Генезис исторического времени

Актуальность темы

С историческим временем человек всегда так или иначе связан. Сам способ выражения проблемы исторического времени уже обнажает перед исследователем широкий круг проблем. К примеру, часто пишут о нахождении человека в конкретном историческом времени. Но такой способ рассуждений с самого начала задает жесткие рамки объективного, внешнего по отношению к человеку времени. При таком характере артикуляции историческое время было дано человеку всегда, пусть даже в негативном аспекте (например, когда говорят о доисторическом времени и доисторическом человеке).

Но даже при первом приближении должно быть ясно, что научно-теоретической проблемой историческое время стало очень поздно, примерно с середины XIX века. Еще в XIX веке часто встречается равнодушное отношение к истории. Люди чаще всего не замечали, что хоть чем-то отличаются от своих предков, живших в более древние времена. Средневековое рыцарство возводило начало своей истории еще ко времени Троянской войны, к Гектору и Ахиллесу. И даже библейского, ветхозаветного патриарха Авраама изображали в рыцарских доспехах. В современном искусстве, особенно в театральном, в рамках квазиисторического жанра, подобное вольное обращение с историческим временем является уже осознанным и целенаправленным приемом, очевидным не только для творцов и актеров, но и для самого непонятливого из зрителей.

Более того, XIX и XX века, то есть, почти вся новейшая история в целом зачастую обвиняется в отсутствии собственного индивидуального лица (достаточно легко обнаруживаемого у других эпох) и в заимствовании и использовании тех масок, которые в изобилии предоставляют прошедшие времена. Такое заимствование не обнаруживается в другие эпохи не по причине их отсталости, а потому что в любом традиционном обществе все по-настоящему ценное является современным. И пространство, и время представляются в виде довольно небольшого острова упорядоченного, реально присутствующего космоса, за пределами которого простирается почти безбрежный океан аморфного, лишенного границ и упорядоченности хаоса. С началом эпохи Великих географических открытий земное пространство европейского человека резко расширило свои границы, утратив привычные конфигурации, и тем самым подготовило европейца к последующим изменениям. Галилей с Ньютоном лишили замкнутости не только земное, но и космическое пространство. В XIX же веке, вместе с возникновением гуманитарных наук были «открыты» историческое пространство и историческое время. Само это «открытие» достаточно условно, скорее глобальное изменение и переориентация существовавших тысячелетиями традиционных норм и представлений об истории вызвало в свет представление о появлении чего-то дотоле неизвестного.

Вместе с тем, это «вдруг открывшееся» историческое время сделало не только актуальным тему генезиса исторического времени, но и привело к совершенно необоснованным, беспочвенным и зачастую тенденциозным выкладкам. И так как появление исторического времени сопровождалось появлением идей прогресса и эволюции, то эти понятия или попросту отождествляли, или же рассматривали генезис исторического времени в свете эволюционистских построений и учений, как движение от архаических и отсталых форм ко все более истинным и прогрессивным. Такое предвзятое отождествление с самого начала программирует и задает узкий и ограниченный подход к обсуждаемой нами проблеме. В такой ситуации даже те исследователи, для которых характерно максимально плюралистическое и непредубежденное отношение к данному вопросу, оказываются несвободными от некоторых «само собой разумеющихся» эволюционистских построений и предпосылок.

Поэтому в данной диссертации генезис исторического времени рассматривается не столько как процесс, сколько как форма двух возможных отношений к времени вообще — традиционного и кризисного. Хотя очень важную роль играет и процессуальный аспект, когда речь касается перехода от традиции к кризису. Следует также учитывать, что при обращении к феномену исторического времени очень часто срабатывает рефлекс отождествления его с тем, как понимали время и темпоральность вообще в те или иные исторические эпохи. Поэтому необходимо отдавать себе отчет, что в традиционных обществах и в период Новой и Новейшей истории время наделяется различным историческим смыслом. Кроме того, существует и явный перекос в рассмотрении темпоральной ментальности разных эпох «по образцу» западного средневековья, в первую очередь, по той простой причине, что работ, посвященных именно этому периоду, значительно больше, чем посвященных всем остальным эпохам вместе взятым.

