Модель международных отношений в контексте внешнеполитического взаимодействия России и Китая

Система международных отношений, пришедшая на смену биполярной конфронтации, формируется под влиянием разнообразных, нередко противоречивых тенденций. Амбивалентность факторов эволюции глобальной системы современности служит источником ее кризисного развития. Очевидно, назрела необходимость воздействовать на общемировые процессы в направлении формирования структуры мироустройства, отвечающей цели глобальной стабильности и развития.

Особую роль в этом призваны сыграть крупные и влиятельные государства, ресурсный потенциал и опыт межгосударственного взаимодействия которых достаточны для проведения активной внешнеполитической стратегии. Очень важно в этом отношении, что определение ориентиров становления постбиполярного миропорядка вошло в число приоритетных задач политического взаимодействия Москвы и Пекина.

Инициативы двух стран в поддержку тенденции многополярности1, озвученные на представительных региональных и общемировых форумах, с трибуны Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН, актуализировали задачу выработки согласованного подхода мирового сообщества к определению ориентиров глобального развития, вызвав при этом неоднозначные отклики в международных общественно-политических и научных кругах.

Так, представители мирсистемного и неомарксистского подходов2 рассматривают международно-политическую сферу российско-китайского сотрудничества в качестве приоритетного направления всего комплекса двусторонних взаимосвязей. В условиях обострения международных противоречий политическое партнерство Кремля и Чжуннаньхая призвано.

1 В настоящем исследовании автор не придерживается естественнонаучной трактовки полярности, где полюса выступают в качестве ярко выраженных структурных противоположностей. Под многополярностью в работе понимается структура международного взаимодействия с более чем одним актором, оказывающим решающее воздействие на глобальное развитие. В этом отношении использование термина «полицентричностъ» в международном контексте более точно, но, на наш взгляд, тождественно по сути нейтральной семантике политологического термина «многополюсностъ /многополярность».

2 Иную классификацию концепций российско-китайского сотрудничества см. в: Voskressenski A.D. Perceptions of China by Russia’s Political Elite // Issues and Studies. 1997, March, pp. 1−20. 4 стать, по их мнению, контрбалансом американскому влиянию или, в более широком измерении, ядром для объединения мировой «периферии» в борьбе с группой сверхразвитых стран за создание справедливого мирового порядка4. Китайские аналитики откровенно высказываются в том духе, что взаимодействие России и КНР на международной арене призвано оказать противодействие доминирующему влиянию США как единственной сверхдержаве мира5. В развитие этой идеи некоторые американские политологи уже квалифицировали новый этап партнерства Москвы и Пекина как «второй Рапалло"6.

Такая точка зрения в значительной степени основывается на радужном восприятии многими российскими исследователями перспектив российско-китайских отношений. «Оптимисты» отрицают возможность появления угрозы России со стороны крепнущего Китая. По их мнению, это связано с тем, что в силу ряда объективных обстоятельств (демографических, исторических, культурных и др.) формирующаяся в КНР модель демократии и общественных отношений серьезно диссонирует с внутриполитической практикой западных стран и при этом находит много общего с политическим процессом, развивающимся в России7. Другие представители этого направления считают надуманной угрозу, связанную с геополитическим давлением Китая на российский Дальний Восток8. Все это, с точки зрения «оптимистов», служит крепким фундаментом для развития российско-китайского сотрудничества по мирополитической проблематике на перспективу.

3 Д.Тренин. Realpolitik и реальная политика. Геостратегия не выдерживает проверку временем // Независимое военное обозрение, 1999, № 38, стр. 1.

4 Яковлев А. Китай в мировой и региональной политике (история и современность). М., 1999, стр. 30.

5 Wu Xingbo. Integration on the Basis of Strength: China’s Impact on East Asian Security. Stanford University, APRC, 1998, February, p.3.

6 Гэрвер Дж.У. Новое российско-китайское стратегическое партнерство. Дальневосточное Рапалло // Перспективы сотрудничества России, Китая и других стран Северо-Восточной Азии в конце XX — начале XXI века. Тезисы докладов VIII Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы» (Москва, 7−9 октября 1997 г.), ч.1, ИДВ РАН. М., 1997, стр. 137.

7 Афанасьев Е., Логвинов Г. Россия и Китай: на пороге третьего тысячелетия // Международная жизнь. 1995, № 11−12, стр.стр.51−60- Титаренко М. Китай в постдэновскую эпоху и российско-китайские отношения // Международная жизнь". 1995, № 8, стр.стр.27−36- Делюсин Л. Синдром «возможного соперника»: кто рисует Китай угрозой для России и почему // Литературная газета. 1996, 1 мая, стр. 14.

8 Фел? генгауэр П. Россия и конфликт в Тайваньском проливе // Сегодня. 1996, 3 марта, стр. 6. 5.

Последователи неолиберального направления российской синологии прогнозируют развитие российско-китайских отношений по пути конфликтного противоборства9. В частности, звучат предупреждения о том, что возможная борьба за первые роли в китайском руководстве может привести к власти «ястребов», ориентированных на экспансионистскую внешнеполитическую парадигму10. Другие аналитики полагают, что Китай даже гипотетически нельзя рассматривать как партнера России на международной арене, поскольку Пекин пользуется временной близостью с Москвой для решения собственных вполне конкретных политических, экономических и военно-технических задач11.

