Третья индустриальная революция и постиндустриальная экономика

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования Ставропольский государственный аграрный университет Учётно-финансовый факультет РЕФЕРАТ по дисциплине «Введение в экономику»

На тему:

Третья индустриальная революция и постиндустриальная экономика Ставрополь 2015

1. Третья индустриальная революция

1.1 По направлению к третьему измерению

1.2 Новая эпоха

2. Постиндустриальная экономика

2.1 Начало постиндустриальной эры

2.2 Изменения в характере инвестиций

2.3 Социальная структура постиндустриального общества

2.4 Динамика постиндустриального общества — первый этап

2.5 Новации в характере процессов обмена

2.6 Постиндустриальный инвестиционный процесс

2.7 Дальнейшее становление постиндустриального общества

2.8 Государства в контексте постиндустриальной цивилизации Заключение Список литературы

Мир в очередной раз стоит на пороге глобальных перемен. И на этот раз они будут проходить не по доброй воле людей и представляющих их политиков, а по принуждению, из-за необходимости противодействовать кризису государственных финансов, крупных финансовых организаций. Интенсификация конкуренции в глобальной экономике со стороны развивающихся стран тоже добавляет напряжения в системе, которая требует очищения от неэффективных, высокозатратных и низкотехнологичных производств.

Никто не знает, когда ускорится процесс ломки старого, какими непреднамеренными последствиями он будет сопровождаться. Нет в мире центра управления переменами и созданием новых систем, структур и институтов. Распространение теорий заговоров выгодно тем, кто хочет перевести стрелки на традиционных виновников всех бед и лишений. Никто не знает, кто и в каком режиме будет создавать новое.

1. Третья индустриальная революция

Первая индустриальная революция произошла в Англии в конце XVIII века, начавшись с механизации текстильного производства. Работа, ранее делавшаяся старательно руками в сотнях ткацких мастерских, была стянута в единую хлопкопрядильную фабрику — так появился завод. Вторая индустриальная революция пришлась на начало XX века, когда Генри Форд изобрел конвейер и открыл эпоху массового производства. Первые две революции сделали людей более богатыми и урбанизированными. Сегодня на подходе третья индустриальная революция. Очевидно, что производство становится цифровым и это может изменить не только бизнес, но еще и многое другое.

Ряд видных технологий подвержен конвергенции: умное программное обеспечение, новые материалы, более ловкие роботы, новые процессы (особенно трехмерная печать), а также весь спектр веб-услуг. Заводы прошлого были основаны на производстве миллиона одинаковых деталей. Вспомним, что гласит известная фраза Форда: «каждый покупатель может приобрести автомобиль любого цвета, при условии, что этот цвет будет черным». Но сегодня затраты на производство гораздо меньших партий широкого разнообразия, в которых каждый продукт точно отвечает капризам покупателя, падают. Фабрики будущего, скорее всего, сконцентрируются на массовых модификациях в соответствии с требованиями заказчика и будут больше похожи на первоначальные ткацкие мастерские, чем на конвейер Форда.

1.1 По направлению к третьему измерению

Старый способ изготовления вещей включает в себя сборку или сваривание множества частей. Сегодня продукт может быть разработан на компьютере и напечатан на 3D-принтере, который создает твердый предмет последовательным наложением слоев. Цифровой дизайн позволяет изменять объект для печати несколькими щелчками мыши. Более того, 3D-принтер может работать без присмотра и способен «печатать» множество вещей, которые являются слишком сложными для обработки на традиционном заводе. Со временем эти удивительные машины смогут делать практически все и где бы вы не находились — от вашего гаража до африканской деревни.

Применение 3D-печати действительно ошеломляет. Слуховые аппараты и высокотехнологичные детали военных самолетов уже печатаются в индивидуальных формах. Изменяется и география цепочек, по которым осуществлялась доставка. Инженер, работающий посреди пустыни и обнаруживающий нехватку определенного инструмента, больше не будет нуждаться в том, чтобы его доставили из ближайшего города. Он может просто скачать цифровую версию инструмента и распечатать ее на своем принтере. Дни, когда инженерные проекты стопорились из-за отсутствия какой-либо детали из комплекта или когда покупатель жаловался на то, что он больше не может найти запасные части для вещи, которую он купил, когда-нибудь покажутся невообразимыми.

Но и другие изменения происходят так же молниеносно. Новые материалы легче, прочнее и долговечнее, чем старые. Углеродное волокно заменило сталь и алюминий в продуктах, начиная от самолетов до горных велосипедов. Новые технологии позволяют инженерам производить объекты крошечных форм. Нанотехнологии придают продуктам дополнительные функции, такие как: лечение ран бинтами, более эффективно работающие двигатели и посуда, которая легче моется. Также генной инженерией разрабатываются вирусы, чтобы производить такие элементы, как батареи. А с теми возможностями, которые предоставляет Интернет, все больше производителей сотрудничают, создавая новые продукты без каких-либо преград. Форду был нужен немыслимый капитал, чтобы построить свой колоссальный завод Ривер Руж; его современный последователь может начать с наработок на ноутбуке и жажды изобретений.

