Финальный неолит-бронзовый век Приморья: Систематизация археологических памятников

Памятники финального неолита — бронзового века представляют в археологии Приморья эпоху первоначального освоения металла. Актуальность исследований в этой области очевидна. Историография содержит многочисленные оценки той роли, которую сыграл металл в истории. В первую очередь отмечается важность социально-экономических перемен, произошедших в жизни древнего человека после его внедрения в производство. Под воздействием этих перемен в орбиту общемировых исторических событий стали втягиваться все новые и новые территории, усилилась неравномерность темпов исторического развития, активизировались массовые перемещения людей и как следствиеэтнокультурные процессы. Эпоха первоначального освоения металла, по мнению специалистов, была ключевой в историческом развитии практически всех регионов мира (Киселев 1965; Рындина 1971; Черных 1972; Мунчаев 1975; Крижевская 1977; Гришин 1980; Мерперт 1981).

Археологическое изучение Приморья началось достаточно поздно. Лишь в середине XX в. здесь развернулись широкомасштабные археологические исследования. В ходе изысканий было решено много проблем, в том числе, и связанных с пониманием особенностей процесса первоначального освоения металла в Приморье: определены круг памятников и их хронология, выделены АК, намечена специфика и т. п. Однако, несмотря на значительные достижения и успехи до объяснения всех деталей этого процесса остается пока еще очень далеко. Многие его аспекты до сих пор имеют неоднозначные оценки и являются источником постоянных научных дискуссий и разногласий (Андреева, Студ-зицкая 1987; Бродянский 1987; Клюев 1987; Дьяков 1989 а).

Приморье представляет собой периферийный по отношению к мировым центрам освоения металла район. Внедрение металла в жизнь древнего человека протекало здесь своеобразно, а исследования в этой области сопряжены с определенными трудностями. Связаны они с тем, что специфика местных про5 цессов освоения металла, как правило, не укладывается в рамки общепринятых в науке концепций и требует разработки собственных методологических подходов к их описанию и анализу (Фосс 1949; Турина 1961; Крижевская 1977; Массон 1980; 1982; Мерперт 1981; Кирюшин 1986; Стоколос 1988; Аникович 1990; 1992; Андреева 1994 б).

Наибольшие сложности в историографии вызывают вопросы определения нижней грани эпохи первоначального освоения металла в Приморье, во-первых, и ее концептуального осмысления в целом, т. е. включения в рамки археологической периодизации региона, во-вторых.

Одни исследователи сопоставляют начальный этап процесса перехода от камня к металлу в Приморье с памятниками, керамические коллекции которых обнаруживают аналогии в андроновской археологической культуре (далееАК) бронзового века Сибири (Андреев 1957). Показательно, что сам факт существования таких аналогий не вызывает возражений и общепринят в литературе, но в тоже время большинство специалистов склоняется к тому, что одного факта их установления недостаточно для отнесения памятников к эпохе освоения металла. Эта позиция и утвердилась в историографии, а памятники с андронов* скими аналогиями стали основой для выделения финального этапа неолита в Приморье (Бродянский 1987; Валентин-Перешеек.- Дьяков 1989 б- 1992). Какая из двух точек зрения более близка к истине, судить трудно. Однако, хотелось бы отметить, что во многих периферийных районах освоения металла установление по материалам тех или иных памятников контактов местного населения с населением, знающим металл, уже служило достаточным основанием для выведения этих памятников за рамки неолитической эпохи и отнесения их к эпохе переходной от камня к металлу (Фосс 1952; Турина 1961; Крижевская 1977; Кирюшин 1986 и др.).

В последние годы появились данные, которые противоречат как одному, так и другому варианту стадиальной атрибуции памятников с андроновскими аналогиями в керамике. Полученные недавно радиоуглеродные датировки ста6 вят под сомнение обоснованность именно андроновской интерпретации отдельных элементов в керамике рассматриваемых памятников (Радиоуглеродная хронология .). Они показывают, что последние существовали в Приморье в конце III тыс. до н.э. — сер. II тыс. до н.э., т. е. в период, когда самой андроновской АК еще не существовало (Максименков 1978; Кузьмина 1985; 1986). Эти данные существенно меняют ситуацию. Если памятники с андроновскими аналогиями в керамике в действительности никак не связаны с андроновской АК, то лишается всяких оснований и их отнесение к эпохе освоения металла, и их отнесение к финальному неолиту. Более того, в этом случае на повестку дня остро становится вопрос о критериях выделения финального неолита в Приморье вообще, т.к. именно андроновские параллели в свое время послужили такими критериями.

