У.Б. Йейтс (1865−1939гг.) стал одной из заметных, фигур мировой литературы уже в 1923 голу, с получением Нобелевской премии, хотя своим достаточно ранним признанием он во многом обязан той роли, которую сыграл в литературе ирландской, будучи-одним-из лидеров так называемого «Кельтского Возрождения». По словам М. Л. Казамиана, он был «самым безличным и самым личностным, самым осознанно творящим, и самым вдохновенным из современных поэтов» [124, с.246]. Неоднозначность оценок личности Йейтса и его творчества современниками и более поздними исследователями только подтверждает масштабы этого литературного феномена, до сих пор не раскрытого во всей полноте и дающего материал для новых исследований.
Отзывы критиков рубежа XIX — XX веков и коллег-литераторов (таких как Т. С. Элиот [152, 153] и Т. Вратнслав [237]) положили начало исследованию творчества Йейтса. Вместе с тем, совершенно закономерно, что эти отзывы часто носили полемический характер:
Авторы статей и монографий, вышедших уже после смерти поэта, в 1940;50-х годах, обратились к осмыслению феномена Йейтса в рамках культуры, мыслящей его своим гениальным современником. Соответственно, многие из этих работ, сочетая биографическийкультурно-исторический иг собственно литературоведческий аспекты, дают первый опыт литературно-критических обобщений [171- 190].
Одновременно начинают появляться исследования, заложившие «фундамент» тщательного литературоведческого изучения наследия Иейтса. С каждым десятилетием «надстраивались» все новые этажи огромного «здания» критики. Со временем, работы общего характера почти полностью уступили место аспекгному рассмотрению, где четко обозначились определенные приоритетные направления.
Закономерным шагом стали попытки определить место Иейтса и литературном процессе и степень влияния на его творчество различных литературных течении, таких как романтизм (связь с ним отражена, в частности, в статье В. В. Хорольского «Традиции английского романтизма в мировоззрении и творческом методе У.Б.Йейтса» [108]) — символизм (среди англоязычных авторов, занимавшихся данным вопросом, можно назвать Р. О’Дрисколла [200] и Н. Фрая [164]- а среди отечественных исследователей эта проблема рассматривается в работах К О. Голубович [37] и В. В. Хорольского [107]) — модернизм (наиболее общим является здесь исследование С. Смита [217]). Несколько работ посвящены определению роли античной классики в творчестве Йсйтса (к примеру, книга П. Льебретс [187]). Значительную роль сыграли в формировании творческой манеры Йсйтса фольклор (исследований, посвященных этому аспекту, очень много, среди них можно выделить книги М. Туэнте [228], К. Мэйр [192], Б. Брамсбак [142]- П. Смита [216]) и традиция китайского театра, Но [89].
Особый интерес вызвали мировоззренческие концепции Йсйтса, где одна из центральных позицийбылаотдана мифу. В первую очередь внимание критиков было обращено на его работу с ирландскими мифами, вновь «открытыми» деятелями «Ирландского Возрождения» (М. Туэнге [228], А, Бхаргава [134], II. Смит |216], ПЛ. Маркус [191]). Ряд работ поевящеш увлечению Иейтса восточной мифологией и различными оккультными учениями Востока (О. Комесу [184], П. С. Шри [221]). Интерес Иейтса-. к мистике и эзотерическим: традициям, таким как алхимиягерметизм, Каббала, платонизми неоплатонизм, теософия, умение розенкрейцеров, труды Я Бёме и ЭСведенборга исследуется" в работах В1 Мур К. Рэйн [206−208] • М: Фланнери [159]| Г. Хоу [172]^ Ф] Кинахана.
182]- У. Горски- [167]- Изучалась ш рецепция Иейтсом европейской философии нового времени (Дж. Холдридж [170]- Д.Т. О’Хара [201]) и различных теорий" мифа, изложенных в трудах Дж. Вико, Дж. Фрэзера. К. Юнга (Д. Хоффман [169], Д. Олбрайт [130], Н. Фрай [164], П. Уре [231]).
Появились также исследования компаративного характера, где творчество Йейтса рассматривается через сопоставление с творчеством представителей различных философских-и литературных направлений. Здесь лидирующие позиции занимает, пожалуй, Уильям Блейк, оказавший на Иейтса значительное влияние, о котором подробно писали X. Адам с [129] и К. Рэйн [206]. Но в заглавиях критических работ встречается немало других известных имен, в том числе, индийских и японских. В качестве примера можно отметить следующие книги: «Грёза Адама: мистическое сознание у Китса и Иейтса» Дж. Джонса [178]- «Дзамп, Басе, Йейтс, Паунд: исследование японской и английской поэтики» М. Уэды [229]- «Т. С. Элиот и Йейтс: попытка исследования» С. Саркара [210]- «Йейтс и Шелли» Дж. Борнштейна [140]- «Йейтс и его современники» И: Флетчера [160]- «Йейтс и Ницше» О. Болмана [137], «Рильке, Валери и Йейтс: область Самости» П. Шоу [214].