Как и все революции эта будет разрушительной. Цифровые технологии уже ударили по СМИ и индустрии продаж, так же как хлопковые заводы уничтожили ручное производство. Многие люди с дрожью посмотрят на заводы будущего. Они не будут полны грязными машинами, управляемыми людьми в промасленных комбинезонах. Многие окажутся безупречно чистыми и почти безлюдными. Некоторые автопроизводители уже производят в два раза больше машин на одного работника, чем это делали еще десять лет назад. Большинство рабочих мест будет не в производственном цеху, а рядом в офисе, где будет полно дизайнеров, инженеров, IT-специалистов, экспертов по логистике, маркетологов и других профессионалов. Работа на заводах будущего потребует больше навыков, ведь многие однообразные, повторяющиеся задачи уходят в прошлое: вам более не нужны клепальщики, если у продукта нет заклепок.

Революция затронет не только то, как вещи произведены, но и где. Заводы сокращают траты на оплату труда, перенося производство в страны с дешевой рабочей силой. Но затраты на оплату труда становятся все менее важными: из 499 долларов стоимости айпадов первого поколения только 33 доллара были потрачены на производство, из которых всего лишь 8 долларов приходилось на финальную стадию сборки в Китае. Оффшорная продукция возвращается обратно в развитые страны не потому, что в Китае растет уровень зарплат, но потому, что производители хотят быть ближе к своим покупателям, чтобы быстрее реагировать на изменение спроса. А некоторые продукты бывают настолько сложными, что разработка и производство их в одном месте помогает и разработчикам, и производителям. «Бостонская консалтинговая группа» рассчитывает, что в таких областях, как транспорт, компьютеры, металлообработка и машиностроение от 10 до 30% товаров, которые США импортируют из Китая, будут производиться дома к 2020 году, увеличив доходы на 20−55 млрд. долларов в год.

1.2 Новая эпоха

У потребителей будет не много трудностей с адаптацией к новой эпохе быстро доставляемой продукции. Однако для правительств адаптироваться будет сложнее. Они инстинктивно защищают уже существующие производства от выскочек, угрожающих их существованию. Они буквально скупают в субсидиях старые заводы с задиристым начальством, мечтающим перенести производство за рубеж. Они тратят миллиарды на поддержку «новых технологий», которые, как они мудро предполагают, будут преобладать в будущем. К тому же, они романтически верят в то, что производство превосходит сферу услуг, не говоря уже о финансах.

Ничего из этого не имеет смысла. Границы между производством и сферой услуг размываются. «Роллс-ройс» больше не продает реактивные двигатели, он продает часы, которые каждый самолет проводит в небе. Правительства всегда были не очень сильны в выявлении действительных победителей, и они станут еще хуже в этом плане, когда легион предпринимателей и производителей начнет работать над проектами он-лайн, превращать их в продукты дома и продавать свою продукцию на глобальном рынке из собственного гаража. Когда революция бушует, государство должно придерживаться основ: лучшие школы для высококвалифицированной рабочей силы, четкие прозрачные правила и равные условия для предприятий всех видов. Остальное оставьте революционерам.

2. Постиндустриальная экономика

Уровень развития экономики характеризуется степенью ее зависимости от природной среды. Исторически первым сложился так называемый первичный сектор экономики, включающий сельское хозяйство и добычу полезных ископаемых для собственных нужд. На этом секторе базировалась экономика всех человеческих общество вплоть до XVII века. Возникновение вторичного сектора — перерабатывающей промышленности — ознаменовало становление нового типа экономики, индустриальной. Осознание этого далось человечеству с большим трудом.

Еще в середине XVIII века наиболее влиятельная экономическая школа — физиократы — утверждала, что добавленная стоимость создается лишь в первичном секторе, а вторичный сектор осуществляет лишь перераспределение богатств и, по сути, паразитирует на первичном. В XX веке наука стала непосредственной производительной силой. Над производством товаров надстроился третичный сектор — производство услуг, технологий, программного обеспечения и прочих нематериальных богатств, оптимизация финансовых потоков, логистика. Некоторое время его не признавали в качестве производителя добавленной стоимости, повторяя ошибку физиократов двухвековой давности.

