Л. Н. Гумилёв — человек, совершивший революцию в истории

Содержание Введение Глава 1. Биография и основные труды Л. Н. Гумилёва Глава 2. Понятие этногенеза Глава 3. От Руси до России Глава 4. Вклад Л. Н. Гумилёва в знания о народах и государствах Заключение Список литературы

Л.Н. Гумилев — историк, философ, географ, этнограф — один из немногих российских ученых, получивших известность и популярность у широкого круга читателей. Вместе с тем многие его идеи остаются спорными в науке и порождают острую полемику.

Доктор Гумилёв открыл явление пассионарность и феномен комплиментарности, разработал на их основе Пассионарную Теорию Этногенеза, внес в естественную науку этнологию — фактор развития этнических систем — энергию живого вещества биосферы по В. Вернадскому.

Эта теория объясняет законы формирования суперэтноса. В своем развитии он может пройти фазы подъема, когда появляются люди «длинной воли» — пассионарии, о которых пролетарский поэт сказал «гвозди бы делать из этих людей», сломить коих не сможет никакое оборудование для резки металла; акматическую фазу (перегрева), когда собственно создается суперэтнос; надлома, благодатную инерции, обскурации и наконец, мемориальную.

Нынешней осенью исполнится 95 лет со дня рождения Гумилёва. Этой дате посвящается представление выходящего в московском издательстве «Айрис-пресс» сборника его лекций, прочитанных в ленинградском университете в 1977 году.

Сегодня мир открывает границы. Все чаще люди разной национальности, разной культуры живут и работают рядом. Часто это взаимовыгодно, но нередко возникают проблемы, решить которые можно только через знание основ этнологии. И хотя пока курс народоведения в России не читается, вполне вероятно, что с выходом учебника лекций Л. Н. Гумилёва все изменится. Ведь история народов России и окружающего ее мира так изложена Гумилёвым, что понятна даже школьнику.

Глава 1. Биография и основные труды Л.Н. Гумилёва

Гумилёв Лев Николаевич (1912;1992гг.) — российский историк, географ, доктор исторических (1961) и географических (1974) наук, академик Российской Академии Естественных Наук (1991).

Лев Гумилёв, сын поэтов Серебряного века Анны Ахматовой и Николая Гумилёва, родился в Петрограде в 1912 году. В годы Великой Отечественной войны он в солдатской шинели дошел до Берлина. На его долю выпали тяжкие годы репрессий (известно, что учёный подвергался репрессиям в 1930;50-е гг.), однако сын «врагов народа» выжил и стал ученым с мировым именем. Его главное завещание — необходимость экономического, политического, культурного, духовного сплочения пространства, называемого Евразией, к чему призывает вся тысячелетняя история России.

Гумилёв создал учения о человечестве и этносах как биосоциальных категориях; исследовал биоэнергетическую доминанту этногенеза (назвал ее пассионарностью).

Основные научные труды Льва Николаевича Гумилёва посвящены истории тюркских, монгольских, славянских и других народов Евразии.

Одна из самых востребованными среди читателей является книга Льва Николаевича «Этногенез и биосфера Земли», а также «Степная трилогия». Однако самой читаемой безусловно является «Древняя Русь и Великая степь» .

Очень многие знают Льва Николаевича как историка и философа, но до 1960;х гг. он много создавал как поэт, причем многие его работы были на исторические темы.

Этот известный историк и мыслитель в своих книгах пытался проследить историю развития человеческой цивилизации и в своих работах отмечал, что даже самые мощные, великие цивилизации в какой-то момент исчезали из истории — например, цивилизации шумеров, римлян, ацтеков.

Гумилёв проследил невероятно важную закономерность: в тот момент, когда люди перестают быть способными на подвиг, возникает стагнация цивилизации, появляется опасность ее распада. Он назвал способность жертвовать собой пассионарностью и отметил, что чем выше пассионарность, тем сильнее цивилизация, когда же пассионарность уходит из человеческой жизни, тогда исчезает цивилизация, исчезает народ.

Глава 2. Понятие этногенеза

Согласно Гумилеву новые этносы возникают не в монотонных ландшафтах — например, собственно степь, ровное до горизонта пространство, сухая равнина, не способствовала генезису ни одного народа, так же как и зона тайги. Этносы возникают на границах ландшафтных регионов, в зоне этнических контактов, где неизбежна интенсивная метисизация, которая, впрочем, не является причиной этногенезов, но добавляет антропологический материал в саму форму контакта и эволюции этноса. Благоприятствует пусковому моменту этногенеза сочетание разных культурных уровней, типов хозяйства, несходных традиций. Общим для истории является принцип разнообразия, которое становится синхронным воспроизведением мозаичности земли, ее этносферы.

