Национальная традиция: онтологический статус и тенденции концептуальной эволюции

Актуальность темы

исследования обусловлена рядом причин несколькими теоретико-методологического и социально-практического характера, Первая из них связана с кризисом аксиологических оснований западной цивилизации. Конституирующие ее ценности человеческой жизни и культуры — индивидуализм, либерализм, рынок, плюрализм — уже вошли в фазу самоотрицания. В своих крайних проявлениях индивидуализм все чаще уподобляется своей противоположности — унифицированности. Либерализмприбегает к тоталитаристским способам" самозащиты. Рынок неудержимо монополизируется, сохраняя только иллюзию честного предпринимательства. Даже государство, предназначенное оберегать и поддерживать базисные социальные институты, вовлекается в' процессы его маргинализирующие. Подрыв доверия к устоявшимся нормам, жизненного уклада в самых разных слоях западного общества, инициирует распространение множества-различных сил сопротивления (антиглобалисты, зеленые, пацифисты и т. д).

Еще решительнее возрастает сопротивление экспансии западной цивилизации в странах П-го и Ш-го* миров. Большинство из них стоит перед выбором, который определит их дальнейшую историческую судьбусохранит самобытную идентичность, или превратит народ в этнографический материал романо-германской модернизации. Данная ситуация инициирует разработку новых социо-организующих стратегий, в ряду которых проблема национальной традиции занимает одно из центральных мест.

Методологическую актуальность исследованию придает то, что последние десятилетия в центре гуманитарного знания находится проблема социальной субъективности. Трансформация общественных отношений, произошедшая в прошлом столетии, сделала необходимым переосмысление понятия о субъекте социально-исторической практики. Учитывая то, что на протяжении почти четырех столетийоно играло ключевую роль в структуре: европейского самосознания, легко представить масштабность проблемвозникающих на почве неопределенностиформообразующих принципов стратификации" и эволюции: социума.: утратой адекватности этого понятия. С момента вытеснения на периферию научной мысли классовой теории в социально-философских дисциплинахвопросы. о! природе и способах объективации — социальнойсубъективности остаются открыты ми.. В подобной ситуации, существенно возрастает научный интереск идеям, содержащимся в начальных • формах рационализмано не получивших в нем дальнейшего толкования. Возобладавшие в западной" науке тенденциисоциального? номинализманастойчиво — проводятидеюо существенности субъектов исюIючителыю частногоиндивидуального порядка-. отвергая действительность универсальных, всеобщих реальностей. Между тем опыт XX — начала XXI столетия свидетельствует, что подобное методологическое упрощение искажает понимание природы социальных процессов, что уступка сугубо эмпирическим исследова7. тельским практикам подчиняет мысль, случайной^ изменчивости] отдельных фактов, не допуская самой возможности целостного: постижения действительности.

С другой стороны, сегодня невозможно вернуться к тем формам универсализма, которые были принятыв эпоху философского классицизма. Тем не менее, пренебрегать ими, считая, что нынешнее знание вырастает. «лишь на почве современности» было бы крайне неоправданно. Философский опыт, возможно, как никакая другая форма духовной деятельности, ориентирован к своим истокам, открывающимся в виде всеобщих основанийнаполняющих смыслом, всю хронологическуюперспективу. Поэтому неслучайно Гегель считал, все, «что мыпредставляем собой в философии обязано своим существованием традиции, которая через все, что преходяще и что поэтому минуло, тянется словно 4 священная цепь, и она сохранила и передала нам все, что произвели предшествовавшие поколения-[53/1, 70].

Понятие «традиция» вполне может быть включено в современный социально-философский дискурс в качестве концепта, «схватывающего» и удерживающего в целостности современное представление о субъекте исторического процесса. Традиция как непосредственное выражение-исторической-закономерности, с одно стороны, позволит представить социальную реальность в ее временной устойчивости, а с другой — открыть ее многоплановое разнообразие в пространственной перспективе. Национальный аспект «эта основа всякой живой жизни» [53/1, 63] в данном случае может послужить усмотрению точки рения, открывающей единый горизонт социального бытия в его конкретной явленности. Переосмысление субъекта как субъективности во второй половине минувшего столетия позволило наметить новое направление в исследовании данной тематики. Соотнесение разноплановых элементов бытия, ставшее возможным, благодаря разработке и распространению герменевтической, феноменологической и структуралистской методик, позвог лило реконструировать формысоциальной активности как динамические взаимодействия наличных элементов, приобретающие онтологическую устойчивость. В данном контексте «национальная1 традиция» представляет собой методологический концепт, позволяющий добиться адекватного описания целостного понимания социальных процессов современности.

Особо актуальность исследования обусловлена социокультурным кризисом, охватившим Россию и страны исторически тесно с нею связанные. Речь идет о необходимости разработать такую философию истории, которая раскрывала бы единую смысловую последовательность событий ее образующих, минимизируя возможность произвольных интерпретаций, разрывающих наше национальное самосознание.

Степень разработанности темы. Первые обращения к феномену традиции были преимущественно критически-негативными. Локк, Вольтер,. Дешан, Руссо-противопоставляли ее разуму и видели-в.ней препятствие свободному развитию человека. Такая познавательная установка преобладала в европейской науке вплоть до середины XIX столетия. Однако и позитивное толкование традиции проявилось уже в первой половине XVIII века в работах Дж. Вико, было подхвачено Г. Гердером и через йенских романтиков сначала в исторический, а потом" и в философский круг интересов.

