Актуальность темы
исследования. В условиях глобализации разворачиваются не только противоречивые, но и взаимоисключающие процессы. С одной стороны, наблюдаются дальнейшая демократизация общественной жизни, углубляющаяся взаимозависимость стран и народов, расширение технических и информационных возможностей человечества. Но, с другой стороны, нельзя не замечать, что угрозы, вызовы и риски, непосредственно связанные с глобализацией, во многих регионах мира перевешивают все ее достижения. Речь идет о росте терроризма, экологических проблемах, нелегальной миграции и др.
Не только отдельные регионы, а мир в целом оказывается в состоянии усиливающегося дисбаланса между благополучием и отсталостью, толерантностью и конфликтностью, постиндустриализмом и традиционализмом в стиле жизни. Внешняя стабильность на самом деле обманчива, тая в себе зародыши тектонических сдвигов, которые одновременно способны перевернуть все привычные представления и ориентиры. Среди них наше представление о пространстве. Если раньше оно всегда было реальным или потенциальным ресурсом жизнедеятельности людей, используемым для разрешения подавляющего числа проблемных ситуаций, для восполнения всевозможных дефицитов, преодоления кризисов, то под влиянием глобализации оно начинает терять многие из своих свойств.
Оказывается исчерпанным ресурсный потенциал пространства, и, наоборот, начинается процесс опустынивания земель. Не возобновляемые источники энергии, будучи исчерпанными, угрожают разрухой ранее процветающим регионам. Восполнение продовольственного дефицита с помощью генетически модифицированных продуктов многими странами и общественными движениями расценивается как проблемное, имеющее не изученные, возможно отрицательные, последствия для потребляющих их людей. Глобальное освоение пространства не физически, а политически, привело к обострению локальных конфликтов, эскалации сепаратистских настроений, появлению разгорающихся очагов терроризма.
Эти тревожные процессы проявляются в политической жизни, как отдельных стран, так и всего мирового сообщества. Они отражаются в работе национальных правительств, инициируют создание новых официальных структур и неформальных движений. Резко возрастает количество участников международных отношений.
Все эти факты свидетельствуют об усложнении структуры существующей системы международных отношений, а, следовательно, необходимости поиска новых подходов к управлению международным сообществом, созданию той модели глобального управления, которая отвечала бы реалиям глобализации.
Глобальное управление, несомненно, представляет собой особый тип политического управления, выступая интегрированным понятием, отражающим специфику деятельности, связанной с существованием международных отношений, учетом, согласованием и координацией реализации многообразных интересов участников международных отношений. Безусловно, приоритет здесь отдается национально-государственным интересам. Но это не означает, что интересы других международных акторов могут оставаться без внимания, ибо чаще всего такие интересы служат основой новой глобальной социальной сети. Поэтому в глобальном управлении велика роль таких субъектов политики, как политические партии, общественно-политические объединения, массовые движения и просто граждане разных стран.
На глобальное управление, как и на управление политическое оказывают влияние объективные и субъективные факторы, разнообразные организованные и стихийные действия. Однако последствия влияния таких действий или факторов гораздо менее предсказуемы, чем влияние аналогичных действий и факторов на политическое управление в той или иной стране.
Глобальные масштабы ни расширяют арсенал технологий управления, ни облегчают путь принятия управленческих решений, ни делают легче контроль их исполнения. В то же время от эффективности глобального управления в значительной степени зависит устойчивость международной системы и стабильность глобального политического пространства.
Бурные и неоднозначные по своим политическим результатам международные события последних лет, пожалуй, начиная с косовского кризиса, свидетельствуют, что в условиях глобальности развития многосторонность в мировых делах является гарантией легитимности и демократии принимаемых решений, особенно в вопросах использования силы. При этом не следует забывать, что многосторонность далеко не всегда способна разрешить дилемму выбора между правом и справедливостью, в то время как для лидерства, т. е. для односторонности, такой дилеммы не существует. А если и требуется оправдание силовых действий, то у лидера всегда имеется возможность обратиться к логике многосторонности.
Любая модель управления, в том числе глобального, всегда является отражением определенного культурного кода. Можно утверждать, что смена международных систем означала одновременно смену культурных кодов. Так было в середине XVII века, когда формировалась Вестфальская система. Так было после наполеоновских войн, когда сложился европейский концерт наций. Эта закономерность проявилась и в XX веке, когда наблюдалась смена кода, построенного на логике и лексике морали и умиротворения, на код непрекращающейся конфронтации, который более или менее успешно применялся основными акторами мировой политики на протяжении всего периода холодной войны.
Отказ от конфронтации вместе с отказом от биполярности послужил основой зарождения нового типа международного поведения, в котором такие понятия культурного кода, как «свобода» и «порядок», «добро» и «зло» обретают новый не только политический, но и стратегический потенциал. В отсутствие открытой, системной конфронтации, конфронтация несистемная, с международным терроризмом, преступностью и прочими антисистемными силами, проявляется в виде ненаказуемого провоцирования. Вернее, ненаказуемого в координатах прежнего культурного кода. Потому что в рамках нового кода понятие «ненаказуемости» пока еще не выработано, несмотря на все попытки расширить границы международного права и создать новые международные правовые институты.
В этой связи одним из значимых вопросов международной повестки дня и политической науки становится вопрос хронологический или, правильнее сказать, хронополитический, о том, как долго и под каким преобладающим влиянием будет длиться формирование этого нового культурного кода. Представляется, что только когда этот процесс завершится, можно будет судить и о новых механизмах глобального управления и о новом типе международной системы как по политическим делам, так и, по словам, их характеризующим. Поскольку с помощью культурного кода всегда фиксировали конфигурацию сил на международной арене в различных договорах, соглашениях, манифестах и стратегиях. И, таким образом, следующая эпоха могла эту конфигурацию принять или начать ее изменять, вводя свои новые методы управления и свой новый культурный код.
В эпоху глобализации речь может идти о глобальной конфигурации сил, которой должны соответствовать глобальный культурный код и особая модель управления. Понятие «глобальное управление» в последние годы достаточно прочно утвердилось в политологической литературе. Но до настоящего времени не было единого исследования, в котором рассматривался комплекс управленческих шагов международного сообщества по созданию безопасного миропорядка эпохи глобализации, хотя необходимость в таком исследовании остро ощущается и политической наукой, и мировой политикой.
Объект диссертационного исследования — современная система международных отношений, находящаяся в процессе трансформации от биполярного мира к многополярности, имеющей различные измерения: политическое, экономическое, валютно-финансовое, военно-стратегическое, информационное и другие.
Предмет работы — процессы политического управления развитием международных отношений, реализуемые посредством создания новых форматов межгосударственного взаимодействия, а также корректируемые в результате активизации деятельности различных негосударственных акторов, что свидетельствует о вхождении человечества в этап формирования глобального гражданского общества.