Гумилев предлагает представить в качестве наблюдаемого явления планетарного, по Вернадскому, масштаба именно этносферу — особую оболочку геосферы, земной поверхности, включающей растительный, животный миры, геологические и иные процессы, климат, воды и все остальное, что сопутствует жизни. Так ученый пришел к выводу, что этносферу целесообразно рассматривать как одну из оболочек Земли, но с учетом множества различий при взаимодействии этносов с природной средой. Отныне, как говорит Гумилев, исследователям необходимо знать, что межэтнические и исторические коллизии происходят благодаря участию природного, в том числе и мутационного, фона.

Следовательно, этносферу можно понять как серию процессов возникновения этносов в тех или иных регионах: этногенез, расширение первичных субстратов, превращение их в часть этнической истории человечества и диссоциация этносов, то есть распадение этнических коллективов, что не связано с гибелью особей, входивших в исчезнувший этнос, а является рекомбинацией, перетасовкой популяций людей — инкорпорацией их в новый этнос. Так, например, испанцы-колонисты в Америке вошли в новые этносы. Идет известный в физике процесс затухания после инерционного толчка.

Такое затухание этносов в этносфере протекает очень медленно, поскольку набранная энергия, а также созданная трудом людей материальная и социальная база развития, политические структуры, опыт управления и прочие атрибуты общественной организации этногенеза противостоят тенденции к упадку. Далее, лучше всего прибегнуть к языку описания ученого, и данный отрывок демонстрирует ту теоретичность, которую при жизни за ним не признавали:

Поскольку на протяжении своей жизни этнос всегда функционирует в рамках какой-либо суперэтнической системы (римский, мусульманский, китайский суперэтносы), происходит «энергетический» обмен с элементами суперсистемы. Это обусловливает колебание импульса движения в некоторых пределах вокруг математической кривой развития, взятой как идеальный случай развития.

Но этнос — не хаос и не бессмысленное разноречие своих элементов; общим для всех случаев множеств является свойство элементов обладать всеми видами активности, приводящими к образованию статических или динамических структур.

Таким образом, этническая целостность есть динамическое существование системы корпускулярного типа, где первоначальный импульс— заряд энергии и пассионарности, воплощающий ее в людях, постепенно расходуется, а энтропия (угасание толчка) непрерывно увеличивается. Поэтому живое вещество по закону энтропии или этническая система, что в данном случае становится реализацией этого закона, должны постоянно удалять накапливающуюся энтропию, обмениваясь с окружающей средой энергией.

Этот обмен регулируется управляющими системами, использующими запасы информации, которые передаются по наследству. Роль управляющих систем в этногенезе играет традиция, которая взаимодействует с общественной и природной формами материи. И тогда отчетливо определяется, что этнос может растратить запас энергии ровно за столь долгое время, на которое сопротивление внешней среды и «плохого» или «хорошего» общественного устройства обрекает его на угасание.

Отсюда следует, что функционирование внешней системы связей этноса может привести как к ускорению развития, так и к спаду и даже табели, если величина обмена превышает некоторое критическое значение, разное, в принципе, для разных моментов жизни этноса.

Гумилев разработал проблему вариантов этнических контактов, возникающих на территориях, заселенных разными этносами. Он различает четыре варианта: сосуществование, ассимиляцию, метисизацию и слияние — когда при контакте забываются традиции обоих первичных компонентов и рядом с двумя предшествующими, или соседствующими, или вместо них возникает третий, новый этнос. Это, по существу, главный вариант этногенеза, так, во всяком случае, возник великорусский этнос. Но обычно такой вариант этногенеза наблюдается достаточно редко. По степени соучастия этносов в контактных образованиях Гумилев различает несколько возможных вариантов. Один из них — вариант «ксении», когда наблюдается, что два различных по динамике этноса задвинуты в один социальный организм, например, фламандцы и валлоны в Бельгии. И вариант «химеры», когда один этнос на уровне спада, надлома другого этноса присваивает себе роль «поглотителя» ниши ослабленного этноса и начинает функционировать в ней в пределах диссонанса, то есть разрушения окружающей среды, родной для надломленного этноса.

