Древности горной Дигории VII — IV вв. до н.э.: систематизация и хронология

ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

Древности горной Дигории VII — IV вв. до н.э.: систематизация и хронология (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Содержание

Том
Глава 1. История изучения позднекобанских памятников Дигории
Раскопки в Дигорском ущелье
Публикации и анализ дигорских материалов
Глава 2. Типологическая систематизация и характеристика материала
Оружие
Мечи и кинжалы
Наконечники ножен
Боевые топоры
Наконечники копий и дротиков
Подток
Луки. ф Колчаны
Наконечники стрел
Конский убор
Удила
Обоймы для строгости
Псалии
Уздечные бляшки
Ременные распределители
Полифункциональные предметы
Портупейные (колчанные?) крюки
Ворворки
Орудия труда
Ножи
Рыболовный крючок
Пряслица
Инструментарий металлурга
Бронзолитейные формы
Орудия для нанесения изображения на глину
Костяные проколки
Оселки
Украшения
Браслеты
Гривны
Подвески
Пронизи
Перстни
Бляшки
Крупные бляхи
Бусы
Аксессуары костюма
Пояса
Поясные пряжки
Фибулы
Булавки
Культовые предметы
Наконечники культовых жезлов
Модель двойной секиры
Амулеты
Глиняные хлебцы
Колокольчики
Предметы неизвестного назначения
Шпоры"
Деревянные резные предметы
Керамика
Тарная керамика
Кухонная керамика
Столовая керамика
Глава 3. Хронологическое распределение материала
Глава 4. Поселения и могильники
Поселения
Поселение Сауар: топография, стратиграфия и планировка
Гончарное производство
Металлургия
Костерезное производство
Могильники и погребальный обряд

История Северного Кавказа в эпоху, обычно называемую скифской, обращала и обращает на себя внимание многих исследователей. Такой пристальный интерес связан с пересечением в этом регионе множества культурных традиций.

Северный Кавказ по своим географическим особенностям является зоной, в которой соседствуют самые различные экосистемы. В первую очередь это, конечно, горы. Горная зона с примыкающими к ней предгорьями доминирует на Кавказе. Именно соседство предкавказских степей с горной зоной Северного Кавказа, создает неповторимую особенность региона. В свою очередь, горная зона расчленяется проходящими в меридиональном направлении ущельями на ряд более или менее связанных друг с другом областей. Это не могло не сказаться на этнокультурном членении населения Северного Кавказа.

Интерес исследователей вызывает исключительная роль Северного Кавказа как контактной зоны между Горами и Степью — с одной стороны и Северным Кавказом и Закавказьем — с другойсложная картина взаимоотношения племен, населявших горы и предгорьяпроисходившие здесь в исследуемую эпоху значительные изменения в экономике и социальной структуре обществакультовые представления кавказских племен, являвшиеся неотделимой частью духовной жизни огромного региона.

Естественно, для того чтобы иметь возможность подступиться к этому запутанному клубку вопросов, необходимо изначально подготовить источниковедческую базу. Значительная работа в этом направлении проделана В. И. Козенковой. Ею собран и систематизирован обширный материал, относящийся к западному и восточному вариантам кобанской культуры (Козенкова, 1977; Козенкова, 1982; Козенкова, 1986; Козенкова, 1992; Козенкова, 1998).

Есть некоторые проблемы с определением хронологических рамок периода. Поздние этапы кобанской культуры фактически были выделены еще П. С. Уваровой (Уварова, 1900, сс. 360−369). Е. П. Алексеева разделила позднекобанский период на две хронологические группы (Алексеева, 1949) — соответственно на первую и вторую позднекобанские. Первая группа по Е. П. Алексеевой датируется VII—III вв. до н.э., втораяII в. до н.э.- III в н.э.

М.П.Абрамова на материалах памятников Северной Осетии и Кабардино-Балкарии провела отдельный анализ второго этапа позднекобанскош периода (Абрамова, 1974) и в целом пришла к этим же выводам, подчеркнув, однако, что данный этап начинается не со II, а с III в. до н.э., опираясь на работу Е. И. Крупнова (Крупнов, i960), в которой он датирует первый этап VII—IV вв. до н.э., т. е. скифским временем.

Сильные различия в материальной культуре первого и второго этапов, тем не менее, заставляют исследователей рассматривать их по отдельности. Так, Е. И. Крупнов в упомянутом выше труде анализирует только памятники, не выходящие за пределы IV в до н.э. В. И. Козенкова в своем многотомном своде, посвященном кобанской культуре (Козенкова, 1977, 1982, 1989, 1995, 1998) также не приводит памятников второго позднекобанского этапа, что вполне естественно, так как это огромный и весьма специфический материал, который требует отдельной обработки. При этом принадлежность памятников этого времени к кобанской культуре не оспаривается.

Однако существование кобанской культуры и после IV в. до н.э. оговаривается не всегда, из-за чего порой может создаться ложное впечатление о полном отрыве позднейших кобанских материалов от общего комплекса культуры. Так, в работе В. И. Козенковой, специально посвященной хронологии кобанской культуры в целом (Козенкова, 1990), позднейшая эпоха даже не упоминается. При этом хронология ведется от XIV в до н.э. — времени, артефакты которого морфологически также мало связаны с классическим Кобаном, как и памятники финала второго позднекобанского этапа. Включение столь ранних памятников в общую систему хронологии культуры правомерно, т.к. они принадлежат к этапу, являющимся переходным к собственно кобанской культуре. Но в этом случае следовало включить в общую схему и позднейшие памятники, т.к. это бы более соответствовало формальной логике.

Ситуация усугубляется тем, что в результате существования двух не стыкованных археологических шкал — В. И. Козенковой и М. П. Абрамовой — между ними образовался разрыв. В. И. Козенкова совершенно справедливо завершает свою таблицу началом IV в. до н.э. Во всяком случае, памятники, отнесенные ею к этапу Кобан IV б, едва ли выходят за пределы первой половины указанного столетия. М. П. Абрамова же датирует наиболее ранние памятники последующего этапа III в до н.э. (Абрамова, 1974. С. З), удревняя их по сравнению с Е. П. Алексеевой на целый век. И, тем не менее, по меньшей мере, вторая половина IV в до н.э., а, если строго придерживаться датировки В. И. Козенковой, то три его последние четверти остаются лишенными каких-либо материалов.

Сложившаяся ситуация имеет совершенно объективные предпосылки, связанные с характером раскопанного материала. Все имеющиеся к настоящему дню комплексы действительно распределяются в указанных выше хронологических рамках. В то же время имеется группа материалов, которые могли бы заполнить существующий хиатус (например, некоторые типы браслетов с зооморфными концами). К сожалению, эти вещи происходят из грабительских раскопок и не могут быть увязаны с тем или иным комплексом.

