примерло половина обследованных И. С. Полонским компаний — постоянные, стабильные, остальные — временные, ситуативные. Это, естественно, порождает различия в степени структурной жесткости и четкости их организации. Постоянная компания имеет более стабильную ролевую дифференциацию, чем агрегат случайно встретившихся людей. В некоторых случаях уровень организованности спонтанных групп не уступает организованности достаточно сплоченного классного коллектива. Однако, будучи основаны, прежде всего, на межличностных отношениях, стихийные группы не знают резкого расхождения между официальной, деловой структурой и структурой личных взаимоотношений, которое наблюдается в организованных коллективах. Это касается, в частности, характера лидерства. В школьных классах официальный лидер, занимающий руководящие должности, не всегда бывает самым авторитетным человеком в коллективе. Иногда его выдвигают не столько сами ребята, сколько взрослые; успешность его деятельности зависит в этом случае от того, сумеет ли он наладить контакт с неформальными лидерами, которые по тем или иным причинам не занимают официальных постов, но пользуются большим реальным влиянием. В стихийных группах, каким бы острым ни было в них внутреннее соперничество, вожаком может быть только тот, кто обладает реальным авторитетом.

Обнаружив, что лидерами в стихийных группах чаще всего становятся подростки и юноши, не нашедшие применения своим организаторским способностям в школе, И. С. Полонский изучил с помощью социометрии положение 30 неформальных лидеров (имеющих самый высокий статус на своих улицах) в тех классах, где они учатся. Выяснилось, что у младших подростков сколько-нибудь резких расхождений между позицией в школе и улице еще не наблюдается, но к VIII классу возникает, а в IX—XI классах ощутимо просматривается тенденция расхождение статусов: чем выше социометрический статус юноши в стихийной группе, тем ниже он в официальном классном коллективе. Этот разрыв в статусе и критериях оценок школьных и внешкольных лидеров создает сложную психолого-педагогическую проблему.

Структура спонтанных групп во многом определяется их функциями. Юношеские группы полифункциональны и могут иметь различную направленность. Однако в первую очередь они удовлетворяют потребность в свободном, нерегламентированном взрослыми общении.

Потребность в общении в подростковом и юношеском возрасте очень велика. Формы организации общения, применяемые сейчас в школах, не удовлетворяют многих юношей в девушек. Они считают, что для школьных вечеров характерны «скука и плохая организация», «общая скованность», «большое число учителей, наблюдающих за порядком», «ограниченность в выборе музыки в танцев» и «ограниченность во времени». К тому же вечера проводятся в школе довольно редко.

Мало чем может тут помочь и семья. Даже если родители готовы мириться с шумом и беспокойством, которые неизбежно причиняют молодые компании, ребята чувствуют себя под родительским взором скованно.

Свободное общение не просто способ проведения досуга, но и средство самовыражения личности, установления новых человеческих контактов, из которых постепенно выкристаллизовывается что-то интимное, исключительно свое. Юношеское общение поначалу неизбежно экстенсивно, оно требует частой смены ситуаций и довольно широкого круга участников. Принадлежность к компании повышает уверенность подростка в себе и дает ему дополнительные возможности самоутверждения.

Структура стихийных групп общения и степень их сплоченности во многом определяются уровнем развития взаимоотношении юношей к девушкам. У подростков первичными ячейками общения являются однополые группы мальчиков и девочек; затем две такие группы, не теряя своей внутренней общности, образуют смешанную компанию; позже внутри этой складываются пары из юношей и девушек. На основе взаимной привязанности еще позже, годам к 19—20 такие пары более устойчивыми, а прежняя большая, компания отходит на задний план. Разумеется, эта схема не универсальна, она имеет много вариантов.

В жизни мужчин однополая группа значит гораздо больше, цвет, привязанность к ней сохраняется; к поддерживается даже после возникновения смешанной компании и появления «своей» девушки. Наряду с ранее сложившимися микрогруппами и парами, компания может включать в себя индивидов, не имеющих таких контактов, — для них особенно важна принадлежность к компании в целом. Расширение сферы взаимодействия мальчиков и девочек в детстве может сильно сократить продолжительность первых фаз развития, тогда разнополая компания возникает не из слияния двух относительно автономных однополых групп, а почти сразу же на межиндивидуальной основе.