В этой связи «пессимисты» считают усиление политического взаимодействия Москвы и Пекина лишь их конъюнктурной реакцией на давление со стороны Запада, носящей при этом характер пустой внешнеполитической риторики. Упование на многополярность, по их мнению, не более чем утешительный миф12. Трактовка постбиполярной реальности в терминах многополюсности, полагают эти исследователи, плохо описывает современный мир и потому дает ложные ориентиры российской внешней политике13. В этой связи сближение с Китаем на международной арене, продолжают представители этого направления, — ошибочный ход российской дипломатии, не соответствующий национальным интересам страны. На самом деле экономическому развитию страны прежде всего способствуют тесное торгово-экономическое и научно-техническое сотрудничество с западным миром, интеграция в западную рыночную инфраструктуру. Поэтому политическое взаимодействие Кремля и Чжуннаньхая неминуемо прекратится, как только одна из стран будет реально допущена в ряды западной коалиции. С точки зрения соответствия цивилизационным и политическим стандартам, такой страной может оказаться Россия, с точки зрения критериев экономического потенциала и регионального влияния — Китай14.

9 Писарев А. «Два берега Китая» и интересы России // Pro et Contra. 1998, зима, стр. 111.

10 Венгеровский А. Хочу и могу. М., 1995, сгр.стр. 167−172.

11 Репко С. Мы никогда не будем союзниками // Независимое военное обозрение, 1996, июль, стр.стр. 1−2.

12 Ионин JI. Прагматизм глобальной идеи. Идеология прав человека как средство обеспечения национальных интересов России// НГ-сценарии, 2000, № 2, стр. 9.

13 Никонов В. Россия и вызовы грядущего тысячелетия // Дипкурьер, 2000, № 10, стр. 23.

14 Ломанов А. На периферии «столкновения цивилизаций» // Pro et Contra, 1998, зима, стр. 10. 6.

В этой связи представители данного направления высказывают мнение, что высокий уровень российско-китайского сотрудничества, прежде всего по мирополитической проблематике, является на самом деле не более чем проявлением добрососедства, и предлагают России понизить политическую значимость партнерства с КНР до «реальных» высот15.

В русле третьего направления анализа многополярности (неореалистическая «школа») российско-китайские внешнеполитические инициативы понимаются как средство давления на западные страны, которые перед лицом геополитической близости двух гигантов будут вынуждены занять более сговорчивую позицию по ряду чувствительных для Москвы и Пекина проблем. Интересно, что российские исследователи обращают внимание на то, что в Китае открыто заявляют о возможности склонить Запад к уступкам при помощи России как «контрольного рычага» в стратегических российско-американских отношениях16. В этой связи, если Москва не откажется от идеи стать «балансиром многополярного мира», одни исследователи предрекает России роль инструмента внешней политики.

Китая, а другие прогнозируют «метание» Москвы между основными полюсами18. Ведь, продолжают представители этого направления, при многополюсной конфигурации глобальной системы России отнюдь не гарантирована значительная роль в мире и такая неопределенность ее международного статуса может крайне негативно сказаться на реальных возможностях страны19.

Тем обстоятельством, что дискуссия о перспективах развития российско-китайского взаимодействия по мирополитической проблематике в отечественных и зарубежных научных, общественно-политических и государственных кругах не теряет остроты, предопределена теоретическая и практическая актуальность исследуемой проблемы. При этом противоречивый характер международной дискуссии по проблеме формирующегося мироустройства обусловлен недостаточной концептуально.

15 Писарев А. «Два берега Китая» и интересы России // Pro et Contra. 1998, зима, стр. 111.

16 Ломанов А. На периферии «столкновения цивилизаций», стр. 10.

17 Караганов С. Повестка дня для Президента — 2000. Сохранение демократии в России зависит от Запада и доброй воли Владимира Путина // Сегодня, 2000, 4 апреля, стр. 4.

18 Клямкин И. Выбор России // Московские новости, 2000, 25−31 января, стр. 10.

19 Арбатов А. Выбор без выбора. Российская Федерация в XXI веке не будет играть какой-либо существенной роли //НГ-сценарии, 1998, № 4, стр. 13. 7 структурной изученностью внешнеполитических инициатив России и Китая, связанных с проблематикой становления постбиполярного мира, в системной контексте современных международных отношений.

В этой связи актуальность исследования вытекает также из потребности российской внешнеполитической практики в научно-теоретическом осмыслении современного этапа и перспектив российско-китайского международно-политического сотрудничества в системном измерении постбиполярных международных отношений.

Тематика диссертационного исследования соответствует «Основным направлениям научной работы МГИМО (У) МИД России», в том числе: направлению 1 «Теоретико-методологические аспекты международных отношений» (проблема 1.1 «Система международных отношений», проблема 1.3 «Национальный интерес в условиях взаимозависимого мира», проблема 1.4 «Национальная безопасность и пути ее достижения», проблема 1.6 «Воздействие глобальных проблем на современные международные отношения») — направлению 2 «Международное сотрудничество, интеграция, социально-политическое сближение наций» (проблема 2.4 «Сотрудничество в азиатско-тихоокеанском регионе») — направлению 4 «Становление новой системы международных отношений» (проблема 4.1 «Концепция нового мирового порядка», проблема 4.3 «Концепция многополярного мира», проблема 4.6 «Роль и место международных организаций и институтов в становлении новой системы международных отношений и ее подсистем», проблема 4.8 «Концепция стратегической стабильности в современных условиях», проблема 4.9 «Политическая стабильность в мире, ее факторы»).

Объектом исследования служат внешнеполитические подходы России и КНР к формированию постбиполярной системы международных отношений.

Предметом исследования является модель международных отношений в контексте внешнеполитических инициатив России и Китая на современном этапе.

С точки зрения хронологических рамок работы, исследование развернуто в постбиполярном проблемно-хронологическом контексте начала 90-х годов XX века — начала XXI века. При этом анализ современных явлений и тенденций международного развития, а также специфики внешнеполитической проблематики КНР строился с учетом исторических 8 предпосылок значимых международных политических процессов. В то же время основной акцент сделан на периоде с середины 90-х годов, отмеченном существенной активизацией российско-китайского сотрудничества на международной арене. По ряду аспектов исследуемой проблемы делается прогноз на среднесрочную перспективу.