Гипотеза диссертационного исследования построена на основе изучения комплекса международных и национальных документов, раскрывающих особенности углубления взаимозависимости развития стран и народов. Автор считает, что создание безопасного миропорядка и глобального гражданского общества предполагает обеспечение условий и возможностей людей вести достойный образ жизни, который достижим лишь в результате преодоления региональной социально-экономической и правовой асимметрии, снижения современных геополитических и геопсихологических рисков. Сложное, противоречивое сочетание двух ведущих тенденций мирового общественного развития — глобализации и регионализации — требует неотложных мер по сокращению разрыва между ускоренным развитием экономической глобализации и усилиями государств и международных организаций по институционализации глобализации. Это предполагает углубление международного сотрудничества по формированию согласованной системы глобального регулирования.
Степень научной разработанности проблемы. Проблема глобального управления в различных аспектах исследуется различными международными институтами. Так, Международный институт стратегических исследований, являющийся независимым научно-исследовательским центром, располагает богатой исследовательской базой по проблемам конфликтов и военным вопросам. Международный институт по исследованию проблем мира в Стокгольме ведет исследовательскую работу в области международного мира и безопасности. Межпарламентский союз аккумулирует и обрабатывает данные о тенденциях в области участия представителей различных социальных и культурных групп в политической жизни и демократических структурах.
Международный валютный фонд и Всемирный банк осуществляют широкомасштабные исследовательские программы по вопросам экономического развития и финансовым операциям. В рамках Люксембургского проекта исследования доходов, в котором участвуют двадцать пять стран, анализируется эффективность стратегий борьбы с нищетой. Секция договоров Организации Объединенных Наций анализирует все международные соглашения, депонированные у Генерального секретаря ООН, а Отдел народонаселения ООН подготавливает международные данные о тенденциях в области народонаселения. Международная группа по изучению кризисов (ICG) занимается изучение конфликтов во всех регионах и предоставляет свои разработки национальным правительствам.
Это лишь незначительная часть тех международных исследовательских структур, связанных с изучением различных сегментов мирового развития, которые должны становиться объектами глобального управления. Работа этих институтов создает базу для появления фундаментальных трудов в области глобализации.
Одной из первых монографий, в которой содержится системный анализ теорий глобализации, стала книга Д. Хелда, Д. Гольтблатта, Э. Макгрю и Дж. Перратона «Глобальные трансформации: Политика, экономика, культура».1 Любопытно, что ее подготовка началась еще в 80-е годы, когда только угадывались будущие кардинальные изменения региональных и глобальных взаимосвязей. Круг проблем, поднятых в данной работе исключительно широк: от вопросов глобальной политики, глобального рынка, глобальной финансовой системы до современных моделей миграции, специфики национальной идентичности и прогнозов экологических кризисов. Каждая сфера человеческой деятельности и социальных преобразований взята авторами в историческом разрезе, через который прослеживается ее трансформация в современное состояние.
Авторы в качестве наиболее значимых векторов развития берут политический со специальным экскурсом в имперское прошлое отдельных регионов, военный, экономический (от возникновения торговых путей до создания Всемирной торговой организации), финансовый (от введения золотого стандарта до формирования глобальной финансовой системы), экологический и социально-коммуникативный. В результате глобализация предстает в виде конгломерата неоднородных процессов, имеющих место в современном обществе. И все же выбор стран — Великобритании, США, Франции, Германии, Швеции и Японии — представляется недостаточно репрезентативным, чтобы представить картину мира во всей полноте.
Следует отметить, что такая полнота свойственна в первую очередь энциклопедическим изданиям. В этом плане необходимо выделить публикацию энциклопедии «Глобалистика».2 Требуется признать, что.
1 Хелд Д., Гольтблатт Д., Макгрю Э., Перратон Дж. Глобальные трансформации: Политика, экономика, культура / Пер. с англ. М., 2004.
2 Глобалистика: Энциклопедия. М., 2003. публикация энциклопедического издания несколько опередила становление самой науки. Пока глобалистика представляет комплекс научных течений, связанных предметом исследования, но не имеющих общей методологии. Можно сказать, что в развернутых статьях, анализирующих те или иные глобальные реалии, обнаруживаются три конкурирующие методологические подхода. Во-первых, гиперглобализма, включающего как неолиберальное, так и неомарксистское течения, рассматривающие нынешний период развития в качестве очередного этапа укрепления взаимозависимости, но на глобальном уровне. Во-вторых, скептицизма, стремящегося продемонстрировать отсутствие глобальности «глобализма». В-третьих, трансформистский, выделяющий глобализацию как исторически беспрецедентный процесс. Такая методологическая разноголосица позволяет использовать данное издание преимущественно в справочных целях, хотя отдельные статьи носят проблемный характер и поднимают важнейшие вопросы мирового общественного развития.
К обобщающим работам относится «Системная история международных отношений в четырех томах». 'Это первая в отечественной науке документированная история международных отношений, возрождающая традицию базовых многотомных изданий в области международной политики, прерванную в начале 90-х годов. В издании отражены современные представления о мотивах поведения государств и действительном характере отношений между ними их лидерами. Не обойдены вниманием и важнейшие региональные сюжеты, что позволяет выстроить схему международных отношений нового этапа глобального развития.
Среди многочисленных исследований, посвященных глобализации, необходимо выделить работы директора Института проблем глобализации.
1 См.: Системная история международных отношений в четырех томах. 1918 — 2003. События и документы / Отв. ред. Богатуров А. Д. Т.З. М., 2003. Т.4. М., 2004.
М.Г.Делягина.1 Он рассматривает глобализацию как процесс лавинообразного формирования единого общемирового финансово-информационного пространства на базе новых, преимущественно компьютерных технологий. Автор считает, что изучение глобализации до сих пор сконцентрировано в основном в сфере финансов и игнорирует такие насущные проблемы, как: технологии high-hume, при помощи которых человечество активно формирует собственное сознаниеспецифические метатехнологии, исключающие возможность конкуренции с их разработчикомвозникновение между группами стран непреодолимого и углубляющегося интеллектуального, технологического и психологического разрывавозникновение и разрушительное загнивание глобальных монополий, уже ввергнувших человечество, в том числе и развитые страны в мировой экономический кризисприобретение глобальной конкуренцией характера глобальных информационных войн, ведущихся на уничтожение противника и переходящих в обычные войныдоминирование США, стремительное возвышение Китая и превращение террора в оружие конкуренции. Именно на этих проблемах М. Г. Делягин сосредотачивает внимание в своих работах.