Варианты второго уровня, болезненные и для этногенеза и для изучающих проблемы контактов ученых, всегда принимающих сторону какого-либо из этносов, Гумилёв — этнолог-естествоиспытатель рассмотрел на материале Старого и Нового Света.

Импульсом, служащим катализатором начала этногенеза, Гумилёв считал особый вид энергии, своего рода «страсть», которую в отличие от обыденного толкования предлагает называть пассионарностью, и которая есть «уклонение от видовой нормы, но отнюдь не патологическое».

Пассионарность проявляется у человека как непреоборимое стремление к деятельности ради отвлеченного идеала, далекой цели, для достижения которой приходится жертвовать и жизнью окружающих, и своей собственной, именно сила пассионарности создает такие специфические человеческие коллективы, как этносы (народы), а изменение во времени числа пассионариев определяет и возраст этноса, то есть фазу этногенеза.

Пассионарность не может рассматриваться вне этногенеза, а этногенез— без пассионарности.

Рассмотрение этих двух важнейших для Л. Н. Гумилева феноменов составляет основное содержание книги «Этногенез и биосфера Земли». Интересно в связи с этим замечание ученого относительно того, к какому разделу знаний следует отнести предпринятое, им исследование: «Этиогенезы на всех фазах — удел естествознания, но изучение их возможно только путем познания истории, содержащей материал, подлежащий обработке методами естественных наук»

«Этногенез» и «этническая история» — понятия не идентичные. Этногенез, по Л. Н. Гумилёву, не только начальная стадия этнической истории (как это обычно понимается в этнографии) а четырехфазный процесс: возникновение, подъем, упадок и умирание этноса. Гумилёв утверждает всеобщий характер этого четырехфазного развития — и в природе, и в истории, независимо от общественно-экономических формаций, господствующих на той или иной территории.

По Л. Н. Гумилеву, этническая история дискретна (имеет прерывность), и она не есть история развития этносов, а есть история отдельных этносов в сочетании с историей ландшафтов и историей культуры.

Изменения пассионарности в ходе этногенеза создают исторические события. Таким образом, история идет не вообще, а именно в конкретных этносах и суперэтносах, каждый из которых обладает своим запасом пассионарности, своим стереотипом поведения, собственной системой ценностей — этнической доминантой. И потому говорить об истории всего человечества не имеет смысла. Так называемая всеобщая история есть лишь механическая совокупность знаний об истории различных суперэтносов, так как, с этнической точки зрения, никакой феноменологической общности историческое человечество не представляет. Поэтому и все разговоры о «приоритете общечеловеческих ценностей» наивны, но небезобидны. Реально для торжества общечеловеческих ценностей необходимо слияние всего человечества в один-единственный «гиперэтнос» .

Однако до тех пор, пока сохраняются разности уровней пассионарного напряжения в уже имеющихся суперэтносах, пока существуют различные ландшафты Земли, требующие специфического приспособления в каждом отдельном случае, — такое слияние маловероятно, и торжество обшечеловеческих ценностей, к счастью, будет лишь очередной утопией, страшной, кровавой, но красивой

Глава 3. От Руси до России

Больше всего внимания Гумилев уделил, как ни парадоксально это звучит, истории России. Ее судьбе были посвящены размышления ученого, и даже на тех страницах, где нет ни слова упоминания о ней. Реабилитации исторической преемственности русской цивилизации и русского этноса он посвятил всю жизнь.

Его как историка этнических процессов влекла совершенно не исследованная до него проблема: почему после 1250-х годов Русь, Древняя Русь, часть международного обмена культуры, исчезла с политического горизонта Европы на 250 лет и появилась только в связи с войнами за византийское наследие и вовлечением новооткрытой в Европе монархии — Московии — в коалицию европейских государств, в антитурецкую лигу.

Что произошло за эти 250 лет? На этот единственно важный, по мнению историка-медиевиста, вопрос ответа не было, и внимание историков конца XIX — середины XX века скользило мимо него. Казалось, что трафаретный ответ существует, и этот ответ удовлетворителен. Ответ же был таков: помешали развитию монголы, помешала Орда и иго, но помешали чему и как? Гумилев начал свое исследование с Пушкина, с его исторических представлений о России и Западе, свойственных XVIII веку, и понял, что обыденный, с тех пор затверженный всеми ответ: «Монголы были плохи, потому что были плохи от природы», а «Русь являлась то ли от Бога, то ли от провинциализма своей истории, то ли волею суровых географических обстоятельств стражем Европы от азиатского или кочевого затопления» — не ответ. Ответ был некорректен, а если это так, то почему нет удовлетворительного ответа?