Цель исследования состоит в системном анализе внешнеполитических инициатив России и КНР по формированию постбиполярной модели международных отношений с точки зрения актуальной мирополитической проблематики современности.

В соответствии с общей целью исследования автором были поставлены и решены следующие исследовательские задачи:

— проанализировать и обобщить научные подходы к проблеме полюс-ности современного мира (в русле аналитической дискуссии, развернувшейся в 90-е годы);

— уточнить в рамках политической науки методологический инструмент, применимый к анализу проблематики стабильности международной системы с точки зрения критерия полюсности;

— раскрыть сущностные характеристики модели многополярного мира, развиваемой в рамках внешнеполитических стратегий России и КНР, рассмотрев ее в плоскости системного анализа современных международных отношений;

— выявить общее и особенное в подходах Москвы и Пекина к становлению постбиполярного миропорядка;

— изучить конкретные направления внешнеполитического взаимодействия России и Китая в контексте формирования постбиполярной модели международных отношений, выявить ограничения развития двустороннего сотрудничества.

Степень научной разработанности проблемы.

Для изучения темы был привлечен широкий круг научных работ российских и зарубежных политологов, выводы и оценки которых служили ориентирами в ходе проведения диссертационного исследования.

В общем плане проблема полюсности современного мира, тесно связанная с проблематикой глобального лидерства, нашла свое отражение в глубокой и детальной аналитической дискуссии, которая развернулась на 9 страницах печатных и электронных изданий с начала 90-х годов в российских и зарубежных научных кругах. При разработке темы диссертации был использован важный вклад, который внесли в исследование этой проблемы Р. Асмус, Р. Блэквил, Зб. Бжезинский, А. Богатуров, И. Валлерстайн, Дж. Голдстайн, Дж. Икенберри, Р. Каган, П. Кеннеди, Г. Киссинджер, Р. Кохейн, Б. Конри, Ч. Краутхаммер, И. Кристол, Ч. Купчан, М. Линд, Ч. Мейнс, Дж. Модельски, Дж. Муравчик, Р. Мэнсбах, Дж. Най, А. И. Неклесса, У. Одом, К. Райтс, С. Рогов, Э. Сакакибара, В. Сергеев, Х. Сичерман, А. Страус, С/Стрэндж, А. Танака, А. Торкунов, Т. Тэйлор, Д. Уилкинсон, К. Уолц, А. Уткин, Р. Хаас, С. Хантингтон, Э. Фергюсон, З. Халижад, Т. Шаклеина, Д. Эбшайр, Д. Эмерсон, А. Яковлев и др.20.

В России разработка проблемы современного взаимодействия Москвы и Пекина на международной арене, в том числе в контексте американского фактора, связана с работами О. Арина (Р.Алиева), Е. Бажанова, А. Болятко, А. Воскресенского, Ю. Галеновриа, В. Гельбраса, В. Кременюка, Б. Кулика,.

20 Богатуров А. Д. Великие державы на Тихом океане. История и теория международных отношений в Восточной Азии после второй мировой войны (1945;1995). М., 1997. Воскресенский А. Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М., 1999. Вступительная статья / Торкунов А. В. // Китай в мировой политике. М., 2001. Рогов С М. Россия и США в многополярном мире // США-ЭПИ. 1992, № 10. Страус A.JI. Униполярность (Концентрическая структура нового мирового порядка и позиция России) // Полис. 1997, № 2. Уткин А. Геоструктура грядущего века // Свободная мысль. 2000, № 1. Фукуяма Ф. Конец истории? У/ Вопросы философии. 1990, № 3. Шаклеина Т. А. Современные американские концепции мирового лидерства. М., 1999. Яковлев А. Г. Россия и Китай в строительстве нового мирового порядка II Проблемы Дальнего Востока. 1998, № 6. Brzezinski Zb. The Grand Chessboard. American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. N.Y., 1998. Haas R. What to Do with American Primacy // Foreign Affairs. September/October 1999. Huntington S. The Clash of Civilisation? // Foreign Affairs. 1993, Summer. Ikenberry J.G. The Myth of Post-Cold War Chaos // Foreign Affairs. 1996, May/June. Kagan R. The Benevolent Empire // Foreign Policy. 1998, Summer. Kennedy P. The Rise and Fall of the Great Powers. N.Y., 1987. Krauthhammer Ch. The Unipolar Moment // Foreign Affairs. 1991, Summer. Kupchan Ch. After Pax Americana: Benign Power, Regional Integration, and thr Sources of a Stable Multipolarity // International Security. 1998, Fall. Modelski G, Tompson W. The Long and Short of Global Politics in the Twenty-first Sentury: An Evolutionary Approach // International Studies Review. 1999, Summer. Sakakibara E. The End of Progressivism — A Search for New Goals // Foreign Affairs. 1995, September/October. Strange S. The Future of American Empire // Perspectives on World Politics. L., 1991. Tanaka A. Is There a Realistic Foundation For a Liberal World Order? // Prospects For Global Order. L., 1993. Wallerstein I. The Global Picture, 1945;1990, and The Global Possibilities, 1990;2025 // The Age of Transition: Trajectory of the World System, 1945;2025. L, 1996. Wilkinson D. Unipolarity without Hegemony // International Studies Review. 1999, Summer и др.