Другие исследователи сопоставляют начальный этап освоения металла в Приморье с памятниками, в инвентарных комплексах которых впервые появляются каменные реплики бронзовых изделий, копирующие собой сейминские или иньские оригиналы (Деревянко 1969 аОкладников, Деревянко 1973; Андреева, Студзицкая 1987; Бродянский 1987; Дьяков 1989 а). Сам факт принадлежности памятников с такими находками к эпохе освоения металла не вызывает возражений и общепринят в литературе, но при при включении их в археологическую периодизацию региона возникают разногласия и сомнения. Сложность в том, что эти памятники не попадают под характеристики основных ее понятий — «энеолита» и «бронзового века». С одной стороны, материальная культура памятников с иньско-карасукскими репликами явно демонстрирует более высокий уровень развития по сравнению с предшествующими неолитическими, и, кроме того, оставившее их население безусловно знало металл. С другой стороны, самого металла очень мало, отсутствует местная металлургия бронзы. В попытках решить эту дилемму археологи Приморья пришли к концепции так называемого специфичного бронзового века, или «бронзового века с оговорками», или «эпохи бронзы» (Окладников 1964 аДеревянко 1969 аОк7 ладников, Деревянко 1973; Дьяков 1989 а). Суть ее в том, что памятники с репликами иньско-карасукского круга являются несомненно памятниками бронзового века, хотя сам бронзовый век протекал в Приморье с заметным своеобразием.

В противоречии к концепции специфичного бронзового века находятся между тем некоторые факты. Во-первых, обращает на себя внимание хронология появления в Приморье памятников с иньско-карасукскими репликами. Определяется она методом аналогий на основании реплик с нервюрой сер. II тыс. до н.э., т.к. считается, что такие изделия копировали сейминские наконечники копий (Андреева 1975; Андрева Студзицкая 1987; Дьяков Конькова 1981; Дьяков 1989 аКонькова 1989). Имеющиеся же радиоуглеродные датировки памятников, где такие реплики найдены, указывают на середину I тыс. до н.э., т. е. время, когда в Приморье уже существуют железо и связанные с ним памятники янковской АК. Другие виды реплик практически не имеют датирующего значения, т.к. представлены в основном случайными находками. Но и в этом случае, поскольку все они имеют карасукские прототипы, они указывают максимум на самый конец II тыс. до н.э., но никак не на его середину. Получается, что факты свидетельствуют о синхронном или почти синхронном — с разницей в два-три века — появлении в Приморье бронзы и железа1. Такая хронология памятников с репликами, конечно, не согласуется с логикой выделения на их основе самостоятельного субъекта археологической периодизации — бронзового века, пусть даже и с «оговорками» .

Во-вторых, на фоне чрезвычайной близости во времени памятников раннего железного века и памятников с репликами иньско-карасукского круга особое значение для стадиальной атрибуции последних приобретает вопрос об источниках заимствования металла древним населением Приморья. На стыках эпох.