В предлагаемой работе будут рассматриваться материалы УП-1У вв. до н.э., но не исключается, что исследуемая эпоха (первый поздне-кобанский по Е.П.АлексеевойКобан IV б по В.И.Козенковой) могла завершиться несколько позже — в начале III в. до н.э. Этот вопрос может быть окончательно решен только тогда, когда будут раскопаны комплексы соответствующего времени.

С другой стороны материалы УИ-первой половины VI в. до н.э. для данного региона по имеющейся выборке не имеют значительных отличий от памятников предшествующего периода. Тем не менее, они рассматриваются вместе с материалами V—IV вв. до н.э., что позволяет проследить динамику развития кобанской культуры в Дигории в этот период. К сожалению, в нашей выборке отсутствует оружие УП-первой половины VI в. до н.э., что сужает возможности анализа.

В рамках данной работы будут подвергнуты анализу памятники Дигорского ущелья (рис. 1,?г, б), составляющие несколько обособленную группу среди памятников горной зоны Центрального Кавказа.

Памятники Дигории все исследователи объединяют в один локальный вариант кобанской культуры с другими объектами указанного региона. Е. П. Алексеева относила дигорские памятники к центрально-кавказскому варианту поздне-кобанской культуры (Алексеева, 1949. С. 191). По Е. И. Крупнову (Крупнов, 1960) и В. И. Козенковой (Козенкова, 1996) — это центральный вариант кобанской культуры, по В. Б. Виноградову (Виноградов, 1972) и И. М. Чеченову (Чеченов, 1974) — горный вариант кобанской культуры.

Е.П.Алексеева поместила дигорские материалы в западную группу памятников центрально-кавказского варианта (Алексеева, 1949. С.226). В. Б. Виноградов выделяет дигорско-балкарскую группу (Виноградов, 1972. Рис. 70), отмечая при этом явную недостаточность материала по Балкарии (Виноградов, 1972. С.208). И. М. Чеченов не вычленяет Дигорию из Центральной или Северо-Осетинской группы предложенного им Горного варианта, но и не оспаривает точку зрения Е. П. Алексеевой (Чеченов, 1974. С.45).

Таким образом, практически все сходятся на некоторой самобытности дигорских памятников при общем тяготении последних к остальным материалам горной зоны

Центрального Кавказа. Замкнутость горной Дигории по отношению к сопредельным районам существовала издавна. Для протокобанского времени Е. И. Крупнов даже выделил особую Дигорскую культуру (Крупнов, 1951. С.71). Новые раскопки на могильнике Кари Цагат подтвердили правомерность этого выделения (Мошинский, 2000; Мошинский, 2001). До настоящего времени существует дигорский диалект осетинского языка, оформившийся, безусловно, в горных районах.

Объяснить это явление можно природно-географическими условиями (рис. 1, а, б). Дигорское ущелье отделено от плоскости Скалистым хребтом, через который пробила узкую, глубокую и длинную теснину Ахсинта бурная горная река Урух (Агибалова, Жданов, Иванов, 1976. С.29- Бероев, 1984. С.52). В настоящее время в почти вертикальном склоне прорублена дорога. В древности же теснина была, безусловно, непроходима. Связь ущелья с внешним миром осуществлялась только через небольшие боковые перевалы (в Балкарию и Алагирское ущелье) и перевалы, ведущие через Главный Кавказский хребет в Закавказье. Все эти пути, несомненно, были известны древним горцам, но, тем не менее, такая геоморфологическая замкнутость не могла не отразиться на характере культуры и даже языка населения Дигории.

заключение

В результате проведенной типологической систематизации материала была составлена источниковедческая база на 954 предмета (не считая бус). Среди них было выделено 155 типов (с бусами 188). Учитывая дробность систематизации в работе оперируется с 208 разновидностей предметов (кроме бус, с ними — 296).

В результате проведенной корреляции удалось разделить погребальные комплексы могильника Гастон Уота на пять хронологических групп, датированных соответственно: VII—VI вв. до н.э., вторая половина VI в до н.э., V в до н.э., конец V-начало IV в до н.э., первая половина IV в до н.э.

Материальная жизнь племен Дигории в позднекобанскую эпоху развивалась достаточно интенсивно. Наиболее иллюстративна в этой связи динамика трансформации браслетов. На протяжении времени, к которому относится подавляющее большинство изученных погребений: (со второй половины VI в. до н.э. до первой половины IV в до н.э.) прослежена картина постоянной смены этого вида украшений. Параллельно смене типов браслетов в течение V — первой половины IV вв. до н.э. наблюдаются изменения в типе дигорской пряжки — предмета мужского туалета, характерного только для Дигории. В других видах артефактов морфологические перемены в ходе времени проявляются не столь ярко, но, тем не менее, прослеживаются достаточно четко. Так, к началу IV в. появляются новые типы булавок: например, с катушковидным и вазовидным навершиями, встречаются фибулы со спинкой синусоидальной формы, спиралевидные пронизи, короткие копья и т. д. Причем многие из украшений и аксессуаров, распространившиеся начиная с рубежа V—IV вв. до н.э., будут типичными для 2 позднекобанского периодаэпохи, когда четко обозначится сарматское влияние, исчезнут из употребления дигорские пряжки, дуговидные фибулы и многие другие типы предметов, являющихся для нас маркерами кобанской культуры в Дигории.

Материалы из комплексов VII—VI вв. до н.э. находят многочисленные параллели в памятниках, находящихся за пределами собственно Дигорского ущелья, а в отдельных случаях и за пределами центрального варианта кобанской культуры.

Материалы V в. до н.э. носят в значительно большей степени локальный характер. За исключением однозначно импортных предметов, находящих прямые степные и закавказские параллели, можно отметить колокольчики «казбекского» типа, широко распространенные как на территории Центрального Кавказа, так и на территории Грузии. Безусловно, массу аналогий в очень широком ареале могут найти копья и мечи. Оружие в целом всегда является наиболее интернациональным и, даже если оно изготавливалось на месте, не всегда может служить культурным индикатором., С V в до н.э. полностью меняется керамический комплекс, приобретая исключительно дигорские черты. Керамика, безусловно, является культурным маркером. Несомненно, местными являются многочисленные пряжки дигорского типа — ведущий элемент мужского костюма., для которых прекрасно прослеживается вся линия развития. Смена происходит и в женском костюме. В первую очередь это касается такой многочисленной категории как браслеты. Хотя до середины V в до н.э. здесь бытуют бронзовые стержневые браслеты с зооморфными объемными концами, хорошо известные в кобанской культуре, вместе с ними появляются новые чисто дигорские: браслеты со стержнем подпрямоугольного сечения и браслеты с уплощенными с боков зооморфными концами, которые и становятся ведущим типом в конце V в до н.э. Ведущими типами височных подвесок в эту эпоху становятся подвески закавказского (брильского) образца (с пятишишечным завершением). Единичные экземпляры других типов украшений не меняют общую картину.

