Анализ теоретических подходов и концептуальных представлений в вопросах мира, насилия и конфликтов в проводимых в ФРГ исследованиях мира

Предметом данной работы являются теоретические подходы и концептуальные представления западногерманских исследователей проблемы мира в отношение таких понятий как «мир», «насилие» и «конфликт» применительно к процессам глубоких общественных преобразований.

Исследование проблемы мира, равно как и другие социально-научные дисциплины, требует проверки своего теоретического потенциала в отношении способности вносить свой вклад в анализ исторических событий, таких как завершение конфликта между восточным и западным блоками, мирные революции в бывших социалистических странах, развязывание войны и национальных конфликтов. Центральным пунктом работы является анализ понятийного аппарата исследования проблемы мира. Особое внимание уделяется вопросам расширения либо ограничения содержания понятий «мир», «насилие», «конфликт».

Исследование проблемы мира, ориентированное главным образом на тему конфликта между восточным и западным блоками, проводится в условиях смены парадигм. В работе исследуется его способность к собственному критическому переосмыслению, к установлению новых предпосылок и теоретических представлений в поле современного дискурса. В работу включены также философские, социологические размышления и подходы, хотя наиболее существенным для автора остается непосредственно исследование проблемы мира.

Диссертация состоит из трех глав. В первой проводится анализ содержания понятия «мир» и предпринимается попытка его расширения. Во второй главе на первый план выступает определение «конфликта» как центрального понятия социального исследования и исследования проблемы мира. Третья глава посвящена анализу разработанных в западногерманских исследованиях проблемы мира концептов мирных форм переживания конфликта. При этом особое внимание уделяется вопросу «интернациональных режимов».

В первом круге проблем оказывается понимание понятия «мир», поскольку оно представляет собой центральное понятие исследования проблемы мира, из которого выводятся другие понятия и концепты. При этом намечаются границы и специфика исследования проблемы мира в отношении общественной проблематики вообще.

Анализ исходит из гальтунговских представлений о мире и насилии. Данные понятия были заимствованы западногерманским исследованием проблемы мира, однако не получили в нем дальнейшего развития. Выясняется, что понимание мира как отсутствия какой бы то ни было формы насилия оказывается несостоятельным. В данном случае понятие «мир» сводится к уровню межгосударственных отношений1.

Опыт мирных революций в бывшей Советской империи, которые на самом деле осуществлялись с элементами насилия, поскольку насилие все же применялось (и применяется) по отношению к устаревшим структурам и лицам, их представляющим, сделал возможным более широкое понимание мира, отныне включающего и представление о «мирном насилии». Таким образом, в работе вводится новое понятие. Понятие насилия несет в себе, согласно своему содержанию, больший объем, чем понятие мира: оно включает понятие войны. Для того чтобы избегнуть неопределенности в обозначении достаточно размытых границ между понятиями «мира» и «насилия», исследователи проблемы мира попытались ввести в понимание мира понятие «конфликта». Во второй главе данное понятие подлежит обстоятельному анализу.

В исследовании проблемы мира «мир» представляется как многомерное состояние, включающее в себя момент постоянной репродукции и развития. «Членение» данного понятия на составные части и измерения (насилие, конфликт, справедливость, власть, безопасность, способы поведения и др.) может обладать лишь относительным значением, однако предпринятый в работе анализ его отдельных компонентов вносит существенный вклад в понимание динамики насилия.

В дальнейшем, центральный пункт данного исследования будут представлять определенные аспекты проблематики безопасности, а также тема мирного потенциала демократий. Если в прошлом в отношениях с другими государствами и системами (т.е. группами государств) доминировали проблемы «внешней» безопасности, то теперь на передний план выступают вопросы «внутренней» безопасности государства, еще не осмысленные в полной мере исследователями проблемы мира. Зенгхаас, например, видит необходимость направления движения теоретической рефлексии о проблеме мира к осмыслению процесса цивилизации в Европе. Процесс цивилизации европейских государств и их отношений понимается при этом в смысле развития восточноевропейских (бывших социалистических) государств в направлении западноевропейского государственного стандарта. Такое решение исключает возможность развития собственных потенциалов восточной Европы. В отношении же западноевропейских государств возникает, таким образом, впечатление, что они, вступив в последнюю фазу развития истории, не содержат в себе ничего потенциального.