1 На синхронность культур «бронзы» и «железа» обращал внимание Д. Л. Бродянский. В связи с этим он предложил использовать более общий термин «палеометалл», что в целом не вызывает возражений, но в условиях Приморья вызывает возражение параллельное использование с этим понятием также и понятия «бронзовый век», а именно это встречается в его работах (Бродянский 1985; 1987). 8 часто возникают ситуации, когда вещи характерные для предшествующей эпохи продолжают широко использоваться в последующей. И именно такую судьбу имели многие бронзовые изделия, каменные имитации которых находят археологи в памятниках Приморья. Они появляются в Сибири на самой завершающей стадии бронзового века и продолжают бытовать уже в веке железном (Гришин 1984: 39). При таком раскладе нет никакой уверенности в том, что население Приморья копировало в камне бронзовые вещи, заимствуя их форму именно у культур бронзового века. К сожалению, в археологии Приморья этой проблеме не уделялось много внимания, и факт установления иньско-карасукских прототипов у отдельных реплик оказался достаточным для выделения здесь на основании связанных с этими репликами памятников бронзового века. Между тем, есть серьезные основания для сомнений в правомерности такого подхода. Дело в том, что иньско-карасукские аналогии реплик в Приморье в ряде случаев не очевидны и спорны. В первую очередь это касается реплик с нервюрами, которые собственно и стали решающими при выделении бронзового века в Приморье. Нет никаких реальных оснований для сопоставления их сейминскими или карасукскими бронзами. Форма их такова, что они могут быть связаны как с культурами карасукского круга, так и с более поздними культурами уже железного века, например, Западное Чжоу, верхний слой Сяц-зядянь и т. п. Хронология этих реплик синхронна именно памятникам раннего железа. Такие реплики находят в памятниках раннего железного века Приамурья (Деревянко 1973). Все это позволяет предположить, что источником металла для создателей реплик с нервюрой в Приморье стали культуры уже раннего железного века. С этим предположением хорошо согласовывается и еще одно обстоятельство. При попытках выявить культурное своеобразие памятников с репликами так называемого иньско-карасукского круга складывается любопытная ситуация. Его определяют, одной стороны, признаки предшествующей эпохи неолита, с другой стороны, признаки, характерные для эпохи раннего железа (Бродянский 1987; Андреева, Студзицкая 1987; Дьяков 1989 а). Такое сочетание 9 показателей свидетельствует о том, что с металлом создателей рассматриваемых памятников познакомили как раз те культуры, которые традиционно относятся к раннему железному веку.

Все перечисленные сложности с выделением бронзового века в Приморье и вообще с определением здесь нижней грани эпохи освоения металла помимо объективных обстоятельств, связанных со значительной отдаленностью Приморья от мировых центров освоения металла, обусловлены также и субъективными факторами. Речь в данном случае идет об отсутствии общепринятой и разделяемой всеми специалистами систематизации археологических памятников, представляющих эту эпоху.

Так, круг памятников с андроновскими аналогиями в керамике в литературе в настоящий момент однозначно не определен. Одними исследователями он сопоставляется со всеми памятниками зайсановской АК (Дьяков 1992), другими — только с некоторыми из них (Бродянский 1987; Валентин-Перешеек .). Объясняются эти разночтения тем, что вопросу о том, какие именно признаки свидетельствуют о наличии в керамике таких аналогий в литературе уделялось мало внимания, и поэтому согласия здесь между специалистами нет. Противоречивые мнения высказываются и относительно культурного единства памятников с андроновскими аналогиями. С одной стороны, это, конечно, связано с размытостью их круга, но, с другой стороны, нет согласия и в отношении тех памятников, материалы которых не вызывают сомнения в своей принадлежности к последнему, т.к. послужили основой для его обособления. Речь в данном случае идет о поселениях Зайсановка 1 и Чапигоу. Специалисты обсуждают вопросы их культурного единства и хронологической близости (Окладников 1970; Бродянский 1987; Валентин-Перешеек.- Гарковик 1989).

Круг памятников бронзового века, благодаря таким ярким находкам, какими являются реплики, определяетя достаточно четко, однако серьезные проблемы возникают при объединении их в АК. В настоящий момент они рассматриваются в рамках либо трех АК: маргаритовской, лидовской и синегайской.

Андреева, Студзицкая 1987; Бродянский 1996 а), либо двух: лидовской и сине-гайской (Бродянский 1987; Дьяков 1989 аКонькова 1989). Особенность ситуации, сложившейся вокруг культурной систематизации памятников бронзового века в Приморье, заключается в том, что ни одна из существующих концепций не в состоянии непротиворечиво объяснить ту совокупность эмпирического материала, на основании которой она была создана. Новые же материалы лишь подчеркивают такое положение вещей, т.к. не только не укладываются в привычную схему «трех культур», но и противоречат ей.