В отечественном литературоведении особенно часто встречается пара Йейтс и Блок (А. П. Саруханян [91], О. М. Иванова [45], Г. М. Кружков [59, с.450]), но есть и другие примеры сопоставительного анализа (статьи Г. М. Кружкова в приложении к книге переводов стихотворений У Б. Йейтса «Роза и Башня» [59], статья А. П. Саруханян о Иейтсе и Джойсе [92], диссертационное исследование Е. В. Косачевой [55]).
С 1970;х начали появляться подробные биографии Иейтса, наиболее авторитетными из которых можно считать книгу Р. Эллманна «Йейтс: Человек и его Маски» [156] и двухтомник Р. Фостера «У.БЙейтс: одна жизнь» [ 161 ]. В целом биография Йейтса не уступала в своем своеобразии и неоднозначности его творчеству, что позволяет говорить о его стремлении превратить свою жизнь в миф — «миф о поэте». Этот миф порождает все новые исследования, рассматривающие его под самыми различными углами зрения. В частности, центральной! темой книги Б. Маддокс [189] стал сексуальный аспект жизни Йейтса. В соответствующем ключе написаны работы приверженцев теории психоанализа (среди них, к примеру, книга Д. Линча [188]).
Отдельно можно упомянуть очень тщательно исследованную тему политической активности Йейтса, его участия (как деятеля кул муры, разумеется) или, в отдельные периоды жизни, напротив, неучастия в бурных переменах, происходивших в Ирландии в начале XX века в ходе борьбы за независимость. В связи с продолжением конфликта на севере острова до недавнего времени, этот аспект жизни и творчества Йейтса весьма актуален и пользуется популярностью среди западных исследователей [162- 225].
Определенное количество работ посвящено особенностям поэтики произведений Иейтса. В качестве объекта исследования выступала его драматургия-, поэзия, проза, их эволюция и взаимодействие (книги Н. Джеффареса «Стихи Иейтса» [177], X. Вендлер «Техника ранних стихотворений Йейтса» [234]), а также отдельные аспекты поэтики (так, исследование М. Перлофф [203] посвящено разбору рифм, а У. Видер [233] рассматривает особенности употребления повторов в лирике Йейтса). Можно также найти подробный анализ конкретных текстов, например, «пять поздних пьес» (так определяет предмет своего исследования Ф.А. С. Уилсон в книге «Йейтс и традиция» [236]) или стихотворение «The Sorrow of Love», разбор которого дает Р. Якобсон для? иллюстрации специфики формального анализа лирического произведения [ 175]:
В России активное «освоение» творчества У. Б. Йейтса началось значительно позже, чемза рубежом (в 1990;х). Долгое время русскоязычный читатель был знаком лишь с ограниченным числом стихотворений и отдельными пьесами Иейтса, которые публиковались в литературных журналах. На сегодняшний день выпущено уже несколько сборников переводов поэзии, прозы и драматургии Йейтса («Роза и Башня» [18]- Избранное [16]- «Роза алхимии» [17]). Однако стоит отметить, что полного перевода па русский язык его собрания стихотворений «Collected Poems» (1933) до сих нор не существует.
Среди критических исследований-отечественных литературоведов (В.В. Хорольского, В. Л. Ряполовой, ИВ. Тишуминой, Л. П. Сару. ханян, Н А. Соловьевой, Г. Э. Ионкиса, Т. М. Кривиной, Т. Полюдовой и др.) есть несколько монографий, но в основном это статьи в научных сборниках. Больше всего внимания уделялось драматургии Иейтса как создателя ирландского национального театра, этой теме посвящены монографии В. А. Ряполовой [89] п F1.B. Тишуниной [97], а таюке диссертационные исследования. Среди них, в частности, работа А. В. Машинян [65], где генезис драмы Иейтса рассматривается с точки зрения мифопоэтики с опорой на культурологические теории К.Юнга.
В 2000 году вышел в свет перевод мистико-философского трактата Иейтса «A Vision», который был написан им на основе «откровений», полученных в результате сеансов автоматического письма его жены Джорджи. Трактат с комментариями является частью сборника других прозаических и поэтических произведений Иейтса [15], которые дают, по мнению составителей, относительно полную картину мистического мировидения поэта. Статья А. Нестерова «У. Б. Йейтс: Sub Rosa Mvstica» [79], опубликованнаяв этом сборнике в качестве приложения, посвящена связям Иейтса с оккультными практиками. Факт такого издания однозначно указывает на специфику современного восприятия творчества Иейтса в России.