С.Лунева, К. Макиенко, В. Михеева, В. Мясникова, М. Титаренко, П. Фельгенгауэра, Г. Широкова, А. Яковлева и др.21 А. Волохова, В. Ли, В. Ощепков, В. Петровский, В. Федотов и др. уделяют особое внимание проблематике взаимодействия Москвы и Пекина в сфере региональной безопасности (АТР, Центральная Азия), особенностям подходов китайской правящей элиты к созданию механизмов военно-политической безопасности на азиатском континенте22.

В современной западной синологии особый интерес с точки зрения международного аспекта сотрудничества России и КНР представляют работы таких исследователей, как А. Барнетт, Р. Бернстайн, Зб. Бжезинский, Ш. Гарнетт,.

Дж.Гэрвер, Д. Загория, Р. Манро, Д. Райе, Г. Сигал, Дж. Уилсон и др., которые в.

21 Болятко А. В. Военно-техническое сотрудничество и перспективы взаимодействия России и Китая // Проблемы Дальнего Востока. 1997, № 3. Воскресенский А. Д. Россия и Китай: теория и история межгосударственных отношений. М., 1999. Галенович Ю. М. США и Россия в зеркале китайской публицистики // США-Канада. 1999, сентябрь. Гельбрас В. Г. О восточной политике России // Pro et Contra. 1998, зима. Кременюк В. А. «Треугольник» Россия-Китай-США // «Россия, Китай и новый миропорядок XXI века: проблемы и перспективы». Материалы пятой российско-китайской научно-практической конференции (Москва, 26−27 октября 2000 года). М., 2001. Ломанов А. На периферии «столкновения цивилизаций» // Pro et Contra. 1998, зима. Макиенко К. Опасно ли торговать оружием с Китаем? // Pro et Contra. 1998, зима. Михеев В. В. Китай и азиатский регионализм // Мировая экономика и международные отношения. 1999, № 9. Мясников B.C. Договорными статьями утвердили. Дипломатическая история русско-китайской границы. Хабаровск, 1998. Титаренко M.JI. Китай в постдэновскую эпоху и. российско-китайские отношения // Международная жизнь. 1995, № 8. Широков Г. К, Лунев С. Е. Россия, Китай и Индия в современных глобальных процессах. М., 1998. Яковлев А. Г. Китай в мировой и региональной политике (история и современность). М., 1999 и др.

22 Волохова А. А. КНР и проблемы обеспечения безопасности в Северо-Восточной Азии // Проблемы обеспечения безопасности в Азиатско-тихоокеанском регионе (http://isn. rsuh.ru/icis/atrsec/atrsrcr.htm). Волохова А. А., Воропаева О. Н. Изменения в мире в начале 90-х годов: оценка китайских политологов // Проблемы Дальнего Востока. 1994, № 6. Ли В. Ф. Неблоковый сценарий достижения безопасности в АТР в начале XXI столетия. Иллюзии реальности // Проблемы обеспечения безопасности в Азиатско-тихоокеанском регионе (http://isn.rsuh.ru/icis/atrsec/atrsrcr.htm). Ощепков В. П. Россия и Китай в зеркале региональной геополитики. М., 1998. Петровский В. Е. Азиатско-тихоокеанские режимы безопасности после «холодной войны». Эволюция, перспективы российского участия. М., 1998. Федотов В. П. О моделях региональной безопасности в Азиатско-тихоокеанском регионе // Проблемы обеспечения безопасности в Азиатско-тихоокеанском регионе (http://isn.rsuh.ru/icis/atrsec/atrsrcr.htm). Bean M.R. Cooperative Security in North-East Asia: A China-Japan-South Korean Approach. Wash., 1990 и др.

23 Гарнетт Ш. Ограниченное партнерство. Российско-китайские отношения в изменяющейся Азии. М., 1999. Гэрвер Дж.У. Новое российско-китайское стратегическое партнерство. Дальневосточное Рапалло// «Перспективы сотрудничества России, Китая и.

11 той или иной степени обращаются к проблематике возможного регионального или глобального противостояния по линии «Вашингтон — Пекин» и роли Москвы в развитии такого сценария.

В русле концептуальных предпосылок развития российско-китайского взаимодействия на международной арене отечественные и зарубежные исследователи рассматривают геоэкономическиие, социокультурные, военно-политические и другие факторы двустороннего сотрудничества.

Для более полного и глубокого понимания позиции официальных китайских кругов, недостаточно отраженной в доступных через открытые каналы информационных материалах, автор ориентировался также на концептуальные подходы к рассматриваемым в работе проблемам представителей общественно-политической и научной мысли КНР, которая, как правило, совпадает с государственной точкой зрения либо дополняет и развивает ее. Автор обращался к работам Ли Цзинцзэ, Сун Имина, Ся Ишаня, Хуан Сяна, Хуан Юна, Хэ Кая, Цзи Чжие, Цзян Чжэнмина, Чжан Чантая, Чжоу Болина, Чжоу Синьчэна, Чжэн Дунхуа, Чэнь Фэна, Юй Суя, Янь Сюэтуна и других стран Северо-Восточной Азии в конце XX — начале XXI века". Тезисы докладов VIII Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы» (Москва, 7−9 октября 1997 г.), ч. 1, ИДВ РАН, М., 1997. Barnett A., Rice D., Rudolf W., Schwab G., Zagoria D. Developing a Peaceful, Stable, and Cooperative Relationship with China, N.Y., 1996. Bernstein R., Munro R. The Coming Conflict with China, N.Y., 1997. Halloran R. The Rising East // Foreign Policy. 1996, Spring. Segal G. China’s Changing Shape // Foreign Affairs, May/June 1994. Segal G. Does China Matter? // Foreign Affairs. 1999, September/October и др.