Хотя разные виды общения могут сосуществовать, выполняя разные функции, их удельный вес и значимость с возрастом меняются. Меняются и привилегированные места встреч. У подростков это чаще всего свой двор или своя улица; старшеклассники переориентируются на какие-то узловые точки в центре района или города, местный «Бродвей» или «стометровку»; затем, по мере роста материальных возможностей и дифференциации самих компаний, встречи переносятся в какие-то излюбленные общественные места и, наконец, в домашние условия.

Однако разные формы и места общения не только сменяют друг друга, но и сосуществуют, отвечая разным психологическим потребностям. Например, «стометровка» позволяет «людей посмотреть и себя показать» в максимально неформальной обстановке, без заранее продуманного плана и материальных затрат. Юноша жаждет новых знакомств, приключений, переживаний. Своеобразное, часто неосознанное, внутреннее беспокойство гонит его прочь из дома, из привычной, устоявшейся атмосферы. Это ожидание чего-то нового, неожиданного — вот прямо сейчас, за ближайшим поворотом должно произойти что-то значительное: интересная встреча, важное знакомство... Большей частью эти ожидания не сбываются — приключение тоже надо уметь организовать — и все-таки на следующий вечер ноги сами несут туда, где люди.

И уличное общение, и спонтанные юношеские группы тесно связаны с особенностями юношеской субкультуры. В социологической литературе убедительно показана ошибочность и несостоятельность буржуазных концепций, противопоставляющих образ жизни и социальные установки молодежи образу жизни взрослого общества, от которого эта молодежь зависит и на которое она так или иначе всегда ориентируется. Но из этой критики вовсе не вытекает, что юношество вообще не отличается от старших и что эти различия не заслуживают внимания. При всей ее расплывчатости юношеская субкультура имеет несколько постоянных компонентов: специфический набор ценностей и норм поведения, вкусы, формы одежды и внешнего вида; чувство своей групповой общности и солидарности; характерную манеру поведения, способы общения, ухаживания и т. д.

Подростки и юноши очень хотят быть современными. Но «современность» нередко понимается как сумма внешних признаков, слепое следование сиюминутной моде. Многие юношеские увлечения и причуды обычно краткосрочны, рассчитаны на внешний эффект и, подчеркивая свою «новизну», часто довольно тривиальны по содержанию. Взрослым трудно понять, как могут развитые, неглупые старшеклассники придавать такое большое значение покрою штанов, длине волос или писать письма протеста в редакцию газеты, напечатавшей критическую заметку о манере исполнения полюбившегося им певца. Но эти моды и причуды надо рассматривать не изолированно, по их реальной социальной или эстетической ценности, а в социально-психологическом контексте юношеского восприятия.

В юношеских увлечениях проявляется и реализуется чрезвычайно важное для формирующейся личности чувство принадлежности: чтобы быть вполне «своим», нужно и выглядеть, «как все», и разделять общие увлечения. Кроме того, мода — средство самовыражения: юношеский стиль претендует на уникальность и экспериментальность, всячески подчеркивая свое отличие от «взрослого»; стоит только старшим принять его, как этот стиль сразу утрачивает свой динамизм. Далее, юношеская мода есть средство коммуникации и идентификации: видимые (одежда, прически), или слышимые (язык, музыка) знаки, служат молодому человеку средством показать, кто он такой, и распознать «своих». Наконец, это средство приобретения статуса в своей среде: поскольку нормы и ценности юношеской субкультуры являются групповыми, овладение ими (например, умение разбираться в хоккее или поп-музыке) становится обязательным и служит способом самоутверждения.

Возьмем хотя бы внешний вид. Молодежная мода, будь то одежда или прически, часто вызывает нарекания и раздражение взрослых. Но, как уже говорилось, конфликты этого рода были всегда. Дело не только в разнице вкусов отцов и детей, а в том, что дети хотят отличаться от старших, и легче всего это сделать именно с помощью внешних аксессуаров. Одежда и весь внешний облик человека есть не что иное, как способ коммуникации, посредством которого человек информирует окружающих людей о своем статусе, уровне притязаний, вкусах и т. д.