В XX веке осмысления традиции, преимущественно, проводилась в социологическом, этнографическом, искусствоведческом, политическом диапазонах. Здесь был накоплен богатейший материал, обобщенный на социологическом и культурологическом уровнях. В социологии следует отметить работы Г. Блумера М. Вебера Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, Й. Хейзинги, Б. Малиновского, К. Мангейма, А. Редклифф-Брауна, У. Сам-нера, Г. Тарда, Дж.Тернера. Э. Шилза.

В теории ментальностей школы «Анналов» (М.Блок, Л. Февр),' был зна-чительшу расширен культурологический горизонт феномена традиции. В" работах же М: Хальбвакса и особенно Ф. Арьеса, посвященных коллективной памяти, под влиянием А. Бергсона в данную тему был привнесен философский аспект. Из последних работ этого направления надо отметить исследования П. Хаттона и Я. Ассмана.

Большую роль в разработке данной проблематики сыграло становление этнографии и антропологии усилиями Андерхилла, Ф. Боаса, Л. Леви-Брюля Б. Малиновского, Р. Редфилда, А.Р. Редклифф-Брауна. Анализ архаических форм мышления в структурализме К. Леви-Стросса выявил еще одну собственно философскую сторону проблемы, относящуюся к реконструкции универсальных форм мыслительных операций. Однако" увлеченность экзотическим материалом не способствовала их положительному осмыслению, ограничившись реконструкцией очевидных про6 явлений. Более продуктивным оказался пражский структурализм. B" работах Н. С. Трубецкого, П. Н. Савицкого, P.O. Якобсона, а так же Я. Му-каржовского и некоторых других, была предпринята попытка установления объективных оснований социальной практики, приобретающей историческое значение.

Примерно, в то же время (20−30 годы XX века) была совершена серьезная попытка философского обоснования понятия «традиции». Р. Генон и его последователи (Ю. Эвола, М. Элиаде) предприняли систематический анализ этого понятия с использованием обширнейшего культурно-исторического материала. Однако отвлеченность по отношению к европейскому духовному опыту обусловила его спекулятивный характер. Что касается западноевропейского осмысления национального элемента в системе социокультурных отношений, то здесь также важно отметить определяющее влияние на него просвещенческой интеллектуальной доктрины, предопределившее преобладание в нем формально' юридического содержания. Дж. Локк, А. Смит, Ж. Ж. Руссо, Г. Гегель связали национальную идею с построением светского правового государства. Развитие позитивной науки в XIX—XX вв.еках способствовало усилению социологического и политологического смыслов в национальной тематике. Наиболее важными фигурами в социологическом плане выступили О: Бауэр, А*. Камиляйнен, К. Каутский, Г. Кон, КГ Лам-прехт,, К. Б. Хэйес, 1 уже в наше время — Б. Андерсен, Э. Геллнер, Ж. Гермет, К. Дойч, Э. Хобсбаум, М. Хорх, К. Хюбнер2.

1 Бауэр О., Национальный вопрос и социал-демократия, СПб, 1909; A. Kemilainen. Nationalism. Problems Concerning the Word, the Concept and Classification. Jyvaskyla,.

1964, К. Каутский «Борьба национальностей и государственное право в Австрии» Киев,.

1906, «Кризис Австрии (язык и нация) «(Киев, 1905; «Национальные проблемы» ,.

1918; С. В. Hayes. «The Historical Evolution of Modern Nationalism». New York, 1931;

Hans Kohn. «The Idea of Nationalism. A Study in its Origin and Background». New York,.

1944; Lamprecht К. «Individualitat, Idee und sozial psychische Kraft in der Geschichte» // 7.

Наиболее значительными и интересными из политологических работ можно назвать работы А. Негри и М. Хард, Ф. Фукуяма, С. Хантингтона. В них четко обозначена современная общеевропейская политикоправовая точка зрения на понимание нации, согласно которой под традицией следует понимать все, что обеспечивает устойчивость политического образования.

В’России изначально преобладала этнокультурная тенденция-понимания нации. Причем можно утверждать, что уже в сочинениях, славянофилов (A.C. Хомяков, И. В. Киреевский. К. С. Аксаков, Д.Ф. Самарин) аН.Я. Данилевского были определены исследовательские принципы, в которых национальный элемент органично встраивался в контекст традиции. Существеннейший шаг вперед в этом направлении сделал К. Н. Леонтьев, создав, своего рода, феноменологию народного быта. Кроме того нельзя оставить без внимания дискуссию К. Н. Леонтьева с B.C. Соловьевым и П. Е. Астафьевым. Чрезвычайно важны академические обобщения народной? жизни в сочинениях М. О. Кояловича, П. И Ковалевского л.

П.Н. Милюкова-, Д. Н Овсяннико-Куликовского,. Ее критическое осмыс.

Jahrbhcher fur Nationalokonomie. Dritte Folge, Band LXVII (III. Folge, Band XIII). Jena, 1897. Андерсон Б. Воображаемые «сообщества. М. 2002; «Э. Геллнер Нации и. национализм. М. 1989. Э. Хобсбаум. «Нации и национализм». СПб. 1998: М. Хорх. От национальных движений к полностью сформировавшейся нации: процесс строительства наций в Европе // Нации и национализм. Сб. ст. М., 2002. К. Хюбнер «Нация», М. 1999; К. W. Deutsch, Nation and World // American Political Science Association. Washington 1966; G. Hermet, «Histoiie des nations et du nationalisme en Europe», Paris 1996; Hobsbawm, E. J. & Ranger, Terence (eds.) «The Invention of Tradition». Cambridge, 1983; M. Hroch, «Social Preconditions of National Revival in Europe», Cambridge 1995.