Маргаритовская и лидовская АК имеют общий ареал распространениявосточное побережье Приморья — и близкую хронологию, их инвентарные комплексы по многим своим признакам совпадают. В литературе дискутируются вопросы определения границ, характерных признаков каждой из культур, оспаривается не только принадлежность к ним тех или иных памятников, но и само существование этих культур (Гарковик 1980 ОКлюев 1987; Дьяков 1989 а). Проблема, связанная с разграничением двух этих культур тесно связана и даже напрямую зависит от другой проблемы. Она в строгом смысле слова не обозначена еще в историографии, но во многих публикациях отдельные ее аспекты так или иначе затрагиваются. Речь идет об определении места в системе древних культур Приморья керамики с гладкими стенками и орнаментированными венчиками-карнизами. Именно такая керамика объединяет маргаритовскую и лидовскую АК, что собственно и вызывает недоумение у специалистов, заставляя их искать объяснения этому факту в необоснованности выделения той или другой из них. Между тем типологические исследования гладкостенной керамики со всех известных памятников Приморья не проводился, что не исключает возможность присутствия ее в составе как маргаритовской, так и лидовской АК одновременно. Сомнения, высказываемые в литературе по поводу обоснованности выделения маргаритовской АК, затрагивают более широкую и важную проблему соотношения памятников бронзового века с памятниками предшествующей эпохи финального неолита (Дьяков 1989 а). Сомнения же, выска.

11 зываемые в адрес лидовской АК, в случае их подтверждения, могут разрушить одно из основных положений концепции о специфическом бронзовом веке в Приморье — тезис о переходном от неолита к раннему железному веку облике памятников приморской «бронзы» (Гарковик 1983; Андреева, Студзицкая 1987).

Синегайская АК существует в известной степени условно. До сих пор, несмотря на бурное развитие полевых работ в годы советской власти, известно всего три раскопанных памятника этой АК (Бродянский 1982; 1987). Комплекс ее признаков до конца не ясен из-за с отсутствия развернутой сравнительной характеристики всех ее памятников (Дьяков 1989 а). В литературе фактически оформились две концепции синегайской АК, в каждой из которых акцент при определении ее специфичных черт сделан на различные памятники: Харинскую или Синий Гай (Бродянский 1987; Дьяков 1989 а). Последние исследования между тем свидетельствуют о различии в культурном отношении поселений Синий Гай и Харинская (Жущиховская 1996 а).

Анализ керамических коллекций, проведенный в последние годы И.С. Жу-щиховской, показывает, что есть основания для проведения культурных параллелей между лидовской АК и синегайской АК (Жущиховская 1996 а). Оказалось, что их эталонные памятники принадлежат к одной технологической традиции керамического производства, для которой было характерно отощение формовочных масс дробленым речным моллюском. Эти выводы совершенно меняют сложившиеся в историографии представления о культурной систематизации памятников приморской «бронзы». В них фактически заложены основы новой схемы, детали которой, правда, остаются пока не известными и требуют дополнительных исследований.

Таким образом, в историографии эпохи первоначального освоения металла в Приморье выделяется два блока проблем. Один из них связан с включением этой эпохи в рамки археологической периодизации и выявлением ее нижней грани, второй — с противоречивостью сложившейся в литературе культурной.

12 систематизации археологических памятников этой эпохи. Проблемы второго блока безусловно первичны и поэтому требуют детального анализа и разработки в самую первую очередь.

Цель настоящего исследования — систематизация археологических памятников финального неолита — бронзового века Приморья.

В самом общем виде задачи систематизации археологи видят в организации археологических материалов в блоки для последующего анализа. Результатом систематизации становится, как правило, некая система знаний, в которой археологические памятники, объединяются в самостоятельные блоки (археологические культуры, типы или группы памятников), которые в свою очередь занимают определенное место во времени и пространстве (Массон 1990: 13−14). Исходя из этого, определены задачи настоящего исследования:

• Историографический анализ современного состояния проблем, связанных с изучением памятников финального неолита и бронзового века в Приморье.

• Источниковедческий анализ памятников финального неолита и бронзового века Приморья.

• Сравнительный анализ и типология археологических памятников финального неолита и бронзового века Приморья.

• Стратиграфия, хронология и периодизация археологических памятников финального неолита и бронзового века в Приморье.

Непосредственным объектом изучения в диссертации являются, таким образом, памятники финального неолита и бронзового века Приморья. Соответственно определяются хронологические и географические рамки исследования. Хронология этих памятников укладывается по разным оценкам в нач. II тыс. до н.э. — сер. I тыс. до н.э., а география связана с прибрежными и континентальными районами Приморья.

Соответственно поставленным в задачам, предполагалось привлечь к настоящему исследованию все известные на сегодня археологические памятники.