Попытки ответа — вариант объяснения существовали у евразийцев, уехавших после краха Белой армии в Крыму в Прагу, Белград, Париж, но этот ответ нельзя было гласно обсуждать, и во-вторых, их ответ был основан не на чем ином, кроме как на осознании культурно-исторического факта, что Россия всегда была наполовину Азией, Востоком, а наполовину, если не на меньшую часть, Европой.

Себя Гумилев называл профессором по истории XIII века, но ответ ему следовало искать не в предмете своего влечения — истории России, и не в предмете профессиональной ориентации — истории кочевых обществ и народов. Уже в 1938 году он нащупывал ответ во время чтения своих допросных листов дела о контрреволюции, и это чтение убедило его, что источники во все времена, как бы ни были они оснащены доводами, ссылками на слова и свидетельскими показаниями, не являются достоверными — годными для обобщения. Так что ответ не мог лежать на путях еще более досконального изучения источников — все, что было возможно прочесть и интерпретировать, сделали великие предшественники: В. Ключевский, А. Шахматов, А. Пресняков, С. Середонин, АЛаппо, Данилевский и его современники А. Насонов, написавший книгу «Монголы и Русь», М. Любавский и М.Сафаргалиев.

Он потому и выбрал профессию историка кочевников, что на этом материале можно было изучать историю России с не западных, не европоцентристских позиций, а с точки зрения таких обществ, которые становились объектами критики, не будучи исследованными. На русском языке по истории кочевых народов существовало множество работ, но в основном лингвистических, источниковедческих, и только при начале научной деятельности самого Гумилева окончательно вошли в обиход книги и статьи выдающихся русских монголоведов и тюркологов — Г. Грумм-Гржимайло, В. Вельяминова-Зернова, С. Малова, Н. Катанова, Ф. Корша, Б. Дорна, а также Б. Владимирцова, В. Бартольда, В. Минорского, А. Якубовского и П.Коковцева. Особо необходимо отметить работы учителя Гумилева Н. В. Кюнера, которому он посвятил свою книгу «Старобурятская живопись». Однако связного изучения взаимодействия тюрко-монгольских и иных кочевых народов с Россией не было. Была еще великая французская школа ориенталистики, но и она, за исключением книги Р. Груссе «Империя Степи», которую Гумилев ценил, не удовлетворяла его, так как рассматривала всю историю кочевников как некое суммарное качество, некий бесконечный конгломерат смены кланов и завоеваний. Немецкая и английские школы сосредоточивали свое внимание на хронологиях, фактах, на некоторых проблемах неевропейского характера общественных отношений кочевников и, как правило, смотрели на кочевые народы Восточной Азии как на глубокую периферию Китая, а околороссийских кочевников считали периферией ислама. Об этом писал С. Лэн Пуль, автор книги «Мусульманские династии» (1899).

Опыт сопоставления в одном порядке обозрения источников и фактов этнической истории кочевых народов и России, начиная с хунну, переместившихся на запад, и тюрок и кончая хазарами, монголами, татарами, ойротами и калмыками, дал право ученому на обнародование своего ответа: дело не в народах как таковых, не в их национальных или социальных особенностях, а в чем-то ином, что никогда не становилось объектом пристального изучения.

Не потому монголы, или хунну, или тюрки пошли на запад, что вечно жаждали завоеваний или были «трутнями человечества», как написал о кочевниках француз Виоллс-ле-Дюк (моральная европейская оценка), или что плоскогорья Внутренней Азии всегда испытывали демографическое давление на скудость своих ресурсов (Ф.Энгельс, а затем в значительной степени А. Тойнби — материалистическая оценка, вошедшая в сталинизм, а затем воплощенная у нас в институтах востоковедения или истории в истмат).

Этнолог обнаруживал в истории существование определенной закономерности, которая не зависела от социальных проблем своего времени, от социального или формационного устройства, а являлась частью более общего процесса — некоего антропосферного явления, включавшего в себя историю этносов и историю живой природы, тесно и объемно связанных между собой. История этносов выглядела совершено автономной историей— процессом — по отношению к остальным слагаемым мирового исторического развития: хозяйства, культуры, социальных институтов, религии и так далее.

Обобщая результаты своих исследований по евразийской истории, Гумилев пишет: «Этот континент за исторически обозримый период объединялся три раза. Сначала его объединили тюрки, создавшие каганат, который охватывал земли от Желтого моря до Черного. На смену тюркам пришли из Сибири монголы. Затем, после периода полного распада и дезинтеграции, инициативу взяла на себя Россия: с XV в. русские двигались на восток и вышли к Тихому океану. Новая держава выступила, таким образом, «наследницей» Тюркского каганата и Монгольского улуса.