Одной из наиболее динамично развивающихся научных структур, занимающихся исследованием проблем глобализации, является Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации. В РАГС создан межкафедральный Центр глобалистики, занимающийся проведением теоретических разработок актуальных проблем глобалистики и подготовкой материалов по соответствующему учебному курсу в рамках обучения специалистов в области государственного и муниципального управления. В академии в 2002 году прошел методологический семинар, посвященный.
1 См.: Делягин М. Г. Мировой кризис: Общая теория глобализации. Курс лекций. М., 2003; Практика глобализации: игры и правила новой эпохи / Под ред. М. Г. Делягина. М., 2000 и др. синергетическому подходу в исследовании глобализационных процессов, на котором была поставлена задача обозначить междисциплинарную составляющую этой вызывающей множество противоречивых мнений проблемы.1 В рамках Центра глобалистики подготовлены работы, л способствующие научному обобщению проблем глобализации.
Значительная группа исследований посвящена критическому анализу американоцентристской модели миропорядка. Из работ отечественных авторов необходимо выделить исследования А. С. Панарина, 3 охватывающие весь обозримый мир с бесконечной множественностью явлений, на основе изучения которых выстраивается общая теория относительности социального мира. Эта относительность во многом зависит от того, по каким признакам определяются союзники и противники США. Американскому глобальному проекту. можно противопоставить другой геополитический проект, например, проект «Евразия». Именно так называется одна из последних работ А. Г. Дугина.4 В ней традиционная евразийская парадигма обогащается различными антитезами глобализму. Автор исходит из того, что трагедии Косово и Ирака уже показали, какие проблемы может принести глобализация тем, кто не способен воспринять ее принципы. А. Г. Дугин предлагает замену «однополярности» в виде «цветущей сложности», представляющей тонкий геополитический баланс созвездия империй. По убеждению А. Г. Дугина, Россия, являясь прирожденной империей, должна в перспективе возглавить евразийский проект.
Среди зарубежных критиков американского лидерства, занимающих крайне правые позиции, самые резкие оценки принадлежат П.
1 См.: Глобализация: синергетический подход / Под общ. ред. В. К. Егорова. М.2002.
2 См.: Глобализация: сущность, проблемы, перспективы. М., 2003; Глобализация: многостороннее измерение. М., 2004.
3 См.: Панарин А. С. Искушение глобализмом. М., 2000; Его же. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М., 2003 и др.
4 См.: Дугин А. Г. Проект «Евразия». М., 2004.
Бьюкенену.1 Этот автор считает процветание Европы и Америки иллюзией, поэтому стремится доказать, что в настоящее время человечество переживает реванш третьего мира. Книгу известного британского журналиста и социолога У. Хаттона «Мир, в котором мы живем» можно охарактеризовать как яркую антиамериканскую публицистику.2Являясь директором Фонда труда и разделяя социалистические позиции, Хаттон выступает за расширение прав трудящихся и социальный гуманизм в глобальном масштабе. Особняком в этой группе стоит работа Б. Блэка «Анархизм и другие препятствия для анархии».3 Именно Блэк придумал «Последний интернационал», от лица которого он подписывал листовки, статьи и воззвания, высмеивающие противоречивость левой идеологии. Благодаря этим публикациям автор стал одновременно и скандальной, и легендарной фигурой для американских радикалов и маргиналов.
Большинство отечественных и зарубежных исследователей занимают взвешенную позицию по вопросу о сущности глобализации и ее последствиях. Даже когда в первую очередь в работах анализируются ошибки глобализма, то в итоге исследователи стремятся предложить научные ответы на политические, экономические, социальные и духовные вызовы глобализации.4.
К особой группе работ требуется отнести труды, раскрывающие различные аспекты глобального управления. В первую очередь необходимо отметить монографию В. Г. Соколенко «Глобальное.
1 См.: Бьюкенен П. Смерть Запада. М., 2003.
2 См.: Хаттон У. Мир, в котором мы живем. М., 2004.
3 См.: Анархизм и другие препятствия для анархии. М., 2004.
4 См., например: Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма — ответы на глобализацию. М., 2001; Василенко И. А. Политическая глобалистика. М., 2000; Мартин Г.-П., Шуман X. Западня глобализации. Атака на процветание и демократию. М., 2001; Стиглиц Д. Глобализация: тревожные тенденции. М., 2003; Уткин А. И. Мировой порядок XXI века. М., 2001 и др. управление. Эпоха выживания Homo sapiens". lB монографии рассматриваются цивилизационно-исторический генезис системы глобального управления, особенности трансформации геополитических управленческих моделей. Автор высказывает важные предложения по укреплению общецивилизационного характера системы глобального управления. Вопросам глобального управления уделяется внимание в учебной литературе по проблемам мировой политики и теории международных отношений. Показываются связи глобального управления и глобального сотрудничества, управленческие стратегии решения глобальных проблем, пути перераспределения управленческих функций в глобальном масштабе.2.
Кроме того, работа над диссертацией потребовала обращения к исследованиям по проблемам политического лидерства, истории и теории международных отношений, международного права, геополитики, проблемам урегулирования региональных конфликтов, внешнеполитической деятельности Российской Федерации и др.
К настоящему периоду изучения политических проблем международных отношений и глобального развития достигнут исследовательский консенсус, заключающийся в том, что для эффективного решения глобальных проблем требуется глобальное управление, отнюдь не тождественное мировому правительству. В то же время среди дискуссионных остаются вопросы: о путях перераспределения управленческих функций между различными международными акторамио снижении издержек адаптации государств к трансформирующейся системе управленияо том, какие методы будут преимущественно реализовывать с процессе глобального управленияо.
1 См.: Соколенко В. Г. Глобальное управление. Эпоха выживания Homo sapiens". М., 2000.
2 См.: Глобализация: человеческое измерение. Учебное пособие. М., 2003; Лебедева М. М. Мировая политика. Учебник. М., 2003; Международные отношения: социологические подходы. Учебное пособие / Под ред. П. А. Цыганкова. М, 1998 и др. влиянии мирового общественного мнения на корректировку этих методов и др. Все перечисленные и многие другие актуальные вопросы глобального развития требуют специальных исследований.
Целью диссертационной работы является изучение причин зарождения и особенностей деятельности международных институтов, принимающих на себя функции глобального управления, а также первых политических результатов расширения пространства глобального управления.
Данная цель предполагает решение следующих научных задач:
— систематизацию комплекса источников по проблемам глобального управления и проведение их сравнительного анализа;
— изучение политических и организационных условий формирования новых институтов глобального управления;
— анализ эффективности механизмов координации мировой политики;
— сопоставление политических инструментов регионального социально-экономического выравнивания, имеющихся на региональных и глобальном уровнях управленияисследование политических возможностей учета интересов меньшинства в процессе разработки, принятия и реализации управленческих решений в условиях углубления взаимозависимости;
— обоснование усиления роли институтов гражданского общества в формировании новой модели международных отношений;
— выявление влияния факторов природной уязвимости на разработку политических механизмов глобального управления;
— доказательство углубления взаимовлияния институционализации международной правовой системы и совершенствование институциональных основ глобального управления;
— анализ места и роли Российской Федерации в формирующейся системе глобального управления.