Последнее десятилетие XX века вывело на первые роли четвертичный сектор — производство фундаментальных результатов и формирование уровня квалификации работников. В первой трети XXI века на первый план выйдет пятеричный сектор, связанный с формированием мотиваций. Такова в первом приближении схема развития экономики. Во втором приближении она оказывается недостаточной. Дело в том, что сферы человеческой деятельности, относимые к вторичному — пятеричному секторам, имели место с самого первого момента зарождения человеческой цивилизации. Правда, они занимали в ней весьма скромное место, а их участие в производстве благ было по большей части опосредствованным и никогда не носило товарного характера. Новый экономический уклад всегда вызревал в недрах предыдущего. Это выражалось в том, что производство благ более высокого уровня (то есть менее зависимых от природной среды) постепенно обретало товарные формы. Затем происходил качественный скачок, когда данный сектор обретал доминирование, сосредоточивая львиную долю ВВП и формируя господствующий экономический уклад, а через его посредство — социальную структуру общества.

Так, в рамках индустриального общества на достаточно ранней стадии сложился сектор услуг, в рамках которого товарность обрели не только индустриальные услуги, но и формы деятельности, относящиеся к третичному и четвертичному секторам. В экономической литературе 60х-90х годов XX века сектор услуг практически отождествлялся с третичным сектором производства. Переход от одного экономического уклада к другому совершается скачкообразно. Господствующий экономический уклад тормозит развитие последующего сектора вплоть до появления критической массы уровня его коммерциализации. На этом этапе происходит снижение темпов роста экономики, фондоотдачи и прибыльности инвестиций.

С момента перехода критического уровня идет процесс лихорадочного инвестирования в новый сектор, что вновь поднимает уровень прибыльности инвестиций. Обычно прибыльность этого сектора переоценивается, что приводит по завершении этапа установления господства нового экономического уклада к кризисам и стагнации. Выход из кризиса происходит лишь за счет становления нового сектора экономики и начала перехода к новому экономическому укладу. Такая динамика характерна для свободного или относительно свободного типа экономики. Он оказывается весьма эффективен на этапе перехода к новому экономическому укладу.

Мобилизационный тип экономики формирует иную динамику, обычно более адекватную догоняющему развитию. Мобилизационная экономика обладает способностью к планомерному, волевому перераспределению ресурсов в перспективные отрасли вне ориентации на показатели формальной прибыльности. В случае оптимального определения приоритетов инвестирования это позволяет обеспечить максимальный рост экономики в целом за счет поддержания оптимальной доли господствующего сектора. Однако, нахождение оптимальных ориентиров на практике оказывается возможным лишь при анализе уже состоявшегося опыта свободных стохастических экономик. В силу этого мобилизационные модели обычно и оказываются эффективными для догоняющего типа развития, показывая максимальную эффективность в условиях длительной стагнации того или иного типа экономики в планетарном масштабе.

2.1 Начало постиндустриальной эры

Если мы рассмотрим современную экономику в глобальном плане, то обнаружим вполне отчетливую закономерность. Бизнес, связанный с первичным сектором производства, повсеместно убыточен. В развитых странах мы видим гигантские объемы дотаций сельскому хозяйству и добывающей промышленности при том, что здесь достигнута наибольшая производительность соприродного хозяйствования.

В Европе, где собирают 70 центнеров пшеницы с гектара, а коровы дают 10−12 тысяч литров молока в год, дотации составляют до трети валового дохода отрасли. Страны, экономика которых базируется на первичном секторе хозяйства (Африка, Боливия, СНГ), в целом находятся на фактической дотации мирового сообщества при том, что уровень жизни населения в этих странах уступает уровню жизни развитых стран в десятки раз. Даже в странах Персидского залива, обладающих гигантскими запасами природных ресурсов, высокий уровень жизни поддерживается лишь для нескольких процентов населения.

В Кувейте и ОАЭ мы видим дотируемый рай для нескольких десятков тысяч «коренного населения» за счет нищеты миллионов иностранных рабочих, в прочих странах — нищету всего населения при неадекватном богатстве элит. Аналогичная ситуация наметилась в последнее десятилетие во вторичном, индустриальном, секторе экономики. Чисто индустриальные по характеру отрасли находятся, по сути, на дотации государства. Символ индустриальной эпохи — автомобильная промышленность — не стала исключением.

В США уже с конца 70-х годов требовали многомиллионных государственных дотаций «Крайслер» и «Форд». Лишь те производственные фирмы, которые сочетают индустриальные и постиндустриальные формы деятельности, сохранили прибыльность и преодолели кризисную полосу. Индустриальный сектор в них находится сегодня на фактической дотации постиндустриального. В развитых странах мы видим в последние 15−20 лет сокращение уровня доходов наемных работников, занятых в первичном и вторичном секторах. В США это сокращение в сравнении с 80-ми годами составляет 15%-20%. То же самое относится к занятости в услугах по преимуществу индустриального характера. Наоборот, собственно третичный сектор экономики обладает устоявшейся высокой нормой прибыли. Сфера квалифицированных услуг, производство программного обеспечения, производство технологий, продукции массовой культуры, финансы являются сегодня главным по массе прибыли сектором глобальной экономики. Этот постиндустриальный сектор и дотирует сегодня как первичный сектор, так и индустрию в мировом масштабе.