Мистицизм Иейтса сам по себе привлекает внимание многих исследователей в разных странах, но данный интерес — лишь часть более широкого интереса мировой культуры к мифу. Изучение феномена мифологического мышления породило немало школ, рассматривавших это явление с различных позиций, в том числе и в отечественной науке [54- 81]. Такое явление в литературе и в культурном сознании XX века, как мифологизация сделало эти исследования ещеболее актуальными (одним из основополагающих в этой сфере является монография Е. М. Мелетинского «Поэтика мифа» [73]). «На рубеже XIX — XX вв. стала очевидной необходимость обновления мифопоэтического художественного пространства. Для художественного сознания этой эпохи миф, передающий восприятие мира в целостности, в единении человека и природы, открыл возможность структурировать стихию, хаос жизни» [53, с.24]. По словам Е. М. Мелетинского, «в литературе XX века появляется настоящий поток ч» ремифологизацин", захватывающий поэзию (Иетс, Паунд н др.), драму <.> и роман" [66, с.41], для которого характерно использование мифа в целях моделирования поэтической вселенной. Не удивительно, что сегодня мифопоэтика является одним из приоритетных направлений в литературоведении. В последние годы термины, непосредственно связанные с этим направлением, встречаются в заглавиях отечественных литературоведческих исследований достаточно часто: Д. П. Саруханяп «Новое мифотворчество: У. Б. Менте н Дж. Джойс» [92], Е. В. Косачева «Йейгс и Блейк: мистический язык и миф» [55], А. В. Матиняп «Мифологическая поэтика, драматургии У.Б.Йейтса» [65], О. М. Иванова «Блок и Йсйтс: мифолого-символичеекие мотивы в драматургии» [45], Д. Можаева «Миф в литературе XX века» [77]. Т. А. Шарыпина «Проблемымифологизациив зарубежной^ литературе ХГХ — XX веков» [112], ЯЮ.:. Муратова «Мифопоэтика в современноманглийскомромане:(Д. Барнс, А. Байетт, Дж. Фаулз)» [78], Н О: Осипова: «Творчество М. И. Цветаевош в контексте культурной^ мифологии Серебряного века» [84], РТС. Приходько «МифопоэтикаАБлока» [87], Г А. Токарева- «Миф в художественной системеУ. Блейка» [98]. Е. Н. Корнилова «Мифологическое сознание и мифопоэтика западно-европейского романтизма» [53].
У Б. Йей гс — один из первых европейских авторов.- сознательно обратившихся в конце XIX века к изучению и использованию в собственном творчестве традиционных мифов разных народов: Цель" этого обращения большинство исследователей видели в осуществлении связи настоящего с прошлым, возрождении национального самосознания ирландского народа (подобное мнение можно найти у Д. Хоффмана [169]- П. Уре f231], Дж. Джонса [178], II. Смита [216], Т. М! Кривимой [56]). Другие авторы говорили о поиске мистических корней и связи с Душой Мира (Anima Muruli) [200], а также. о попытке создания «эзотерической ирландской литературы» («esoteric Irish literature») [192, с.36].
В рамках изучения мифа особенно важным представляется исследование мифотворчества (в отличие от «мифологизирования» в терминологии Е. М. Мелетинского [73, с.277−373]).
Многие западные и современные российские исследователи (среди них М. Сейден [212], Д. Олбрайт [130], A.B. Машинян [65], К. О. Голубович [38], П. В. Косачева [55]) г оворят о Иейтсе как одном из выдающихся мифотворцев нового времени, по большинство из них считают, что это явление свойственно его позднему творчеству (как драматическому, так и поэтическому). Основанием для применения термина мифотворчество при характеристике произведений Иейтса служит их связь с его книгой «А Vision» (1914;1925), где описывается созданная им «мифологическая система». Если эта мифопоэтическая система стала источником «метафор для поэзии» Иейтса (о чем упоминается в работах А. Бхаргава [134]^ Ш Уре [230]- А. В! Машинян [65]-, К. О: Голубович! [38]*. П. М: Кружкова! [58- с.22]), то естественно, речь обычно идет о поэзии зрелого периода: Соответственно, количество работ, посвященных зрелой лирике Иейтса, намного превосходит число исследований ранних стихотворений.
В целом, ранняя лирика (датируемая — концом XIX века) соотносится: обычно с понятием? «м ифологизирования». то есть. сознательным.
введение
м i мифологических аллюзийи символов в художественный текст. В' рамках подобного восприятия анализируется, к примеру, характерная для ранних стихотворений" Иейтса «система противоположностей» («pattern! of contraries» «) (как в работе Ч: Керримана [133]) — которая считается! одним из основных структурных признаков мифа: Среди русскоязычных работ стоит отметить и связи с данным вопросом диссертационное исследование П.Ii. Косачевой [55], где автор говорит о необходимостиизучения раннего творчества Иейтса, опираясь на тот факт, что в 1890-е поэт был поглощен мифологическими штудиями совместно с Августой Грегори и другими деятелями «Ирландского Возрождения» и изучал наследие У. Блейка, редактируя сборник его сочинений. Автор указанной диссертации подробно рассматривает самую первую самостоятельную поэму Иейтса «The Wanderings of Oisin» (по своему сюжету и построению она близка ранним драмам Иейтса) и не ставит задачи целостного анализа всего корпуса текстов ранней лирики.