M.O. Коялович «История русского самосознания», СПб, 1901; П. Н. Милюков «Очерки по истории русской культуры». В 3-х т. СПб. 1903; Овсяннико-Куликовский Д. Н. Психология национальности. Пг.1922; П. И. Ковалевский «Психология русской 8 ление было широчайшим образом представлено в философских опытах русских мыслителей. Здесь можно говорить о вкладе анархистов (М.А. Бакунин, П. Н Кропоткин), революционных демократов (А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский), либерала К. Д. Кавелина, марксистов-(В.И. Ленин, И. В. Сталин, Н. И Бухарин), религиозных философов (H.A. Бердяев, С. Н. Булгаков, И. Н. Ильин, В. В. Розанов, Г. В. Федотов,). Несколько особняком стоят JL Тихомиров и М. О. Меньшиков, чуть позже ИЛ. Со-лоневич, которые хотя и акцентировали внимание на политическом оформлении нации, но увязывали политическую» организацию с историческимирелигиозными, психическими, этическими.реалиями. Особо следует отметить методологическую работу, проделанную Г. Г. Шпетом. В1 ней был предвосхищен ряд исследовательских приемов, широко используемых позже.

В трудах Н. С. Трубецкого, П. Н. Савицкого и др. с помощью метода структурного анализа, впервые были предложены принципы философского истолкования национальной традиции в качестве концепта, с помощью которого можно описать, наиболее значимые социокультурные процессы.

В' советский период философская дискуссия о сущности традиции развернулась в 60−80 годы прошлого века. Наиболее существенные результаты были достигнуты В. Б. Власовой, А. К Гбмоновым, Г." Джемалем, В. И Капчеля, В. С Малаховым, Э. С Маркаряном. А. И. Першицем, В. Д Плаховым. A. F Спиркиным. И1 В Сухановым, К. В’Чистовым.4 Позже нации". Спб., 1915; П. И. Ковалевский «Русский национализм и национальное воспитание в России», СПб., 1912.

4 Власова В. Б. «Традиции в мире духовных ценностей». — М., 1983. Рук. деп. ИНИОН.

Власова В. Б. Традиция как социально-философская категория // Философские науки. 1980. А К Гомонов «Традиции в системе общественных отношений». М., 1970.;

Г. Джемаль. Традиция и расизм. // Волшебная гора, VII В. И Капчеля. Национальные традиции: сущность, генезис, перспективы развития, Кишинев 1981; Линкин А. И. «» Духовное ядро" как системообразующий фактор цивилизации: Европа и Россия" //Общественные науки и современность. 1995, № 2- В. С Малахов. «Понятие традиции в философской герменевтике Гадамера Г. Г». // Познавательная традиция: 9 дискуссия была продолжена в частности А. Р Абдуллиным. С. В. Лурье, Н. В Солнцевым.5.

Философские изыскания были дополнены культурологическим и социологическими трудами И. А Быченковой"Ю.В. Бромлея А. К Гомонова Н. М Заковича, Д. Б Зильбермана П. П Кампарса., Л. С. Сычевой, В.Г. Хо-роса. Нельзя не отметить работ атрполого-этнологического характера А. О. Бороноева, В'.Б. Мурина, В. Я. Петрухина, С. Е. Рыбакова, В. В. Седова, М. Ю Тимофеева, В. А. Тишкова.6.

В последние десятилетия попытки, направленные на решение этой задачи, были в основном обусловлены российской социокультурной динамикой. Среди множества исследований, стремящиеся определить специфику современной России в таких категориях, как русский народный-характер, русское образование, русская идея, русский космос, в. первую очередь следует отметить работы Ю. Ю. Булычева, Г. Д. Гачева, Ф. Ги-ренка, A.A. Грякалова, К. Касьянова, A.A. Королькова, И. Е. Кудрявцева, философско-методологическнй анализ. — М., 1989; Э. С Маркарян. «О значении междисциплинарного обсуждения проблем культурной традиции" — Маркарян Э. С. «Узловые проблемы культурной традиции» // Советская этнография. 1981. № 2- А. И. Першиц «Традиции в культурно-историческом процессе» // Народы Азии и Африки. 1981. № 4. В. Д Плахов «Традиции и общество. Опыт философско-социологического исследования». — М.5 1982 А. Г Спиркин. «Человек. Культура Традиция» // Традиция в истории культуры. — М., 1978 И. В Суханов. «Обычаи, традиции и преемственность поколений». — М., 1976; К. В Чистов. Традиция и вариативность // Советская этнография. 1981. № 2- К. В. Чистов Народные традиции и фольклор. М., 1986.

5 Абдуллин А. Р. «Культура и символ». Уфа. 1997; С. Лурье. «Метаморфозы традиционного сознания», СПб., 1994С. Лурье. «Культурная антропология в России и на Западе: концептуальные различия» // http://svlourie.narod.ru/articles/anthropology.htm: Солнцев Н. В. Наследие и время. М., 1996;

6.Быченкова, И. А. Традиции как объект социогуманитарного познания ] / И. А. Быченкова, Л. С. Сычева Науковедение-2001.-№ 2- Ю. В. Бромлей «Очерки теории этноса», М. 1983; Д. Б. Зильберман.

Традиция как коммуникация: трансляция ценностейписьменность // Вопросы философии. 1996;. № 4- Мурин В. Б. Становление системы категорий национальных и религиозных отношений, М., 2001; С. Е Рыбаков Философия этноса. М.2001; Седов В.В.

Древнерусская народность: историко-археологическое исследование. М. 1999; В, А Тишков. «Реквием по этносу» М., 2003; М Ю Тимофеев. Семиосфера наций Иваново, 2006; Хорос В. Г. О социальной базе популизма в развивающихся странах. Исследования социологических проблем развивающихся стран. М, 1978.