Источниковая база диссертации. Работа основана на изучении широкого круга источников. Первую группу источников составляют документы и материалы международных организаций ООН и системы ее организаций, Европейского Союза, различных неправительственных организаций правозащитной и экологической направленности. Особое внимание уделялось анализу материалов саммитов «большой восьмерки», на которых принимались важные решения о развитии глобального информационного пространства, борьбы с нищетой, оказании помощи слаборазвитым странам, преодолении рисков и угроз глобализации.
Вторая группа источников — документы, характеризующие внешнюю политику отдельных стран и те трансформации, которые она претерпевает под влиянием глобализации. Так, документальная база внешнеполитической деятельности Российской Федерации представлена, в частности, Концепцией внешней политики Российской Федерации, выступлениями Президента России и руководителей Министерства иностранных дел РФ.
В третью группу источников могут быть выделены мемуары политических деятелей, внесших вклад в развитие мировой политики второй половины прошлого — начала нынешнего века.1.
Отдельную группу источников составляют документы, свидетельствующие об активности критиков глобализации и о попытках теоретически обосновать антиглобализм.
Значительная часть информации была получена автором из периодической печати и материалов, размещенных на интернет-сайтах, а также на основании изучения национальной и международной статистики.
1 См., например: Жискар д’Эстен В. Французы. Размышления о судьбе народа. М., 2004; Олбрайт М. Госпожа госсекретарь. Мемуары Мадлен Олбрайт. М., 2004; Gaulle Ch.de. Memoires d’espoires. Paris, 1970 и др.
2 См. например: Альтерглобализм: теория и практика «антиглобалистского» движения / Под ред. А. В. Бузгалина. М. 2003; Глобализация сопротивления: борьба в мире / Отв. ред. С. Амин и Ф.Утар. М., 2004.
Использование разнообразной документальной и фактической базы позволило проводить верификацию выводов фактическим материалом, а также способствовало обеспечению достоверности и обоснованности научных результатов работы.
Методологическая база исследования. В настоящее время методология исследовательского поиска решения глобальных проблем оказывается на перепутье нескольких дорог. Первая развивает позиции традиционных рационалистических подходов, рассматривающих мир в координатах линеарно детерминированного развития. Втораяпретендует на то, чтобы вобрать в себя многообразие научных подходов, позволяющих многоаспектно исследовать глобальный миропорядок. Однако как одна, так и другая исследовательская модели имеют существенные недостатки. При всей эвристической ценности синергетической дисциплинарной матрицы она не лишена эклектичности в описании глобальных процессов.
В то же время известно, что успешное формирование управленческих моделей развития глобализации возможно только тогда, когда будет достигнуто единое понимание основополагающих принципов построения теоретической модели. Но практика показывает, что региональные системы вырабатывают проекты развития быстрее, чем происходит аналитический поиск концептуального обоснования таких программ. К тому же, сложности теоретического порядка определяются тем, что в условиях глобализации социальные системы утверждают свою устойчивость только на верхнем пределе своей критичности. Все это свидетельствует о том, что синергетические ресурсы любого общества, в том числе международного сообщества, находятся в нем самом. Следовательно, различные институты управления должны более чем в предыдущие эпохи, играть интеграционную и мобилизующую роль. Но для этого необходим своеобразный атлас параметров развития.
В этой связи возрастает значимость компаративистского анализа и международных отношений, и отдельных управленческих моделей. Одним из наглядных методов сравнительного исследования положения страны, региона или какой-либо сферы деятельности можно считать SWOT-анализ. Название метода происходит от аббревиатуры английских слов: strengths (силы, ключевые факторы успеха), weaknesses (слабости), opportunities (возможности), threats (угрозы). SWOT-анализ включает четыре блока, которые фиксируют каждую из указанных позиций. Основное назначение такого анализа — стратегическое планирование. Однако применительно к международным отношениям и глобальному управлению экспликация блоков может выглядеть следующим образом:
Сила, факторы успеха: людские ресурсы и их квалификациясырьевая базаполитическая системапромышленная базавоенно-технический потенциалсостояние науки и образованияинформационный потенциалтранзитный потенциал.
Возможности: региональная и международная интеграцияконкурентоспособностьинформационные технологииуглубление взаимозависимоститолерантность.
Слабости: проблемы защиты окружающей средыслабая ориентация на рост качества жизнинизкий уровень управлениядеформация экономической структуры стран и регионовнизкий уровень правосознания.
Угрозы: терроризмсепаратизммеждународная преступностьполитическая дестабилизацияконкуренция со стороны других государстввнутреннее сопротивление реформам.
Этот метод исследования помогает выделить этапы, факторы и компоненты политико-экономического развития стран или регионов, сразу же обращая внимание на сильные и слабые стороны, помогая обнаружить возможности минимизации рисков и, наоборот, оптимизации глобального управления.
В целом автор исходил из цивилизационного подхода к изучению явлений общественной жизни, акцентируя внимание не на проблемах слома цивилизаций, а на различных уровнях межцивилизационного диалога. Такая позиция предопределила необходимость использования разнообразных как общенаучных, так и специфических политологических методов исследования.
Хронологические рамки диссертационного исследования отмечены последней четвертью двадцатого века, на грани которой были сделаны важнейшие шаги по разрядке международной напряженности, расширению зоны доверия в международных отношениях. В это же время в условиях холодной войны начали формироваться новые институты, трансформирующиеся в условиях глобализации в институты глобального управления. Особое внимание уделяется исследованию глобальных процессов периода конца прошлого столетия и начала нынешнего, когда резко возросли риски глобализации, а задача борьбы с ее угрозами и вызовами потребовала дальнейшего углубления международного взаимодействия.
Автор постоянно обращается к истории международных систем, что позволяет проследить институциональную тенденцию развития международных отношений от их истоков и дает возможность сравнивать их отдельные периоды, выявляя как общие параметры, так и специфические черты международного сотрудничества по формированию мироустройства постиндустриальной эпохи.
Результаты исследования, полученные лично автором, и их научная новизна. Диссертация является одним из первых политологических исследований, посвященных проблемам глобального управления. Автором проанализированы источники по различным аспектам глобализации — политическим, экономическим, социальным, информационным и др., позволившие конкретизировать предмет глобального управления и вопросы, требующие именно такой уровень управления, чтобы сократить возможные угрозы и риски глобализации.
