Контркультура как радикальная трансформация романтического мифа

Актуальность исследования.

Интерес к проблематике идентификации феномена контркультуры не прекращается на протяжении нескольких последних десятилетий. Несмотря на то, что в Западной Европе и США изыскания на эту тему начались во второй половине 60-х годов, а в нашей стране — в конце 80-х годов XX века, до сих пор нет чёткого определения места контркультуры в картине общего состояния культурыи оно определяется в довольно широком диапазоне: от некой маргинальной культурной области до полноправного участия контркультуры в процессе смены культурных парадигм.

Актуальность исследования данной диссертационной работы продиктована тем фактом, что многие исследователи, в частности крупнейший теоретик контркультуры Т. Роззак, заявляют как сходство, так и преемственность контркультуры, как культурного феномена от феномена культуры конца XVIII — начала XIX века, который известен, как «романтизм». В свете этой концепции существует необходимость осмысления проблематики культурного наследования современной контркультурой как определённых позиций романтической концепции в частности, так и романтического мировоззрения вообще. Интерес к этой теме обусловлен тем, что внешние формы «тёмной» стороны романтического мифа присутствуют, как принято считать, в проявлениях различных альтернативных современных субкультур, однако под большим вопросом находится то предположение, что внутреннее наполнение этих форм также адекватно романтическим образцам. Выявить это несоответствие становится существенно важным для квалификации современной контркультуры по культурологическим и философским признакам, а также для сведения полученных данных в самостоятельное информационное поле, позволяющее~судить Ь контркультуре либо как о завершающей стадии цикла 4 романтического течения, начавшегося более двухсот лет назад, либо оценивать её как самостоятельный культурный феномен, сложившийся под влиянием философских и культурных ситуаций более позднего времени, которые тоже требуют идентификации по критерию связи с романтическим течением.

Современная контркультура как в целом, так и в виде своих отдельных частных проявлений в данной диссертационной работе рассматривается под двумя гранями: как историческая реальность, и как реальность исследования, что повышает актуальность работы, переводя её в аналитическую плоскость, позволяющую создать онтологически целостную картину этого культурного явления современности.

Таким образом, тема настоящей диссертационной работы находится в контексте интересов современной культурологии, в сферу интересов которой входят как вопросы преемственности культурных феноменов, так и выяснения состояния современного культурного фона.

Объект исследования.

Объектом исследования данной диссертационной работы является современная контркультура как в комплексе, так и в виде своих конкретных разновидностей.

Предмет исследования.

Предметом исследования данной диссертационной работы является соотношение современной контркультуры с романтическим мифом.

Цель и задачи исследования

.

Цель исследования состоит в подтверждении гипотезы эпигонского характера современной контркультуры по отношению к романтическому мифу. Цель определена стремлением установить несоответствия романтическому мифу внешне сходных с ним типологических проявлений контркультуры.

Указанная цель исследования требует следующих задач исследования:

1) определения философской и культурной идентичности романтического мифа;

2) определения философской и культурной идентичности контркультуры;

3) определения периода трансформации романтизма в течения, лишь внешне похожие на него;

4) установления аксиологического несоответствия духовной жизни XIX и XX веков;

5) демонстрации невозможности наследования романтических идей современной контркультуре, несмотря на внешнее типологическое сходство;

6) определения культурологической матрицы романтизма в перспективе её сопоставления с культурологической матрицей контркультуры;

7) выявления дихотомических несоответствий и связей в парах «романтизм — низовая культура», «романтизм — массовая культура» и «контркультура — массовая культура»;

8) исследования вопроса о собственных основаниях в контркультуре;

9) проведения сравнительного анализа романтизма и современной контркультуры, в частности движения «готов» по критерию нигилизма;

10) проведения сравнительного анализа творческого импульса схожих проявлений романтизма и контркультуры на уровне наиболее ярких представителей этих культурных феноменов.

Степень научной разработанности проблемы и теоретические предпосылки исследования.