Интересно, что в некоторых отсталых странах (например, России) элита в этих условиях повторяет трагическую ошибку физиократов, не признавая за третичным сектором способности создавать добавленную стоимость, приписывая ему лишь функцию перераспределения, выдвигая идеи о несправедливом распределении доходности по сферам деятельности. Резкий скачок в развитии средств связи и доступа к информации во второй половине 90-х годов XX века послужил катализатором становления постиндустриального экономического уклада. Резкий рост значения третичного сектора, гигантский переход капиталов в отрасли третичного сектора, невероятная прибыльность компаний, работающих в этом секторе, явная переоценка их капитализации — все это признаки бума, характерного для перехода к новому укладу экономики. В то же время уже идет становление коммерциализации четвертичного сектора.

Фундаментальные результаты приобретают товарный характер, образование становится одной из важнейших — и самой прибыльной отраслью экономики. В ближайшее десятилетие нас ожидает переворот в образовании, связанный с новыми техническими возможностями его тиражирования, массовизации, концентрации и за счет этого интенсификации, повышения качества, специализации. Образование утрачивает абстрактность и приобретает конкретно-практическую ориентированность. А на горизонте начинает маячить пятеричный сектор, основанный на формировании мотиваций. Пока еще шарлатанские или формы коммерческих религиозных сект, PR-агентств, астрологических сообществ и тому подобных структур только нащупывают пути к становлению товарного характера этой деятельности. Но прибыльность первых удачных проектов в этой сфере бьет все рекорды третичного сектора.

1.2 Изменения в характере инвестиций

Для первичного сектора экономики важнейшей составляющей производства являются природные объекты — сельскохозяйственные земли, леса, залежи полезных ископаемых. Несравненно меньшую ценность имеют средства производства и труд, не требующий высокой квалификации. Таким образом, основой организации производства в первичном секторе является собственность на природные объекты. Именно она лежит в основе аграрного (феодального и азиатско-общинного) уклада, в основе власти в обществе, основанном на первичном секторе экономики.

Инвестиционный процесс в этой экономике, вообще говоря, оказывается незаметным процессом. Внимание организатора производства могут привлечь лишь инвестиции в инвентарь, составляющий небольшую часть необходимых факторов производства. Инвестирование в человеческий фактор остается стихийным процессом, оставленным на волю социальной самоорганизации общества. Конечно, относительная ценность факторов производства в этой экономике меняется. Скажем, рост населения всегда приводил в аграрном обществе к росту ренты и стоимости земли, а после чумы XVI века в несколько раз возросла стоимость рабочей силы, а последующая инфляция обесценила основные фонды по всей Европе.

Для вторичного сектора производства природные объекты перестают быть заметной составляющей основных фондов. Здесь основой производства является производственное оборудование, основной капитал. Труд здесь также еще не требует высокой квалификации, хотя она уже превышает квалификацию в аграрном секторе и обнаруживает тенденцию к росту. Таким образом, основой организации производства во вторичном секторе является собственность на основные фонды и (в меньшей степени) оборотные средства. Именно она лежит в основе индустриального (капиталистического и социалистического) уклада, в основе власти в обществе, основанном на вторичном секторе экономики. Инвестиционный процесс в этой экономике сводится к формированию и обновлению основных фондов и (в меньшей степени) оборотных средств. Инвестирование в человеческий фактор является минимальным и осуществляется в рамках общественных и государственных проектов, рассматриваемых как затратные и социальные, а потому характеризующимися низкой эффективностью и производительностью. Для третичного и четвертичного секторов производства основные фонды и оборотные средства являются лишь незначительной частью стоимости бизнеса.