В конце V — первой половине IV в. до н.э. ситуация меняется. За пределами Дигорского ущелья значительно увеличивается количество аналогий украшениям и аксессуарам костюма, найденным в Дигории. Это происходит на фоне появления значительного количества предметов, выполненных в скифской традиции.

В VII—VI вв. до н.э. племена Горной Дигории продолжают жить в русле традиционных общекобанских связей, являясь органической частью центрального варианта позднекобанской культуры.

Для V в. до н.э. возможно говорить об определенной степени изолированности населения Дигории от сопредельных кобанских племен. Именно в эту эпоху преобразуется керамический комплекс, получают развитие пряжки дигорского типа, характерные для Дигории браслеты и т. д.

К концу V в. до н.э. внешние связи Дигории начинают активизироваться. Вероятно, основной причиной этого явления является активность степняков на Северном Кавказе вплоть до предгорий, через которые и проходили основные межплеменные кобанские контакты. К концу V в. до н.э. со степняками удалось установить нормальные отношения, активизировалась жизнь в предгорьях, что и дало возможность прекратить вынужденную изоляцию.

При анализе дигорских материалов нельзя обойти тему контактов Северного Кавказа и Закавказья. Естественно, достаточно удобные перевалы, соединяющие горную Дигорию с Закавказьем, всегда способствовали общению населения этих сопредельных областей. В самом раннем протокобанском комплексе, еще до образования Дигорской культуры (погребение 3 Верхней Рутхи — раскопки автора) присутствует сосуд, несомненно, являющийся закавказским импортом. Дигорская культура, в свою очередь, при всей своей самобытности в керамическом инвентаре (служащем культурным индикатором) входила в единый Дигорско-Рачинский металлургический район. Прослеживаются контакты с Закавказьем и в эпоху «классической Кобани». Но если в протокобанское время есть убедительные данные о существовании единого дигорско-рачинского металлургического района, то для позднекобанской эпохи мы такими данными не располагаем.

В интересующую нас эпоху, как было прослежено выше, направление дигорско-закавказских контактов осталось прежним, что и естественно. В первую очередь это связи с районом Рачи. Прослеживаются они в основном на достаточно обильном импорте подвесок брильского типа, изготовленных из серебра и золота. Тем не менее, в отличие от протокобанской эпохи уже нельзя говорить об едином дигорско-рачинском металлургическом районе. Налицо множество типов предметов, характерных исключительно для Дигории. Многие категории вещей изготовляются в русле традиций классической кобанской культуры. Ряд категорий оружия делается по скифским образцам.

Безусловно, в эту эпоху прослеживается обмен технологиями. Уже отмечалось сходство в металлургическом производстве: сходная конструкция горнов, похожая система канавок, такие же сопла, зернотерки, чашечные камни. Есть параллели и в производстве гончарном. Здесь присутствуют не только близкие по конструкции печи, но и, что особенно важно, технологические приемы изготовления и орнаментации керамики. Наиболее вероятным представляется приход этой технологии из Закавказья. В пользу этого говорит появление вместе с гончарным кругом характерной для Закавказья, в частности для Колхиды орнамента в виде врезной волны. При этом керамика по своим морфологическим особенностям восходит к классическим кобанским образцам, характерным для центра культуры. Влияние закавказской керамической традиции, возможно. Проявляется оно, в частности, в появлении с середины V в. до н.э. широкодонных сосудов.

Наряду с импортом технологий наблюдается и импорт конкретных изделий. Кроме вышеупомянутых подвесок брильского типа в Дигории появляются золотые изделия, несомненно, изготовленные в Колхиде.

Материалы скифского облика (за исключением наконечников стрел) распадаются на две группы: первая маркирует время скифских походов в Закавказье Почти все материалы, выполненные в скифской традиции, этой эпохи найдены в могильнике Фаскау, расположенном в местности, связанной удобным проходом с Алагирским ущельем, через которое всегда проходила дорога в Закавказье. Вторая группа датируется концом V-началом IV в. до н.э. — эпохой стабилизации, как в степи, так и на Кавказе. Можно считать установленным, что, после хорошо известных науке скифо-кавказских контактов времен скифских походов VII—VI вв. до н.э. и наступившего после них некоторого затишья во взаимоотношениях, новая активизация связей степняков и горцев приходится на конец V-начало IV вв. до н.э. Связи при этом могли быть и опосредованными. Тем не менее, не следует преувеличивать значение степного влияния на кобанские племена в этот период и говорить о начале процесса иранизации.

Это время является эпохой преобразований в социуме и материальной культуры на Кавказе (во всяком случае, по материалам Дигорского ущелья, которое при всей своей относительной изолированности не могло сильно выделяться среди окружавшего его родственного населения) и установления стабильности в политической и социальной жизни степных кочевников при усилении общей коммуникабельности культур скифского облика. Эти процессы, шедшие параллельно в обширном Северо-Кавказском регионе и привели к эффекту взаимопроникновения элементов двух столь различных по облику культур.

Для кобанской культуры на раннем этапе ее развития характерно практически полное отсутствие благородных металлов. В позднекобанскую эпоху ситуация меняется. Находки предметов, изготовленных из серебра, становятся достаточно типичными. В Дигории в могильниках этого времени достаточно многочисленны серебряные подвески в виде кольца и серьги, в том числе брильского типа. В конце У-начале IV в до н.э. в достаточно большом количестве появляются золотые изделия.