В.М Межуева, А. П. Мозелова, В. Н Сагатовского, Е. С. Троицкого, И. В. Платонова, В. А. Щученко и др7.

Полемический интерес представляют работы по проблемам культурной Э идентичности России в контексте всемирно-исторического процессах A.C. Ахиезера, Б. Бессонова, Г. Д., Дугина А. Г., В. В. Ильина, С. Г Кара-Мурзы, В1Д. Соловей, А. И Фурсова. Кроме того, следует отметить этно-культурологические и этносоциологические разработки В том, что касается осмысления национального аспекта в контексте социальной субъективности, то здесь наибольший, интерес представляют работы, В. П. Бранского, Б. С. Ерасова, A.B. Коротаева, В. В. Макарова, о.

Б.Ф Поршнева, Ю. И. Семенова. Работы A.C. Панарина, в которых традиции хотя’и придается, прежде всего, социально-религиозный смысл, но с ним согласуются^хозяйственный, бытовой, социальными политический аспекты, особенно значимы, так как открывают новые перспективы целостного истолкования смыслов русского духовного пространства. Наконец, следует отметить работы посвященные евразийцам, которые, как отмечено выше, указали основные направления осмысления, традиции в национальном контексте. Среди авторов, писавших о евразийстве с историософской точки зрения нельзя не отметить таких, как А. В Во-долагина, О. Д Волкогонова, Ф. Гиренок, A.A. Грякалов, JI.H. Гумилев, СИ Данилова, И: А. Исаев, Г. В: Жданова," Г. Н: Замятин, М. М. Киричен.

7 Ю. Ю. Булычев Христианская философия нации и проблемы русского национального самосознания", СПб. 2004; Г. Д Гачев. «Национальный космо-психо-логос» // Вопросы философии. 1994. № 12.-Ф. Гиренок «Пато-логия русского ума. Картография дословности». М. 1998; Давыдов Ю. Н: «Культура—природа—традиция» // Традиция в истории культуры. М., 1978; К. Касьянова «О русском национальном характере», М. 1994; A.A. Корольков «Духовная антропология», СПб., 2005; В. А. Щученко «Вечное настоящее культуры, теоретические проблемы историко-культурного процесса, СПб, 2001».

8 В. П Бранский «Социальная синергетика и теория наций», СПб., 2000; B.C. Ерасов «Цивилизации. Универсалии и самобытность», М., 2002;А. В. Коротаев Социальная эволюция. Факторы, закономерности, тенденции. М., 2003; Макаров В В Пространство мысли (некоторые основополагающие принципы русской социальной философии) /, Волгоград философский альманах Волгоград, 1995 № 1- Б. Ф. Поршнев «Социальная психология и история», М. 1979; Ю. И. Семенов «Философия истории», М. 2001 коС. КлючниковЮ.В. Колесниченко, О. Ю. Малинова. Л. И. Новикова Т. Н Очирова. ЖВ:. Пономарева, НОЖ СиземскаяС. С Хоружий. Наиболее же значительные исследования, затрагивающие сюжеты, связанные с устойчивостьюрусской цивилизации, принадлежат Г. Д. Гачеву, А. Н. Кольеву, В. В. Кожинову, ЖБ. Орловой, В! Ж Пащенко-9^ Кроме того"есть рядзарубежных работ, засуживающих внимания. I [режде всего это книга исследователя из’Лозанны П. Серио «Структура и целостность», а так жеработы МБасса, К. ГальперинаИ. ЛюксаН: В1Рязановского. Приобширнейшем охвате материала, ншв: нашей? стране, — нш за рубежом" ' нет: работ, дающих онтологическое обоснование традиции в • целом-и национальной? традиции в ча.стности. То есть, такое, обоснование,. которые раскрыло бы ее фундаментальную значимость в организации^ социокультурного бытия. Соответственно, не проработаны в философских трудах и концептуальные перспективы, понятия «национальная традиция" — по-, зволяющего приблизиться. к пониманию специфики социальных процессов-современноста.

Рабочей гипотезой исследования является тезис о том, что национальная. традиция в современном' мире играет роль формообразующего принципа наличного многообразия" социокультурных практик (антропологических, политических, образовательных и др.) и одновременноодной из важнейших онтологически значимых категорий системы средств социально-философской аксиоматики.

Предметом исследования является социокультурная реальность в перспективе развития представлений о национальной традиции. Объектом исследования является «национальная традиция» в единстве ее бытийно-онтологических и теоретико-познавательных аспектов.

9 Г. Д. Гачев Национальные образы мира. Евразия — космос кочевника, земледельца и горца М., 1999. В. В Кожинов «Историософия евразийства» //Наш современник: 1992. № 2- А. Н. Кольев «Нация и государство. Теория консервативной реконструкции», М. 2005И.Б. Орлова, «Евразийская цивилизация: Социально-историческая ретроспектива и перспектива», М.: 1998; В. Я. Пащенко «Идеология евразийства» М, 2000; В. Я Пащенко. Социальная философия евразийства. М, 2003.

Метод исследования опирается на принципы единства теории и практикиисторического и логического, системно-структурного и генетического подходов, принцип междисциплинарного анализа категорий и представляет собой социально-философский анализ исторического и теоретического материала, опирающийся на феноменолого-герменевтическую интерпретацию. Кроме того в диссертации использован метод историко-системного анализа и синтеза, позволившего соотнести разноплановые событийные ряды познавательной и социокультурной практик,.

Цель исследования состоит в выявлении бытийно-онтологического статуса и тенденций концептуализации национальной традиции как формообразующего принципа исторических и современных типов субъективности и важнейшего элемента стратегии культурно-цивилизационного роста.