РТа наш взгляд, ранняя лирика, а именно, три первых сборника собрания стихотворений- «Collected Poems» (1933): «Crossways» (1889), «The Rose» (1893) и «The Wind Among the Reeds» (1899) (они однозначно выделяются критиками как «первый период» творчества Иейтса [105, с. 107- 203, с.23]) -представляет больший интерес, чем принято считать. Её специфика в том, что Иейтс в более зрелом возрасте подверг серьезной редакции большую часть своих ранних стихотворений. В результате появились книги — стихов: сначала «Early Poems and {Stories'* (1925) [10], затем «CollectedPoems» (1933) [2]. Последнее издание обычно служит источником длялюбой публикации! стихотворений? Иейтса [8- 13: 14- 18]^ Таким образом, те сборники! стихотворений, которые известны широкому кругу современных читателей-, приобрели свою окончательную форму уже в 20-х годах XX века, то есть в период работы Иейтсанад «A Vision» и даже после публикации этого произведенияОб этомизвестном факте упоминают У. О’Доннел- [199]- и Г1. Смит [216]. Существуют различные объясненияэтой особенности: Мы разделяем точку зрения? тех исследователей (в частности* А. Бхаргава [134. с. 10] и Н. Фрая [164, с.221−222]), которые полагают, что Иейтс руководствовался? желанием создать некое масштабное поэтическое целое, отразившее его «стремление к совершенству».
Тем не менее, на наш взгляд, многие исследователи ранней лирики Иейтса не придают факчу правки стихотворений должного значения. Первонач-шьные версии («earlier poems») многие критики оценивают не слишком высоко (например, Д. Дачес [147]). Но не совсем понятны причины, по которым исследователь, работающийс окончательными вариантами ранних стихотворений (как, например, Ф. Мерфи [196]), считает их «приближением к творческой зрелости» [196, с.61], а не самостоятельно ценным поэтическим явлением. Более того, при соотнесении этих стихотворений с биографическими данными принимаются во внимание в первую очередь все же события и переживания в жизни поэта конца XIX века, что представляется недостаточным (хотя и в определенной степени оправданным, поскольку генетическая? связь с контекстом: первоначальных вариантов, несомненно, сохраняется).
Есть все основания считать указанные стихотворения продуктом вполне зрелого творчества Иейтса. С одной стороны, в процессе переработки текста на ранний вариант стихотворения накладывается повое мировосприятие автора (частично отразившееся в «A Vision»). В результате неизбежно возникает эффект самопроизвольной генерации новых смыслов: иногда даже помимо авторского сознания. С другой стороны, группировка автором стихотворенийв- сборники предполагает наличие* общего авторского^ замыслакоторыйимеет решающее значение, как для понимания! отдельных стихотворенийтак и для определения места, которое занимают эти сборники в творчестве Иейтса. К ранней лирике Иейтса в полной мере применима теорияs лирического цикла, который представляет собой единое целое, не равное простой сумме входящих в него частейЭто одинаково вернов отношении каждого из сборников в отдельности! и- «ранней лирики» (первых ipex сборников) — в целом, а также, несомненно, и всей книги «Collected Poems» .
Несомненно, первые сборники! стихов Иейтса нельзя назвать малоизученнымиТак, у Р. Эллманна [155] они представлены как идейнотематические единства. То же можно сказать и о книге Ф. Мёрфи «Ранняя поэзия Исйтса: поиск единства» [196], где выдвигается идея о том, что в ранней лирике отражены различные аспекты Вечной Красоты («Hternal Beauty») и восприятие Иейтсом антиномий как сущностной основы космоса. Первые сборники стихотворений воспринимаются автором книги как ступени, ведущие к вершине «Л Vision», и, по его мнению, в них «ключ к вечной красоте и вселенскому воссоединению („eternal beauty and universal reconciliation“) остается не найден» [196, с.63]. В обоих случаях анализ отдельных ключевых стихотворений привлекается только для иллюстрации определенных положений и идей.
Последнее верно и в отношении работы П. Смита «У. Б. Йейтс и Племена Дану: три различных взгляда на фей (faeries) ирландских легенд» [216]. В’связи с заявленной темой книги автор представляет интересные интерпретации (не только собственные, но и других исследователей) многих стихотворений ранних сборников.
Некоторые другие работы, посвященные ранней лирике, напротив, уделяют внимание каждому стихотворению, но не рассматривают их как часть целого: ТакУ. О’Доннелл предлагает [199J достаточно простые и. традиционные варианты прочтения ранних стихотворений (оппозиция между обычным и сверхъестественным мирами поиск идеального и отказ от поиска из-за привязанности к реальному миру). Его анализ поэтической формы интересен, но автор не ефемится делать какие-либо четкие выводыУ FI: Джеффареса [176] можно найти общие идеи, биографические факты и интерпретации отдельных символов, которые традиционно связываются с ранними стихотворениями, это прекрасный подробный? комментарийно не системное исследование.
