Каждому из нас, причем совершенно без всяких усилий с нашей стороны, достался роскошный дар — родной язык. Тогда зачем журналистам, владеющим этим бесценным даром, употреблять иностранные слова? Причем, как правило, совершенно не к месту, а
порой и того хуже — вразрез со смыслом. Зачастую создается впечатление, что автор
просто решил щегольнуть знанием того или иного «умного» слова, совершенно при этом 1
не задумываясь о его пригодности в контексте своей публикации. Чего только не
встретишь, читая статьи на правовые темы! Вот несколько примеров.
Газета «Доживем до понедельника», № 11 от 9 марта 2000 года, статья главного редактора Э. Нуршина «Справедливый судья Мыятбеков»: «…в период длительного перерыва между заседаниями ребенок находился в изоляторе, уже под юрисдикцией суда». Слово юрисдикция имеет латинское происхождение и означает круг полномочий суда по правовой оценке тех или иных фактов. Больше это слово не означает ничего. Ребенок, о котором идет речь в статье, не мог находиться под юрисдикцией суда, все гораздо проще — он просто числился за судом. По всей вероятности, автор посчитал слово «числился» слишком прозаичным для своей темы. Но именно его содержит
законодательство. А юрисдикция — это совершенно другое.
Очень хорошо написана статья «Мертвая петля Нестерова», автор М. Айсберг, «Экспресс-К» от 19 января 2001 года, и тема всегда актуальная — судебная волокита. Гражданское дело в течение нескольких лет путешествовало по судам, было рассмотрено четырьмя судьями. Автор пишет: «…наконец, дело передали пятому рефери — Ахметову». Отчего ему пришло в голову назвать судью рефери? Вообще-то рефери — это латинское слово, и означает оно «сообщать». Кроме того, это одно из традиционных названий судьи. Только спортивного. Но в статье речь идет о рассмотрении гражданского дела, и происходит это рассмотрение вроде бы не на теннисном корте и не на боксерском ринге, а в зале судебного заседания. Отчего же тогда — рефери? Неужто
только потому, что слово иностранное и звучит красиво?