Для достижения поставленной цели предполагается решить следующие задачи исследования.

1. Показать, что традиция вообще и национальная традиция в особенности представляют собой формообразующие начала социальной реальности.

2. Идентифицировать специфику национальной традиции в контексте единства и многообразия традиций.

3. Реконструировать опыт концептуализации «традиции» и «национальной традиции» в частности.

4. Раскрыть универсальный смысл национальной традиции как теоретико-познавательного концепта, соответствующего основным требованиям социогуманитарного знания.

5. Рассмотреть основные этапы развития социальной субъективности, прояснив факторы, влиявшие на характер трансформации субъектов истории.

6. Исследовать методологические предпосылки становления понятий «исторический субъект» и «историческая субъективность», показав, что «национальная традиция» отвечает актуальным требованиям гуманитарного знания, выясняющего природу социальных процессов.

7. Воспроизвести культурно-исторический и интеллектуальный контексты формирования представлений о традиции, выявляя исследовательские интенции (лингвистические, этические, эстетические), актуализирующие национальную тематику.

8. Раскрыть связь между теоретическим традиционализмом и консерватизмом, в котором сформировался практический интерес к особенностям жизненного уклада нации.

9. Представить учение славянофилов и К. Н. Леонтьева в качестве специфического опыта русского традиционализма,.

10. Выявить основные принципы современного опыта концептуализации традиции.

11. Охарактеризовать основные этапы и направления тематизации национальной традиции в отечественной и западной социально-философской мысли.

12. Уяснить антропологический, социальный и идеологический смыслы евразийской доктрины национальной традиции и эпистемологическую оценку ее-значения для понимания сущности смены общественного строя в России.

13. Провести сравнительный анализ стратегий национального строительства на Западе и в России с целью с целью выявления границ их тождества и различия и на этой основе разработать наиболее аутентичную модель их взаимодействия.

Новизна исследования состоит в том, что в нем показано, что национальная традиция является формообразующим принципом социальной реальности и одновременно принадлежит к числу онтологически значимых и эпистемологически конструктивных категорий социально-философской аналитики.

— выявлены основные тенденции развития европейского самосознания, обусловившее актуализацию национальной проблематики в современном социально-философском и гуманитарном познании.

— показано, что национальная традиция является основой становления современных форм социальной субъективности и их эволюции на уровнях культурно-цивилизационной, эпистемологической, экзистенциаль-но-персонологической и др организации социума.

— определены особенности* национальной традиции как формы теоретической репрезентации и способа организации антропологических и социальных практик.

— на основании методологической дихотомии (традиция-антитрадиция) выдвинуты предположения, позволяющие объяснить специфику национальных движений в последние десятилетия.

— показано, что наиболее аутентичным концептуальным выражением русской национальной традиции является учение евразийцев о целостности географического и культурного пространства России, объединяющего различные национальные общности, обладающие сходным эмоционально-волевым строем: Положения, выносимые на защиту:

1. Национальная традиция и отражающие ее понятия (топологические, языковые, эмоционально-волевые, ценностно-ориентационные, бытовые) обретают необходимые условия бытийно-онтологической идентификации и эпистемологической осмысленности процессов становления и тенденций эволюции современных форм социальной субъективности.

2. «Национальная традиция» как социально-философский концепт служит выражением интенций синтетического, целостного понимания социальных субъективностей в единстве его эпистемологиче.

15 ских, методологических, социально-этических, антропологических размерностей и способов их фиксации в языке. На этом пути достигается единство истолкования и оценок явлений различных национальных лингвокультурных сообществ и возможность преодоления трудностей межкультурной коммуникации.

3. Эпистемологическая концептуализация западного традиционализма сложилась как реакция на распространение просвещенческой идеологии, задающей спекулятивную интерпретацию бытийно-онтологических оснований сущего. Консерватизм как наиболее значительная экспликация этой реакции проявился в редукции всех форм духовной жизни общества к политико-правовой модальности.

4. Политико-правовая риторика в западной концептуализации национальной традиции оформилось в цивилизационной стратегии империализма (колониализма), «модернизирующей» национальную самобытность «незападных» культур. Такого рода стратегия, по сути, пренебрегает онтологическими основаниями социальной организации сущего.

5. В русской мысли традиция раскрываетсякак взаимодополняющее единство мистических, эстетических, политических и бытовых форм народной жизни. При данном подходе национальная традиция представляет собой целокупную мировоззренческую модель, в которой ментальные, языковые, эмоционально-волевые, экзистенциально-антропологические и топологические и другие факторы находятся в отношении продуктивного взаимодействия.

6. Онтологический смысл национальной традиция феноменально актуализируется в «механизме» передачи знания, регулирующего порядок человеческой деятельности. Сам по себе такой механизм частично может быть формализован, но в целом он представляет собой внутренне связанную целостность относительно обособленных проявлений жизнедеятельности людей, согласующих формы, их психического строя и реалии природного мира.

7. Евразийское учение может быть рассмотрено в качествеконцепту-¦ ального оформления^ русско-евразийской национальнойтрадиции, примиряющей" в себе бытовые, эстетическиеязыковые,-политические,* идеологические и религиозные различиянародовимеющих сходный эмоционально-волевой строй? и осваивающихпространство, обладающее сходнымп ес гес гвенными характеристиками.

8. В политико-правовой плоскости национальная традиция осуществляет себякак Держава, т. е. иерархически устроеннаяцелостность разнообразных взаимодополняющих культурных «образований-. Как культурно-цивилизационная стратегияДержавностьотличается: от Империи тем, что здесь императивы, человеческой деятельности удостоверяются? строгим соотнесением динамичных, но • сохраняющих свою идентичность, взаимодействующих факторовимеющих бытийно-онтологический статус вфамках национальной традиции.