Как уже было упомянуто, понятие «конфликт», анализ которого представлен во второй главе, является одним из важнейших пунктов исследования проблемы мира. Зачастую мир сводится к свободному от насилия переживанию конфликта. Это приводит к слишком «широкому» пониманию конфликта, так как в таком случае по определению в понятие мир кроме конфликта и его ненасильственного разрешения не может быть включено ничего другого. Возникает проблема универсализации и необходимости конфликта. Диссертационная работа расходится в понимании этого вопроса с Гегелем, в учении о противоречиях которого лежат теоретические корни данной проблемы.

Понятие конфликта получает в западногерманском исследовании проблемы мира различные интерпретации. Под ним понимают как «простое различие позиций», так и «критическую напряженность» противоположностей'. «Центральным» в данном случае является определение конфликта как «несовместимости позициональных различий"4. В первом случае конфликт подвергается универсализации. Любого рода различия, расхождения и пр. представляются конфликтом, по принципу: все существует лишь постольку, поскольку несет в себе заряд конфликта (дифференций)5. Обострение различий, растущее их напряжение или просто их репродукция представляют собой только формы переживания конфликта. Такое понимание конфликта не оставляет места для гармонии, консистентности, различий и противоречий как самостоятельных форм движения.

В предлагаемой здесь работе отдается предпочтение более «узкому» пониманию конфликта, освобождающему пространство для других экзистенциальных форм (идентичность, различие, противоречие). В диссертации представлен генетический способ рассмотрения конфликта, прослеживающий переход от сущностного согласия до сущностных различий и противоречий, и так вплоть до кризиса и, наконец, конфликта. Конфликт определяется как возможное переживание противоречия, которое не обретает репродуктивную форму движения, а вынуждено двигаться в направлении обострения противоречий. Этот подход, подчеркивающий исторический момент конфликта, создает теоретические предпосылки для анализа возможностей его предотвращения.

Прослеживаемая в западногерманском исследовании проблемы мира тенденция абсолютизации роли конфликта имеет прежде всего исторические основания. Ввиду конфликта между восточным и западным блоками казалась необходимым уделять большее внимание возможным мирным формам его переживания, чем вопросу иных, качественно отличных от этих форм отношений. В настоящее время — после завершения традиционного конфликта между восточным и западным блоками — исследователи проблемы мира пытаются найти новые модели истолкования. При этом недооцениваются трудности дальнейшего развития этих моделей на основании устаревших теоретических подходов прошлого столетия.

Анализ дискуссии о конфликте между восточным и западным блоками дополнен также представлениями, отраженными в российской социально-научной литературе начала 90-х гг. На фоне всеобщей разрухи все громче звучали голоса, обращавшиеся в вопросах поиска новых путей и форм диалога с западным миром к традиционным культурфилософским подходам периода 1917 г.

Третья глава посвящена различению конфликта и форм его переживания, отображенному в теоретической разработке концепции режима в международных отношениях. Концепция режимов исходит из того факта, что между государствами устанавливаются, образованные согласно определенным принципам, нормам, правилам и моделям, а не закрепленные институционально.

В отличие от понимания Keohane, согласно которому интернациональные режимы возникают лишь тогда, когда их проводит в интернациональную систему гегемониальная власть, Цюрн выдвигает антитезис: интернациональные режимы способны развиваться и без этой власти. Доказательством служит тот факт, что потеря гегемониальной властью ее доминирующего положения не обязательно означает исчезновения созданных ею режимов (пример: США и режим ГАТТ). В настоящее время разрушение Советского Союза дало возможность подкрепить этот тезис новым эмпирическим опытом или, наоборот, поставить его под сомнение.