13 финального неолита и бронзового века в Приморье, как новые открытые в течение последних лет и еще не включенные в сложившуюся систематизацию, так и «старые», уже получившие свое место в ней. Как оказалось, они представляют собой различные по степени информативности источники, и поэтому для обеспечения корректности проводимого исследования возникла необходимость в их критике и последующем отборе.

Определены следующие принципы критики источников.

Во-первых, учитывались потенциальные возможности каждого памятника для решения тех или иных стоящих в историографии проблем. Исходя из этого, преимущество отдавалось тем из них, которые являются опорными в существующих сегодня концепциях: при определении круга памятников финального неолита, при выделении АК бронзового века и т. п., а также тем, что непосредственно затрагивают основы каждой из таких концепций.

Во-вторых, учитывались возможности проведения на каждом памятнике источниковедческих работ, обеспечивающих получение полной и исчерпывающей информации. Тот или иной памятник считается автором «до конца» понятым в том случае, если на нем удалось провести типологические, стратиграфические и планиграфические наблюдения, иными словами, если удалось установить количество и соотношение его культурных горизонтов. Решающее значение в таких исследованиях автор отдает типологии. Если не удалось на этом уровне обработать материал, все остальные исследования теряют смысл. Таким образом, главное требование, которое предъявлялось к археологическим памятникам при их оценке и отборе, это возможность проведения типологического анализа сделанных на них находок. Археологические памятники, материалы которых позволяли проводить типологический анализ в сочетании со стратиграфическим или планиграфическим, рассматриваются в диссертации как опорные. Когда типологический анализ не удавалось дополнить другими видами исследований, археологические памятники рассматривались как недостаточные для окончательных заключений.

В-третьих, учитывалось равенство археологических памятников с точки зрения, как их изученности, так и общего информационного потенциала: место в системе культуры древнего человека, условия обнаружения (связь с отложениями), степень сохранности. В качестве опорных использовать только те памятники, которые исследовались в ходе стационарных раскопок (результаты разведочных сборов при окончательных выводах в расчет не принимались) и сохранность материалов которых составляла не меньше 50%.

В-четвертых, учитывались возможности применения единых методических приемов к обработке материалов каждого памятника с целью последующего их сравнения. В качестве опорных рассматривались только те из них, с материалами которых автору удалось познакомиться лично или на основании рисунков из полевых архивов исследователей.

Основу работы составили материалы более 20 археологических памятников, открытие и изучение которых велось на протяжении всего современного периода развития археологии и связано с именами А. П. Окладникова, Г. И. Андреева, Ж. В. Андреевой, Д. Л. Бродянского, А. В. Гарковик, В. А. Татарникова, И. С. Жущиховской, В. И. Дьякова, Н. А. Клюева, А. А. Крупянко. Анализ некоторых хорошо известных памятников позволил по-новому подойти к интерпретации их материалов, что, в конечном счете, привело к существенным переменам и в систематизации всей совокупности археологических памятников финального неолита и бронзового века. Наиболее существенные результаты дал пересмотр материалов поселений Лидовка 1, Пхусун, Кировский, Благодатное 3, Водораздельная и др.

Основным средством реализации поставленных в диссертации задач стали керамические коллекции рассматриваемых памятников, которые хранятся в фондах НА СО РАН, ИИАЭ ДВО РАН, Музея археологии и этнографии ДВГУ.

Керамика является самой массовой категорией находок на археологических памятниках финального неолита и бронзового века в Приморье. По сути, это единственный источник, который позволяет проводить работы по разграниче.

15 нию их культурных горизонтов (Фосс 1952; Бобринский 1978; Жущиховская, 1996 а и др.). Связано это с тем, что типы каменных орудий, украшений и т. п. в Приморье мало менялись во времени, а находки из других видов сырья встречаются редко. В то же время керамика оказывается одним из самых перспективных источников в исследованиях, посвященных решению задач систематизации археологических памятников, выделению АК и распределению их во времени.

Анализ и обработка керамических коллекций велись с учетом тех параметров керамического производства, которые реконструировались в материалах всех опорных памятников настоящего исследования. В их числе — отдельные показатели технологического цикла изготовления керамики: состав формовочных масс, качество обработки поверхностей, толщина стенок. Основной акцент делался на морфологию и орнаментику керамической посуды, т. е. на те показатели, которые, согласно современным представлениям, являются наиболее «чуткими» с точки зрения выделения АК.