На основании сравнительно-политического анализа проведено изучение эффективности различных моделей международного сотрудничества по оказанию помощи в развитии, ликвидации отсталости, региональном выравнивании и преодолении отрицательного влияния факторов природной уязвимости. Доказана необходимость углубления координации этого сотрудничества.
Проблемы асимметричности управления рассмотрены на всех уровнях управления, начиная с локального и заканчивая глобальным управлением. Это позволило аргументировать вывод, что наиболее действенным вариантом решения проблемы асимметрии может стать стимулирование конструктивных возможностей локальных и региональных сообществ в реализации программ местного развития. Такой путь ведет к углублению демократии и способствует приданию глобализации человеческого измерения.
Автором был предпринят экскурс в историю зарождения формата встреч лидеров ведущих стран мира, показаны политические причины трансформации этого формата в «большую восьмерку» с участием Российской Федерации. А также обоснована уникальность ее роли в нем, исходя из значимости российского геополитического, геоэкономического и геокультурного потенциала для создания стабильного миропорядка, который является главной целью глобального управления.
В диссертации взаимозависимость политических, экономических, социальных параметров глобального развития дополняется анализом влияния на них геопсихологического фактора, что позволяет прогнозировать международные ситуации, способные вызывать реакцию массового сознания, которую можно охарактеризовать как геопсихологический шок. В этой связи изучены отдельные направления работы международных институтов, способствующие, в том числе учету интересов меньшинства при принятии и реализации управленческих решений на всех уровнях: от национального до глобального.
В диссертации представлена авторская позиция, которая заключается в том, что оценкой политической эффективности глобального управления может служить степень тождественности глобального миропорядка и правопорядка. Это требует не только дальнейшего развития международного права и институционализации международной юстиции, но и формирования нового глобального правосознания, без которого одними политическими методами невозможно противостоять таким угрозам глобализации, как международный терроризм, наркотрафик, торговля людьми и др.
Положения, выносимые на защиту, заключаются в следующем:
1. Глобализация, являясь закономерным процессом мирового общественного развития, требует адекватного политического ответа национальных государств на углубление экономической взаимозависимости. Этот ответ предполагает расширение числа форматов международного сотрудничества и совершенствование координации их деятельности.
2. Асимметричность развития может быть названа в числе главных препятствий создания стабильного миропорядка и факторов, провоцирующих региональные конфликты. Это обуславливает необходимость разработки программ регионального выравнивания, которые могут быть реализованы только под контролем международного сообщества.
3. Поскольку, согласно прогнозам, существующие проблемы окружающей среды сохранятся, а во многих случаях усугубятся, эффективность международного сотрудничества в области глобального управления во все большей степени будет зависеть от того, как институты этого управления и с помощью каких политических и экономических механизмов, позволят снизить воздействие факторов природной уязвимости на развитие отдельных регионов. А в условиях глобализации особую значимость приобретает минимизация отрицательного трансграничного влияния этих факторов.
В целях снижения угроз и рисков глобализации она должна все более приобретать черты «глобализации с человеческим лицом». Это обуславливает потребность международных акторов учитывать мнение оппонентов и критиков глобализации, предлагающих не только альтернативные проекты мирового развития, но и направленные на снижение социальных издержек глобализации и защиту культурной самобытности. Все это должно способствовать формированию глобального гражданского общества.
Как многополярный, так и постполярный мир являются наиболее желательными сценариями мирового развития. Но и в одном, и в другом случае региональные параметры развития будут оставаться определяющими. А международное сотрудничество в политической, экономической и правовой сферах будет непременным условием развития стран, страдающих из-за отрицательных последствий роста населения, нехватки ресурсов, слабости руководства.
Российская Федерация, обеспечив устойчивый экономический рост, может существенно расширить свое участие в институтах глобального управления, что должно иметь позитивные последствия для интеграции страны в мировую экономику. В настоящее время накоплен достаточный фактический и историографический материал по проблемам глобализации для выделения в качестве самостоятельной области научного знания и соответствующей учебной дисциплины глобалистики. Одним из направлений глобалистики должно быть изучение глобального управления и подготовки управленческих кадров, как способных работать в международных институтах и по международным проектам, так и развивать сотрудничество с ними на национальном уровне и на уровне местного и муниципального управления.
Практическая значимость работы. Выводы и предложения, содержащиеся в диссертации, могут способствовать повышению эффективности международного сотрудничества Российской Федерации с различными странами и международными организациями, развитию международных связей общественных организаций и движений, направленных на снижение рисков глобализации и придании ей «человеческого лица». Результаты исследования могут послужить отправной точкой для развития научных исследований в области глобального управления, изучения общественной и политической реакции на связанные с ним социальные, экономические и культурные издержки, преодолением стереотипов, опирающихся на образ «мирового правительства».
В условиях формирования глобалистики как науки и учебной дисциплины материалы диссертации могут быть использованы и для разработки отдельного учебного курса в виде учебного пособия, а также в темах, затрагивающих проблемы глобализации и глобального управления, в других дисциплинах: геополитике, истории и теории международных отношений, регионоведению, международной экономике и др.
Апробация исследования. Диссертация была обсуждена на кафедре внешнеполитической деятельности Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации. Основные положения и выводы диссертации раскрыты в публикациях автора и выступлениях на различных научных семинарах, круглых столах и конференциях, где освещалась авторская позиция по актуальным проблемам становления современной системы международных отношений, поиску путей урегулирования региональных конфликтов, сотрудничества в области противодействия угрозам и вызовам глобализации. В рамках Регионального общественного фонда поддержки науки и политики диссертантом был организован ряд научных семинаров по проблемам мировой политики и внешнеполитической деятельности России.
Структура диссертационной работы построена с учетом ее объекта и предмета, направлена на доказательство рабочей гипотезы и положений, выносимых на защиту. Диссертация состоит из введения, трех разделов (девяти глав), заключения и списка использованных источников и литературы.
Заключение
.
Спустя десятилетие после окончания холодной войны, когда эйфорический эффект осознания этого факта в мировой политике пошел на убыль, мир пережил своеобразный геопсихологический шок. Его причиной явились не результаты мировой войны, глобальной катастрофы или, наоборот, впечатляющего технологического прорыва, сразу выведшего человеческую цивилизацию на новый, более высокий уровень развития. Можно утверждать, что основной причиной геопсихологического шока стала инерция. Разумеется, инерция политическая, а не физическая, связанная с тем, как, на каком направлении трансформировалась международная система после краха биполярности.
Перемены, в том числе внешнеполитических ориентаций, затронули все страны и регионы. При всей разности проявлений этих перемен, общим основанием для них явилась необходимость уточнения геополитической самоидентификации подавляющего большинства государств. Хотя, на первый взгляд, у этого же большинства не обнаруживаются ни то, чтобы серьезные, а даже сколько-нибудь заметные изменения в территории, языке, религии, обычаях и других характеристиках государственности, которые побуждают страну к самоидентификационному поиску.