Указанные работы вносят значительный вклад в изучение раннего поэтическоготворчества Иейтса, однако более плодотворным может оказаться рассмотрение ранних сборников как структурно-семантического единства, где каждый элемент играет равно значимую роль для смысла всего целого. Целое неизбежно лает определенное приращение смысла, обнаружить которое возможно только при рассмотрении всего комплекса стихотворений, составляющих лирический цикл.
В ранних сборниках Исйтса такой дополнительный эффект возникает в виде специфических проявлений лирического субъекта, вариаций субъектной структуры, составляющих определенную «сюжетную линию». Мы имеем в виду особенности взаимодействия лирического субъекта с объектом лирической медитации или адресатом, а также присутствие в субъекте двух «голосов», также вступающих в определенные взаимоотношения, раскрывающиеся на различных уровнях организации поэтического произведения, но особенно — на уровне формы, Иейтс всегда подчеркивал особую значимость формы в своих. стихотворениях, и-много работал над ней [203- 186- 199].
Стоит отметить, что особенности субъектно-объектных отношений в мировоззрении Иейтса также привлекали внимание исследователей (Дж. Джонса [178], Б. Левина [186], Т. Р. Хенпа [168], Дж. Холдриджа [170], В. Мур [195]), но полученные ими выводылибо иллюстрируются поздними стихотворениями: либо остаются-на уровне теории. На роль субъекта ('Яг, the Self) как базового' символа (это «единственный совершенный символ, который? может раскрыть поэт»), стоящего за «потоком образов" — и-устремленность к: тотальному самосознанию за пределамиантиномий как основы поэтического творчества указывает БЛевин? [186]- Его текстовый анализ прекрасно демонстрирует звуковые и интонационные структуры- (sound! & stress patterns), визуальные иг аудиальные образы, однако остаетсяi в его видении некимцелостным объектом, образом, находящимся воппозиции? к реальному миру. Автор не выходит за рамки* традиционного восприятия лирического субъекта, чей образ сознательно развивается поэтомв определенномрусле, и Возлюбленной как вполне реального, даже биографически определенного адресата: Кроме: тогоиз раннейлирики онрассматривает лишь несколько стихотворении, считая, что самосознание лирическою субъект достигается лишь в более поздних стихотворениях.
Положения, важные для данного исследования, высказывает Дж. Джонс [178]. Он подробно рассматривает внутренний-процесс становления 'Я' в видении Китса и Иейтса. К сожалению, Джонс гак же придерживается мнения, что рассматриваемые им взгляды характерны для позднего Иейтса, и ограничивается: обобщениями, почти не привлекая тексты художественных произведений.
С учетом непосредственной соотнесенности первых трех сборников Иейтса с мифотворческими тенденциями, динамика субъектной структуры, накладывающаяся на систему мотивов и символов рассматриваемых стихотворений^ должна интерпретироваться в мифопоэтическом ключе, представляя лирического субъекта как героя мифа, творимого Йейтсом о самом себе и, одновременно, о человеке вообще. Это тем более закономерно, что фокус мифотворчества нового времени неизменно базируется на в нутре и н ей жизн и л и ч н ости.
Применение соответствующих подходов и методов может существенно изменить наше: восприятие истинной связи раннего творчестваИейтса? с мифотворчеством и заставить нас по-новому взглянуть на эту часть наследия поэта, открываяi в «простых» (в сравнении" с более поздней лирикой, по мнению многих исследователей) стихотворениях большую глубину, чем принято считать.
Актуальность обращения к. мифопоэтике ранней лирики: У. Б. Иейтсаопределяется тремя факторами: недостаточно высокой степенью изученности s поэтического наследия Иейтса в отечественномлитературоведении: не соответствующей: его? истинной" значимости: в мировой литературенедооценкой 5 уникальности и поэтической*ценности ранней: лирики Иейтса в i англоязычной: критикеактуальностью мифопоэтического подхода к изучению всего корпуса произведений Йейтса.
Научная новнзна исследования определяется отсутствием специальных работ, посвященных проблеме мифотворчества в ранней лирике У. В. Йейтса. Кроме того, выводы, данного исследования основаны на рассмотрении всех стихотворений ранних поэтических сборников Йейтса, воспринимаемых как самостоятельные лирические циклы, в то время как традиционная исследовательская практика состоит в выборочном иллюстрировании положений при помопш нескольких стихотворений, изъятых из общего контекста.
Объектом данного исследования является ранняя лирика У. Б. Йейтса, а именно поэтические сборники, которые датируются концом XIX века: «Crossways» (1889), «The Rose» (1893),." The. Wind Among the Reeds" (1899). Эти сборникив окончательной редакции представляют собой относительно автономную часть «Collected Poems», определяемую большинством литературоведов как «первый период» поэтического творчества Иейтса.
В качестве предметаисследования избраны проявления мнфоиоэтнческого в сборниках стихотворений «первого периода» творчества Йейтсачго предопределено неиссякаемым интересом Йейтса к традиционному мифу, егопризнаниемведущей? роли4 мифа: в поэтическом творчестве и открытым стремлением Иейтса к воплощению в своем собрании поэтических произведений" «Collected Poems» так называемого' «личного мифа». Такие проявленияобнаруживаются в комплексе мифологем: и динамикесубъектной структуры и являются воплощением: мифоиоэтическош ко ннеп i ш и Иейтс а.