Доля нематериальных факторов в балансовой стоимости всех компаний США уже в 90-е годы достигла 30 и более процентов. Доля материальных активов в рыночной оценке фирм резко упала в 90-е годы даже для фирм, не относящихся к самым высокотехнологичным отраслям. У Coca-Cola — до 4% против 6% у Microsoft, а у General Electric — до 18% против 15% у Intel. Фондовый рынок оценивает, таким образом, нематериальные активы, разные формы интеллектуального капитала и ценность работников фирмы, ценность бизнеса как системного свойства, не сводимого к свойствам составляющих его элементов. Основой организации производства в третичном секторе является обладание специфическими знаниями и креативным способностям. Именно оно лежит в основе постиндустриального уклада, в основе власти в обществе, основанном на третичном секторе экономики. Инвестиционный процесс в этой экономике, в основном, сводится к инвестированию в формирование информационной компетентности и креативных способностей, то есть к инвестированию в образование. В странах постиндустриального ядра даже на этапе его становления в 70-е и 80-е годы затраты на получение образования, необходимого для работы в высокотехнологичном производстве, составляющие не менее $ 100 000, уже превзошли среднюю стоимость производственных мощностей, на которых будущему специалисту предстоит трудиться (Для США $ 80 000, для Европы и Японии $ 65 000). В 2000 году для наиболее перспективных и быстрорастущих отраслей материальные основные фонды на одного работника составляли $ 20 000-$ 60 000, а инвестиции в его образование до начала работы достигали в сумме $ 200 000-$ 400 000, то есть могли превосходить материальные инвестиции в 20 раз. В процессе работы в повышение квалификации сотрудника ежегодно инвестируется $ 5000-$ 30 000, то есть сумма, сопоставимая со стоимостью материальных основных фондов. В перспективе доля инвестиций в нематериальные активы будет быстро возрастать в сравнении с инвестициями в материальные активы. Доля инвестиционных активов в постиндустриальной экономике будет даже ниже, чем доля инвестиций в природные объекты (типа покупки земли) в индустриальных проектах. В США с 1999 года закупки программного обеспечения признаны инвестициями, и для ряда фирм составляют сегодня 50%-90% всего объема инвестиций. Не за горами осознание обществом и закрепления законодательством инвестиционного характера расходов и на другие нематериальные активы. В 90-е годы в США отмечался процесс роста производительности труда и объемов производства и занятости при значительном сокращении объемов инвестиций и росте потребления. Этот парадокс лег в основу алармистских теорий о «дутом» характере американского подъема. В действительности дело здесь в неадекватном отражении современных реалий системой статистики, унаследованной от индустриальной эпохи. Если принять за основу систему показателей нашей многофакторной модели 1995 года, характеризующей инвестиции в различные факторы производства, оказывается, что в США произошел резкий рост инвестиций и нормы накопления соответственно.

Домашние хозяйства осуществляют сегодня львиную долю инвестиций в нематериальные активы, главным из которых является образование. Производственный характер этих инвестиций не может вызывать сомнений в силу общепризнанного факта, что именно он обеспечил высокий прирост производительности труда при относительном снижении инвестиции в материальные активы. Эффективность этих инвестиций для инвесторов является весьма высокой в силу дефицитного характера ресурса, в который производятся инвестиции. Уже в 50-е и 60-е годы в США обучение в колледже, затраты на которое в этот период редко превышали 20 тыс. долл., давало возможность дополнительно заработать 200 тыс. долл. в течение тридцати лет после окончания учебного заведения. Окупаемость этих инвестиций была десятикратной, принося в среднем 30% годового дохода на протяжении тридцати лет. В 1992 году в США работник с дипломом колледжа мог заработать на протяжении всей своей карьеры на $ 600 000 больше, чем специалист, получивший лишь среднее образование. Обладатель докторской степени зарабатывал на $ 1 600 000 больше выпускника колледжа и на $ 2 200 000 больше обладателя среднего образования. Инвестиции в получение образования этого уровня, составляющие порядка $ 110 000, окупаются в течение 30 лет уже в 20 раз, и норма рентабельности продолжает возрастать с небывалой скоростью.

Интересно, что рентабельность постиндустриальных инвестиций резко возрастает с ростом их удельной массы на единицу рабочей силы. Со второй половины 80-х доходы лиц с незаконченным высшим образованием стагнировали, работники со степенью бакалавра увеличили свои доходы на 30 процентов, а обладатели докторской степени — почти вдвое. Как показал Л. Туроу, в новой, основанной на знаниях постиндустриальной экономике только специалисты высочайшей квалификации могут претендовать на увеличение реальной заработной платы.

постиндустриальный производительный экономика общество

1.3 Социальная структура постиндустриального общества

Становление постиндустриального общества характеризуется вовсе не разительными количественными изменениями в структуре производства и инвестиций, а возникновением принципиально новой социальной структуры. Правящий класс капиталистического общества, власть которого основывалась на собственности на материальные активы, уступает свое место новому правящему классу. Этот процесс был смутно осознан еще в 60-е годы и обсуждался в западной социологии в форме идеи класса управляющих, а в марксистской — в форме критики буржуазных учений о перерождении капитализма.

В конце 90-х годов его уже определенно наметил В. Иноземцев, впервые назвав вещи своими именами. Прежде это выразилось в характере распределения богатства и доходов в обществах, где начался постиндустриальный переворот. С одной стороны идет сокращение доли доходов, достающихся индустриальным классам. Сокращается как заработная плата индустриальных рабочих и специалистов, так и относительные доходы акционеров. При этом перераспределение доходов в пользу нового класса становится все более зримым. Растут доходы как работников и индивидуальных предпринимателей, строящих бизнес на реализации специфических и информационных возможностей, так и менеджеров высшего класса.