Вместе с тем актуальность такого поиска стала результатом преимущественно не внутренних, а международных корректировок в расстановке сил. Наиболее распространенная стратификация государств по идеолого-экономическому типу раскололась на множество различных типологий. Прежняя «троичная модель», в которой, как в ритме вальса, «кружились» государства в годы холодной войны ушла в прошлое. А ведь в делении мира на «первый», «второй» и «третий» была своя притягательность. Не случайно советский лидер Никита Сергеевич.
Хрущев, в аспекте глобального управления прославившийся эпатажностью поведения во время заседания Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций, предлагал вместо одного поста генерального секретаря ООН учредить три, соответственно этим мирам.
Какие же типологии государств пришли на смену «трехмирья»? Заметим, что и от него полностью пока никто не отказался. Концентрация факторов природной и социальной уязвимости в странах «третьего» мира акцентирует внимание на актуальности данной градации.
Еще активнее, чем ранее, зазвучало цивилизационное деление на Север и Юг, сменившее прежнее противопоставление Востока и Запада. Глобальный Юг, впитав в себя «третьемирские» страны, одновременно обнаружил тенденцию к углублению внутренней конфликтности. Это привнесло дополнительные трудности в диалог Севера и Юга, ибо страны Юга вместе с «третьемирским» экономическим и социальным наследием, I получили основание добиваться той исторической справедливости, которая, как им представляется, была нарушена колониальной политикой стран Севера.
Дихотомия Севера и Юга может быть дополнена дихотомиями развитых и отсталых стран, стран нетто-импортеров и нетто-экспортеров энергоресурсов, стабильных государств и стран, сотрясаемых внутренними конфликтами.
За период после окончания холодной войны отдельные государства поменяли свои позиции в этих дихотомиях, но геопсихологический шок пережили и переживают не только они, а и те страны, которые как были на своих позициях, так и остались. Однако отсутствие изменений к лучшему (естественно, о переменах к худшему речи вообще не должно быть) становится причиной формирования у них комплекса международной политической незначительности.
Частично появление этого нового с точки зрения глобального управления феномена является побочным продуктом американского лидерства. Такое положение характеризует отнюдь не «третий» мир, а развитые страны Европы, представленные в Европейском Союзе и НАТО. Но заметное охлаждение США с приходом к власти республиканской администрации к «старой» Европе, заставило их руководствоваться в своей внешней политике «евроинтуицией», а не идеями евро-атлантической общности. В то же время «новой» Европе, то есть постсоциалистическим странам, вошедшим или стремящимся в НАТО и ЕС, для. избавления от такого комплекса не хватает реальных экономических достижений.
С экономических позиций для комплекса политической неуязвимости вроде бы нет причин у стран АТР. Своим развитием они оправдывают предвидение американских футурологов Дж. Нэсбитта и П. Абурдин, о том, что в этом регионе будет создано что-то напоминающее Римскую империю.1 Не споря с ними о судьбе «первого» Рима, стоит подчеркнуть, что Рим все же был единственным центром империи. А в АТР претендентов на роль центра достаточно. Кроме того не пережиты последствия глубокого финансового кризиса конца 90-х годов прошлого века. О сохранении политической инертности свидетельствуют сложности, к которым Япония пытается приспособить свои конституционные устои в изменившихся политических реалиях. Разумеется, такой комплекс не замечен у Китая, тем более ставшего страной, осуществившей запуск человека в космос. Кстати, космические характеристики вполне могут быть положены в основу еще одной типологии современных государств. Как, впрочем, и обладание ядерным оружием.
Только все перечисленные и многие неназванные параметры, взятые по отдельности, а не комплексно, не являются тем «лекарством», которое способно вывести страну из геопсихологического шока, позволить ей не.
1 См.: Нэсбитт Дж., Абурдин П. Что нас ждет в 90-е годы. Мегатенденции. Год 2000;й. просто определить свое место в международной системе, но и обеспечить ее эффективное участие в едином мировом развитии.
Пока ни одно из даже ведущих государств не обладает набором экономических, социальных, правовых, инновационных, военно-стратегических, финансовых и иных параметров для подлинно мирового лидерства. И если это так, то тем важнее выработать эффективные механизмы те только международного сотрудничества, отвечающего условиям глобализации, но и глобального управления. Представляется, что имеющийся мировой опыт политического управления, проанализированный в диссертации, в частности с применением методики SWOT-анализа, позволяет выделить несколько основных направлений формирования механизмов и совершенствования принципов глобального управления.
I. Подобно каждому отдельному человеку, и государство, и международное сообщество, в целом отсчитывает собственную историю и все отдельные ее периоды от каких-либо особенных, знаковых событий. Но так повелось, что чаще всего эти события связаны с катастрофами, войнами, а теперь еще и с террористическими актами. Можно спорить о том, является ли 11 сентября 2001 года началом новой эпохи или нет, но нельзя отрицать, что эта дата стала началом осознания необходимости изменения правопорядка. Оно было следствием понимания неэффективности международных политических и правовых институтов, созданных для того, чтобы не допустить третью мировую войну. Организация Объединенных Наций оказалась столь же бессильной в борьбе с угрозой миру и безопасности, как и Лига Наций.
В первую очередь на международную повестку дня должна быть поставлена такая институциональная реформа, которая позволит всем участникам международных отношений, как суверенным, так и не суверенным, получить возможность пользоваться результатами позитивных изменений, возникающих в результате деятельности этих институтов. Это будет способствовать преодолению комплекса международно-политической неполноценности, а также тому, что основными факторами мирового развития станут факторы стабильности и предсказуемости.
II. За год до крушения башен-близнецов Всемирного торгового центра, 8 сентября 2000 года, ООН провозгласила в Декларации тысячелетия, что международное право должно обладать верховенством в международных отношениях и во внутренних делах государств. Само это заявление стало важным событием в жизни мирового сообщества. Но наполнение данного положения реальным содержанием, несомненно, займет еще много лет. Отсюда можно сформулировать глобальную цель глобального управления. Она исключительно проста по формулировке, но неимоверно сложна по возможностям достижения. Это — совмещение на практике миропорядка и правопорядка.
III. Можно говорить о том, что право силы сохранит свои позиции, поскольку против силы часто применяется также только сила, пусть даже основанная на праве. Применение вооруженной силы правомерно лишь по решению Совета Безопасности ООН или при осуществлении государством права на самооборону в случае вооруженного нападения на него. Даже когда страна предпринимает ответные военные действия, она должна осуществлять их в рамках правил ведения войны и незамедлительно, после нападения, сообщить о начале военных действий Совету Безопасности. Кроме того, и далее применять ответные меры страна, подвергшаяся агрессии, может только по решению Совета Безопасности ООН. Но, как известно, практика часто не совпадает с буквой закона.
