Удивительно, что именно сейчас, когда мы совсем недавно пережили самые значительные после 1917 г. реформы, причем реформы, осуществленные главным образом сверху, по инициативе и во многом руками верховной власти, так редко вспоминают об одном из самых крупных в истории России реформаторов, о монархе, деятельность которого во многом предопределила дальнейшие судьбы страны, а трагическая гибель стала наиболее серьезным и во многом не понятым предупреждением, — об Александре II. Если его внук — последний российский император Николай I также погибший от рук революционеров, но сделавший для России неизмеримо меньше, а ошибок за 25 лет своего царствования допустивший неизмеримо больше, стал в настоящее время предметом восторженного и сочувственного поклонения, то Александр — и по-человечески и политически фигура гораздо более крупная — остается как бы в тени.
Между тем история Александра II именно в наши дни заслуживает особого внимания россиян. Этот человек, со всеми его достоинствами и недостатками, нашел в себе силы осуществить крупнейшие в истории послепетровской России реформы, но до конца своих дней так и не смог преодолеть присущие ему колебания и предрассудки. Он, как ни один другой из наследников Петра Великого, пошел навстречу ожиданиям (или, по крайней мере, потребностям) общества и он же, как ни один другой, вызвал всеобщую ненависть и нетерпеливых радикалов, и крайних консерваторов. Как никто другой из российских монархов, Александр II стремился к компромиссам, но именно он стал объектом беспощадной, бескомпромиссной борьбы, которая закончилась его насильственной смертью. Ни на одного из российских императоров не было столько покушений.
По праву названный царем-освободителем, Александр II санкционировал и жестокое подавление Польши, и геноцид на Кавказе, и расправы с оппозицией. Начав царствование с амнистии декабристам и отмены телесных наказаний, он в конце 1870-х годов ознаменовал свое правление виселицами для революционеров (в том числе и неповинных в применении насилия, например Д. А. Лизогуба), что, в свою очередь, способствовало переходу последних от пропаганды к тотальному террору, унесшему в конце концов жизни и самого императора, и его врагов. Но он же в последние месяцы своей жизни пошел на упразднение ненавистного обществу III Отделения и готов был сделать первый шаг на пути к конституции.