Несмотря на большое количество исследований, как на тему романтического мировоззрения, так и на тему мировоззрения контркультуры, эти культурные феномены почти не рассматриваются в сравнении друг с другом, оставляя эту тему мало изученной и практически неразработанной. Таким образом, можно сказать, что проблема сопоставления современной контркультуры и романтизма не имела ранее систематического научного характера, и восходит к исследованиям романтизма и контркультуры, как таковых. Главными теоретическими предпосылками для данного диссертационного исследования явились работы, в которых всесторонне исследованы культурные феномены романтизма и современной контркультуры, всесторонний корпус которых представлен в списке литературы данной диссертационной работы. В отношении романтического течения, это в первую очередь работы Р. Гайма, Фр. Шлегеля, Шеллинга, Шлейермахера, Дж. Клэйтона, М. Пекхэма, М. М. Шрайбер, Р. Тэйлора, А. Троншона, Б. В. Вилшира, Г. Т. Хьюза и др. В отечественной науке исследования романтического течения представлены в работах В. М. Жирмунского, Н. Я. Берковского, В. В. Ванслова, А. Дмитриевой, Р. М. Габитовой, Т. П. Емельяновой, И. В. Карташовой, В. В. Лазарева, Е. Г. Милюгиной, П. А. Сапронова, В. И. Грешных, Л. Е. Семёнова, С. В. Турае-ва и др.

Исследования современной контркультуры начались в 60-х годах XX века, и лишь потом приобрели систематический характер. Поэтому в отношении этого феномена, в первую очередь, были использованы работы Т. Розза-ка, а также М. Брэйка, Ф. Дэвиса, Т. Хюбнера, Р. Лэчмана, Ч. Рича, Б. Виллана, Дж. Иингера и т. д. В отечественной науке систематические исследования контркультуры начались сравнительно недавно, и представлены работами А. А. Булыгиной, М. Н. Гребенюк, И. Б. Громовой, В. Н. Леонтьевой, 3. А. Даниловой, М. В. Дегтярёвой, Н. Е. Степановой, Т. Б. Щепанской и др.

На основании вышеупомянутых разработок возможны дальнейшие культурологические исследования и сопоставления двух культурных феноменовромантизма XIX века и современной контркультуры по различным критериям.

В данной диссертационной работе предпринята попытка выявить характер взаимосвязи романтизма и контркультуры по различным критериям.

Методологические основания исследования.

В данной диссертационной работе автор исходил из фундаментальных методологических идей современной науки. Это позволило, в соответствии с поставленными задачами, использовать в работе следующие методы исследования: теоретический анализ философской, культурологической, исторической, социологической, художественной литературыфилософские методы, задающие общие регулятивные принципы исследованияметоды теоретического и экспериментального поискаметоды анализа реальных культурных процессов (наблюдения, беседы, анкетирование) — метод теоретического обобщения данныхметод прогнозирования дальнейшего развития культурных процессов, смоделированных по результатам исследования.

Научная новизна исследования.

Научная новизна исследования заключается в создании теоретически обоснованного аналитического сопоставления современной контркультуры и романтического движения начала XIX века по различным критериям.

1) Впервые показано несоответствие внешне романтических проявлений контркультуры подлинным романтическим критериям;

2) Выделен ряд важных проблем, которые встают перед исследователем при культурологическом исследовании романтизма и контркультуры в их сопоставлении;

3) сформулированы и обоснованы аксиологические несоответствия духовной жизни XIX и XX веков;

4) выделены базовые мировоззренческие принципы культурных течений XIX — XX веков, а также произведена их классификация, базовым критерием для которой стал мировоззренческий принцип романтизма;

5) обоснована невозможность прямого культурного наследования романтических идей современной массовой культурой, а через неё и контркультурой;

6) обоснованы несоответствия мировоззренческих принципов романтизма и типологически схожих проявлений в контркультуре;

7) выявлен ряд культурологических предпосылок к обезличенности предмета в изобразительном искусстве контркультуры;

8) Разработаны культурологические матрицы романтизма и контркультуры в перспективе их сопоставления;

9) изучен вопрос о собственных основаниях контркультуры;

10) произведён сравнительный анализ образцов поэзии романтизма и контркультуры по различным критериям;

11) Создана и апробирована логическая схема изложения вышеобозначен-ных научных разработок при чтении лекций по мировой и отечественной культуре.