Методы исследования традиционные для археологии: аналитико-классификационный, типологический, стратиграфический, элементы количественного анализа.

Вопросы культурной идентификации археологических памятников решались в диссертации с учетом современных представлений отечественной археологии на проблемы выделения АЕС (Массон, 1990; Клейн 1991). На формально-типологическом уровне АК представляет собой совокупность археологических памятников, объединенных между собой общностью свойственного только им комплекса признаков. Критерии выделения АК на формально-типологическом уровне лежат на содержательном уровне определения АК, где АК рассматривается как отражение общности человеческого коллектива в основных сферах его жизнедеятельности: быт, производство, материальная и духовная культура. Такая общность возникает под воздействием ряда обстоятельств, из которых решающее значение имеет длительное совместное проживание, в результате чего.

16 в данном человеческом коллективе формируются свойственные только ему традиции и особенности культуры.

Вопросы стадиальной атрибуции археологических памятников решались, исходя из необходимости, разделять археологическую периодизацию как средство выявления закономерностей в процессах развития тех или иных явлений, и археологическую периодизацию как схематическое представление культурно-временной последовательности в эволюции древнего населения на той или иной территории (Цейтлин 1991). Понятие археологической периодизации используется в диссертации только в первом его понимании.

Структура диссертации соотнесена с логикой исследования.

Первый этап источниковедческий по своим задачам. Здесь проводились критика и отбор источников для предстоящего исследования, оценивались их информационные возможности, выяснялись количество и соотношение культурных горизонтов на каждом памятнике, а также полный перечень всех возможных характеристик интересующих автора керамических коллекций.

На втором этапе проводилась сравнительная характеристика памятников, составивших основу источниковой базы исследования. Результатом этой работы стало выделение нескольких типов археологических памятников рассматриваемого периода времени.

На третьем этапе проводилась сравнительная характеристика выделенных типов археологических памятников. Основная задача на этом этапе исследования сводилась к решению вопроса, чем по отношению друг к другу являются выделенные типы памятников. Оценка степени их сходства осуществлялась с учетом признаков разного уровня — культурно-значимых, стадиальных, региональных, а также признаков отражающих уровень развития изучаемых явлений (Бродянский 1985; Валентин-Перешеек.- Массон 1990; Андреева и др. 1991; Дьякова 1991; Клейн 1991; Жущиховская 1996 а).

На четвертом заключительном этапе рассматривались особенности стратиграфии выделенных типов памятников и их хронология.

Благодарности. Автор искренне благодарен: д.и.н. Андреевой Ж. В., д.и.н. Бродянскому Д. Л., д.и.н. Деревянко А. П., д.и.н. Жущиховской И. С., д.и.н. Массону В. М., д.и.н. Медведеву В. Е., д.и.н. Коньковой Л. В., д.и.н. Кушнаревой К. Х., к.и.н. Вострецову Ю. Е., Гарковик А. В., к.и.н. Клюеву Н. А., Коломейцу С. А., к.и.н. Кононенко Н. А., к.и.н. Крупянко А. А., Моревой О. Л., к.и.н. Попову А. Н. за поддержку и помощь в написании диссертации. Особую признательность автор выражает исследователям, которые любезно предоставили ему возможность работать с коллекциями археологических памятников Приморья, личные архивы и документацию.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Успешное решение многих наиболее интересных, с точки зрения археологов, вопросов культурно-исторической интерпретации археологических материалов, возможно, по глубокому убеждению автора, только при условии достижения определенного уровня ясности в вопросах их элементарной систематизации. Исходя из этого, главная задача настоящего исследования сводилась к анализу материалов конкретных археологических памятников с целью их последующей систематизации. В этом контексте и следует оценивать основные его результаты.

Первая группа выводов связана с культурной группировкой памятников финального неолита и бронзового века Приморья. В диссертации предложен новый ее вариант. Он позволил внести ясность в ряд очень сложных и дискуссионных проблем археологии Приморья и фактически снял многие противоречия предыдущих схем.