По материалам могильника Гастон Уота прослеживается процесс социального расслоения общества. К первой половине IV в. до н.э. относится погребальный комплекс-«жертвенник», выпадающий из общего ряда коллективных погребений и являющийся погребением лица, имевшего особый социальный статус, как уже отмечалось выше, вероятно, наделенного сакральными полномочиями. Никаких аналогов такому обряду в более ранних кобанских материалах мы не знаем. Одним из проявлений социальной дифференциации в конце У-начале IV вв. до н.э. стало возрастание роли всадничества и повышение его престижности. Последнее можно объяснить контактами со смешанным населением кавказских предгорий, для которого социальная роль всадника была, безусловно, высока. Что в свою очередь объясняется тесными контактами с кочевыми племенами, населявшими сопредельные области. В то же время никак нельзя преувеличивать значение этих контактов. Характерным примером является тот же всадник из погребения 19. Обладая скифским оружием и уздечкой, он в то же время имел при себе кобанский жезл, на нем были кобанские гривна и фибула и такой характерный для Кавказа и абсолютно не характерный для степняков атрибут как цепь. То есть степные влияния не проникли вглубь культуры, практически не затронули культовую сторону жизни. Иначе говоря, о процессе иранизации Дигорского ущелья в конце У-начале IV в. до н.э. говорить можно только с очень большими оговорками. Можно свидетельствовать только проникновение некоторых культурных элементов. Глубоко в кобанскую культуру и, тем более, в этнос и язык инновации не проникают. Особенно показательными, в этом контексте являются предметы культа, керамика и украшения. Кавказский характер этих элементов не вызывает сомнения. Только с сарматской эпохи можно говорить о внедрении степных иранских элементов в культуру горных племен.

Таким образом, в конце У-начале IV вв. до н.э. наблюдается начало процесса социальной дифференциации, происходящей на фоне распространения импортных изделий из благородных металлов. Можно полагать, что процесс социальной дифференциации связан с активизирующимися в эту эпоху контактами со степным миром.

Характерно, что именно с V в. до н.э. широко распространяется гончарная керамика, причем на поселении Сауар обнаружены уже четырнадцать гончарных печей, одиннадцать из которых размещены в пяти гончарных мастерских. Там же выявлены 2 металлургических и косторезный комплексы. Все это говорит о развитии в эту эпоху ремесленного производства, что также свидетельствует об идущих процессах социального расслоения.

Наиболее вероятный механизм торговых связей поселения Сауар, представляется следующим образом: продукция ремесленного производства — керамика и, возможно, металлические изделия, обменивались у жителей других дигорских поселений на скот, который, в свою очередь, перегонялся через перевалы в Закавказье, где и обменивался на ювелирные изделия, бусы и т. д. (Через эти перевалы скот перегонялся в Грузию и обратно до самого недавнего времени.) Не исключен и прямой обмен продуктов ремесленного производства на импортные изделия у соседей, которые, перегоняли скот в Закавказье.

Сходные контакты могли быть и со степью с той оговоркой, что предгорья были населены родственными кобанскими племенами, которые также могли приобретать и керамику, и металл. Они могли выступать в роли посредников в общении со степняками. Через них, вероятно, доходило и степное влияние. Торговля, конечно, осуществлялась и с соседней Балкарией. К сожалению, к настоящему моменту памятники интересующего нас периода горной Балкарии и предгорной Дигории изучены недостаточно, поэтому последние соображения в значительной степени гипотетичны.

Подводя итоги, можно отметить, что в результате проведенного анализа археологических памятников горной Дигории УП-1У вв до н.э., систематизации материала и его хронологического распределения можно сделать вывод о том, что, несмотря на присущий всем горным обществам некоторый консерватизм, материальная жизнь племен Дигории в позднекобанскую эпоху развивалась достаточно интенсивно, что, в частности, выражалось в быстрой смене типов артефактов, произведенных на месте, и изменении их облика. В тесной связи с этими процессами находится процесс социальной дифференциации. Динамика развития материальной культуры и социальных отношений находились в непосредственной зависимости как от прогресса в местном ремесленном производстве, так и от внешних связей, менявшихся в соответствии с ситуацией в предгорной зоне.