«Знаковая» функция молодежной моды прекрасно показана в повести У. Пленцдорфа (Германия) «Новые страдания юного В. «, герой которой Эдгар Вибо сочинил целый гимн джинсам, занимающим важное место в его жизни. Джинсы — самые благородные штаны на свете! Эдгара просто оскорбляет, когда к ним «примазываются» старики: «Джинсы надо с толком носить. А то натянут и сами не понимают, что у них на ляжках. Терпеть не могу, когда какой-нибудь двадцатипятилетний хрыч втиснет свои окорока в джинсы, да еще на талин стянет. Это уж финиш. Джинсы — набедренные штаны! Это значит, они должны быть узкими и держаться просто за счет трения. В двадцать пять лет этого уже не понять... Вообще, джинсы — это весь человек, а не просто штаны.

Эта «джинсовая философия» кажется смешной, как и душевная «драма» старшеклассника, которого чуть не силой тащат в парикмахерскую. Но юноша видит в джинсах или длинных волосах некий символ своей индивидуальности. Странно, конечно, утверждать индивидуальность стремлением выглядеть, «как все». Тот, кто умнее, не может не заметить этого противоречия.

«Я часто думаю, чем же мы „свои“, что у нас общего? — спрашивает себя 16-летний москвич. — Мы отличаемся от других своей манерой одеваться, т. е. непохожи на „других“. Но при этом, как две капли воды, похожи „друг на друга“. Одни и те диски слушаем, одинаковыми словами выражаем свой восторг или неприязнь, одни и те же слова говорим девчонкам.».

Желание как-то выделиться, привлечь к себе внимание свойственно людям любого возраста. Взрослый, сложившийся человек делает это незаметно, он использует и свое общественное положение, и свои трудовые достижения, образованность, культурный багаж, опыт общения и многое другое. У юноши, который только начинает жить, социальный багаж, равно как и умение его использовать, гораздо беднее. Вместе с тем, встречаясь с новыми людьми, он гораздо чаще взрослого оказывается именно в ситуации «смотрин». Отсюда — особая ценность броских внешних аксессуаров, рассчитанных на привлечение внимания.

Сказанное вовсе не значит, что взрослые должны приветствовать любые эксцессы и безвкусицу молодежной моды. Но управлять модой можно только конструктивно, создавая и предлагая молодежи новые, более совершенные и отвечающие ее запросам модели и образцы. Требовать же от юноши, чтобы он вообще не равнялся на моду, не придавал значения внешности и не стремился отличаться от старших, по меньшей мере, наивно.

То же можно сказать и относительно молодежного жаргона. Умиляющее взрослых детское словотворчество отличается наивной, яркой образностью. Юношеское словотворчество чаще воспринимается взрослыми как коверкание языка. Вводимые подростками термины грубы, подчеркнуто, условны, сплошь и рядом словам придается смысл, противоположный их нормальному значению. Но этот условный молодежный жаргон, существовавший, кстати сказать, во все времена, выполняет весьма важные коммуникативные функции.

Юность всегда торопится, поэтому в ее языке много сокращений, экономящих время и позволяющих (иногда в ущерб ясности) одним словом передать несколько значений. Многие слова изобретаются специально для передач" переживаний, которых взрослые не знают или которым не придают значения; такие слова непереводимы. Юность высоко эмоциональна и в то же время застенчива, сдержанна в выражении чувств. Отсюда — ироничность молодежного жаргона, нарочитая грубость, заимствование словечек из блатного лексикона, эмоциональная отстраненность (родителей называют «предками», «шнурками», сверстника — «стариком»). Эта хитрая словесная игра служит также средством отделения «своих» от «посторонних» и укрепления столь ценимой юношами возрастно-групповой солидарности. Некоторые из арготизмов с течением времени усваиваются взрослыми, проникают на страницы литературных произведений, после чего обычно выходят из моды у молодежи, изобретающей что-то новое.

«Юношеский жаргон — явление многослойное. Его костяк образует совокупность слов и выражений, которые употребляются практически всеми ребятами этого возраста. Второй слой образуют слова и выражения, специфические для отдельных групп юношей. Как показывают исследования, жаргон части старшеклассников, преимущественно в больших городах, в значительной степени состоит из «англицизмов», юноши из малых городов и сельской местности употребляют немало вульгаризмов, их словарь пополняется также за счет блатной лексики. И, наконец, третий слой образуют слова и выражения, специфические для различных социально-демографических слоев юношества. Как отмечают исследователи, жаргон разных групп старшеклассников отличается и по своей экспрессивной окраске, которая в одних случаях более агрессивна, груба, в других — несколько юмористична.