24 Ли Цзинцзе. Развитие российско-китайских отношений: от дружбы к стратегическому партнерству. // Проблемы Дальнего Востока. 1997, № 3. Сун Имин. Китайско-российские, американо-российские и китайско-американские отношения, а также взаимная роль КНР, РФ, США в этом треугольнике // Экспресс-информация, ИДВ РАН. 1997, № 10. Не Fang. Guodu shiqi de guoji xingshi (Международная обстановка в переходный период) // 200.0: Shijie xiang hechu qu? (2000: Куда движется мир?). Beijing, 1996. Wu Hua, Shen Weili, Zhen Hongtao. Nanya zhi shi — Indu (Лев Южной Азии — Индия). Beijing, 1997. Xu Yangui. Xiangai shijie зад wu xiang heping yuan ze (Современный мир и «пять принципов мирного сосуществования») // Guoji wenti yu yanju. 1996, № 11. Xia Yishan. «Shanghai wuguo» jizhi he Zhong-E zhanlue xiezuo huoban guanxi (Механизм «Шанхайской пятерки» и стратегическое взаимодействие Китая и России) // Guoji wenti Mosike yantaohui wenji (Московский семинар по международной проблематике), Beijing, 2001. Yi Zhaoyun. Duojihua qushi zai fengbo fazhan (Тенденция многополярности бурно развивается). Shanghai, 1996. Xiang Fen. Deng Xiaoping sixiang he xin guoji guanxi (Идеология Дэн Сяопина и новые международные отношения) // Renmin ribao. 1995, 9 октября. Yu Sui. Baochi anquan de qidian, hezuo de lizi (Начинание по поддержанию безопасности, пример сотрудничества) // Renmin.

Использование работ как российских, так и иностранных авторов позволило более широко и многогранно изучить поставленную проблему, выявить различные подходы к ее анализу, часто обусловленные национальной принадлежностью той или иной исследовательской школы.

При постановке проблематики стабильности международной системы в зависимости от критерия полюсности автор отталкивается от положений классических работ, посвященных изучению политической системы и ее конкретных историко-политических модификаций, выполненных в разные годы Р. Гилпиным, К. Дойчем, Д. Зингером, М. Капланом, Р. Кохейном, Т. Пар-сонсом, Дж. Розенау, Т. Тэйлором, К. Уолцом, М. Шиханом и др.25 Более глубокому пониманию системной проблематики международного развития способствовало изучение работ Д. Беннета, А. Богатурова, А. Воскресенского, С. Бурчила, Л. Гэлпи, В. Могилевского, К. Плешакова, И. Пригожина, И. Стенгерса, М. Холлиса, П. Хьюса, П. Цыганкова26. В исследованиях этих ученых рассмотрены различные аспекты аналитической категории системы, предложена типология международных систем, введены, обобщены и ribao. 2001, 1 июня. Zhan Buren. Quebao diqu anquan shi «Shanghai wuguo» hezuo de zhuyao fangxiang (Обеспечение региональной безопасности — основное направление сотрудничества «Шанхайской пятерки») // Xiangdai guoji guanxi, 2001, № 7 и др.

25 См.: Kaplan М.А. Systems and Process in Intentional Relations. N.Y., 1964. Deutsch K., Singer D. Multipolar Power Systems and International Stability // Analysing International Relations: A Multimethod Introduction. N.Y., 1975. Gilpin R. The Political Economy of International Relations. Princeton, 1987. Keohane R.O., Nye J.S., Jr. Power and Independence: World Politics in Transition. Boston, 1977. New Approaches to International Relations. N.Y., 1968. Parsons T. The Social System. L., 1970. Rengger N.J. No Longer a «Tournament of Distinctive Knights»? Systemic Transition and the Priority of International Order // From Cold War to Collapse: Theory and World Politics in the 1980s. Cambridge, 1993. Rosenau J. Turbulence in World Politics: A Theory of Change ang Continuity. Princeton (N.J.), 1990. Sheehan M. The Balance of Power. History and Theory. L.-N.Y., 1996. Taylor T. Approaches in Theories of International Relations. L.-N.Y., 1978. Waltz K.N. Theory of International Politics. Reading, 1979 и др.

26 См.: Богатуров А. Д. Великие державы на Тихом океане. История и теория международных отношений в Восточной Азии после второй мировой войны (1945;19.95). М., 1997. Богатуров А. Д., Плешаков К. В. Динамика международной стабильности // Международная жизнь. 1991, № 2. Воскресенский А. Д. Многофакторное равновесие в международных отношениях // Политическая наука в России. М., 2000. Могилевский В. Д. Методология систем: вербальный подход. М., 1999. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М., 2000. Цыганков П. А. Международные отношения. М., 1996. Burchill S. et al. Theories of International Relations. L.-N.Y., 1996. Hollis M., Steve S. Explaining and Understanding Internationak Relations. Oxford, 1990. Huth P., Gelpi C., Bennet D.S. The Escalation of Great Power Militarized Disputers: Testing Rational Deterrence Theory and Structural Realism // American Political Science Review. 1993, September и др.

13 систематизированы основные понятия и методологический аппарат, применяемые к изучению проблематики международной системы, в том числе аспекта системной стабильности.

Научные разработки отечественных и зарубежных ученых, посвященные теории развития международных политических систем, проблематике полюсности современного мира составляют теоретико-методологическую базу исследования. На ее основе в работе применен комплексный аналитический метод, сочетающий такие характерные для политической науки специальные методы, как системный, структурно-функциональный, сравнительный, эмпирический.