Учитывая тот факт, что восточные традиции, как и исследования востоковедов вызывают у наших современников очень большой интерес, следует стремиться к посильному исправлению такого перекоса с помощью компаративистского метода, который позволил бы приблизить исследователя к сущности самого исторического времени.

Степень разработанности проблемы. Отправным пунктом в разработке проблемы исторического времени можно считать XX век с характерным для него историографическим бумом. Сам факт появления истории как самостоятельной науки во многих отношениях спровоцировал интерес не только к самой истории, и, соответственно, к проблеме исторического времени, но и к тем условиям, которые сделали возможным его генезис.

Историческое время оказалось в центре внимания в начале XX века и на первых порах оказалось излюбленным предметом рассмотрения в философии жизни (О. Шпенглер, Г. Зиммель, В. Дильтей) и экзистенциализме (К. Ясперс, М. Хайдеггер). Здесь оно в первую очередь ассоциировалось с личностным, внутренне проживаемым и переживаемым временем индивида и противопоставлялось времени независимому от индивида, естественнонаучному, каузальному и механическому, и, следовательно, однородному, гомогенному. Шпенглер и Ясперс и сейчас вспоминаются наиболее часто, когда речь заходит о проблеме исторического времени. Фактически, благодаря им, история и связанная с ней проблема темпоральности, в той или иной ее форме, оказалась в центре внимания практически всех течений и школ в философии и гуманитарном знании первой половины XX века, за исключением разве что прагматизма и аналитической философии.

В самой исторической науке проблема исторического времени оказалась в центре внимания во многом благодаря историкам школы Анналов (М.Блок, Л. Февр, Ж. Ле Гофф, Ф. Бродель и др.). Опираясь, главным образом, на материал средневековой истории, представители этой школы использовали понятие исторического времени как методологический инструмент исследования устойчивости и изменчивости коллективных стереотипов сознания, представлений и мыслительных навыков носителей исторического сознания ушедших в прошлое эпох, как инструмент исследования так называемых «исторических констант». Отсюда следовал характерный для историков данного направления интерес к повседневности, стремление воспроизвести картину мира такой, какой она представлялась средневековому сознанию. Особо следует отметить выводы Ф. Броделя о сосуществовании в европейской истории различных жизненных ритмов, а также исследования примыкавшего к школе Анналов Ф. Ариеса, посвященные анализу детства и восприятия смерти, имеющие к проблеме исторического времени непосредственное отношение.

Первые рефлексии по поводу исторического времени в отечественной исторической науке фактически, несмотря на неизбежную марксистскую риторику, проходили под влиянием представителей школы Анналов. Следует отметить заслуги работников позже распущенного сектора методологии истории Института истории АН СССР, (А.Я. Гуревич, М. А. Барг, С. С. Неретина, Б. Ф. Поршнев, JI.M. Баткин и т. д.), усилиями которых были разработаны такие категории как «историзм», «историческое сознание», «историческое время», «эпоха» и др., то есть почти весь методологический инструментарий, без которого не может в наши дни обойтись ни один историк или философ истории.

Из других отечественных ученых внесших большой вклад в разработку проблемы исторического времени следует отметить в первую очередь работы Аверинцева С. С. о биографии как особом историческом жанре, в том числе, и о его специфических темпоральных характеристиках. А также работы М. М. Бахтина, который ввел в современный научный дискурс понятие хронотопа. Под последним понимается, присущая событию или субъекту пространственная и временная определенность, оформленность.

Следует также отметить анализ исторического времени в работах К. Леви-Строса, который ввел в социальную науку понятия «холодного» и «горячего» обществ, в которых время течет по разному. А также исследования М. Элиаде, выявившего методологические возможности синхронного анализа истории религий при использовании системного подхода в её изучении. Большим новаторством в разработке проблемы исторического времени отмечены работы М. Фуко, в которых он развивает тему темпоральности как инструмента социального контроля и принуждения.

Вместе с тем, несмотря на немалое количество исследований, ориентированных на изучение всевозможных вопросов исторического времени, проблема взаимовлияния филогенеза и онтогенеза исторического времени требует более пристального теоретического изучения.

Объектом диссертационного исследования является всё многообразие форм восприятия времени в различные эпохи.

Предмет исследования — специфика и своеобразие генезиса только исторической формы времени.