9. Принцип державноети в отношениик, национальной традиции*- предполагает активное взаимодействия определенного ряда: национально-этнических образованийкаждое из которых несет в себе уникальные модели мирообустройства. В зависимости от изменяют щихся объективных условий та или иная модель может проявлять себя с большей или меньшей степенью интенсивности. При-этом, несмотря на то, что доминирующей, чаще всего, может быть одна модель, ее продуктивность обеспечивается только напряжением, возникающим в результате интенционального воздействия со стороны других моделей.. — • •" .

Теоретическая значимость исследования определяетсятем, что в. нем национальная традиция представлена в единстве ее бытийноонтологических и логико-эпистемологических аспектов: как специфический социокультурный феномен и универсалия социальной.

17 философии* и философии культурыпроанализированы социально-исторические и мировоззренческие предпосылки концептуальной эволюции понятия «национальная традиция" — раскрыты границы, тождества и различия западного и отечественного понимания национальной традиции. В связи с этим в работе указаны причины, непродуктивности современных культурно-цивилизационных практик и возможные пути по преодолению кризисной ситуации.

Результаты и выводы исследования раскрывают большой теоретический потенциал «национальной традиции» как концепта необходимого для понимания и решения социально-философских проблем, Материалы диссертации могут послужить теоретической базой для дальнейших исследований национальной, проблематики в сфере социальной философии, истории и методологии науки, истории философии и истории русской философии.

Практическая значимость работы Материалы диссертации, теоретические положения и выводы могут быть использованы как в научно-исследовательской, так и в учебно-педагогической деятельности: Данная работа вносит вклад в разработку проблем социальной философии, истории философии, историю русской философии, истории и методологии науки, создавая теоретическую базу для изучения специфики национальной традиции как концептуального выражения социальной субъективности.

Предложенные в работе методологический подход и язык описания позволяют достигнуть адекватного уровня понимания сущностных проблем. Результаты исследования могут быть практически применены для учебно-методической работы, формирования учебных планов и программ для студентов и аспирантов гуманитарных факультетов высших учебных заведений, при подготовке курсов лекций и практических занятий по социальной философии, истории философии, истории русской философии, истории и методологии науки.

Апробация работы. Основные идеи диссертации получили апробацию на заседаниях кафедр философии и философской антропологии и истории философии РГПУ им. А. И. Герцена, а также на научных конгрессах, конференциях, симпозиумах, круглых столах. По материалам диссертационного исследования дважды (май 2008 г. и апрель 2010 г.) делались доклады на теоретическом семинаре «Философия современности». Результаты философского исследования были использованы при подготовке и проведении спецкурсов: «Философский образ мира и человека», «Феномен „Евразия“ в социально-философском знании», читаемых на факультете «Философии человеке» РГПУ им. А. И. Герцена, семинара «Методология гуманитарного знания» с аспирантами кафедры философии Академии наук РФ (Санкт-Петербургское отделение).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В середине прошлого векаМартин Хайдеггер, захваченный глубиной древнегреческой мысли, назвал язык «домом бытия». В языке, которыйпредставляет собой-объективацию мышленияраскрывается' мировая, космическая упорядоченность бытия. В произносимых людьми ¦ словах, улавливающих сущее в той или иной определенностираскрывается подлинное100, настоящее содержание бытия. Античный культ поэтического гения был рожден трепетпььм отношением эллина к слову, указывающему фундаментальное соответствие между тем, что он обнаруживает в себе, и тем, что мерещится ему вокруг-: По словарю любого языка можно с высокой степенью достоверное гп судить о характере мира, обустроенного людьми, которые признают этот язык родным.

Различия в языках — это-не только: различия в способах выражать мысль, это различия в способах освоения бытия, а стало быть, — в самих мирах, являющихся результатами таких освоений. «Слово космично в своем естестве, ибо принадлежит не сознанию только, где оно вспыхивает, нобытию, ш человек есть мироваяаренамикрокосмибов нем и через него звучит мир. В сущности, язык всегда был и есть один — язык, самих вещей, их собственная идеация»,.—-писал С. Н. Булгаков [37].

Неудивительны те трудности, .с которыми сталкиваются переводчики каких-либо текстов, и те проблемы, которые возникают при взаимодействии одних народов с другими. Скорее, вызывают удивление обратные ситуации, когда, казалось бы, совершенно' несхожие общности* людей обнаруживают обоюдную способность и готовность жить рядом или вместе тем более, когда они принадлежат, казалось, совершенно противоположным традициям.

100 т-г.

Именно «подлинное», происходящее от «под-лежащего», то есть исконного, изначального основания.

В этом смысле очень показательно, что евразийство как одно из самых значительных и оригинальных направлений русской мысли двадцатого века не просто было теснейшим образом связано с наукой* о языке, но и во многом от нее отталкивалось. Правда, ни Н. С. Трубецкой, ни Р. О. Якобсон не увлекались семантическими изысканиями. Их интерес был обращен к более тонким языковым феноменальностям, ориентирующим мысль на самые глубинные уровни бытия. В данном же случае целесообразно еще раз обратиться к этимологическому анализу, чтобы с его помощью попытаться показать суть различийвозможных толкований понятия «национальная традиция».

