Разработка мультимедийной программы «Во вкусе милой старины» на примере усадеб 18-19 веков

Еще перед 1917 г. существовали имения, которые можно назвать безусадебными. В силу природных и климатических условий они были более характерны для засушливого степного юга, нежели для центральной части страны. Большие имения с усадьбами приобрести частным лицам было достаточно сложно, поэтому такие владения, как Знаменское-Садки, Люблино, Черемушки (в дореформенное время), Кузьминки, Узкое, Ясенево и др., переходили из рук в руки обычно или по наследству, или путем бракв и других родственных связей. Поэтому несколько поколений владельцев успевали обустроить свое родовое гнездо, сохранив часть созданного предками и привнеся в него что-то свое. Нелишнее отметить, что до реформы 1861 г. имения делились на населенные (т.е. имеющие в своем составе крестьянские поселения) и ненаселенные, владельцами которых были лица, не имеющие права владения крепостными, т. е., как правило, недворянского происхождения.

Помимо усадьбы в имении мог быть ряд других элементов, основной из которых экономия, т. е. часть, направленная преимущественно на ведение сельского хозяйства. Этот термин известен со второй половины XVIII в. Акцент на понятии экономия необходим, поскольку на практике без достаточных оснований к усадьбам относят и постройки экономии: конные и скотные дворы, амбары, оранжереи и теплицы и т. п., мотивируя это их функциональным и стилевым единством. Между тем, предназначение зданий экономии заключалось в обслуживании нужд имения, а не усадьбы. Одной из причин, способствующих формальному сведению всех близко расположенных основных построек имения в единое целое под названием усадьба, является используемое архитекторами деление плана усадеб на хозяйственную и прогулочные зоны. Оно на самом деле достаточно условно, поскольку ряд хозяйственных построек, вроде скотного двора, амбаров, сараев и т. п., к усадьбе не имеет никакого отношения, принадлежа к экономии. Собственно хозяйственная зона усадьбы, существующая для непосредственного ее обслуживания, обычно достаточно невелика. В ряде случаев она может смыкаться с экономией, но на практике это происходило не всегда. Отметим, что экономия может составлять единое архитектурное целое, как, например, в Черемушках или в Узком, а может состоять из ряда самодостаточных хозяйственных комплексов различного назначения, например Садоводство, Слободка, Мельница, Конный и Скотный дворы в Кузьминках. Отметим, что в пореформенную эпоху экономия обычно сводится к минимальному количеству хозяйственных комплексов, так как у владельцев все меньше возможностей поддерживать все хозяйство на прежнем уровне.

Термин «имение» в качестве землевладения на практике сохранял свое значение и некоторое время после 1917 г. Так, декретом Совнаркома от 17 мата 1922 г. основные пушкинские места в Псковской губернии: Святогорский монастырь, в котором был похоронен поэт, Михайловское и соседнее с ним Тригорское были объявлены единым заповедным имением, переданным Наркомпросу. Изучение имений, объединяющих усадьбы и экономии, заставляет специалистов обратиться к картографическим источникам для локализации границ землевладения и фиксации всех сооружений, построенных на конкретной территории, что позволит дать рекомендации по ее комплексному использованию и воссоздать синтез, существовавший здесь между культурой и хозяйством.

Одним из следующих по значимости понятий в изучении усадеб является термин дача. Как и усадьба, он достаточно многозначен и в литературе зачастую употребляется бездумно. Первоначально дачей назывался участок земли, либо принадлежавший государству, либо полученный дворянином за службу или приобретенный им. Понятно, что следующие термины имение, вотчина, поместье являются синонимами и могут быть обобщены одним словом землевладение. Казенные дачи просуществовали вплоть до 1917 г. Те из них, чьи территории были в значительной степени заселены, обычно назывались лесными дачами. С XVIII в. дачами стали называть отдельные здания в усадьбах, сдававшиеся внаем на летние сезоны. По мере необходимости под дачи помимо господского дома и флигелей использовались любые постройки, которые можно было приспособить для временного жилья: оранжереи, павильоны, службы и т. п. Помещений специально для дачников не возводили, поэтому до середины XIX в. не существовало и особой дачной архитектуры. Первой дачей в этом понимании стало Свиблово (Свирлово) Плещеевых (ныне в черте Москвы), нанятое голштинским герцогом Карлом-Фридрихом в 1722 г., которого вместе с приближенными можно считать первыми подмосковными дачниками. Не позднее второй половины ХVIII в. дачами стали называть и небольшие загородные ненаселенные имения с усадьбами, которые обычно располагались недалеко от Москвы и уездных городов и служили своим владельцам лишь местом летнего отдыха, например Черемушки. Как правило, обработка земли там в принципе отсутствовала, а хозяйство сводилось к поддержанию усадьбы для различного рода «затей».

2.3. Типология усадебных комплксов

За видимым разнообразием художественных форм и прихотливостью композиционных решений усадьбы прочитывались определенный иерархический порядок, структурированность замкнутого на себя усадебного пространства. Исторически сложившиеся структурные элементы усадьбы, обеспечивающие единство всего комплекса, содержали в себе все существующие элементы структуры современного ей культурного мира: весь цикл жизни, проходящей внутри усадьбы, поддерживался ее внутренним пространством бытия, в котором предусматривались места проведения хозяйственных работ и праздников, культовых богослужений и повседневного обихода, парадных пространств и парковых перспектив.