Теоретической основой диссертации стали работы в области: изучения: мифа' в?- широком смысле, как культурного и философского" явленияи в: области: мифопоэтики как особой сферы проявлениямифа в его связи с литературой. Речь идет о монографиях таких известных ученых, как К. Леви-Строес, А. Ф. Лосев, М. Элиаде, К. Юнг, Дж. Кэмпбелл, Дж. Фрезер, К. ХюбнерЭ. Кассирера в области мифопоэтики и теории литературы: Е. М! Мелетинский, ВН. Топоров, Ю. М. Логман, М. М. Бахтин, О М. Фрейденберг,.
М. Бодкнн. Привлекался также ряд работ обобщающего характера по философии: — мифа и теории мифа. Для интерпретации отдельных мифопоэгичееких единиц использовались работы Р. Геиоиа, С. Н. Широковой, М П. Холла, Р. Грейвса и энциклопедическое издание «Мифы народов мира». Рассмотрение субъектной структуры в поэтическом тексте предопределило обращение к работам отечественных литературоведов, разрабатывавших эту проблему (С.Н. Бройтмана, Б. О. Кормана, Л.Я. Гинзбург). Необходимость целостного восприятия всего комплекса поэтических текстов, относимых к ранней лирике Йсйтса, также потребовала опоры па теории, связанные с проявлениями системности в поэтике и, в особенности, теорию лирического цикла (работы МЛ. Дарвина, И. В. Фоменко, В: А. Сапогова).
Методологическая основа работы носит комплексный характер и определяется специфическимпредметом исследования. Оказалось необходимым применение герменевтического метода, элементов структурно-семиотического подхода, поскольку именно «в основе структурного анализа лежит взгляд на литературное произведение как на органическое целое» (Ю.М. Лотман), метода мифореконструкнии и, в отдельных разделах, системно-типологического подхода. Обращение непосредственно к поэтическому тексту предопределило использование различных методов анализа, используемых в стиховедении:
Цель работы — представить реализацию мифотворческой концепции У. Б. Нейтса как одну из основополагающих характеристик трех первых сборников «Collected Poems'» (1933).
Достижение этой цели осуществляется через ряд частных задач:
— выявить специфику ранней лирики Йейтса в контексте его творчествав связи с авторской правкой стихотворений в 1920;х годах и публикацией их в составе книги стихов «Collected Poems'» ;
— обозначить роль мифологизации и мифотворчества в ранней лирике Нейтса;
— рассмотрел" проявления мифопоэтичсского в исследуемых сборниках и представить их как целостную мифопоэтическую систему;
— дать подробный анализ процесса развертывания ключевых мифологем и символов мифополической концепции Исйтса в связи с субъектной структурой в ранних поэтических сборниках Йейтса на материале всего корпуса поэтических текстов указанного периода:
На защиту, выносятся следующие положения;
— комплекс мифологем, мотивов и символов ранней лирики У. Б. Йейтса (1889−1899гг.), основанный на антиномиях, выражает идеи и концепции, присущие более позднему этапу творчества поэта, с его специфическим мифопоэтическим комплексом, что объясняется авторской правкой 11 ер во начальных варианте в стихотворений в начале XX в. ;
— к ранним поэтическим сборникам У. Б. Йейтса в полной мере применима теория лирического цикла, a «Collected Poems» (1933) можно воспринимать как «книгу стихов», в результате чего весь корпус стихотворений первых трех сборников должен рассматриваться как единое художественное целое;
— мифопоэтический аспект ранней-лирики У. Б. Йейтса включает весебя не только сознательное* мифологизирование, но обнаруживает все признаки мифотворчества, характерного для зрелого творчества поэта;
— мифотворческий элемент ранней лирики У. В. Иейтса проявляется в оригинальном: развертывании? комплекса: ключевых мифологем в авторской" интерпретации и их связи со сложной субъектной структурой, которая представляет собой взаимодействие двух «голосов» лирического субъекта;
— разнообразные системные: проявлениядвух: ипостасей? лирического субъекта в ранней' лирике У. Б. Йейтса позволяют отождествить их с: теми противоположными: началами, что: лежат в основе мифопоэтической концепции Йейтса, а: взаимодействие: этих позицийв ранних стихотворениях Йейтса интерпретируется как авторское решение мифологемы Пути и темы поэтического творчества:
Сформулированные выше цели и задачи предопределили структуру работы. Первая глава представляет собой теоретическую часть исследования, раскрывающую соотношение элементов мифологизации и мифотворчества в ранней лирике Нейтса с учетом ряда экстратекстуальных и формально-поэтических факторов. Во второй главе выявляется система мифологем, реализованных в рассматриваемых сборниках, и обозначаются передаваемые этой системой особенности оригинальной мифопоэтической концепции поэта. Третья глава посвящена подробному анализу всего корпуса стихотворений сборников ранней лирики, вошедших в основной вариант книги «Collected Poems» 1933 года. В заключении делаются выводы, ставшие результатом проведенного исследования. Также приводится список литературы, насчитывающий 239 источников по теме данного исследования. В связи с ограниченной доступностью всего корпуса текстов исследуемых в работе сборников, в Приложении приводятся оригинальные, поэтические тексты по следующимизданиям: Yeats W.B. «Collected Poems» (ed. by Augustine Martin, London, 1990), «The Variorum Edition of the Poems of W.B.Yeats» (NY. 1957), «The Collected Poems of W.B.Yeats: Definitive edition with the author’s final revisions» (NY, 1956).