Первой, и, пожалуй, самой актуальной является проблема понимания материалов поселения Лидовка 1 и лидовской АК в целом. Долгие годы у части исследователей возникали сомнения в том, что объединение в ее рамках керамики с чертами, характерными для янковской АК раннего железного века Приморья, и гладкостенной керамики с орнаментированным венчиком не правомерно. Однако доказать это с помощью вполне определенных аргументов не удавалось. В результате в литературе сложилось убеждение, что памятники лидовской АК и бронзового века в Приморье в целом имеют ярко выраженные переходные от неолита к раннему железу черты. Эта установка в значительно степени повлияла на оценку реплик с нервюрой, помешав увидеть их связь с памятниками раннего железного века континентального облика, а это, в свою очередь, сыграло роль и при определении места поселения в пади Харинской, помешав объективно оценить признаки, сближающие этот памятник с памятниками раннего железного века. Представления о переходном облике.

210 приморской «бронзы» накладывали свой отпечаток и на решение многих других очень важных вопросов. В частности, это создавало значительные трудности при анализе проблемы соотношения памятников янковской АК и памятников так называемого континентального ее варианта. Долгие годы не удавалось четко очертить круг последних и их специфичные признаки. Часть их рассматривалась в рамках лидовской АК, часть — в рамках концепции о слиянии лидовской и янковской АК. Определенные трудности возникали и при анализе проблемы происхождения культур бронзового века Приморья, и их хронологии. В силу утвердившейся бесспорности лидовской АК специалистами не обращалось должного внимания на то обстоятельство, что ее культурные горизонты не имели стратиграфического соотношения с культурными горизонтами янковской АК раннего железного века.

Предложенные в настоящем исследовании доказательства двухслойного характера поселения Лидовка 1, с точки зрения автора, убедительны. Такое понимание его материалов, если, конечно, оно будет принято специалистами, может вызвать существенные перемены во всей системе взглядов на характер процессов, происходящих в Приморье, в эпоху первоначального освоения металла. Первым следствием стали выводы автора в отношении реплик с нервюрой и их связи с памятниками раннего железного века Приморья, расположенными в континентальной части Приморья и на его восточном побережье. Это, в свою очередь, повлекло за собой переоценку места в археологической периодизации части памятников с гладкими стенками и орнаментированными венчиками и поселения в пади Харинской. Первые потеряли единственный аргумент в пользу своего сопоставления с бронзовым веком Приморья, второе, напротив, приобрело еще одно доказательство своей связи с кругом памятников раннего железного века Приморья.

Вторая проблема, не менее актуальная для археологии Приморья, связана с пониманием материалов синегайской АК. Практически сразу после появления концепции синегайской АК в литературе было высказано мнение, что один из.

211 ее эталонных памятников — поселение Кировское — не может быть сопоставлен с двумя другими — Харинским и Синим Гаем. Однако коллекция Кировского в целом была плохо известна специалистам, и поэтому обозначившийся вопрос о правомерности ее синегайской атрибуции так и остался на долгие годы открытым. Много лет спустя появились убедительные доказательства неоднородности керамических коллекций поселений Харинская и Синий Гай. Более того, было установлено, что поселение Синий Гай и поселение Лидовка 1 представляют в Приморье одну гончарную традицию, для которой характерно использование речного моллюска для отощения формовочных масс. Все это, конечно, в корне меняло взгляды археологов на характер культурного развития Приморья в бронзовом веке. Исследования автора показывают, что действительно, все три памятника синегайской АК представляют собой самостоятельные в культурном отношении единицы археологической систематизации. Поселение в пади Харинской и поселение Кировское пока не имеют прямых аналогий ни в одном памятнике Приморья, а поселение Синий Гай вошло в состав анучинско-синегайской группы памятников. Кроме того, более четкие очертания приобрели в результате исследований автора и представления о конкретном облике носителей традиции отощения керамики речным моллюском. С ними оказались связаны три самостоятельные в культурном отношении, но родственные, группы памятников — анучинско-синегайская, лидовско-типевайская и суворовская.

Третья проблема, из числа тех, что остро стоят в археологии Приморья, связана с соотношением двух АК бронзового века Приморья — маргаритовской и лидовской. Истоки проблемы, как показывают современные источники и исследования, лежали в свое время в отсутствии четкого типологического анализа материалов, объединяющих две эти АК, в данном случае, керамики с гладкими стенками и орнаментированными венчиками. Исследователи воспринимали эту керамику как единую в типологическом отношении, и поэтому естественно возникали недоразумения при отнесении памятников с.