Показать весь текст

Список литературы

Абрамова М.П., 1974. Памятники горных районов Центрального Кавказа рубежа и первых веков нашей эры (по материалам Северной Осетии и Кабардино-Балкарии). // Археологические исследования на юге Восточной Европы. М.
Абрамова МЛ., 1974 а. Погребения скифского времени Центрального Предкавказья. CA. № 2
Абрамова М.П., 1990. О скифских традициях в культуре населения Центрального Предкавказья в IV—II вв. до н.э. // Проблемы скифо-сарматской археологии. М.
Абрамова М.П., 1993. Центральное Предкавказье в сарматское время (III в. до н.э.-IV в. до н.э.), М.
Абрамова М.П., 1999, Поселение скифского времени у аула Хумара на Верхней Кубани // Древности Северного Кавказа, М.
Агамалиева С.М., 1987. Гончарство Азербайджана. Баку.
Агибалова В.В., Жданов Г. В., Иванов В. Д., 1976. По Дигорскому ущелью, Орджоникидзе.
Алексеев А.Ю., 1992. Скифская хроника. СПб.
Алексеев А.Ю., 2003. Хронография Европейской Скифии VII—IV вв. до н.э. СПб
Алексеева Е.М., 1975. Античные бусы Северного Причерноморья // САИ Г1−12, М.
Алексеева Е.М., 1978. Античные бусы Северного Причерноморья // САИ Г1−12, М.
Алексеева Е.М., 1982. Античные бусы Северного Причерноморья // САИ Г1−12, М.
Алексеева ЕЛ., 1949. Поздне-кобанская культура Центрального Кавказа. // Ученые записки ЛГУ, сер. ист. наук, вып.13, Л.
Алексеева ЕЛ., 1982. Памятники позднекобанского времени на территории Карачаево-Черкессии. // Проблемы археологии и этнографии Карачаево-Черкессии (Материальная и духовная культура), Черкесск
Антонова Е.В., 1984. Очерки культуры древних земледельцев Передней и Средней Азии. М.
Анфимов Н.В., 1951. Меото-сарматский могильник у станицы Усть-Лабинской // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. (МИА № 23). М.-Л.
Артамонова-Полтавцева О.А. 1950. Культура Северо-Восточного Кавказа в скифский период // СА, т. XIV, М-Л.
Арциховский А.В., 1930. Курганы вятичей, М.
Батчаев В.М., 1985. Древности предскифского и скифского периодов // Археологические исследования на новостройках Кабардино-Балкарии в 1972—1979 гг., т.2, Нальчик.
Батчаев В.М., 1986. Былымский оборонительно-жилой комплекс эпохи бронзы // Новое в археологии Северного Кавказа. М.
Беленицкий A.M., 1978. Конь в культах и идеологических представлениях // КСИА, вып. 154, М.
Бероев Б.М., 1984. По Северной Осетии, М.
Берхин-Засецкая И.П., Маловицкая Л. Я., 1965. Богатое савроматское погребение в Астраханской области // СА N 3
Бинкевич Е., 1931, Верования осетин // Религиозные верования народов СССР. Сборник этнографических материалов, т. И, М-Л.
Бобринский А.А., 1978. Гончарство Восточной Европы. М.
Виноградов В.Б., 1963. Глиняный штамп с городища Алхан-кала // Древности Чечено-Ингушетии. М.
Виноградов В.Б., 1972. Центральный и Северо-Восточный Кавказ в скифское время. Грозный
Виноградов В.Б., 1974, Новые находки предметов скифо-сибирского звериного стиля в Чечено-Ингушетии // СА, № 4
Виноградов В.Б., 1976. К характеристике кобанского варианта в скифо-сибирском зверином стиле // Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. М.
Виноградов В.Б., Марковин В.К, 1968. Могильник Яман-су. на границе Чечни и Дагестана // Археологический сборник, вып. II, Грозный
Высотская Т.Н., 1979, Неаполь столица государства поздних скифов, Киев. Гагошидзе Ю. М., 1964. Памятники раннеантичной эпохи из Ксанского ущелья. Тбилиси (на груз, яз., резюме на русск. яз.)
Гагошидзе Ю.М., 1965. Памятники материальной культуры раннеантичной Грузии. Автореферат канд. дис. Тбилиси.
Гагошидзе Ю.М., 1964. Памятники раннеантичной эпохи из Ксанского ущелья. Тбилиси, (на груз .яз.)
Гаджиев Г. А., 1991. Доисламские верования и обряды народов Нагорного Дагестана. М.
Гайдукевич В.Ф., 1934, Античные керамические обжигательные печи // ИГАИМК, вып.80
Галанина Л.К., 1977. Скифские древности Поднепровья. (Эрмитажная коллекция Н.Е.Бранденбурга). САИ Д1−33. М.
Галанина Л.К., 1997. Келермесские курганы. СНЕ I, М.
Гертман А.Н., 1972. Детали конской узды в составе Казбекского клада (по материалам коллекции ГИМ). // СА. № 3.
Гобеджишвши Г. Ф., 1952. Археологические раскопки в Советской Грузии, (на груз.яз.)
Гогадзе Э.М., Давлианидзе Ц. О., 1981. Горадзири. //Тбилиси (на груз, яз.)
Граков Б.Н., 911. Ранний железный век. М.
Давлианидзе Ц.О., 1983. Культура Квемо Картли (Триалети) во второй половине I тыс. до н.э., Тбилиси (на груз. яз.).
Давудов О.М., 1983, Святилище у высокогорного селения Хосрех // Древние и средневековые поселения Дагестана, Махачкала.
Даль В.И., 1880, Толковый словарь живого великорусского языка. Т.1. СПб. М.
Деген-Ковалевский Б.Е., 1935, К истории железного производства Закавказья (по материалам раскопок Чуберской железоплавильни В. Свания) // Иессен A.A. Деген-Ковалевский Б. Е. Из истории древней металлургии Кавказа. Изв. ГАИМК вып. 120, M.-JI.
Демаков А. А, Фоменко Д.А., 1998, Археастрономические исследования на Нижне-Архызском городище //XX Юбилейные международные «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа, Ставрополь
Деопик Д.В., Крупное Е.И, 1961. Змейское поселение кобанской культуры // Археологические раскопки в районе Змейской Северной Осетии. Орджоникидзе.
Джавахашвши Г. А., 1984. Антропоморфная пластика в языческой Грузии. Тбилиси (на груз. яз).
Джгаркава Т., 1983. Камарахевский могильник. Каталог // Мцхета. Результаты археологических исследований, том VI, Тбилиси.
Доманский Я.В., 1984, Древняя художественная бронза Кавказа в собрании Государственного Эрмитажа, М.
Доманский Я.В., 2001. Навершие // Золотые олени Евразии. СПб.
Древнейшие государства.1989, Древнейшие государства на территории СССР, Археология СССР, М.
Дударев С.Л., 1976. Раскопки могильника Ахкинчу-барзой (Чечено-Ингушетия) // CA, № 1.
Дударев С.Л., 1991. Из истории связей населения Кавказа с киммерийско-скифским миром. Грозный.
Есаян С.А., Калантарян A.A., 1988, Ошакан, I, Основные результаты раскопок 19 711 983 гг., Археологические раскопки в Армении, № 18, Ереван
Иессен A.A., Пиотровский Б. Б., 1940. Моздокский могильник. JI.
Журавлев Д. В. Мошинский А.П., 1992. Гончарный производственный комплекс позднекобанского времени на поселения Сауар в Дигории // РА, N 2.