Выделение интернационального режима из системы властных отношений дало возможность тюбингской рабочей группе по исследованию проблемы мира применить концепцию режима к отношениям между Востоком и Западом и соответствующим образом исследовать «Западно-Берлинский режим», «режим особого статуса Австрии» и пр.

Анализ интернациональных режимов как возможной формы переживания конфликта сужает поле исследования. Интернациональные режимы образуются не только как механизмы урегулирования конфликтов, они могут возникать из «смешанной ситуации», то есть отчасти вследствие различия интересов, отчасти же благодаря их совпадению. Этот факт подчеркивает значение генетического понимания конфликта и подтверждает гипотезу, согласно которой конфликт сам по себе не является необходимым, и область его воздействия оказывается более ограниченной, чем это представляется в западногерманских исследованиях проблемы мира.

Данная работа не содержит подробного отчета о западногерманских исследованиях проблемы мира. Она ограничивается избранными примерами из публикаций исследователей проблемы мира, определенными теоретическими подходами и концептуальными представлениями, не в последнюю очередь обусловленными философским видением данной проблемы.

Сердечную благодарность за научное руководство хочу вынести, в первую очередь, профессору Вольфгангу Рихтеру (Берлин) и профессору Фолькеру Ритбергеру (Тюбинген). Также благодарю доктора Томаса Нилебока за критические указания и дружескую поддержку в поиске необходимых литературных источников в то время, когда доступ к ним был еще весьма ограничен. Особое спасибо — моему мужу, оказавшему мне неоценимую помощь в преодолении языковых трудностей.

I. Анализ теоретического определения понятия мира.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Предлагаемая диссертация, разработка основных положений которой относится к 1989 году, посвящена анализу понятий «мир», «насилие» и «конфликт» в западногерманском исследовании проблемы мира. При этом особое внимание обращается на те драматические изменения, которые имели место в восточной части Европы. Наряду с теоретическими недостатками исследуемого предмета здесь указаны также новые пути к пониманию свершившихся изменений в данной области проблем.

Определение мира, воспринятое в основных своих чертах у норвежского исследователя проблемы мира Гальтунга, оказывается, несмотря на свою фиксацию на проблемах современности, подверженным идеализации, а также весьма проблематичным в отношении рефлексии предвидений общественного развития в государствах Восточной Европы. Будущее Европы западногерманские исследователи проблемы мира в значительной мере видят в уравнивании общественных структур бывших советских государств с общественно-политическим стандартом Западной Европы. Проблематика внутреннего мира и безопасности и, вместе с тем, мирного будущего самих западных стран не находит в данном случае должного внимания.

Снимаемое на уровне международных отношений понимание мира находилось также во взаимосвязи с требованием допустить возможность «немирных» или кажущихся таковыми процессов изменения внутри общества. Исторические события, произошедшие осенью 1989 в ГДР, а немного позже охватившие и другие государства «реально существующего социализма» создали предпосылки тому, чтобы сравнить теоретические основы исследования мира с новыми эмпирическими знаниями. В конце концов, стало невозможным избежать необходимости включить в понимание мира и мирные революции. Низвержение коммунистической системы протекало хотя и мирно, но все же не без помощи насилия. В целях концептуально-теоретической фиксации применения насилия, например по отношению к тому, кто еще недавно считался властьимущим, а теперь принужден отказаться от своих претензий на господство, было введено понятие «мирное насилие». Расширение понятия мира и само дифференцированное понятие насилия явились следствиями включения насилия (мирного) в понимание мира. Если бы к историческим процессам изменения и дальше применялось недифференцированное понятие насилия, то и впредь приходилось бы сначала подвергать насилие моральному осуждению как нечто негативное, для того чтобы в дальнейшем оправдывать его на практике.