Это положение чем-то напоминает гипотетическую ситуацию, не без иронии предсказанную У. Черчиллем, когда он ознакомился с проектом Устава Лиги Наций. Черчилль заявил, что единственным оружием Лиги в разрешении международных споров могут стать телеграммы, которые эта организация одну за другой буде направлять конфликтующим сторонам.
Правда, как бы мы ни критиковали Лигу Наций, следует признать, что ООН в своем Уставе воспроизвела Статут Лиги Наций и ее главных органов, хотя и внесла изменения в их компетенцию. Некоторые учреждения Лиги вошли в состав ООН почти без изменений и среди них Международный суд, сменивший Постоянную палату международного правосудия. Поэтому был прав лорд Сесил, участник и самой первой Ассамблеи Лиги, и самой последней, состоявшейся в апреле 1946 года. По его мнению, высказанному в приветствии к Ассамблее, поражение во Второй мировой войне потерпели не народы, присоединившиеся к Лиге, а их правительства.1 Кстати, на этой же финальной в истории Лиги Наций Ассамблее был заслушан доклад Постоянной палаты международного правосудия. Это дает основание рассматривать Международный суд как организацию, обеспечившую преемственность международной правовой традиции. И эту традицию можно рассматривать как залог ограничения возможностей права силы.
IV. Требование к международным институтам заключается в том, что они должны строить свою деятельность не только на основе права, но и справедливости. Так, согласно ст. 38 Статута урегулирования споров на основе международного права означает применение: а) международных конвенций, как общих, так и специальных, устанавливающих правила, определенно признанные, спорящими государствамив) международных обычаев как доказательства всеобщей практики, признанной в качестве правовой нормыс) общих принципов права, признанных цивилизованными нациямиd) судебных решений и доктрин наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм.
Эта же статья Статута устанавливает, что обязанность Суда принимать решение по спорам на основе международного права не ограничивает его права разрешать дела ex aequo et bono (по.
1 Cecil. The League of is dead: Long Life the United Nations. L., 1946. P.4−7. справедливости и доброй совести), если стороны с этим согласны. Вероятно, в этом положении отразился политический романтизм, свойственный межвоенному периоду. Он никак не соответствовал международным реалиям. Но и рядовым гражданам, и политикам, пережившим Первую мировую войну, казалось, что избежать новой войны можно, если обратиться не к политике и праву, а к природе человека. Любопытную дискуссию по этому поводу можно найти в переписке Альберта Эйнштейна и Зигмунда Фрейда, организованной Международным институтом по интеллектуальному сотрудничеству под эгидой Лиги Наций.
Оказалось, что изменить природу человека в столь короткие сроки невозможно. А вот вера в вероятность этого несмотря на ужасы Второй мировой войны сохранилась. И Устав ООН (Статут Международного суда — неотъемлемая составная часть этого Устава) унаследовал несвойственную документу, на котором базируется современный миропорядок, романтические начала. Разумеется, они глубоко скрыты за буквой Устава. Однако их нельзя не увидеть, когда, например, говорится, что государства могут заблаговременно выражать свое согласие на обязательное применение тех или иных процедур урегулирования возникающих между ними разногласий. Поэтому принцип «ех aequo et bono» следует считать одним из ведущих принципов глобального управления.
V. За послевоенный период международная судебная система приобрела весьма разветвленный характер, включив, например, Европейский суд, Европейский суд по правам человека, Межамериканский суд по правам человека, Суд Восточно-Африканского сообщества, Исламский суд, созданный Организацией Исламская конференция, Экономический суд СНГ и др. Их появление стало отражением институционализации миропорядка. Причем институционализации в правовой сфере. Однако при несомненном позитивном содержании этого процесса следует учитывать, что далеко не все страны готовы к принятию таких институциональных преимуществ глобализации. Почему так происходит? На самом деле ответ на этот вопрос очевиден. Если существует наднациональный орган, имеющий возможность обязать государство исполнять ту или иную международно-правовую норму, то, по логике, он должен иметь также и возможность наказывать за ее нарушение. Поэтому данная ситуация становится реальной только при готовности субъектов права утратить какую-то долю своего суверенитета. В частном (обыкновенном) праве обязанности и законодателя, и исполнителя его решения принимает на себя государство. А как выстраивать эти отношения, если они касаются, не частного, а международного права? Кто тогда должен взять на себя роль третьей силы?
Ответ на эти вопросы может быть найден только в процессе совершенствования механизмов глобального управления. Пока ни один из имеющихся международных институтов не соответствует роли такой третьей силы. Ни Организация Объединенных Наций с Международным судом, ни тем более, региональные судебные органы. Отсутствие такого органа, как, впрочем, и актуальность его создания, проявились в связи с ростом угроз со стороны международного терроризма. И в этой связи 11 сентября 2001 года, действительно, можно рассматривать как своеобразный водораздел эпох, которым свойственен не только разный уровень угроз, но и разный уровень правосознания.
Согласно новым требованиям к правосознанию создание наднационального органа, принимающего в виде законов межгосударственные правила поведения, должно быть дополнено готовностью граждан принимать эти правила к исполнению. В таком случае снимается, хотя бы частично, вопрос о совместимости глобализации с демократией.
VI. Глобализация многие внутренние угрозы национальному правопорядку превращает во внешние — в угрозы всему миропорядку. Для придания ему стабильности, для обеспечения его безопасности, как и безопасности каждой отдельной страны, требуется серьезная корректировка действующего международного права. Пока этого не произойдет, право по-прежнему будет ориентироваться на сильного. На того, кто способного вызывать «шок и трепет» в прямом смысле у тех, кто это право нарушает. Операция США и их союзников в Ираке убедительно продемонстрировала слабость современного международного права. Понятно, что для борьбы с терроризмом необходимы согласованные международные усилия по созданию межгосударственных вооруженных формирований, которые подчинялись бы ни какому-то правительству, а всему мировому сообществу в лице какого-либо органа. Недостаток ООН в этом плане очевиден. Поскольку число ее членов приближается к двумстам, основные решения принимаются Советом Безопасности, дискуссии по вопросу реформирования которого, не утихают уже много лет.
Создание нового органа, обладающего высшей юрисдикцией, требует осознанной отдачи части государственного суверенитета этому органу. Разумеется, появление подобного органа вызывает множество вопросов. Среди них немало организационных, но гораздо больше — принципиальных. А в их числе тех, на которые нельзя ответить, ориентируясь на имеющиеся международные институты судебной власти.