Журавлев Д. В. Мошинский А.П., 1994. Поясные пряжки из могильника Гастон Уота // РА, № 1
Иессен А.А., 1956, Итоги и перспективы археологического изучения Северного Кавказа // Тезисы докладов на пленарных заседаниях конференции по археологии Кавказа. М.
Ильинская В.А., 1973. Скифская узда IV в. до н.э. // Скифские древности. Киев.
Ильинская В.А., 1975, Раннескифские курганы бассейна р. Тясмин (VII-VI вв. до н.э.), Киев.
Ильинская В.А., Тереножкин А. И., 1983. Скифия VII—IV вв. до н.э. Киев
Карпов Ю.Ю., 1994, К интерпретации одного изобразительного сюжета на надмогильных памятниках Дагестана. //Кунсткамера. Этнографические тетради. Вып.5−6. СПб
Кахидзе А., 1981. Восточное Причерноморье в античную эпоху (Колхские могильники). Батуми.
Кахидзе А.Ю., Мамуладзе Ш. Х., 1988, Античное поселение в с. Квашта // Памятники Юго-Западной Грузии, т. XVII, Тбилиси (на груз. яз.).
Канторович А.Р., 1996. «Летящие» и лежащие олени в искусстве звериного стиля степной Скифии // Историко-археологический альманах, вып.2, Армавир-Москва.
Керефов Б.М., 1988. Памятники сарматского времени Кабардино-Балкарии // Нальчик.
Ковпаненко Г. Т., Бессонова С. С., Скорый С. А., 1989. Памятники скифской эпохи Днепровского лесостепного Правобережья. Киев.
Козенкова В. И, 1965. Исследование Сержень-Юртовского поселения в 1963 г. // КСИА АН СССР, вып. 103. М.
Козенкова В.И., 1973. Предметы из Ца-ведено (Чечено-Ингушетия) середины I тысячелетия до н.э. // Кавказ и Восточная Европа в древности, М.
Козенкова В.И., 1977. Кобанская культура. Восточный вариант. САИ вып.2−5, М.
Козенкова В.И., 1982. Типология и хронологическая классификация предметов кобанской культуры. Восточный вариант. САИ В2−5, М.
Козенкова В.И., 1982 а. Обряд кремации в кобанской культуре Кавказа. // СА, № 3.
Козенкова В.И. 1989. Кобанская культура. Западный вариант. САИ вып.2−5, М.
Козенкова В. И, 1989 а. Кобанская культура Кавказа // Археология СССР. Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. М.
Козенкова В.И., 1989 б, Инновации и процесс формотворчества в кобанской культуре Кавказа (на примере зооморфных браслетов) // СА, № 3.
Козенкова В.И., 1990, Хронология кобанской культуры: достижения, опыт уточнения, нерешенные проблемы. // СА, № 3.
Козенкова В. К, 1995, Оружие, воинское и конское снаряжение племен кобанской культуры (систематизация и хронология). Западный вариант. САИР, вып. В 2−5, М.
Козенкова В. К, 1996, Культурно-исторические процессы на Северном Кавказе в эпоху поздней бронзы и раннем железном веке (Узловые проблемы происхождения и развития кобанской культуры), М.
Козенкова В.И., 1998, Материальная основа быта кобанских племен. Западный вариант. САИ. М.
Козенкова В.И., 2002, У истоков горского менталитета. Могильник эпохи поздней бронзы — раннего железа у аула Сержень-Юрт, Чечня. Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып.З.
Козенкова В. К, Крупное Е. И., 1964, Исследование Сержень-Юртовского поселения в 1962 // КСИА АН СССР, вып.98, М.
Козенкова В.И., Мошинский А. П., 1995, Кобанская культура Кавказа: генетические корни и условия формирования (третья четверть II тыс. до н.э.) // Историко-археологический альманах, вып.1. Армавир-М.
Котович В.М., 1986, Зооморфные образы древнеземледельческого культа плодородия в горном Дагестане // Обряды и культы древнего и средневекового населения Дагестана. Махачкала
Кривицкий ВВ., Нечаева Л. Г., Членова Н. Л., 1976, Исследования крематория эпохи поздней бронзы в Северной Осетии // Археологические открытия 1975 года, М.
Кривицкий ВВ., Нечаева Л. Г., Членова Н. Л., 1978, Крематорий могильника Верхняя Рутха в Северной Осетии // VIII Крупновские чтения. Тезисы докладов, Нальчик-
Кривицкий ВВ., Нечаева Л. Г., Членова Н. Л., 1978 а. Этнические и социальные черты населения, оставившего могильник Верхняя Рутха (Северная Осетия) // Краткое содержание докладов среднеазиатско-кавказских чтений, Л.-
Крутикова ИТ., 1985. Квартал ремесленников в Горгиппии // КСИА АН СССР, вып. 182, М.
Крупное E. K, 1947. Северокавказская археологическая экспедиция // КСИИМК. Вып. XVII
Крупное Е.И., 1950. Археологические исследования в Кабардинской АССР в 1948 году // Кабардинский НИИ. Ученые записки. T. V, Нальчик.
Крупное Е.И., 1952. Жемталинский клад // Труды ГИМ, Памятники культуры, Вып.1., М.
Лимберис Н.Ю., Бочковой В. В., Марченко И. И., 2001. Раскопки курганов у ст. Нововеличковская в 1998 г. // Археологические исследования на новостройках Краснодарского края, вып.1. Краснодар
Лордкипанидзе О.Д., 1972. Городище Вани // Вани, т.1., Тбилиси (на груз, яз., резюме на русск. и англ. языках)
Лордкипанидзе О.Д., 1989. Наследие древней Грузии. Тбилиси Лордкипанидзе О. Д., 1992. Городище Вани в общеколхидском контексте // ВДИ, № 1 Лукин А. Л., 1941. Материалы по археологии Бзыбской Абхазии // Труды Отдела первобытной культуры ГЭ, т. 1
Марковин В.И., 1964. Новые материалы по археологии Северной Осетии и Чечни II Памятники Кавказа и Средней Азии. КСИА. Вып.98. М.
Марковин В.И., 1986. Культовая пластика Кавказа.// Новое в археологии Северного Кавказа. М.,
Мартиросян A.A., 1961, Город Тейшебаини, Ереван.
Маслов В.Е., 1996. Впускное погребение из кургана № 13 могильника Новозаведенное-И // Историко-археологический альманах. Вып.2 Армавир-М.
Мастыкова A.B., Мошинский А. П., 1996. Стеклянные бусы могильника Гастон Уота // Актуальные проблемы археологии Северного Кавказа (XIX «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа), Тезисы докладов, М.
Махортых C.B., 1991. Скифы на Северном Кавказе. Киев
Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса. М. 1963.
Мелюкова А.И., 1952. Каменная фигура скифа-воина // КСИИМК, XLVIII. М.
Мелюкова А.И., 1964. Вооружение скифов //САИ вып. Д 1−4. М.
Мелюкова А.И., 1981. Краснокутский курган. М.
Мелюкова А.И., 1998. К вопросу о датировке раннескифских стрел // Музейш читання. Матер1али М1жнародно1″ науковош конференцп, присвячено!" 90-лптю з дня нарождения видатного украшского археолога О.ГТереножкша. Киев.
Микеладзе Т.К., Хахутаишвили Д. А., 1985. Древнеколхидское поселение Намчедури // Памятники Юго-Западной Грузии, вып. XIV, Тбилиси.