Спонтанные группы существуют всегда и везде. В зависимости от направленности они могут быть как дополнением организованных коллективов, так и их антиподом. По характеру социальной направленности спонтанные группы (компании) можно классифицировать на просоциальные (социально положительные), асоциальные, стоящие в стороне от основных социальных проблем, и антисоциальные (социально отрицательные).

Просоциальные компании, способствующие развитию у своих членов положительных социально-нравственных качеств, отличаются широтой диапазона совместной деятельности и обсуждаемых вопросов, высоким нравственным уровнем личных взаимоотношений. Члены такой компании не только совместно развлекаются, но и мечтают, спорят, обсуждают мировоззренческие вопросы, сообща ищут решения жизненных проблем.

Асоциальные кампании формируются главным образом на базе совместных развлечений. Межличностные контакты в такой компании, будучи эмоционально значимыми, ограничены по содержанию и потому остаются поверхностными. Качество совместного времяпрепровождения может быть разным, но часто невысоко. Вот, к примеру, как описывает свою компанию юноша из Дивногорска: «Мне 16 лет, и учусь я в IX классе. У всех моих друзей, как и у меня, есть клички. Компания тоже имеет название: „Бродяги“. Все мы по вечерам собираемся на крыше девятиэтажки. На первый взгляд мы можем показаться глупыми, но мы просто любим все необычное. Говорим о кино, хоккее, хит — группах и, конечно, о моде. У каждого из нас есть свое, так сказать, хобби. Один любит лошадей, другой — собак, третий — пробивать кулаком афиши, а что касается меня, то я пополняю свою настенную коллекцию фотографиями знаменитых эстрадных певцов. Теперь о праздниках. Обычно собираемся все вместе. Шарим на гитарах, покупаем бутылки. А на следующий вечер — снова крыша девятиэтажки». Таких компаний, к сожалению, много, причем некоторые из них перерастают в антисоциальные (от случайной выпивки — к пьянству, от веселого озорства—к хулиганству).

Антисоциальные компании также связаны с развлечением и общением, но в основе их лежит деятельность, направленная во вред обществу: пьянство, хулиганство, правонарушения. Молодежная преступность является, как правило, групповой, и истоки ее часто лежат именно в безнадзорности уличных компаний, лидерами которых становятся так называемые трудные подростки или взрослые правонарушители. Здоровая юношеская тяга к коллективности вырождается здесь в опасный групповой эгоизм, некритическую гиперидентификацию с группой и ее лидером, в неумение и нежелание сознательно взвесить и оценить частные групповые нормы и ценности общих социальных и нравственных критериев. Большинство подростков, оказавшихся в различных стихийных группах из неблагополучных семей.

Положение индивида в группе, и его отношение к ней зависят от многих факторов, куда входят как свойства индивида, так и свойства группы. Советские психологи принципиально разграничивают коллективистическое самоопределение личности, которая сознательно идентифицируется с коллективом, принимая его нормы и ценности в качестве своих собственных, и конформность, т. е. склонность индивида уступать психологическому давлению группы, изменять свое мнение в угоду большинству. Эти явления различны не только в морально-политическом плане (подлинный коллективизм — прямая противоположность, как индивидуализму, так и конформизму), но и по своим психологическим механизмам.

Конформное поведение, как и его оборотная сторона — негативизм, отражает неразвитость внутренней системы мотивации и ориентацию на «внешние» нормы, которые либо некритически принимаются, либо без размышлений отвергаются. Хотя эмпирические данные о связи этих свойств с возрастом противоречивы, пик ориентации на сверстников, желание «быть, как потребности в одобрении и конформности по отношению к группе приходится на подростковый возраст; в юности, по мере того как личность начинает равняться на внутренние, усвоенные и выработанные ею правила, конформность постепенно снижается, уступая место более активному самоопределению, коллективистическому или индивидуалистическому, в зависимости от направленности личности.