Основное различие между действующими судебными органами и тем, который мог бы стать необходимой частью глобального управления лежит в области суверенитета. Однако опыт каждого из них, начиная с послевоенных Нюрнбергского и Токийского трибуналов и заканчивая Страсбургским судом по правам человека, непременно должен быть учтен. Это не означает, что наследие прошлых и политико-правовое значение ныне функционирующих международных судебных институтов не должно быть использовано при создании нового института. Просто, главное отличие нового суда от них должно состоять в том, что в его юрисдикцию будет входить разрешение споров между мировым сообществом и отдельным государством. Особенно тем, которое в любой форме является спонсором международного терроризма.
Насколько соответствуют потребностям формирующегося правопорядка возможности Международного уголовного суда (МУС)? Каким образом его деятельность будет вписываться в формируемую модель глобального управления? Со времени его учреждения на основе Римского статута, принятого в 1998 году и вступившего в силу 1 июля 2002 года статут подписали 139 государств и 92 его ратифицировали. Но эта инстанция наделена мандатом судить не государства, а физических лиц. Юрисдикция Международного уголовного суда распространяется на следующие преступления: военные, геноцид, преступления против человечности, агрессия. МУС является независимым международным органом и может действовать без особого мандата со стороны ООН. Для того чтобы суд начал процесс по тому или иному преступлению, требуется либо согласие государства, гражданином которого является преступник, либо же согласие того государства, на территории которого было совершено преступление. Кроме того, МУС может рассматривать дела, направленные ему Советом Безопасности ООН. Важно, чтобы международные правовые нормы носили универсальный характер, а международные судебные институты в своих действиях не наталкивались на процедурные барьеры, за которыми скрываются более серьезные политические проблемы.
VII. Вопрос о совмещении понятий «миропорядок» и «правопорядок» предполагает усиление внимания к личностному фактору в мировой политике и в глобальном управлении. В новых условиях резко повышается ответственность личности за принимаемые политические или экономические решения, тем более носящие трансграничный характер.
Например, в 2001 году в Бельгии был принят к рассмотрению иск против израильского премьера Ариэля Шарона, обвиненного группой ливанцев в организации резни в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатала в 1982 году. Также были заведены дела на главу Палестинской автономии Ясира Арафата и кубинского лидера Фиделя Кастро. Но в феврале 2002 года Международный суд запретил бельгийским судам преследовать иностранных военных и политических деятелей. После этого надежды европейских правозащитников сконцентрировались на деятельности Международного уголовного суда. И здесь свою роль, несомненно, призвано сыграть формируемое гражданское общество. Так, например, имеется международная Коалиция за создание МУСа, члены которой помимо пропагандистской работы среди населения направили открытое письмо генеральному секретарю ООН. В этом письме высказывается предупреждение против позиции США, фактически ставящей членов миротворческих миссий вне закона даже в случае совершения ими уголовных преступлений. В то же время противники создания МУСа исходят из того, что в мире действует ряд специализированных судебных учреждений, рассматривающих преступления, совершенные во время отдельных региональных конфликтов: в бывшей Югославии, в Руанде, в Сьерра-Леоне.
Однако возможности глобального гражданского общества намного шире имеющихся ныне инициатив, которые все более приобретают глобальный характер. Поэтому требуется изучение путей углубления взаимодействия институтов гражданского общества, в частности, в противодействии угрозам и вызовам глобализации.
VIII. Глобальное управление должно опираться не только на соответствующую ему институциональную структуру, развитое гражданское общество, но и происходить в принципиально ином правовом пространстве в целом. Разумеется, было бы наивным ожидать, что создание новых международных институтов окажется быстрым и легким процессом. В мире до сих пор наблюдаются серьезные различия между отдельными правовыми массивами. Кроме того, ареалы распространения правовых систем — романо-германской, англосаксонской, скандинавской, мусульманской и др. — приобретают более размытые границы в результате интеграционных процессов, охватывающих различные регионы мира, международной миграции, культурно-цивилизационного взаимодействия.
Необходимо также учитывать, что в каждой стране сформировалась своя собственная правовая культура, которая определяет стереотипы правового поведения граждан и решения, принимаемые ими в правовой сфере. Создание глобального правового пространства тесно связано с развитием международных политических и экономических процессов, с международным сотрудничеством по борьбе с терроризмом.
Когда-то в прошлом при рождении классической теории разделения властей судебная власть получила название «третьей власти». А в практике многих суверенных государств она оказалась такой и по значимости. Но при том миропорядке, при котором роль постсуверенных отношений будет только возрастать постсуверенная «третья власть» может явиться гарантией того, что глобальное управление станет все больше ориентироваться на решение общемировых проблем, а не на интересы отдельных государств.
IX. В последние десятилетия резко возрос интерес к истории. Музеефикация вышла за рамки музейных залов и затронула промышленные районы и сельскохозяйственные ландшафты. В международную практику вошло понятие «исторический сад». На рубеже веков человечество пришло к выводу, что, несмотря на национальную специфику, у него общая история. Построить глобальный миропорядок невозможно без внимания к историческому опыту развития национальных правопорядков. В 604 году в Японии была составлена Конституция, многие положения которой не только сохранили свою актуальность, но и могут быть взяты за основу той глобальной этики, которой должно руководствоваться глобальное управление.
Избавьтесь от гнева. Отбросьте негодование и не сердитесь на других за то, что они не такие, как вы. У каждого человека есть сердце, и у каждого сердца есть свои наклонности.
Если он прав, то я не прав. Если я прав, то он не прав. Я не обязательно мудрец, а он не обязательно глупец. Оба мы только обыкновенные люди. Кто может точно определить меру правильного и неправильного? Оба мы вместе и умны и глупы, подобно кольцу без концов.
Поэтому если даже он и сердится на меня, то и я сам, напротив, должен опасаться сделать ошибку. Хотя, возможно, я один и прав, но должен следовать за всеми и действовать одинаково с ними".1.
Эти слова и сейчас не потеряли своего значения. Они акцентируют внимание на необходимости уважения к национальным традициям и культурам, без которого глобальное управление не сможет быть таковым.
X. Пока проблематика глобального управления остается относительно новой в отечественной общественной науке. Слишком одиозен был миф о мировом правительстве. Поэтому исключительно трудно преодолеваются исследовательские барьеры, созданные этим мифом. Однако глобализация со своими преимуществами и со своими рисками выдвигает на первый план проблему поиска такой модели управления, при которой преимущества взаимозависимости смогут, если не свести на нет угрозы и вызовы глобализации, то, по крайней мере, минимизировать их. В этой связи закономерным является становление такой новой области знаний, как глобалистика, важной составной частью которой выступает изучение различных аспектов глобального управления.
1 Конституция Сётоку// Антология мировой правовой мысли в пяти томах. T.I. Античность. Восточные цивилизации. М., 1999. С. 553.