Положения, выносимые на защиту.

1) Культурологическая идентичность романтического мифа не является основой для культурологической идентичности современной контркультуры.

2) Интерпретация современных культурных ситуаций, обладающих внешними романтическими признаками, требует комплексного подхода, учитывающего влияние более поздних течений европейской культуры.

3) Сопоставление содержания абсурдности в романтической концепции и в мировоззрении современной культуры показывает регресс по критерию нигилизма за последние 200 лет, — от абсурда в космологии до поисков основ космологии в ситуации абсурда.

4) Становление культурной оппозиции не может быть созвучно становлению культурной элиты.

5) Контркультура является зеркальным отображением негативных процессов в культурном становлении.

6) На базе научных разработок данного диссертационного исследования возможна общая и систематическая классификация всех известных областей контркультуры по их отношению к основным культурным течениям.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования.

Материалы данного диссертационного исследования, а также полученные результаты позволяют углубить понимание культурологических процессов, имевших место последние двести лет. В теоретическом отношении данное диссертационное исследование выясняет причины невозможности наследования романтических концепций современной контркультурой. Разработанный в исследовании принцип культурологических матриц культурных феноменов в перспективе их сопоставления может стать основой для проведения дальнейших исследований в области культурологии.

Практическая значимость результатов диссертационного исследования.

Практическая значимость работы определяется её актуальностью и новизной, введением в научный оборот параметров соотношения контркультуры и романтизма, разработкой культурологического подхода к социологическим знаниям о контркультуре, а также наличием аппарата для опровержения вульгаризированных интерпретаций контркультуры, существующих в наше время.

В практическом отношении диссертация также будет полезна студентам и аспирантам, обучающимся по культурологическим и философским специальностям. Содержание и выводы работы могут применяться в преподавании общих и специальных культурологических курсов. Также тема диссертационного исследования имеет отношение к другим дисциплинам, занимающимся исследованиями в области современной контркультуры.

Апробация результатов исследования.

Результаты работы представлялись автором в научных публикациях «Готы», как «псевдоморфоз романтического мифа» (журнал «Начало», № 22, 2010 г., С. 148 — 156), и «От романтических концепций к „абсурду положений“ современности» (журнал «Начало», № 23, 2011 г., С. XXX — XXX). Также материалы исследования обсуждались на конференциях и «круглых столах» Института богословия и философии Русской христианской гуманитарной академии.

Структура работы.

Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения и списка литературы. Объём работы составляет 169 страниц, выполненных по стандарту машинописи.

Список литературы

включает 177 наименований, в т. ч. 35 на иностранных языках.

4. 5. Выводы по итогам 4-й главы.

Четвёртая глава данного диссертационного исследования показала, что романтизм и контркультура, сравниваемые между собой по критерию мотивации личностных оснований на уровне выдающихся представителей, прилагающих свои творческие усилия в смежных областях искусства либо совершающих аналогичные, типологически схожие поступки, не имеют родственной связи. Точки же соприкосновения, выявленные в ходе сравнительного анализа, показывают не культурное сходство, а содержание выраженной в разных пропорциях маргинальности, которая роднит культурные явления сравниваемых течений по своим собственным критериям, не касающимся культурных позиций, как таковых.

Заключение

.

По итогам данного исследования можно сделать следующие заключения:

1. Культурологическая идентичность романтического мифа является уникальной и по-своему неповторимой, поэтому в силу причин, указанных в данном диссертационном исследовании, не может служить прообразом для культурологической идентичности современной контркультуры, не имеющей даже некоего цельного сформированного мировоззрения. Все типологические сходства контркультуры и романтизма подражательны, псевдоморфозны, и не несут в себе духовной романтической нагрузки.