В индустриальном обществе большую часть доходов присваивали владельцы капитала, а меньшая доставалась индустриальным работникам в меру их организованности и состояния рынка труда.

2.4 Динамика постиндустриального общества — первый этап

Становление постиндустриального общества началось в 90-е годы. К этому времени окончательно сформировались предпосылки для того, чтобы знания заняли свое уникальное место в производственном процессе. Революция в сфере связи и обработки информации качественно изменила характер доступа к ней, резко увеличила производительность труда в сфере сбора и обработки информации, выкинула на свалку истории множество архаичных промежуточных форм, а с ними и традиционных малопроизводительных информационных технологий. В этих условиях изменился характер мотивации хозяйствующих субъектов.

Традиционные ориентиры стали размываться уже в конце индустриальной эпохи, на этапе так называемого «нового индустриального общества», когда стало все ярче проявляться преобладание третичного сектора. На протяжении последней трети XX века в США, лидере постиндустриального развития, 9 из 10 вновь созданных рабочих мест были созданы в бесприбыльном секторе экономики. Очевидно, при оценке эффективности инвестирования в эти проекты принимались во внимание менее определенные и более комплексные характеристики, нежели дивиденды на вложенный капитал. Если мы приглядимся к ситуации на высокотехнологических рынках в США и (менее развитых) в Германии и Франции, то увидим, что капитализация котирующихся там фондов мало коррелирует с их прибыльностью и даже с ожидаемой прибыльностью. Очевидно, инвесторы ждут от своих инвестиций несколько иной отдачи, чем прибыль. Аналогичные процессы наблюдаются в Японии. Это изменение мотивации неслучайно. Производству стал необходим не столько образованный или информированный работник, деятель, творец, умеющий привносить в каждый процесс нечто новое, из известного извлекать нечто, ранее не существовавшее. Личность такого типа качественно отличается от господствовавшего в индустриальном обществе типа. Это качественное отличие лежит в сфере мотивации. Мотивация стала главным признаком принадлежности к новому господствующему классу. Успех в постиндустриальной среде способствует людям, имеющим мотивацию, а не накопительскую мотивацию. Ценности активно укореняются в сознании элиты постиндустриального ядра современной цивилизации.

На рубеже тысячелетий наблюдается все более быстрый рост класса современного общества, в который перерождается и будет перерождаться прежняя элита индустриального мира. Р. Гернштейн и Ч. Мюррей констатируют, что вне зависимости от состоятельности их родителей, людей, принадлежащих к этой группе, с радостью принимают в лучшие колледжи, затем в лучшие университеты, дающие возможность получить степень магистра и более высокие ученые степени. Закончив образование, они успешно строят карьеру, которая позволяет им реализовать свои способности и добиться уважения. Достигнув зрелости, эти счастливчики, как правило, имеют доход, выражающийся шестизначным числом. На них работает технология, расширяя их возможности для выбора и повышая степень их свободы, предоставляя в их распоряжение невиданные ресурсы, позволяя им заниматься тем, чем им нравится. По мере того, как жизнь осыпает их этими благами, они начинают тяготеть друг к другу, получая, благодаря своему богатству и техническим средствам, все более широкие возможности совместной работы и тесного общения в полной изоляции от всех остальных.

2.5 Новации в характере процессов обмена

Обмен в рамках новой экономики приобретает специфическую дифференциацию. Цена на новый постиндустриальный продукт определяется спросом в пределах достаточно узких социальных групп. Постиндустриальные компании по большей части не ставят себе цель завоевывать массовый рынок, а действуют на узком пространстве статусного потребления. Здесь исчезает даже монопольная форма конкуренции, регулирование все более определяется частными договоренностями, открывается возможность для злоупотреблений типа картельных, но она как правило не реализуется в силу успешной ориентации продавца, заинтересованного в кооперации с потребителем и другими производителями примерно в равной мере. Новый правящий класс предоставляет в распоряжение общества ресурс, характеризующийся высокой редкостью и избирательностью. Он получает возможность перераспределять в свою пользу все возрастающую долю общественного богатства, не основывая свои действия на принципе монополии.

Рыночная модель обмена становится принципиально неадекватной новой постиндустриальной экономике. Рыночная экономика уходит в прошлое вместе с индустриальной эпохой и мастодонтами ее экономической мысли. Такие модели, как свободный рынок, олигополия и монополия,, не могут описывать новых реалий даже приблизительно. Получение прибыли перестает быть главным и тем более единственным мотивом активности, заменяясь более широким и менее определенным, несводимым к количественным показателям набором критериев. Инвестиционный процесс в этих отраслях менее всего имеет в виду прибыль как главный ориентир, чаще преследуя качественные цели.