Миллер В., 1988. Терская область. Археологические экскурсии // МАК 1, М.
Миллер В., 1992, Осетинские этюды. Владикавказ
Минасян С.А., 1991, Техника обработки бронз кобанской и колхидской культур //АСГЭ, вып.31, Л.
Мовгиа Т.Г., 1971. Гончарный центр трипольской культуры на Днестре // CA, № 3
Монгайт A.JI., 1974. Археология Западной Европы, т.2. М.
Мошинский А.П., 1987 а. Раскопки экспедиции ГИМ на могильнике Верхняя Рутха // Задачи советской археологии. Тезисы докладов всесоюзной конференции. Суздаль.
Мошинский А.П., 1987 б. Исследования могильника Верхняя Рутха // Археологические открытия 1985 года, М.
Мошинский А.П., 1988 а. Жертвенник могильника Гастон Уота // XV «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. Тезисы докладов. Махачкала.
Мошинский А.П., 1988 б. Раскопки могильника Верхняя Рутха // Археологические открытия 1986 года, М.
Мошинский А.П., 1988 в. Новая интерпретация кобанских птицевидных блях // Методика исследования и интерпретация археологических материалов Северного Кавказа. Орджоникидзе
Мошинский А.П., 1990. Керамический комплекс памятников кобанской культуры в Дигории в V—IV вв. до н.э. // XVI «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа (Тезисы докладов) Ставрополь.
Мошинский А.П., 1992. Контакты Северного Кавказа со степью и Закавказьем //
XVII «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. Тезисы докладов. Майкоп.
Мошинский А.П., 1994 а, Штандарты из могильника Гастон Уота // Вещь в контексте культуры. Материалы научной конференции. СПб.
Мошинский А.П. 19 946. Хронология позднекобанского могильника Гастон Уота //
XVIII «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. Тезисы докладов. Кисловодск.
Мошинский А.П., 1995. Штандарты из кобанского могильника Гастон Уота // Исторический музей энциклопедия отечественной истории и культуры. (Труды ГИМ. Вып. 87.) М.
Мошинский А.П., 1996 а. Образ хозяина зверей в кобанской пластике // Между Азией и Европой. Материалы конференции, посвященной 100-летию со дня рождения А. А. Иессена, СПб.
Мошинский А.П., 1996 б. Работы в Дигорском ущелье Северной Осетии // Археологические открытия 1995 года. М.
Мошинский А.П., 1997 а. Взаимосвязь населения горных районов Северного Кавказа со скифами (по дигорским материалам) // «Российская археология», № 3.
Мошинский А.П. 1997 б. Погребальный обряд могильника Гастон Уота // Погребальный обряд, Труды ГИМ, вып.93, Археологический сборник, М.
Мошинский А.П. 1998 а. Закавказская золотая серьга из Дигории // XX юбилейные международные «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. Тезисы докладов. Железноводск.
Мошинский А.П. 1998 б. Оружие кобанской культуры с территории Северной Осетии в собрании ГИМ (коллекция В.И.Долбежева). Каталог // Археологический сборник. Труды ГИМ. Вып. 96. М.
Мошинский А.П. 1999. Браслеты из могильника Гастон Уота (Северная Осетия). // Древности Северного Кавказа. М.
Мошинский А.П., 2000. О правомерности выделения Дигорской культуры // XXI «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. Тезисы докладов. Кисловодск
Мошинский А.П., 2002. Протокобанская эпоха на Северном Кавказе // XXII «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. Тезисы докладов. Кисловодск
Мошинский А.П., 2003 б. Кобанский воин-всадник // VI «Минаевские чтения» по археологии, этнографии и краеведению Северного Кавказа. Тезисы докладов межрегиональной научной конференции. Ставрополь
Мошинский А.П., Переводчикова Е. В. 1998. Скифский звериный стиль в кобанских могильниках Дигории // Проблемы археологии Юго-Восточной Европы. VII Донская археологическая конференция. Тезисы докладов. Ростов-на-Дону.
Мошинский А.П., Переводчикова Е. В. Скифский звериный стиль в кобанских могильниках Дигории. В печати.
Мошинский АЛ., Скаков А. Ю., 1996а. Работы Северо-Кавказской экспедиции ГИМ в 1991—1995 гг. // Отчетная сессия Государственного Исторического музея по итогам полевых археологических исследований и новых поступлений в 1991—1995 гг. Тезисы докладов. М.
Мошинский А.П., Скаков А. Ю., 19 966. Железоделательная мастерская на поселении Сауар.// Актуальные проблемы археологии Северного Кавказа (XIX «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа). Тезисы докладов. М.
Мошинский А.П., Скаков А. Ю., 1997. Работы в Дигорском ущелье Северной Осетии // Археологические открытия 1996 года. М.
Мошинский А.П., Скаков А. Ю., 1999а. Культовый комплекс в производственном квартале поселения Сауар // 60 лет кафедре археологии МГУ им. М. В. Ломоносова. Тезисы докладов. М.
Мошинский А.П., Скаков А. Ю., 19 996. Работы в Дигории // Археологические открытия 1997 года. М.,
Мошинский А.П., Скоков А. Ю., 2000. Новые исследования по кобанской культуре // РА, № 2.
Мошинский А.П., Скоков А. Ю., 2001а, Культы кобанского поселения Сауар (Северная Осетия) // Северный Кавказ: историко-археологические очерки и заметки. МИАР 3. М.
Мошинский А.П., Скоков А. Ю., 20 016. Исследования в Дигорском ущелье // Археологические открытия 1999 года. М.
Мунчаев P.M., 1963. Луговой могильник (исследования 1956−1957 гг.) // Древности Чечено-Ингушетии, М.
Надирадзе Д.Ш., 1990. Саирхе древнейший город Грузии. Тбилиси (на груз.яз., резюме на русск.яз.)
Неверов О.Я., 1986, Металлические перстни эпохи архаики, классики и эллинизма в Северном Причерноморье // Античная торевтика., Л.
Нечитайло A.JI. 1968, Домбайские могильники // Археологические открытия 1967 года. М.
Новичихин A.M., 1995, Плиты с чашевидными углублениями из района Анапы. //ИАА. Вып.1. Армавир-Москва.
Носкова Л.М., Кожухов С. П., 1989. Меотские погребения Ново-Вочепшийского могильника.// Меоты предки адыгов. Майкоп.
Ольховский B.C., 1991. Погребально-поминальная обрядность населения степной Скифии (VII-III вв. до н.э.) М.
Ольховский B.C., Евдокимов Г. Л., 1994. Скифские изваяния VII—III вв. до н.э. М. Очиаури Г. А., Сургуладзе И. К., 1991. Кавказско-иберийских народов мифология // Мифы народов мира. М.
Очир-Горяева М.А., 1996. Наконечники стрел кочевников Нижнего Поволжья // РА, 1
Переводчикова Е.В., 1980. Прикубанский вариант скифского звериного стиля. Дис.. канд. ист. наук. М.