Дифференцированное понятие насилия предоставляет, со своей стороны, возможность охватить существующую между насилием и конфликтом корреляцию. Конфликт содержит насильственный момент постольку, поскольку участвующие в нем действующие лица препятствуют друг другу в стремлении к достижению своих целей. Если один из действующих лиц сможет осуществить свое представление о цели, это будет, как следствие, означать применение насилия по отношению к другому действующему лицу, которое не в состоянии осуществить свою цель (свой потенциал). Если будет достигнут компромисс, то оба действующих лица в известной мере избегут насилия.

Детальная теоретическая разработка понятия «мирное насилие» и его конкретное применение к полноте эмпирического материала еще ждет своего времени. В настоящей работе она не могла быть в полной мере приведена, поскольку уводит в сторону от собственного предмета диссертации — анализа западногерманского исследования проблемы мира.

Без сомнения, существенные аспекты дискуссии о мире в новых условиях также сохраняют свое концептуальное значение. Однако в основе своей старые концепты устарели. Все они неизбежно исходили из ситуации конфронтации, воцарившейся благодаря все и вся подчиняющему себе конфликту между восточным и западным блоками. Неуверенные шаги теоретической рефлексии о развитии современной ситуации в отношении, например, распространяющихся национальных конфликтов и разработки адекватных стратегий их мирного урегулирования, делают очевидной дилемму исследования проблемы мира.

В результате анализа следует, впрочем, также подчеркнуть то, что конфликту и завоеванию им главенствующих позиций в процессе мира в тенденции придается прямо-таки абсолютное значение. В крайнем случае мир сводится к ненасильственному урегулированию конфликта. Для согласия, гармонии, различности и пр. пространства не остается. Само понимание конфликта представляется в этом случае весьма различно. Оно движется между «обычными позициональными позициями» (Чемпиль) и «критической напряженностью» (Линк). В «центре» могут быть локализованы представления о конфликте Тюбингской рабочей группы по исследованию проблемы мира (Ритбергер и др.) — как о «несовместимых позициональных различиях». Независимо от того, что представляет конфликт сам по себе, признается возможность мирного его переживаниянапример, посредством международного режима.

Генетическая модель конфликта указывает, напротив, путь, помогающий избежать одностороннего отображения реальности как исключительно конфликтной и выводимых отсюда форм переживания конфликта. Она связана с гегелевским учением о противоречии как результате перехода от идентичности к различию и от него к противоположности. Данная модель включает в себя также понятия кризиса и конфликта. Конфликт определяется как возможная форма переживания противоречия, которая не находит формы движения обычной репродукции и вынуждена двигаться в направлении обострения противоположностей. Такое понимание подчеркивает исторический момент конфликта и, тем самым, возможность его избежания. Сверх того, оно открывает возможность представленного в работе различения между кооперативным режимом и режимом соглашения, и вносит, тем самым вклад в улучшение понимания факторов их возникновения и функционирования.

Весьма характерная для западногерманского исследования проблемы мира универсализация понимания конфликта возвращает нас к конфликту между восточным и западным блоками, десятилетиями доминировавшему в этом вопросе. Различия раскрываются, скорее, в конкретных интерпретациях сущности конфликта и форм его переживания. Системно-структурный подход (Зенгхаас) исходит из существования некого изначального конфликта, возникшего в отношении предпочитаемого политического, экономического и общественного устройства, и увязывает решение спора прежде всего с решением некого исконного конфликта, ядра конфликта. В ситуативном подходе (Ритбергер) «величина» конфликта между восточным и западным блоками интерпретируется скорее как вид конгломерата многих «маленьких» конфликтов. Посредством урегулирования последних мог бы постепенно сводиться на нет и «большой» конфликт.

После завершения конфликта между восточным и западным блоками практически нерушимая актуальность может быть удостоверена только в отношении ситуативного подхода. Совершенно очевидно, что немало обязанных ему концептуальных утверждений смогли бы найти соответствующее применение и в будущем. Решающим фактором в этом плане может послужить открытость по отношению к общественным процессам, не теряющим со временем свою политическую актуальность, — та открытость, которую, как надеется автор, он в какой-то степени смог донести и в своей работе.