В США в 90-е годы этот процесс идет с таким опережением, что может повлечь серьезный кризис в силу того, что экономика в целом не утратила еще индустриального характера. Но это будет кризис именно индустриальной экономики, жестокие похороны старого мира, кризисное и поэтому нежелательное ускоренное становления постиндустриального строя. Сегодня инвестирование в постиндустриальные проекты практически не коррелирует с их текущей и даже перспективной прибылью.

2.6 Постиндустриальный инвестиционный процесс

В условиях, когда мотивы экономической активности меняются, а традиционные ориентиры инвестирования исчезают, необходим новый тип инвестиционного процесса, более адекватным новым реалиям. Он стал складываться на Западе уже на этапе «нового индустриального общества» последней трети прошлого века. Сложившись, как механизм инвестирования в сфере высоких технологий, он оказался вполне адекватным новой индустриальной эпохе.

Этот механизм получил название венчурного или рискового финансирования. Такое название сложилось исторически в силу того, что инвестирование в эту сферу при всей своей очевидной перспективности и потенциальной сверх прибыльности представлялось крайне рискованным. Исход реализации проекта был непредсказуем. В силу этого вероятность получения прибыли равнялась нескольким процентам, а то и долям процента, зато норма прибыли в случае удачи достигала тысяч и сотен тысяч процентов. Понятно, что гарантировать окупаемость проектов можно было лишь в случае одновременного инвестирования в статистически значимое количество проектов, на котором вероятность реализовалась точно и суммарная прибыльность инвестиций по всей совокупности проектов становилась предсказуемой.

На этой базе сложились мощные венчурные фонды, которые осуществляют инвестирование в новации по принципу «каждому по потребности, от каждого — по способности». На самом деле такой метод финансирования является не рисковым, а как раз вполне стабильным и разумным. Поэтому правильнее было бы назвать его стохастическим методом финансирования, так как прибыль в нем становится предсказуемой на статистически значимой выборке, вне зависимости от проявления статистического закона в каждом отдельном случае.

Однако, имея это в виду, мы все же сохраним традиционный термин. Доля инвестиций, осуществляемых по этому принципу, неуклонно и быстро возрастает на протяжении последних десятилетий. Если в 60-е и 70-е годы такое финансирование еще могло казаться экзотикой и не приниматься во внимание при анализе экономики в целом, то в 90-е годы оно обеспечивало уже большую часть прироста национального продукта США и значительную часть прироста в других странах постиндустриального ядра. Венчурное финансирование имеет свои ограничения. Масштабы инвестиций становятся все больше, в венчурном финансировании нуждаются все более капиталоемкие проекты. В этих условиях осуществлять инвестиционный процесс на статистически значимой совокупности проектов могут лишь инвестиционные структуры, обладающие финансовыми ресурсами, достигающими сотен миллиардов долларов.

В США таких структур может быть и существует несколько, в связи с чем о монополизации венчурного рынка говорить пока не приходится. Но в странах с меньшим объемом экономики осуществлять такой процесс могут лишь фонды, сосредоточившие инвестиционные ресурсы в национальном масштабе. Для этих стран на повестку дня встает вопрос о мобилизационном характере экономики, когда государство оказывается монопольным инвестором или страхователем инвестиций. Для стран поменьше развитие постиндустриального сектора оказывается возможным лишь в рамках полной зависимости от транснациональных инвестиционных фондов. Идущая сейчас экономическая интеграция в рамках регионов не в последнюю очередь стимулируется именно потребностями в обобществлении инвестиционных ресурсов, их перестраховании в транснациональном масштабе. Интеграция в рамках ЕС неизбежна для большинства небольших европейских стран, так как альтернативой для них является абсолютная зависимость от инвестиционных систем Франции, Германии или США.

2.7 Дальнейшее становление постиндустриального общества

На втором этапе становления постиндустриального общества следует ожидать снижения социальной дифференциации, как это было и на втором этапе индустриальной эры. Причиной этого станет то, что произойдет резкое сокращение числа лиц с устаревшей индустриальной мотивацией, то есть Homo oeconomicus по Смиту, существование которых лежало в основе функционирования архаичной, так называемой рыночной, экономики. Деклассирование лиц с рыночной мотивацией в постиндустриальном ядре идет параллельно с вписыванием стран, где господствует смитовская, индустриально-рыночная мотивация, в нищую индустриальную периферию глобальной постиндустриальной экономики. Возможно два варианта развития ситуации от первого ко второму этапу становления постиндустриальной цивилизации.