Переводчикова Е.В., 9%1. Локальные черты скифского звериного стиля Прикубанья // СА, № 4.
Переводчикова Е.В., 1994. Язык звериных образов. Очерки искусства евразийских степей скифской эпохи. М.
Петренко В.Г., 1967. Правобережье Среднего Приднепровья в V—III вв. до н.э. САИ вып. Д 1−4. М.
Петренко В.Г., 1978. Украшения Скифии VII—III вв. до н.э., САИ, вып. Д 4−5, М.
Петренко В.Г., 1986. О юго-восточной границе распространения скифских изваяний // Новое в археологии Северного Кавказа. М.
Петренко В.Г., 1994. Центральное Предкавказье в VII—VI вв. до н.э. и его связи с Передним Востоком // Международное сотрудничество археологов на великих торговых путях древности и средневековья. Кисловодск.
Пицхелаури КН. Основные проблемы истории племен Восточной Грузии в XV—VII вв. до н.э. (на груз, яз., русск. резюме), Тбилиси, 1973
Пицхелаури КН., 1979. Восточная Грузия в конце бронзового века. Тбилиси.
Погребова М.Н. 1969. Железные топоры скифского типа в Закавказье. СА, № 2
Погребова М.Н., Раевский Д. С., 1992. Ранние скифы и древний Восток, М.
Погребова М.Н., Раевский Д. С., 1997. Закавказские бронзовые пояса с гравированными изображениями. М.
Полт C.B., 1987. Хронолопя ранньосюфских пам’яток // Археолопя, № 59
Прокопенко Ю.А. 2002. Типы устрожающих насадок на удила второй половины V -начала III в. до н.э. // Из истории народов Северного Кавказа, вып.5, Ставрополь
Рамишвили P.M. и др., 1986. Археологические исследования в Арагвском ущелье // Полевые археологические исследования в 1983 году. (Краткие сообщения). Тбилиси.
Рождение., 2000 // Рождение времени. История образов и понятий. Каталог выставки. М.
Ростовцев М.И., 1925. Скифия и Боспор. JI.
Савельева В.В., Магомедов К. А. 1987. География Ставропольского края (учебное пособие). Ставрополь.
Сайко Э.В., 1982. Техника и технология керамического производства Средней Азии в историческом развитии. М.
Скоков А.Ю., 1997, К вопросу об эволюции декора кобано-колхидских бронзовых топоров // Древности Евразии, М.
Скаков А.Ю., 1997а, Кобано-колхидские орнаментированные топоры как исторический источник. Автореферат дис. кандидата ист. наук.
Сланов А.Х., 1989. Железный век на территории Южной Осетии. Цхинвали
Сокровища., 1985. Сокровища курганов Адыгеи. Каталог выставки. М.
Техов Б.В., 1981. Тлийский могильник, II (комплексы IX- первой половины VII до н.э.). Тбилиси.
Техов Б.В., 1985. Тлийский могильник, III (комплексы второй половины VII в. до н.э.). Тбилиси.
Техов Б.В., 1988. Бронзовые топоры Тлийского могильника. Тбилиси Техов Б. В., 2002. Тайны древних погребений. Владикавказ.
Тменов В.Х., 1980. Новые археологические памятники на территории Северной Осетии // Вопросы осетинской археологии и этнографии. Вып.1, том XXXVI, Орджоникидзе
Хахутаишвши Д. А., 1987, Производство железа в древней Колхиде, Тбилиси. Хоштария Н. В., 1962. Археологические раскопки в Вани // Кавказско-ближневосточный сборник. Тбилиси
Чартолани Ш. Г., 1977, Археологические памятники эпохи бронзы из Сванети. т.1. Каталог. Тбилиси, (на груз. яз.).
Чартолани Ш. Г., 1989, К истории нагорья Западной Грузии доклассовой эпохи, Тбилиси
Черненко Е.В., 1981. Скифские лучники. Киев
Черненко Е.В., 1984. Длинные копья скифов // Древности Евразии в скифо-сарматское время. М.
Чибиров JI.А., 1984, Древнейшие пласты духовной культуры осетин // Цхинвали
Чеченов И.М., 1974. К вопросу о локальных вариантах кобанской культуры, АЭС, Нальчик
Чеченов И.М., Атабиев Б. Х., 1990. К проблеме происхождения кобанской культуры и ее локальных вариантов // XVI «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа, Тезисы докладов, Ставрополь.
Чкония A.M., 1981. Золотые украшения Ванского городища // Вани. Археологические раскопки. VI. Тбилиси (на груз, яз., резюме на русск. яз.)
Шамба Г. К., 2ООО. Абхазия в I тысячелетии до н.э. Сухум.
Шамба Г. К., Шамба С. М., 1990. Археологические памятники верховья реки Галидзга (Джантух). Тбилиси.
Шедевры., 1987. Шедевры древнего искусства Кубани. Каталог выставки. М.
Эрлих В.Э., 1991, Бронзовые уздечные наборы и проблемы хронологии предскифского и раннескифского времени Закубанья // Древности Северного Кавказа и Причерноморья. М.
Abramichvili R., 1973, La necropole de Samthavro et la chronologiec des civilisations archeoljgiques du bronze recent et du debut du fer au Caucase // Actes du VIII congress international des sciences prehistoriques et protohistoriques. Beograd
Apakidze A. and others, 1999 // Apakidze A., Nikolaishvili V., Kipiani G., Sikharulidze A., Giunashvili G., Cavasheli E., Glonti N., Kapanidze M. Narekvavi, I. Mtskheta, Tbilisi.
Chantre E., 1886. Recherches anthropologiques dans le Caucase. T. II. Atlas. Paris-Lyon
Mastikova A., Moshinsky A., 1996. Glass bead’s production in the IV С. ВС: technological methods (on the basis of the North Caucasus materials) // International symposium on archaeometry. Program and abstracts. Illinois. P. 69
Moschinski А., 1999, Idol mit 23 Rechensteinen // Geburt der Zeit. Eine Geschichte der Bilder und Begriffe. Kassel.
Mosinskij A., 1999, Die Bestattung eines «Priesters» der Koban-Kultur im Graberfeld Gaston Uota, Nordkaukasien // Eurasia antiqua, Band 5, Berlin
Moshinsky A., 2001, The Cult of the Double-Edged Axe in the Northern Caucasus // Ancient Civilizations from Scythia to Siberia. Vol. 7. No. 1−2. Leiden Boston — Koln.
Vickers M., Kakhidze A. 2001, The British-Georgian excavation at Pichvnary 1998: the 'Greek' and 'Colchian' Cemeteries // Anatolian studies. Journal of the British Institute of Archaeology at Ankara. Vol. 51
Zichy E., 1897. Voyages au Caucase et en Asie Centrale, II // Description de la collection archeologique par de Dr. Bela de Posta. Budapest.
МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТимени М.В.ЛОМОНОСОВА ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ, КАФЕДРА АРХЕОЛОГИИ1. На правах рукописи
МОШИНСКИЙ АЛЕКСАНДР ПИНКУСОВИЧ
ДРЕВНОСТИ ГОРНОЙ ДИГОРИИ УП-1У ВВ. ДО Н.Э.: СИСТЕМАТИЗАЦИЯ И ХРОНОЛОГИЯспециальность 07.00.06 археология Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Заполнить форму текущей работой