Увеселительные усадьбы. Культурное пространство специализированных увеселительных усадеб, великое множество которых в свое время было рассеяно в пригородах обеих столиц, характерное богатством и разнообразием художественных элементов иформ и полным, казалось бы, отсутствием или маскировкой хозяйственных служб, ставит их в исключительное положение территории парадно-праздничного содержания. Здесь было создано некое условное, выделенное из жилой функциональной зоны пространство чистого «эстетического» свойства, в котором роль «прекрасного» с блеском выполнялась в соответствии с правилами театрализованного распорядка. В общем русле магистрального развития искусства и достижений передовой архитектурной мысли, строящей свою линию эстетической просветительской программы, усадебное строительство отразило реальное течение времени в развитии общества, постепенно обучающегося взглядам и приемам нового искусства. Усадьба как таковая, несомненно, представляла собой не в меньшей степени мировоззренческое образование, чем уже освоенная и привычная для историков культуры «космическая» модель храма или запечатленная в образном строе ритуального предмета соответствующая ему «картина мира"Однако воссоздание казалось бы безвозвратно утраченной системы логических связей отдельных элементов в общей структуре усадебного организма, передающих сложившийся порядок миропонимания, в котором нет места случайностям, все еще остается важнейшей задачей. Разлагая «поэтический» образ усадьбы на структуры и элементы, мы стремились к пониманию существовавшего в XVIII столетии типологического деления усадеб по функциональному признаку, что позволило бы нам приблизиться к логике и потребностям этого времени, выявить присущие ему механизмы культурного развития.

В жилых хозяйственных усадьбах, где преобладали интересы домашней экономии, все же непременно существовала «парадная половина», под которую в доме отводились лучшие помещения, а скудные представления о Версале в конце концов укладывались в пределы цветочного палисадника и садовой беседки на возвышенном месте. Зато старинные формы усадебного хозяйства были представлены очень широко фруктовые и ягодные сады, пруды, богатые рыбой, мельницы, охотничьи «зверинцы», конюшенные дворы и псарни, к которым чуть позднее стали примерять различные архитектурные наряды в экзотическом вкусе.

Храм, занимавший центральное положение в средневековой композиции типа «государева двора», с XVIII в. отступает на второе место после главного дома, подчиняясь ему в композиционном и художественном отношении, и ради удобства даже включается в сложную структуру здания. В усадебных комплексах XVIII в. многое говорило об отступлении культовой культуры перед явным предпочтением, которое стали оказывать светской направленности и постепенно все подчинять ее диктату. Это сказалось не только в подчиненном, второстепенном композиционном положении храмов по отношению к главному дому усадьбы, но и в усложнении пространственной и цветовой структуры храмовой декорации, обилии позолоты, богатого резного убора в украшении интерьеров и частом внешнем сходстве их с нарядными парковыми павильонами, которые в свою очередь получили роль значащих элементов в усадьбах XVIII в.

Парадные представительства императорских загородных резиденций XVIII в, свидетельствовали о значительных усилиях, прилагаемых к формированию нового художественного пространства, выстроенного по западноевропейскому образцу. Пышное великолепие живописных барочных дворцов, строгая геометрия регулярных партеров и малые содовые павильоны в театральных «кулисах» стриженых зеленых боскетов оживлялись прихотливой игрой потешных огней и фонтанов, пестрыми красками костюмированных маскарадов и звуками старинной роговой музыки. Посильные подражания им, затеваемые придворным кругом на дачах, расположенных вдоль Петергофской дороги, или в родовых поместьях, поддерживали все новые художественные увлечения и увеселения императорского двора, разнося новую моду по своим «углам». Усадебный дом по желанию владельца мог принять любой вид — фантастического замка или целого городка, роскошной итальянской виллы или образцового английского поместья, оставаясь по сути удобной русской усадьбой с необходимым набором хозяйственных служб и покойным жильем, окруженным привольными садами. Любое начинание выражалось прямо в форме усадьбы — будь это модный городской дом Меньшикова на Васильевском острове или выстроенная с размахом парадная загородная резиденция Петра Великого в Петергофе, елизаветинский увеселительный сад в Царском Селе или театрализованная феерия подмосковного Кускова, утопический град в Царицыне или Александрова дача «грандиозная, вынесенная на волю иллюстрация к сказке о царевиче Хлоре, сочиненной Екатериной II для внука, создание нарядное и бутафорское, с главным домом, храмами, беседками, садами», все это сохраняло структуру и облик жилой усадьбы, менялись только масштаб и художественные пристрастия. Оживающие только по праздникам усадебные территории парадно-праздничного назначения обычно бездействовали, время останавливалось в них как в зачарованном мире. Во время же календарных, государственных и прочих праздничных торжеств здесь царил ритуал условное, расписанное по канону и иерархии жанров действие. Оно строилось по той же схеме, что и представления средневекового религиозного действа, и включало в свою программу своеобразные интермедии с элементами народного праздника, где смеховоя культура регулировала равновесие, удовлетворяя разнообразные вкусы общества. Трансформация пространственной зоны торжественных светских церемоний в зону праздника была закреплена введением Петром Первым в регулярную, классическую планировку садов Петербурга и Петергофа потешных затей, свидетельствовавших об архаизмах культурного мышления и о формировании новой потребности в праздничном пространстве не сезонного, а постоянного характера.

Художественный образ интерьеров усадебного дома соответствовал общему функциональному делению территории на собственно парадную часть, несущую сакральную нагрузку, и праздничную. Причем интерьер, понимаемый нами как внутреннее архитектурное пространство, не замыкался на самом себе, являясь непосредственным смысловым и художественным продолжением окружающих его территорий.