Цель диссертационной работы вытекает из степени разработанности проблемы и заключается в анализе онтогенеза и филогенеза исторического времени и их взаимовлияния в условиях традиционных и кризисных обществ.

Достижение заявленной цели исследования сопряжено с решением следующих задач диссертации:

— определить специфические черты и своеобразие исторического смысла феномена времени в традиционных обществах;

— выявить уникальность восприятия времени в традиции западного средневековья;

— проанализировать связь генезиса исторического времени и образования национальных государств в Новое время;

— осуществить анализ ритуала инициации в свете онтогенеза темпорального менталитета в традиционных обществах;

— показать значимость традиционного учения 0 возрастах жизни и его отличий от современных представленийусоциализации человека;

— выявить связь генезиса детства и «смерти бессмертия» как специфических феноменов Нового времени.

Теоретико-методологическую основу диссертации составляют философские, исторические, культурологические и этнографические исследования, в той ли иной степени затрагивающие проблемы исторического времени в целом и генезиса исторического времени в частности. В ходе диссертационного исследования наиболее подходящими для решения поставленных задач были признаны следующие методы: феноменологический, позволяющий выявить феномен исторического времени сам по себе до всякого рода интерполяций — компаративистский, позволяющий сравнить онтогенез и филогенез исторического времени в традиционных обществах и западном обществе Нового времени, «тотально-исторический» (Ж. Jle Гофф), не ограничивающийся миром конкретно-исторического, но ухватывающий суть бытия исторического.

Научная новизна диссертационного исследования определяется характером его цели и решаемых задач. Научная новизна исследования выражается в следующих положениях, выносимых на защиту:

— обоснована взаимозависимость властных отношений и исторического смысла времени в традиционных обществах;

— выявлена уникальность традиции западного средневековья, состоящая в соотношении метаисторического сакрального времени и множества конкретных исторических времен;

— раскрыты особенности генезиса исторического времени в эпоху Нового времени, проявляющиеся, в первую очередь, в его унификацииустановлен смысл ритуала инициации как эзотерического ядра любой традиции, определяющего ее темпоральные характеристикивыявлена значимость учения о возрастах жизни для понимания специфики представлений о времени в традиционном обществераскрыта сущность феномена «смерти бессмертия» в Новое время как специфической черты процесса социализации человека и генезиса детства.

Практическая и теоретическая значимость исследования состоит в том, что ее материалы и выводы способствуют расширению представлений об историческом времени и его генезисе.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что её положения могут быть использованы при чтении курсов по теории и истории культуры, историографии, социальной философии, философии истории, а также различных спецкурсов, посвященных проблемам темпоралистики.

Теоретическая значимость проведённой работы состоит в том, что её результаты могут быть использованы для решения дискуссионных проблем связанных с выявлением специфики современного понимания исторического времени.

Апробация работы. Теоретические выводы и положения диссертации были изложены в ряде докладов и выступлений: на научной конференции «Философия XX века: школы и концепции» (Санкт-Петербург, ноябрь 2000 г.) — на Международной научной конференции «Границы неклассической онтологии» (Санкт-Петербург, 25 октября 2002 г.) — на II ежегодной конференции «Философская антропология: традиции, проблемы, перспективы» (Санкт-Петербург, ноябрь 2002 г.).

Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из: введения, трех глав, заключения и библиографии, что составляет страниц.

Заключение

.

Проведенное диссертационное исследование, посвященное генезису исторического времени позволяет составить целостное представление о данной проблеме. Филогенез исторического времени показан благодаря трем последовательным экскурсам. Сначала в традиционные архаические и восточные общества, потом в западную средневековую культуру и историографию, и, наконец, в эпоху Нового времени. Итогом анализа филогенеза исторического времени в целом является раскрытие его тесной связи с трансляцией верховной власти. Именно политическая власть (политическая в широком, античном смысле этого слова) генерирует в традиционных обществах время, наделяемое историческим смыслом, и не совпадающее со временем природным и временем сельскохозяйственных работ. Каждый правитель полностью отождествляется с кем-то из своих предшественников и тем самым запускает не новый цикл, а повторение уже когда-то бывшего. Благодаря этой устойчивости в трансляции власти обеспечивается устойчивость всего миропорядка. Этим объясняется наличие во многих традиционных культурах представления о четком фиксировании временных отрезков нахождения у власти. По окончании которых происходил ритуал символического или буквального умерщвления, в результате которого наследнику передавалась вся сила и энергия предшественника, а тем самым происходил запуск того же самого цикла, и все возвращалось «на круги своя».