2. Внешние романтические признаки в современных культурных ситуациях требуют комплексного подхода в их изучении, поскольку в формировании этих признаков участвовали скорее общественные и философские течения конца XIX — первой половины XX века, нежели чем сама романтическая концепция. Поэтому при изучении и исследовании типологически сходных с романтическим мифом ситуаций в современной контркультуре нужно, в первую очередь, обращаться к постромантическим течениям европейской общественной и философской мысли, в частности к экзистенциальной философии и философии постмодернизма.

3. Сопоставление содержания абсурдности в романтической концепции и в мировоззрении современной контркультуры показывает не только регресс по критерию нигилизма — от абсурда в космологии до поисков основ космологии в ситуации абсурда, — но и совершенно различную антропологическую составляющую содержания в человеческом сознании «ничто», как активного инициатора деятельности его носителей. Кроме того, в современной ситуации «ничто» может предъявлять себя, как абсурд. Таким образом, то, чего нет, за счёт определённых реальных жизненных ситуаций может создавать иллюзию того, что оно есть.

4. Претензии контркультуры по ряду признаков на некоторую элитарность в противостоянии с доминирующими тенденциями культуры не совместимы с самим понятием контркультуры. Элитарное всегда заявляет свою исключительность, а контрне может быть элитарным.

5. Контркультура до известного предела является зеркальным отображением негативных процессов в современной культуре, однако, говоря о её возможной зеркальности, надо в первую очередь затронуть тему кривого зеркала, так как в отображении контркультурой происходящего в доминирующей культуре акцентируются одни моменты, и сводятся на нет другие. Поэтому, будучи искажённым, это отображение культурных процессов современности с одной стороны даёт иллюзию «несоответствия», а с другой, даже в искажённых чертах угадываются оригиналы, а также проступают и сведённые на нет культурные феномены.

6. Созданные и сопоставленные в процессе работы над диссертационным исследованием культурологические матрицы романтического движения XIX века и современной контркультуры наглядно показывают несоответствие контркультуры и романтизма по философским критериям сравнения. Кроме того, из анализа матриц следует вывод о цельности романтического мировоззрения, позволяющего считать его оригинальной космогонической системойи разрозненности мировоззрения контркультурного, в котором нет единого «центра притяжения», а есть множественность разрозненных векторов устремленийпоэтому, несмотря на ярко выраженный общий знаменатель противопоставления всего, что делается в недрах контркультуры тому, из чего складывается культура доминирующая, этот единая в своём противопоставлении модель поведения носителей контркультуры не складывается в единую мировоззренческую картину, оставаясь конгломератом родственных лишь по одному критерию противостояния субкультур. 7. В ходе сравнительного анализа романтизма и контркультуры по критерию мотивации личностных оснований было выявлено, что эта мотивация носит различный характер при внешне сходных проявлениях.

— Мотивация романтической разновидности эстетически оформленного суицида, носившая характер таинства отдельного человека в его отношении с миром и близкими ему людьми, не соответствует эстетической разновидности суицида массовой культуры, ориентированного как на внешнюю подражательность действий, так и на декларативную обращённость к массам.

— Тема смерти в творчестве представителей романтизма и контркультуры не имеет онтологической связи. Если в романтизме она выражается, как дарованная человеку возможность постичь грядущее конечного мира, то в контркультуре это чаще всего констатация ужаса смерти человека, существование которого носит случайный характер.

— Понимание двух миров: идеального и реального в романтизме и контркультуре приводит к двум различным установкам в посыле к существованию. В то время, как для романтизма идеальный мир ассоциируется с поэтическим миром, исполненным истины, добра и красоты, — контркультура создаёт целеполагающее пространство в реальном мире, который должен быть преображён с помощью идей, взятых из общемирового культурного наследия.

Всё это даёт основания говорить о том, что романтизм и контркультура, являя ряд типологических сходств, не соответствуют друг другу, и имеют различные основания и посылы к существованию.