В русском языке трудно подыскать эквивалент, в точности соответствующий романскому термину «tradition». По-видимому, сама смысловая нагрузка, связанная с идеей «передачи» основополагающих форм 1 культурной организации, не вполне’соответствует особенностям русскоi го мировосприятия101. Наиболее близкое «традиции"-по смыслу в нашем языке слово «обычай» происходит от «быта», и далее — от бытия. Можно 1 предположить, что данное обстоятельство подчеркивает нечто иное, нежели идею «передачи», предполагающую более или менее высокую степень «выделенности» человека из бытия в качестве активного субъекта. «Обычай» задает мировоззренческий ориентир, суть которого выражается через идею неисчезающего присутствия^ архаических форм сущего, которые требуют не столько активной передачи, сколько условно пас-f сивного охранения.

Поэтому, говоря" о традиции, важно учитывать особенности культуры, о которой идет речь. Если представить себе культуру, творцом и носителем которой является все человечество, то ясно, что ее безличность и расплывчатость должны быть максимальными. В ней должны воплощаться лишь те психические элементы, которые общи всем людям.

101 гг.

Кстати, термин «культура» тоже не имеет в нашем языке точного аналога.

Поэтому ясно, что в однородной общечеловеческой культуре логика, рационалистическая наука и материальная техника всегда будут преобладать над религией, этикой и эстетикой. Возможно, именно поэтому мастерские спекуляции Р.* Еенона и его> последователей своим. стремлением сформулировать универсальное представление о традиции чем-то^ напоминают гегелевскую энциклопедию, философских наук. В последовательномстрого логическом изложении все традиционные учения, могут быть сведены к одному основанию. Что, собственно говоря, западные традиционалисты и стремятся показать. Скрупулезное описание и не менее скрупулезное истолкование описанного в конечном счете любую традицию превращают в специфическую форму репрезентации все того же искусного романо-германского сознания. Смысл «традиции» как того, что подлежит передаче, утрачивается. Вопрос не в том, что «передается», а в том, почему «передается» именно «это»?

Оправдано ли увлечение сопоставлением множества разнообразных учений с тем, чтобы увидеть в них нечто общее — пусть даже весьма существенное? Скорее всего — нет. Хотя бы потому, что очень сомнительными выглядят претензии на адекватное уяснение совершенно различных мировоззренческих установок. Опыт мировой истории практически. показал, а Н. С. Трубецкой теоретически обосновал тщетность усилий-на трансляцию культурных ценностей [222]. Точно’так же-тщетны претензии даже на буквальное понимание этих ценностей. Их сущность, выраженная в понятиях другой культуры, может быть принята только в качестве более или менее удачного эрзаца. Отсюда правомерно вывести культурософский императив: «Любая традиция должна быть понята только из себя самой». Проект Н. Трубецкого по созданию «русской науки», получившей название «персонология», — возможно, первая попытка ему следовать.

При «персонологическом» подходе «традиция» и понимается как обычай, то есть как-то, что связано с бытием в его первичной, архаиче.

310 скойданности, в которой и «находится» национальная общность. Вероятно^ такое бытие имел ввиду П. С. Панарии, когда писал об «онтологии: светлого космизма"* согласно которой? «порядок — это* дар, выступают щий в той: же: предданности, в какойвыступают системы естественных биоценозов» [159]. Нация здесь необходимовыступает. какконкретная? проявленность космической-полноты. Стало быть, постичь традицию'—. означает постичь порядок существования-нациикакполноценной-., самодовлеющей-личности — «психофизической! целостности-, связанной с физическим окружением» [223].

Причем5 следует еще разспециально оговорить не обусловленность духовного-уровня проявления природным* а их сочетаемость. Весь комплекс рядов, автономно развивающихся в культуре и составляющих ее.(мораль, религия, наукаискусство, экономика, язык), как бы встраивается в естественIто среду творческим гением народа. В исторической перспективе этот, симбиоз оформляется в виде системы неопосредованной (большей частью нерефлексируемоп) передачи-преемственности.

1 ГП обычаевто есть регулярного воспроизводстванационального бытия .

Традиция" как «обычай» — это не столько то, что передается, сколько то,. каким образом оно передается. Передаваемое — это всего лишь инвариант способа передачи. Другими словами — какова структура. передачи. ценностного содержания культуры, таково^и-само содержание. Здесь подразумевается строгая увязка формы передачи и самого-содержания, передаваемого. Уяснение структуры «механизма» передачи ведет, к пониманию содержания традиции. Отсюда, постижение «коллективной личности в ее физическом окружении» выступает наиболее надежным способом обнаружить соответствие «системы идей», во-первых, системе «практических действий», во-вторых, космичности бытия. .

Или же, выражаясь словами Льва Карсавина, — «симфонической личности».

Очень верно подметил А. А. Грякалов: «Евразийство сближается с идеями русского космизма — именно в плане понимания соответствий бытия природы и существования человека» [69].

Процесс глобализации актуализировал проблему национального самопознания. Преобладание: в нем: западного: стиля-, мироустройства по сути, должно инициировать поиски адекватных ответов внутри культур, подвергающихся модернпзационной экспансии. Правильней всего к этой экспансии было бы относится как кдополнительному фактору объективнойданности, которому необходимо найти соответствие: в содержании функционирующейкультуры. «Принятие» ордынского1 ига русскими? князьямив, свое1 время носило аналогичный модернизациониый характерРезультатом этой"модернизации". стало: н^ тание Джучиевого улуса, а — рождение Московского Царства.

Тожесамоеправомерно? сказатьо? большевистскоймодернизации. Парадоксальноно русский' марксизм не стал крайним выражением про-фанного, антирелигиозного интеллектуализма. В нем реализовалась религиозная, подоплека русской культуры. Революция в России явила са-кралыюсть исторического процесса как процесса космического. Неслучайны слова Н. А. Бердяева: «Большевизм гораздо более! традиционеи, чем принято думать. Он согласен со своеобразием русского исторического процесса. Произошла русификация и ориенталйзация марксизма"*.