Эмпирическую базу исследования составляют многочисленные документальные источники. В их числе: официальные внешнеполитические документы России, КНР, США, российско-китайский Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве от 16 июля 2001 года, выступления и заявления государственных руководителей России, КНР, США, информационные коммюнике по итогам двусторонних (российско-китайских) и многосторонних встреч на высшем и высоком уровнях, соглашения последних лет по международно-политической проблематике, документы и материалы съездов КПК и пленумов ЦК КПК, отчеты о деятельности Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН, информационно-справочные издания (доклады SIPRI и др.) последних лет.

В работе используются материалы российских и международных научных конференций и симпозиумов, обширный фактологический материал периодических изданий, выходящих в России, США и КНР.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней на основе обобщения научных концепций полюсности современного мира выявлены, описаны и детально проанализированы сущностные характеристики многополярной модели мироустройства, поддерживаемой Россией и КНР. В диссертации на основе разработок классической политологии применена структурно-функциональная методика исследования проблемы международной стабильности с точки зрения критерия полюсности, на основе которой, проанализированы источники кризисного развития полицентричной системы. В широком контексте проблематики системы международных отношений как научно-теоретической категории раскрыты объективные.

14 возможности и ограничения российско-китайского сотрудничества по формированию многополярного мира.

Новизна исследования состоит также в том, что автор вводит в отечественный научный оборот ряд положений из малоизвестных в России работ китайских политологов, выполненных в последние несколько лет. Это позволяет более глубоко рассмотреть особенности современной политической мысли КНР, выявить новые аспекты современного этапа развития китайской дипломатии.

К новым достижениям в диссертационной работе можно отнести следующие:

— в диссертации произведен комплексный анализ развернувшегося в постбиполярный период аналитического дискурса по проблематике полюсности формирующейся международной системы, выявлена взаимосвязь между основными критериями, используемыми при характеристике современной мировой структуры;

— основные параметры российско-китайского политического взаимодействия комплексно исследованы на основе контенти ивент-анализа, методик квантификации;

— на основе классических и авторских методик построена «роза ветров» региональных ориентиров дипломатий России и КНР, а также получены объективные квантифицированные данные по различным аспектам двусторонних политических отношений, которые могут применяться в качестве эмпирической и аналитической базы для последующих междисциплинарных исследований азиатского направления внешней политики России.

Научно-практическая значимость диссертации заключается в том, что полученные в ходе проведенного исследования результаты способствуют более полному и глубокому пониманию проблематики полюсности как аналитической категории, а также характеристик внешнеполитического взаимодействия России и КНР по проблематике формирования постбиполярного мироустройства. Материалы диссертации могут быть использованы для дальнейших исследований системной проблематики международных отношений, конкретных направлений российско-китайского внешнеполитического взаимодействия, преподавания специализированных.

15 учебных курсов политологического и регионоведческого профиля, а также в практических разработках ряда министерств и ведомств.

Структура работы мотивирована целью и задачами исследования. Она состоит из введения, трех глав, заключения, а также библиографического перечня использованных источников и литературы.

Соответственно, во введении обосновывается актуальность исследуемой проблемы, определяются цели и задачи работы, дается характеристика источников и краткий обзор литературы.

В первой главе («Модели однополярного и полицентричного мироустройства в современных международных отношениях») систематизируются основные концепции полюсности современного мира, выявляются их базовые методологические основания. На этой основе рассматриваются основные теоретические и методологические аспекты проблемы стабильного развития международной системы, разрабатывается и раскрывается методика системного анализа модификаций однополярной и многополярной моделей мироустройства в контексте проблематики системной стабильности.

Разработанная методика системного анализа применена во второй главе — «Становление постбиполярной системы международных отношений: американский фактор и российско-китайская модель многополярности». Здесь с точки зрения объективных тенденций современного мирового развития проанализированы, во-первых, основные аспекты глобальной внешнеполитической стратегии США и, во-вторых, концептуальные характеристики предлагаемой Москвой и Пекином модели многополярного мира. В рамках рассмотрения внешнеполитических стратегий России и Китая на современном этапе раскрывается общее и потенциально различное в подходах двух стран к мирополитической проблематике.

Конкретной иллюстрацией внешнеполитического сотрудничества России и КНР по формированию многополярного мира служит рассмотрение в третьей главе («Внешнеполитическое сотрудничество России и Китая в контексте формирования постбиполярной модели международных отношений») предметных аспектов взаимодействия двух стран в ООН и в рамках структур военно-политической безопасности в АТР (на примере Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии, Регионального.

16 форума АСЕАН и «Шанхайской пятерки» / Шанхайской организации сотрудничества).

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования и обобщаются результаты работы.

Апробация работы.

Материалы диссертации докладывались и обсуждались на V-й российско-китайской конференции «Новый миропорядок на пороге XXI века: проблемы и перспективы», МГИМО, 26−27 сентября 2000 г.- конференции РАМИ «XXI век: место и роль России в меняющемся мире», МГИМО, 24 февраля 2001 г.- Первом Конвенте РАМИ «10 лет внешней политики России», МГИМО, 20−21 апреля 200 J г.- российско-китайской конференции «Россия и Китай в системе международных отношений», Институт Востоковедения РАН, 3−6 июля 200] г.

Публикации.

Основные положения диссертации изложены в следующих работах:

• Россия, Китай, многополярность: формирование новой модели международных отношений // Свободная мысль. 2001, № 5, 0,9 пл.;

• Российско-китайская концепция многополярности: концептуальные основы построения // Россия, Китай и новый миропорядок XXI века: проблемы и перспективы. Москва, 2001, 0,6 пл.;

• E-Zhong duojihua gouxiang — wenming zhijian de shijiao he jiben lilun gainian (Российско-китайская концепция многополюсного мира: межцивилизационные аспекты и базовые теоретические представления). Beijing, 2001, 0,5 пл. — на китайском, языке',.