Объединенной Евразии во главе с Россией традиционно противостояли: на западе — католическая Европа, на Дальнем Востоке — Китай, на юге — мусульманский мир".

Ядро концепции евразийства — в объективном характере единства суперэтноса, единства страны, возникшей на огромной территории от Балтийского моря и Карпат до Тихого океана. Именно поэтому идея евразийства одновременно является для Л. Н. Гумилева критерием оценки тех или иных фигур российского прошлого.

Сложению России, начиная с эпохи Московского государства в XIV веке, Гумилев посвятил много статей и докладов и книгу «Древняя Русь и Великая степь». Однако истории России, от Александра Невского и до церковного раскола XVII века, до Петра I, он не написал как хотел, тем не менее фундамент такой этнологической истории, которая дает ответ на поставленную им задачу, он оставил, и разработка ответа — теперь дело его продолжателей.

Глава 4. Вклад Л. Н. Гумилёва в знания о народах и государствах

Л.Н.Гумилев, открыв перечисленные и описанные им категории новой науки — этнологии, новых объектов изучения — этноса и этносферы, приберег силы ума и талант историка для написания в пользу «неучей», как он говорил, опуса по Всемирной истории. Фрагменты этих размышлений вошли в его монографии «Этногенез и биосфера Земли» и «География этноса в исторический период» .

Самое интересное в истории — это появление на поверхности Земли новых этносов. Об этом и написаны все книги и статьи Л. Н. Гумилева.

Объяснения этносферы ученый начинал с географии. В географии его увлекало учение о ландшафтах и об экологической среде как нише для развития человечества, вида «хомо сапиенс», который так умело научился приспосабливаться к земной поверхности, к природным условиям, что тем самым создал механизм своей адаптации. Переселение народов — миграция и была одним из видов умелой адаптации человека к природе, иначе человек никогда бы не смог обжить всю сушу Земли.

Гумилев доказал, что при миграциях все этносы стремятся выбрать географическую нишу, ландшафт, как можно более напоминающий их родину. Например, русские крестьяне, расселившись по необъятным просторам Евразии, освоили для своей жизни похожие на родные ландшафты лесостепи и смешанного леса. Казаки жили по долинам рек, тюрки — по водораздельным степям, арабы осваивали оазисы среди пустынь, эллины — берега Средиземноморья, и даже англичане не заселяли Индию

Отдельные этносы не живут изолированно друг от друга, они образуют как бы этническую галактику. Как ясно из чтения книг Гумилева, этнос не является ни выдуманной категорией, ни философским обобщением тех или иных черт людей. Он, этнос, дан нам в ощущениях непосредственно, как свет, тепло, электрический разряд, и изучается отныне как одно из явлений природы, биосферы, а не как гуманитарная концепция. Поэтому этносы не существуют изолированно, исключение составляют реликтовые племена, но и там проблема внеэтнического сушествования отдельных особей не возникает. Их там просто не бывает, ибо изгнанник, лишенный этноса — родины, поддержки коллектива, обречен в суровых условиях на гибель. Однако непосредственно наблюдаемые этнографами этносы— лишь хвосты длительных фаз развития, причиной которых является взрыв пассионарности, результат неравномерного распространения по земле энергии живого вещества биосферы. «Взрыв» на поверхности земного шара— как бы мутация, которая создает развитие свободной энергии, способной производить работу, и эта толчковая энергия биосферы проявляется в этносах и живой природе, их окружающей, в сторону, обратную принципу энтропии. Иначе, процес этногенеза восполняет собой затухзняе энергетического заряда или удара биосферного запаса на Земле и в космосе, превращая инерцию спада в свою противоположность — в жизнь и борения людей.

Затем идет расширение ареала действия проявившего себя этноса, начало отсчета возраста этноса — формообразование, кристаллизация, упрощение структуры, ставшей через 600 лет после появления переусложненной, стабилизация социогенеза, затем один-два века «кровопусканий» — перегибы, шоки, и далее выход к инерционной фазе и приход к гармоничному равновесию, гомеостазу, до «ожидания» нового витка вибрации биосферы. И в конце пути этнос превращается в изолят, в некий влачащий жалкое существование этнический коллектив, над которым обычно проливают слезы журналисты и политики, не знающие, что эти люди пережили всё, они «старички», а не «младенцы», которых нужно учить премудростям цивилизации. Или же изолят превращается в нечто социально непривлекательное — в бомжей, в изгоев и т. п.