Все переводы поэтических текстов в данной работе сделаны авторомисследования. Автор ставил перед собой задачу как можно более точно передать содержание оригинала и языковые особенности, поэтому переводы являются подстрочниками и, не претендуют на обладание художественной ценностью. Поэтические переводы некоторых из рассматриваемых стихотворений можно найти в изданиях, указанных в библиографии [16−18]: Названия сборников переведены в заголовках разделов главы 3, посвященных соответствующим сборникам. Названия отдельных стихотворений, неоднократно встречающиеся в разных главах, переведены один раз там, где соответствующему стихотворению-уделено больше всего внимания (в разделах 3.1 и 3.2, где в целом стихотворения разбираются в порядке их расположения в сборниках), либо при первом упоминании (в разделе 3.3).
Разбор и комментирование стихотворений во многих случаях требовали выделения тех или иных мест в оригинале, с этой целью автором работы использовался? жирныйшрифт и подчеркивание, в оригинале не встречающиеся. Что касается курсива, то он во всех случаях соответствует оригиналу в изданиивзятом автором в качествеосновного источника: текстов [8]:
В переводах, которые не всегда возможно сделать настолько близкими к оригиналу, как это необходимо" длялучшего восприятия комментарияиспользуются также круглые скобки для указаниявариантовперевода, обычно1 более буквальных (то есть отрывок, данныйв скобках, дублирует предшествующую ему фразу или словосочетание): Квадратные скобкииспользуются для техчастей переводакоторые отсутствуют непосредственно в оригинале: в соответствующем месте текстано могут быть добавлены, исходя из контекстадля лучшего понимания переводимого отрывка на русском языке.
При разборе стихотворений много внимания уделяется личным местоимениям, которые приводятся с заглавной буквы в тех случаях, когда местоимение замещает имя персонажа или выступает как символ.
Заключение
.
Результатом рассмотрения реализации мифоноэгической концепции У. Б. Йейтса в поэтических сборниках 1889−1899гг. стали следующие положения.
Авторская правка ранних стихотворений в 1920;х годах, формирование сборников «Crossways», «The Rose» и «The Wind Among the Reeds» свидетельствует о том, что известная современному питателю ранняя лирика Йейтса, ставшая предметом рассмотрения в данной работе, тесно связана с его мифопоэтической концепцией более позднего периода, изложенной в известном мистико-философском трактате «A Vision» (1924). Об этом свидетельствует также включение указанных сборников в 1933 году в собрание стихотворений «Collected Poems», отредактирован ное самим поэтом. Г1о мнению многих исследователей, «Collected Poems» представляет собой «конкретно-чувственное» мифопоэтическое воплощение достаточно абстрактной системы «A Vision» и представляет собою «миф о поэте» или «личную мифологию», в создании которой Иейтс видел цель своей творческой деятельности: В? результате: возникает необходимость" рассматривать «Collected Poems» в свететеории: лирического цикла как целостное произведение, «книгу стихов», где каждыйэлемент по сути герменевтичен: с однойстороны, онприобретает свое значение только в составе всей книги, с другой, в полной мересохраняет свою самостоятельность, являясь неотъемлемой конструктивной частью идеи художественного целого.
В составе «CollectedPoems» первые три сборника выполняют важную: мифопоэтическую функцию: сообщение: тойсистеме, что запечатлена в «А Vision», соответствующего источника во времени: и пространстве «личного мифа», чтобы придать этому явлению статус истинности: Ранние варианты, которые былиистинным первым этапом творческойэволюции Йейтсасегодня включены только в специальные академические изданияА переработанные варианты, в которых Heine стремился «отразить себя в молодости», — результат их мифологизации. Таким образом, в случае ранней лирики Иейтса мы имеем дело с мифотворчеством, которое традиционно считается характерным только для его зрелых произведений.