• Новая архитектура международной стабильности в контексте внешнеполитических инициатив России и Китая // Compact Disk: Материалы Первого Конвента РАМИ «10 лет внешней политики России» (МГИМО, 2021 апреля 2001 г.). М., 2001, 0,4 пл.;

• Российско-китайская концепция многополярности: концептуальные основы построения // АТР и Центральная Азия: контуры безопасности (в печати), 0,7 пл.

• Российско-китайское взаимодействие и фактор США в построении новой модели международных отношений // АТР и Центральная Азия: контуры безопасности (в печати), 0,9 пл.

• Российско-китайское взаимодействие и фактор США в формировании новой модели международных отношений" // Тезисы докладов конференции РАМИ «XXI век: место и роль России в меняющемся мире» (МГИМО, 24 февраля 2001 г.) (в печати), 0,8 пл.;

• Новый миропорядок в XXI веке: анализ внешнеполитических инициатив Москвы и Пекина // Тезисы докладов российско-китайской конференции «Россия и Китай в системе международных отношений» (Институт Востоковедения РАН, 3−6 июля 2001 г.) (в печати), 0,2 пл.

Заключение

.

Российско-китайское взаимодействие в формировании постбиполярной модели международных отношений развивается на фоне противоречивых тенденций эволюции современного мира. С одной стороны, исследователи не достигли консенсуса о характере и критериях полюсности формирующейся системы международных отношений. С другой — проблема полюсности рассматривается научным сообществом в контексте таких параметров развития мировой системы, как степень ее внутренней гомогенности и тип международного взаимодействия.

Сочетание модификаций этих характеристик международной системы послужило аналитической основой для системного рассмотрения специфики поддержания стабильности на основе разработанной трехуровневой аналитической модели международной системы. Среди вскрытых в процессе анализа множественных источников кризисного развития однополярной международной системы, тяготеющей к ограничению коэкзистенциональной динамики ее элементов, приоритетное место занимает проблематика ресурсной обеспеченности монополюса. Эта тема приобретает особую остроту с понижением степени гомогенности международной среды.

Разработанная методика системного анализа применена к исследованию основных аспектов внешнеполитической стратегии США. В ходе исследования выявлены эндогенные и экзогенные источники дестабилизации однополярной модели в случае ее утверждения в. современных условиях.

Рассмотрение модели многополярного мира, выдвинутой Россией и Китаем, позволило, во-первых, выявить концептуальное содержание сформулированной двумя странами модели мироустройства, во-вторых, изучить степень актуальности ее основных постулатов в контексте современных угроз глобальному, региональному и национальному развитию и, в-третьих, соотнести системные возможности, предоставляемые участникам международной системы в рамках данной модели, с прагматическими национальными интересами государств, в повестке дня которых центральное место отводится проблеме внутреннего экономического строительства, — таких, как Россия и Китай.

Основной характеристикой модели мира, предложенной в рамках российско-китайской концепции многополярности, является принцип.

208 равноправного участия всех государств в общемировых процессах, который, в свою очередь, гарантирует им системные возможности для наиболее эффективного обеспечения своих национальных интересов развития.

Наиболее полной реализации функциональных интересов элементов системы в рамках многополярной модели, сформулированной в российско-китайском подходе, способствует их горизонтальная мобильность. Этосвобода развития форм общения, выбора направлений взаимодействия и интегративной самоорганизации участников международных отношений, основанная на неприятии силовой политики и диктата в международных делах, обеспечении равной безопасности для каждого государства, равноправном участии всех членов международного сообщества в политическом, военном, правовом, экономическом и культурном строительстве мировой системы.

Не вызывает сомнений, что эффективному национальному и общемировому экономическому развитию отвечают диверсификация источников инвестиций и научно-технологических разработок, а также свободный выбор коммерческих партнеров. Условия для этого предоставляет полицентрическая система международного общения, где ограничения сотрудничества сведены к минимуму, а потенциальный негативный или малоэффективный опыт взаимодействия на одном направлении может быть компенсирован возможностями и достижениями по другим каналам сотрудничества.

Необходимым ограничителем дезорганизующей активности субъектов международных отношений в рассматриваемой модели выступает требование всеобщего соблюдения общепризнанных норм международного права, мирного разрешения международных споров.

Средой удовлетворения коэкзистенциональных потребностей элементов системы выступает также их вертикальная мобильность. Она обеспечивается такими системными условиями, при которых эволюция фактической роли в мире того или иного государства, в особенности крупного, приводит к соответствующему изменению его международно-политического статуса, то есть адекватной степени его участия в институциональных механизмах принятия международных решений. При этом немаловажно, что многополярная структура мира в такой модификации изначально не.

209 ориентирована на закрепление за какими-либо державами статуса международного полюса.

Создаваемая таким образом многоуровневая поливариантная сетка межгосударственного взаимодействия способствует формированию международной динамической стабильности, предотвращающей наращивание внутрисистемного конфликтного потенциала.

В ее основе — сочетание принципов взаимозависимости и суверенного равенства членов международного сообщества, призванное объединить потенциал всех государств и регионов для ответа на современные вызовы, создать действенные инструменты сочетания национальных и международных усилий, обеспечивая тем самым стабильность и безопасность в мире. Очевидно, функционирующая таким образом глобальная система обладает наивысшим потенциалом адекватного реагирования на вызовы, с которыми в современную эпоху сталкивается все человечество. Основу стабильности и устойчивого развития, достижимых в рамках такой международной модели, следует искать в подлинном раскрытии знаменитой формулы «Едины в многообразии».