22]. — «¦¦

Достижения послереволюционной России могут быть истолкованы в качестве-позитивной^актуализации не только революционного энтузиазма, но и новаторства традиции. Беспристрастный анализ программ и действий, имевших место в Советской Роесп11 в средине XX столетия, указывает на их генетическое: родство с основополагающими началами русской и российской культуры. Продуктивность советской эпохи объясняется способностью большевистской власти к воспроизведению в, обновленных формах культурных доминант, определявших культуру России на протяжении, всего ее1 существования. Успех русской революции может быть отчасти объяснен тем, что в момент глубочайшего и острейшего кризиса удалось воссоздать единство волевых, интеллекту.

312 альных, этических и эстетических устремлений. Хочется еще раз вспомнить замечательную книжку С. Г. Кара-Мурзы, в которой убедительно доказывается, что единое хозяйство, единая школа и единая армия связали граждан СССР в сплоченный народ с общими. для советских людей культурно-психологическими особенностями: предрассудками, суевериями, любимыми образами и типом юмора [97].

Конечно, сегодня несерьезно говорить о буквальном воспроизведении духовной и социальной организации* ушедшей эпохи. Но нет сегодня более серьезной задачи, чем, теоретическое осмысление и практическая модернизация идеалов, организующих жизнь нашего1 народа на протяжении веков. Продуктивность этих идеалов может быть объяснена первостепенностью в них значимости человеческой личности, конкретность которой всегда четко представлялась в различных формах культурной актуализации.

Поэтому завершить работу рядом положений, которые, могут быть приняты при разработке идейно-мировоззренческих ориентиров социокультурного строительства и идеологической доктрины, дающей теоретическое обоснование модернизационной стратегии нашего государства.

1. На современном этапе эпистемологической эволюции целесообразно рассматривать «национальную традицию» в качестве концепта, спо.

— собного адекватно описать природу социальной субъективности.

2. Первоначальная тематизация «традиции», явившаяся интеллектуальной реакцией на идеологию Просвещения, в целом воспроизводила преобразовательную модель отношения к сущему. Отличие состояло в том, что это отношение включало более широкий спектр императивов, регулирующих активность человека в мире.

3. Европейский консерватизм явился политической экспликацией традиционализма как практической реакции на распространение просвещенческой идеологии. Вместе с тем его политическая тенденци.

313 озность фактически проявилась в редукции всех форм духовной жизни общества к политико-правовой модальности.

4. Русский традиционализм истолковал традицию как взаимодополняющее единство мистических, эстетических, политических и бытовых форм народной жизни. Кроме того ни одна из них не рассматривается как имеющая преимущество в сравнении с другими, а может быть жизнеспособной только при тесном взаимодействии с ними. При данном подходе традиция представляет собой целокупную мировоззренческую модель, в которой мышление играет завершающую, но не решающую роль.

5. Концептуально традиция предполагает признание высшего принципа, по отношению к которому все сущее, включая человека, находится в иерархическом соподчинении. Причем такое признание не обязательно имеет ввиду только реалии религиозного порядка. Оно может относиться к естественному окружению человека, в котором он непосредственно усматривает безусловное основание своего существования.

6. Феноменально традиция представляет собой «механизм» передачи знания, регулирующего порядок человеческой деятельности. Сам по себе такой механизм частично может быть формализован, но в целом он представляет собой внутренне связанную целостность относительно обособленных проявлений жизнедеятельности людей, согласующих формы их психического строя и реалии природного мира.

7. Преобладание идей Просвещения идей генерировало и утвердило в западной культуре ценности контртрадици. Ее суть может быть определена как систематическая практика переустройства реальности в соответствии с нормами самодовлеющего разума. Фактической экспликацией контртрадиции явилась идеология империализма, нивелирующая рационально не удостоверяемые ценности.

8. Доминирование политико-правовой риторики в истолковании сущности нации, предопределенное особенностями эволюции западного самосознания, оформилось в политической практике империализма, «модернизирующей» национальную самобытность «незападных» культур.

9. Глобализация — завершающая фаза развития империализма, претендующего на распространение спекулятивной модернизации всего мирового сообщества. Ее утверждение ведет к устранению фундаментальных различий между культурными образованиями на всех уровнях, выражающих онтологический принцип цивилизационного мироустройства.

10. Евразийское учение может быть рассмотрено в качестве концептуального оформления русско-евразийской национальной традиции, «примиряющей» в себе бытовые, эстетические, языковые, политические, идеологические и религиозные различия народов, имеющих сходный психический склад и осваивающих пространство, обладающее сходными естественными характеристиками.

11. В политико-правовой плоскости национальная традиция осуществляет себя как Держава, т. е. иерархически устроенная целостность разнообразных взаимодополняющих культурных образований. Как социокультурная стратегия Державность отличается от Империи тем, что здесь императивы человеческой деятельности, в конечном счете, удостоверяются не прагматически функционирующей рациональностью, а строгим соотнесением динамичных, но сохраняющих свою идентичность, взаимодействующих факторов, в рамках национальной традиции.

12. Принцип державности в отношении к национальной традиции предполагает активное взаимодействия определенного ряда национально-этнических образований, каждое из которых несет в себе уникальные модели мирообустройства. В зависимости от изменяющихся объективных условий та или иная модель может проявлять себя с большей или меньшей степенью интенсивности. При этом, несмотря на то, что доминирующей, чаще всего, может быть одна модель, ее продуктивность обеспечивается только напряжением, возникающим в результате интенционального воздействия со стороны других моделей.