Нарастание имущественной поляризации, деклассирование Homo oeconomicus, в том числе представителей бывшего индустриального правящего класса, не сумевших осознать реалии нового мира, особенно в странах индустриальной периферии, может породить социальные взрывы наподобие кровавых революций, ознаменовавших становление индустриальной цивилизации. Альтернативой окажутся мобилизационные проекты для азиатских культур и новые левые идеологии для Запада. Мобилизационным проектом здесь оказывается строительство коммунизма на базе активно-насильственного формирования постиндустриальной мотивации со всеми издержками данного процесса. Левые идеологии на Западе неизбежно обратятся к рецептам Сисмонди, идее «праздного класса» и превращения государства в «большой собес», так ненавистный Горбачеву. В отличие от индустриального общества, постиндустриальное может не завершить своего становления до перехода в следующую стадию. Вероятна ситуация, когда опережающее развитие пятеричного сектора запустит процесс эволюции постиндустриального общества в пост-постиндустриальное. Пятеричный сектор способен быстро разрешить противоречия постиндустриальной цивилизация за счет новых технологий формирования постиндустриальной мотивации.

Homo oeconomicus может быть уничтожен как класс с неимоверной скоростью путем формирования у него постиндустриальной мотивации. Однако, этот процесс связан с новым социальным расслоением. Обладатели специфического ресурса, являющегося инструментом формирования мотивации, окажутся новым правящим классом в пост-постиндустриальное обществе. Постиндустриальный класс обратится в этом обществе в класс, если неотчужденный, то во всяком случае эксплуатируемый для решения глобальных задач. В основе успеха в пост-постиндустриальной обществе будет лежать новая метамотивация членов правящего класса.

Утратив интерес к собственно творчеству, которое все более будет заменяться информационными системами, основанными на технологиях искусственного интеллекта типа логического программирования, члены нового правящего класса будут метамотивированы на решение задач, связанных с глобальным преобразованием среды на уровне ее закономерностей. Снижение потребности в деятельности в этих условиях приведет к отчуждению и люмпенизации всех лиц, не обладающих пост-постиндустриальной метамотивацией. Становление шестеричного сектора экономики постепенно разрешит это противоречие, но социальная напряженность на этом этапе опять будет неизбежной.

2.8 Государства в контексте постиндустриальной цивилизации

В доиндустриальных обществах целью государства был контроль территории. Индустриальное общество принесло концепцию национального государства, базой которого стала не территория, а нация, в интересах которой осуществлялся контроль не только территории, но также ресурсных баз и глобальных интересов. Постиндустриальное общество сохраняет концепцию национальных интересов, но резко снижает ценность контролируемой нацией территории. Грубо говоря, размер этой территории перестает играть заметную роль в оценке национальных ресурсов. Преобладающая роль информационных ресурсов в обществе XXI века принципиально меняет возможности контроля государством ресурсной базы.

Мгновенный и свободный характер перемещения этих ресурсов, отсутствие их связи с территорией и территориальными институциями сводит возможности такого контроля почти к нулю. Мобильность физического присутствия постиндустриального проекта влечет его способность к юридической привязке к любой территории. Результатом уже к концу XX века стало юридическое перемещение постиндустриальных предприятий в оффшоры или в государства с наиболее благоприятной налоговой и правовой средой.

Заключение

Первая промышленная революция началась в Великобритании в конце XVIII века с механизации текстильной индустрии. Кульминацией второй промышленной революции стали заводы Ford, с конвейеров которых каждый день в начале XX века сходили тысячи моделей «Т». Менее чем за два столетия экономическое, политическое и социальное устройство мира оказалось полностью подчинено новой индустриальной реальности. Сейчас мы живем в эпоху третьей промышленной революции. Однако не все понимают, что она кардинально отличается от двух предыдущих. Это принципиально «другая» индустриализация. И вместе с ней принципиально другой окажется и наша жизнь.

Главной отличительной чертой новой индустриализации является смещение центра добавленной стоимости из производства в проектирование, в дизайн — в широком смысле этого слова. Иначе говоря, в современной технологической экономике практически бесплатным стало тиражирование сложных объектов.

1. Кутулшюаш Е. Л., Зубкова А. Ф., Румянцев Б. Г. Регулирование трудовых отношений в рыночной экономике. — М.: НИИ труда, 2008 г.

2. Самуэльсон П. Э., Нордхаус В. Д. Экономика

3. Макконнелл К. Р., Брю С. Л. Экономика

4. Мэнкью Н. Г. Принципы экономики

5. Курс экономической теории. Учебник/под ред. М. Н. Чепурина, Е. А. Киселевой — М.: изд-во «АССА», 2001

6. Экономика. Учебник под ред. А. И. Архипова, А. Н. Нестеренко, А. К. Большакова. М.: «Проспект», 2009

7. Самуэльсон П. Э., Нордхаус В. Д. Экономика