В результате проведенного комплексного исследования можно сделать следующие выводы:

1. Обзор основных научных концепций постбиполярного миропорядка показывает, что ученые уделяют пристальное внимание трем основным критериям организации мировой системы: типу полюсности (однои многополярность, биполярность как особая форма многополярности), степени гомогенности международного политического пространства и преобладающему типу взаимодействия между элементами глобальной системы (конфронтация — сотрудничество). Хотя в рассмотренных научных концепциях не установлено прямой корреляции между этими критериями, аналитики склонны увязывать повышение степени централизации системы с высокогомогенным характером международной среды и доминированием кооперативистского типа внутрисистемных отношений.

2. Предложена и применена авторская трехуровневая аналитическая модель международной системы, позволяющая с известной долей научного упрощения провести анализ проблематики системной стабильности с точки зрения критерия полюсности. Отталкиваясь от задачи.

210 поддержания заданного уровня системной стабильности, установлена корреляция между степенью реализации интересов элементов системы, в особенности их коэкзистенциональных потребностей, и ресурсоемкостью внешнего уровня международной системы.

При этом тип полюсности выступает в качестве нейтрального критерия, как правило, не оказывающего однозначного воздействия на потенциал стабильности международной системы. Степень ориентации элементов системы на системосохраняющий тип взаимодействия определяется рядом конкретных характеристик организации внутрисистемных взаимосвязей («открытый» или «закрытый» тип полицентрической системы, ресурсный потенциал монополюса и т. д.).

3. Поддерживаемая Россией и Китаем модель многополярности относится к государствоцентрическим международным системам. В концептуальном измерении ее отличает ориентация на формирование полицентричной системы «открытого типа», где высокая степень коэкзистенциональной мобильности элементов системы и их ориентация на сотрудничество в разрешении глобальных проблем призваны служить факторами, повышающими потенциал стабильности международного развития. Вместе с тем децентрализованный механизм глобального управления в рамках рассматриваемой модели приводит к ряду ограничений потенциала ее стабильного развития.

Несмотря на то, что модель носит в значительной степени идеалистический характер, не следует умалять значение уже самого факта постановки ориентиров некризисного мирового развития, вокруг которых мог бы сформироваться широкий международный консенсус.

4. В работе показан последовательный характер развития российской мирополитической концепции в рамках эволюции дипломатической линии страны в 90-е годы. Полицентрическое видение мира было отражено в принятой еще в 1993 году Концепции внешней политики Российской Федерации. Развитие мирополитических подходов России продиктовано задачей проведения многовекторной, сбалансированной внешнеполитической стратегии. Предпринятый автором квантифицированный анализ региональной активности отечественной дипломатии в конце 90-х годов подтверждает соответствие российской внешнеполитической практики ориентирам.

211 многополярной системы, провозглашенным в подходах России и КНР.

Хотя, возможно, нельзя отрицать определенной роли китайского фактора в ориентации российской дипломатии на развиваемую в настоящее время модель многополярности, на протяжении 90-х годов прослеживается тесная преемственность концептуальных мирополитических установок России, вытекающая из базовых национальных интересов страны. В этом смысле российским стратегическим интересам отвечало бы дальнейшее наращивание общего с КНР понимания основных принципов мироустройства, сформулированных на государственном уровне.

Вместе с тем в основе потенциальных различий мирополитических подходов Москвы и Пекина — вероятность трактовки определенной частью китайской правящей элиты базовых целей многополярности преимущественно в качестве антитезы американской роли в мире или, шире, как идеологического инструмента построения китаеценгрической международной системы.

5. Практическим преломлением мирополитических инициатив России и Китая служит предметное взаимодействие Москвы и Пекина по ключевым международным проблемам. Двустороннее сотрудничество в Организации Объединенных Наций характеризуется как близостью позиций по основополагающим пунктам глобальной «повестки дня», так и заметным несовпадением точек зрения по ряду вопросов, «узловых» для интересов национальной безопасности двух стран. В сфере урегулирования международных кризисов, имеющих мирополитическое измерение, прослеживается последовательное наращивание интенсивности российско-китайского диалога и взаимодействия, особенно по направлениям, напрямую затрагивающим национальные интересы двух стран.

Аналогичная тенденция имеет место и в сфере двустороннего сотрудничества по построению структур безопасности в АТР, что свидетельствует о позитивной тенденции усиления ориентации китайской внешнеполитической элиты на многосторонние формы региональной дипломатии. Формирующиеся при участии Москвы и Пекина модели региональной безопасности (Шанхайская организация сотрудничества, Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии, Региональный форум АСЕАН по вопросам безопасности) отличают акцент на открытое.

I, многостороннее участие, консервативность в развитии взаимодействия по чувствительным проблемам, последовательное восхождение от диалоговых к более тесным формам интеграции в области безопасности, отказ от блокостроительства и ориентация на усиление режима военной транспарентности и военно-политического доверия.

Важной чертой сотрудничества в рамках «шанхайского процесса», наиболее институционально развитого из трех рассматриваемых сообществ безопасности, служит его комплексная, многопрофильная направленность. Тем самым за счет расширения поля совпадающих интересов предотвращаются возможные противоречия по отдельным аспектам взаимодействия. Среди них «сквозной» характер может приобрести антиамериканский подтекст, который прослеживается во внешнеполитической тактике КНР по ряду аспектов мирополитической проблематики.

Из этих положений следует немаловажный практический вывод о том, что высокая интенсивность российско-китайского взаимодействия в контексте формирования постбиполярной модели международных отношений служит прагматическим инструментом российской внешней политики. При этом мирополитическое сотрудничество с КНР может не только способствовать закреплению КНР на позициях партнерства с Россией, но и служить дополнительным каналом воздействия российской дипломатии на официальный Пекин в направлении предотвращения гипотетической вероятности «размывания» фундаментальных ориентиров полицентричной модели международных отношений, формулируемых двумя странами.