Западная средневековая традиция манифестирует уже несколько иное представление об историческом времени, так как ей уже известен кризис, а именно кризис античного мира. Новый правитель уже не запускает повторный цикл времени, а уже изначально основывается на существовании множества исторических времен. Которые и не являются повторениями друг друга, но и не образуют единого исторического времени, а образуют довольно пестрый конгломерат. Но, как и во всех остальных традициях, эти исторические времена обретают свою легитимность только через свою отнесенность к метаисторическому сакральному времени, представленному в священном Писании. Вместе с тем представление о регрессе и цикличности времени сохраняется и в средневековой традиции. Правда, цикличность, благодаря христо-центричностн сакральной нсторин уже не имеег такого ярко выраженного характера, как в архаических и восточных традициях. При этом надо иметь в виду, что сама эта цикличность традиционного времени не исключает точечных моделей пребывания и линейных моделей последовательного времени. Последнее обстоятельство связано с бессистемностью традиции, основывающейся на целостности знания, отвергающей дихотомичность и двойственность кризисного сознания и бытия. Переходя к анализу исторического времени в Новой и Новейшей истории можно с полным основанием утверждать, что возникновение единого исторического времени относится к концу 18-середине 19 веков. Тогда как вся предшествующая история может быть представлена как генетическая стадия исторического времени. Которая вмещает в себя единственность метаисторического сакрального времени и множество собственно исторических времен, связанных, как правило, с разными правителями. Вместе с тем Новое время до Великой Французской революции лишено исторического времени и манифестирует специфичный только для нее способ овладения пространством, на котором уже в 19 веке начинает разворачиваться единое историческое время. Сам этого процесс последовательного овладения пространством и временем тесно связан с другим процессом — складывания национальных государств.

Но такой филогенетический аспект является только одной стороной генезиса исторического времени. И поэтому его необходимо было восполнить анализом результатов и итогов онтогенеза исторического времени. Рассмотрение трех узловых моментов этого онтогенеза, сначала инициации, потом традиционного учения о возрастах жизни, и наконец отношения к смерти направлено на раскрытие специфики традиционного и нетрадиционною понимания историческо-темпорального измерения человеческой жизни.

В ритуале инициации время открывается традиционному человеку в горизонте смерти и именно как смерти, которая не означает окончательного и бесповоротного события, но мыслится в симбиозе с последующепредшествующим рождением. И именно комплекс представлений, связанных со смертью и рождением, является центральным в феномене инициации. В свою очередь инициация не может быть адекватно понята и раскрыта без учета традиционного учения о возрастах жизни. Сама инициация отмечает переход с одной возрастной степени на другую. Главное же в этом традиционном учении о возрастах жизни символика чисел, коррелирующая с параллелизмом макрокосма и микрокосма. Эта метафизическая доктрина не имеет ничего общего с современным структурированием человеческой жизни в социальной психологии, имеющей своей главной целью управляемость человека и его доместикацию. Ее главная цель состоит не в социализации, а в сакрализации человека.

Подводя итоги третьему узловому моменту онтогенеза исторического времени, подводится итог генезиса исторического времени в целом. Так как открытие единого исторического времени было невозможно без осознания единственной и необратимой смерти. Тогда как для осознания последней требовался отказ и от традиционного института инициации и коррелирующего с ним учения о возрастах жизни и открытие детства, в котором и через которое происходило преодоление традиции, а, следовательно, и эзотерического ядра традиции — инициации. В которой символизм обратимой смерти, то есть смерти с последующим воскрешением, манифестировался явным образом. Открытие детства как этапа социализации человека позволило упразднить инициацию, и тем самым открыть дверь смерти единственной. Пути дальнейшего изучения исторического времени должны быть связаны с проведением более чётких границ между традиционными и современными темпоральными представлениями. Необходимую базу для этого и предоставляет данное диссертационное исследование.