Однако типичное для многих трудных подростков отставание в интеллектуальном развитии, а также их изолированность в школьных и иных коллективах ведут к тому, что молодые люди и в юности нередко склонны к гиперидентификации со своей спонтанной группой, тем более что для многих из них эта группа является, по существу, единственной. По данным Прокуратуры России, коэффициент преступности среди подростков, которые не работают и не учатся, в 24 раза выше, чем среди школьников Важную роль в повышении сплоченности спонтанных групп играют социально-психологические механизмы подражания и психического заражения. Психологи давно замечают жестокость, свойственную многим подростковым и юношеским группам, особенно имеющим антисоциальную направленность. Отчасти это объясняется упрощенными представлениями подростков о свойствах «маскулинности» и мужской роли: осуждение мягкости и нежности, отождествление мужественности и грубости и т. п. Проявления жестокости к животным или к людям иногда воспринимаются подростками как упражнения воли, признак смелости и т. д. Вместе с тем анонимность группового поведения рождает чувство личной безответственности, безнаказанности и усиливает эффект эмоционального заражения. Юноша может не испытывать никакого желания вступать в драку, но когда это делает его более агрессивный товарищ, он поддерживает его из чувства групповой солидарности и по какой-то непонятной ему самому, эмоциональной инерции. Чтобы сбить этот настрой или хотя бы противостоять ему, нужна большая сила воли и развитое моральное сознание (это хорошо показано в повести М. Ибрагимбекова «И тогда я сказал нет!. «и одноименном фильме).

Разная направленность спонтанных групп определяет и дифференцированное отношение к ним педагогов. Уже в 1920;х годах, когда особенно остро стояла проблема беспризорности, советские педагоги и психологи (Е. А. Аркин, П. П. Блонский, А. С. Залужный, А. А. Смирнов, С. Т. Шацкий, С. П. Штериман и, конечно, А. С. Макаренко) уделяли большое внимание отношениям, стихийно складывающимся на улице, подчеркивая, что надо не бороться «с улицей», а стараться организовать, подчинить ее своему влиянию.

Систематическая работа в этом направлении ведется и сегодня. Разумеется, превращать спонтанные группы в организованные коллективы типа школьного класса невозможно и не нужно, так как они отвечают разным психологическим потребностям. Но существует множество промежуточных форм, позволяющих совместить разновозрастность и достаточно высокую степень спонтанности с ненавязчивым влиянием взрослых. Таковы, прежде всего разнообразные юношеские клубы, существующие во многих городах страны, в том числе клубы и лагеря для трудных подростков. Например, во времена СССР, в Ленинграде в орбиту воспитательной работы с подростками втянуты все предприятия, учреждения и организации. Работа ведется по микрорайонам на основе комплексного плана. К подросткам пришли 30 тыс. рабочих-наставников, почти 2 тыс. общественных тренеров, руководителей студий, кружков. Это значительно снизило число совершаемых подростками правонарушений. Поскольку лидерами спонтанных групп являются в большинстве случаев не взрослые, а юноши 17—18 лет или несколько старше, то основное звено воспитательной работы — подбор хороших, инициативных вожаков из числа молодых рабочих или студентов, которые умеют увлечь ребят и которым вместе с тем чужда учительская назидательность. К сожалению, в современной России данный метод практически не используется.

Как бы то ни было, формирование личности не ограничивается стенами школьного класса. Эффективность педагогического воздействия зависит не только от направленности и степени сплоченности школьного коллектива, но и от того, сумеет ли школа с помощью общественности повлиять на свободное общение своих воспитанников и направленность возникающих при этом спонтанных групп.

К сожалению, очень часто школа не знает, да и не интересуется свободным общением своих воспитанников. С этим связан ряд типичных педагогических просчетов. Незнание позиций ученика в стихийной группе приводит учителя к неверным выводам об уровне активности ученика, его возможностях и притязаниях и о путях педагогического воздействия на него. Отсутствие информированности о стихийных группах, к которым принадлежат ученики, мешает классному руководителю понять структуру и особенности межличностных отношений в классе и ведет к большим погрешностям во внешкольной воспитательной работе, особенно в том, что касается профилактики групповых правонарушений несовершеннолетних.

2. Первичный критерии социализации — семья.

2.1 Причины отклоняющегося поведения.

Исследователи отклоняющегося поведения отводят значительное место в своих работах анализу мотивации детей и подростков при осуществлении ими тех или иных правонарушений. Мотивация, по определению психологов, представляет собой процесс побуждения личности к совершению тех или иных действий. Наиболее частыми мотивами отклоняющегося поведения подростков специалисты называют:

попытки самоутверждения;

протест против действительности, несправедливости взрослых;

стремление обратить на себя внимание взрослых;

корыстные цели и т. д.