212 такой керамикой к разным АК. В результате проведенных в рамках настоящей диссертации исследований на месте маргаритовской АК и лидовской АК появились три группы археологических памятников — маргаритовская, лидовско-типевайская и суворовская, и каждая из них представлена самостоятельным типом керамики с гладкими стенками и орнаментированным венчиком. Установлено также, что каждая из трех групп памятников самостоятельна в культурном отношении, и поэтому далее керамика с гладкими стенками и орнаментированным венчиком не может рассматриваться в археологии Приморья как культурно-значимый признак.

Вторая группа выводов настоящего исследования связана с пересмотром некоторых проблем периодизации памятников финального неолита и бронзового века Приморья. Первое, что здесь следует отметить, это вопрос о критериях выделения финального неолита Приморья. Анализ керамических коллекций двух опорных его памятников — Зайсановки 1 и Чапигоу — показал, что их так называемые «андроновские признаки» нельзя рассматривать как результат какого-то влияния со стороны андроновской АК. Кроме того, эти признаки, положенные когда-то в основу выделения финального этапа неолита в Приморье, характерны не для всех памятников финального неолита, а только для ограниченного их круга, расположенного в западном Приморье.

Интересны, на взгляд автора, выводы касающиеся внутренней динамики процессов, происходящих в Приморье на заре эпохи освоения металла. Исследования показали, что на базе памятников финального неолита и бронзового века, можно выделить два последовательных культурно-исторических этапа. Первый этап связан с памятниками приханкайского и маргаритовского типов, а также поселением Зайсановка 1 и занимает примерно все II тысячелетие до н.э. Облик материальной культуры памятников первого этапа близок неолитическому, и в настоящий момент нет никаких реальных оснований для сопоставления их с эпохой первоначального освоения металла в Приморье. Второй этап связан с памятниками анучинско-синегайского,.

213 суворовского типов, Харинской и Кировским, а также с памятниками янковской АК раннего железного века и ее континентального варианта. Начинается этот этап на рубеже II и I тыс. до н.э. и длиться вплоть до появления в Приморье во второй половине I тыс. до н.э. представителей кроуновской АК. Население этого этапа знало и использовало в своей трудовой практике металл — бронзу и железо — и представляло собой два возможно враждебных друг другу культурных мира. С одной стороны, представители традиции отощения керамики речным моллюском, знавшие видимо, только бронзу, с другой стороны, представители памятников, относимых в археологии Приморья к раннему железному веку.

Такое понимание последовательности событий, происходящих в Приморье на рубеже неолита и эпохи первоначального освоения металла, позволяет в ином свете взглянуть на место в археологической периодизации связанных с этой эпохой памятников. Только памятники второго этапа демонстрируют прямые свидетельства использования населением металла, причем в это время практически параллельно шло освоение, как бронзы, так и железа. Бронзовый век оказывается действительно пропущенным в Приморье в силу его значительной отдаленности от центров освоения бронзы. Поэтому, видимо, следует признать, что единственным понятием, которое соответствует содержанию связанных с этими памятниками второго этапа процессов является, понятие палеометалла, как это предполагал Д. Л. Бродянский (Бродянский 1982). Памятникам первого этапа трудно задать какую-то определенную позицию в рамках археологической периодизации. Возможно, если в будущем будет достоверно установлена хоть какая-то связь с культурами «бронзы» соседних регионов, они составят самый ранний этап палеометалла в Приморье, а до тех пор правильнее будет рассматривать их в рамках завершающих этапов неолита Приморья.

В целом, подводя итоги исследования, хотелось бы отметить, что в нем многие актуальные проблемы археологии эпохи первоначального освоения.

214 металла в Приморье лишь затрагиваются. Главный же его результат автор видит в том, что с учетом предложенной им систематизации памятников финального неолита и бронзового века открываются новые перспективы для их дальнейшей разработки. В частности, это касается проблемы соотношения ряда неолитических памятников Приморья и андроновской АК бронзового века Сибирипроблемы определения критериев выделения финального неолита в Приморье и в целом выявления здесь нижней грани эпохи освоения металлапроблемы генезиса культур, принесших первый металл в Приморьепроблемы соотношения памятников культурного пласта ACJI (носители традиции отощения керамики речным моллюском) и континентальных памятников раннего железного века Приморьяпроблемы соотношения континентальных памятников раннего железного века Приморья и урильских памятников раннего железного века Приамурья и многих других проблем.