Концепция мировой, или Всемирной истории потребовалась для того, чтобы Л. Н. Гумилёва не могли упрекнуть, будто, погнавшись за «химерами» никем не виданных объектов, «феноменов», он переписал историю, как хотел. Наоборот, Всемирную историю он сделал проверочным материалом для подтверждения правоты своей теории пассионарности, а затем на базе теории, используя новый понятийный аппарат своей науки этнологии, он написал и прочитал за последние десять лет лекции — создал учебный курс народоведения «Этногенез во Всемирной истории». В этой его истории есть место для всех народов Земли. И в то же время его теория не стала ключом для открытия загадок российской истории. Менее всего он хотел подставлять теорию под определенную заданность, под, как он говорил, «академические приписки» .

Продолжая научный способ описания, необходимо процитировать Гумилева еще раз: «Этногенез — это творческое преобразование этнических коллективов в этносферу. Переведем наше обобщение на язык смежных наук и мы получим: в плане философском — момент творческой динамики этноса соответствует скачку при переходе количества в качество. В плане зоогеографии этнос — это антропогенная сукцессия, затухающая вследствие сопротивления среды. В плане географии и геологии — это тектонические микроизменения, где этносы приравнены к прочим природным факторам. Даже развалины городов можно рассматривать как метаморфизированный антропогенный ландшафт. В плане этнографии — визуальное наблюдение над нефиксируемым в динамике объектом, потому что этнографы не изучают и не включают в свое наблюдение темпоральность, то есть время. В плане генетики — это микромутация, появление нового признака, который в процессе эволюции утрачивается. Передача его от поколения к поколению происходит не столько передачей генотипа, сколько посредством научения и отбора. И наконец, в плане культуры— это возникновение и утрата традиций, явление зафиксированное, но каждый раз переобъясняемое и переиначиваемое историками, культурологами, потому что переживание истории бесконечно, а сама история единична» .

Так этнологии находится место в системах наук. И так находится необходимый инструментарий, рожденный на русском языке Л. Н. Гумилевым для дальнейших изучений народов в этносферной оболочке земного шара.

Заключение

Остается сказать, что Гумилев был крупнейшим авторитетом XX века еще и по ряду специальных дисциплин. Замечательный русский историк, он создал также историю Великой степи и всего кочевого мира, ее населяющего. Лев Николаевич был выдающимся исследователем народа хунну, самым известным в истории хунноведом, был выдающимся тюркологом.

Парадоксальный и полемичный Гумилёв продолжает привлекать внимание к своим идеям многих специалистов — с ним и сегодня спорят, соглашаются или пытаются развивать отдельные мысли.

Сейчас Л. Н. Гумилёв — один из самых цитируемых авторов в научных публикациях в России и странах СНГ. Новые понятия, введенные в науку Л. Н. Гумилёвым, стали общепринятыми в массовом сознании людей. Постоянно многочисленными тиражами повсеместно издаются все его труды.

Нынешней осенью исполняется 95 лет со дня рождения Гумилёва. Историку, географу, этнологу, философу, автору теории этногенеза — одной из самых нравственных научных концепций ХХ века — посвящена мемориальная доска на доме номер 1 по Коломенской улице, где он жил в 1990 —1992 годах.

Имя и заслуги Льва Николаевича перед современной наукой и культурой не забываются. По его литературным произведениям снимаются фильмы (х/ф «Монгол»); по материалам его работ читаются лекции, проводятся конференции и семинары. Основные идеи историка и философа Гумилёва служат фундаментальными идеями многих современных исследователей.

В памяти последующих поколений все более зримо будет выступать великий человек, совершивший революцию в истории.

1. Гумилёв Л.Н. Древняя Русь и Великая степь/ Ред. Л. П. Карельская.- М., 1998. 307 с.

2. Гумилёв Л.Н. Конец и вновь начало.- М., 1999. 189 с.

3. Гумилёв Л.Н. От Руси до России.- М., 2002.-192 с.

4. Гумилёв Л.Н. Сочинения.- М., 1994. 1010 с.

5. Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера Земли.-М., 1989. 496 с.

6. Карельская Л.П. Л. Н. Гумилёв.- М., 2005.-112 с.

7. Русский биографический словарь/ Под ред. М. А. Лановского.-М., 2005. 1208 с.