Для определения особенностей отклоняющегося поведения детей и подростков столь же значимым является выяснение причин, толкнувших их на нарушение социальных норм жизни. Исследователи выделяют достаточно широкий спектр причин, приводящих детей к девиации. В качестве таких причин чаще всего выступают:

дефекты семейного воспитания, приводящие к искажению нравственных качеств личности;

деформация ценностных ориентации (несоответствие потребностей возможностям);

отрицательное влияние ближайшего окружения;

зависимость подростка от референтной группы;

различные формы насилия по отношению к ребёнку, в том числе в семье;

эмоциональная неразвитость;

недостаточная правовая информированность;

незнание социальных норм;

развод родителей;

смерть близкого человека;

низкая досуговая культура;

особенности эмоционально-волевой сферы (неумение противостоять негативным влияниям, «держать удар», безволие);

психическое заболевание и т. д.

Большинство указанных причин в той или иной мере связаны с факторами неблагополучия родительской семьи.

В ряде случаев причина становится побудителем конкретного вида отклоняющегося поведения, т. е. существует причинно-следственная связь, которую можно предвидеть с той или иной долей вероятности. Данный феномен представляет особую важность для специалистов-практиков, осуществляющих превентивную работу с несовершеннолетними «группы риска». К примеру, смерть близкого человека или развод родителей могут спровоцировать суицидальное поведение ребёнка; физическое насилие в отношении ребёнка порождает ответную агрессию и т. п. Вместе с тем наблюдаются и парадоксальные зависимости: исследования психологов свидетельствуют, что алкоголизация родителей определяет не столько последующее алкогольное пристрастие подростка, что было бы логично, сколько его повышенную склонность к наркотикам.

2.2 Детская безнадзорность и беспризорность.

Одной из наиболее острых проблем современного российского общества, связанной с издержками социализации детей в неблагополучных семьях, является детская беспризорность (бездомность) и безнадзорность (отсутствие родительского контроля).

Экспертные оценки масштабов беспризорности и безнадзорности значительно различаются: от 100−500 тысяч беспризорных и безнадзорных детей в сумме (по оценкам Министерства образования) до 5 млн. только беспризорников (по оценкам Комитета Совета Федерации по вопросам безопасности и обороны). По данным МВД России, только в Москве находится около 28 тысяч беспризорных детей, многие из которых прибыли из других регионов России, стран СНГ, Балтии и Дальнего Зарубежья.

Самым первым признаком проявления безнадзорности является систематическое непосещение детьми образовательных учреждений. Проведённый Министерством образования в 1999 году разовый обсчёт неучащихся детей и подростков выявил следующую картину: свыше 68 тысяч российских детей на тот период не учились, в том числе 2,5 тысячи детей не имели даже начального образования, а более 3 тысяч никогда не ходили в школу. В результате принятых правительством мер количество детей от 7 до 15 лет, не обучающихся в образовательных учреждениях, сократилось к сентябрю 2002 года до 26 220 .

В 2004 году в Московской области в результате мониторингового исследования выявлено, что более чем в 65% семей подростков отсутствует родительский контроль. Безответственная позиция родителей толкает подростков к неразборчивым дружеским контактам и приобщению через них к групповому отклоняющемуся поведению. Так, например, только в 2000 году противоправные действия в составе групп совершили 102 тысячи российских подростков.

Нередко именно родители провоцируют уход детей из дома и увеличивают тем самым детскую беспризорность: из всех детей, поступающих в течение года в приёмник-распределитель г. Москвы, 84% составляют дети, ушедшие из дома (5, с. 130). По оценкам специалистов, в России ежегодно уходят из дома около 50 тысяч детей. Их уход связан с различными формами насилия и жестокого обращения с ними взрослых членов семьи.

Около 2 миллионов детей до 14 лет в России ежегодно избиваются родителями, получая увечья, от которых каждый десятый из них умирает Английские психологи проанализировали природу насилия над детьми в семье и пришли к выводу, что: 10% родителей, бьющих своих детей, психически нездоровы; 10−15% имеют предрасположенность к криминальному поведению; 75% как обеспеченных, так и бедных семей издеваются над детьми, т. к. попадают в кризисные ситуации. Учитывая обострившиеся в последние десятилетия трудности функционирования российских семей, можно предположить, что наблюдаемый в России рост семейного насилия над детьми объясняется в значительной мере этими обстоятельствами.