Соответственно, весь мифопоэтический комплекс рассматриваемых сборников обнаруживает глубинные параллели с основными положениями той «личной мифологии» Иейтса, что обычно считается достоянием его зрелого творческого периода. Йентс неоднократно писал о том, что в фундамент его мифопоэтической системы легли антиномии, па которых строится все человеческое мировосприятие. Однако Йейтс не только разрушает маркированность одного из членов бинарных оппозиций, сообшая им равную ценность, но и отказывается от «примирения» противоположностей, не считая подобное отождествление всего и вся идеалом. В центре м ифопоэтической концепции Иейтсদ лежит принцип нриягия напряженного взаимодействия противоположностей во имя рождения гармонии н красоты. Различные грани и аспекты этого тотального принципа воплощаются в таких ключевых мифологемах., ранней лирики как Море («tide», означающее «прилив и отлив»). Сумерки-(встреча дня и? ночи). Роза (женское начало, исток: всего сущего, божественный аспект земного мира) — Центр МираБитва ангелов (рождающаябожественную? музыку). Корабль (обретающий собственную сущность), Птицы (символ медиации), Другой мир (реализованный в различных традиционных формах).
В рамках мифопоэгической концепции Йейтса основной принцип восприятиямирастановитсяматрицей для самопознаниячеловека, что вообще характерно для3 мифа, утверждающего «изоморфность» макрои" микрокосма. Речь идет о взаимодействии таких противоположных начал, как сознание и бессознательное, рациональное ииррациональное, рассудоки воображение и т. п. Перенос вышеуказанного принципа на микрокосмический уровень дает идею о необходимости гармонизации внутренней антитетичности, но не отказа.от. неёЭта идея, явственно звучащая в поздних произведениях поэта, очевидна и в рассматриваемой ранней лирике. Более того, именно в результате приобщения к этой истине, оказывается возможным обретение способности к творчеству, понимаемому как поэтическое творчество, мифотворчество и Творение Мира подобно Богу. Мотив обретения лирическим субъектом способности к творчеству в третьем сборнике «Collected Poems» естественным образом вписывается в общую концепцию этой киши стихов, где последующие сборники являются в некотором роде реализацией этой способности.
Процесс поиска лирическим субъектом идеального гармоничного состояния проявляется в ранней лирике, в первую очередь, в оригинальном развертывании комплекса ключевых мифологем в авторской интерпретации и в их связи со сложной субъектной структурой, которая представляет собой взаимодействие двух «голосов» лирического субъекта, отождествляемых с 'Я' и 'Анти-Я', сознанием и бессознательным и т. п. Звучание двух «голосов» субъекта в ранней лирике, вошедшей в «Collected Poems», закономерно и по той причине, что в результате правки ранних стихотворений происходит «встреча» Иейтса образна 20-х годов XX века с Иейтсом — молодым поэтом конца XIX века. Взаимодействие двух ипостасей лирического субъекта, получивших условные наименования Автор и Герой, выражается в особенностях организации различных уровней поэтических текстов.
Последовательное рассмотрение трех ранних сборников Иейтса по нескольким основным направлениям, связанным с отдельными составляющими обшей мифопоэтической картины, а именно: оппозиция двух Мировмифологема Пути, включающая в себя акцентировку различных аспектов понятия «духовного пути» и ряда символовтема взаимоотношений с женским началом, Возлюбленной (Она) и реализация мифологемы Розы: тема взаимодействия двух начал в человеке: рационального и иррационального, находящая свое выражение в форме «диалога» двух ипостасей субъектатема творчества — привело нас к следующим заключениям:
I) Большинство мифологем, сюжетов, мотивов и образов сборника «Сго.чжаум» связано с архаическими мифами: античными, индийскими, кельтскими, а также с народными ирландскими преданиями. В нем присутствуют такие варианты Другого мира, как Аркадия, остров, мир фей, лес, сад. Для всех этих мифологических пространств характерна замкнутость и акцентуация бесконечного временного континуума. В ценностном плане этот мир амбивалентен: он выступает как идеальное пространство вечности и бессмертия, и в то же время, являсгся загробным миром. Тема смерти, одна из ведущих в сборнике, сопровождается также мотивом безумия. В первых стихотворениях она только намечается и обнаруживается в отдельных символах (Корабль на якоре, Осень) и мотивах (увядания, расставания, тленности), а затем становится доминирующей.
Среди основных мотивов «СгоББууауз» — устремленность к Другому миру. «Путь святого» проходит под знаком мужского начала. Он требует полного и безоговорочного сознательного отказа от всего земного н личностного, отказа от '51'. Мотивы смерти п безумия свидетельствуют о тех сомнениях, которые возникают у человека, привыкшего связывать свою жизнь с обособленным существованием своего '5Г. Тема взаимодействиях женским: началом раскрываетсяв «Сгоз.ячуауя» весьма? последовательно: Трансформации, которые претерпевает расстановка личных местоимений в стихотворениях, образуют «сюжетную линию» сборника, суть которойэкстсриоризацияотчуждение. Сначала субъект обнаруживает внутреннюю -№ойственность, затем расгождесгвление с Другимприводит к появлению местоимения Уе / Мы, где чувство общности еще сохраняется. Далее Другой это адресат (1-Уош / Я-Ты), ив конце концов, возникают субъектно-объектные отношения, где речь уже однозначно идет о Возлюбленной (Г-БКе / Я-Она). Этот процесс сопровождается лейтмотивом расставания с Возлюбленной, угасания любвиодиночества.
Взаимодействие двух ипостасей лирического субъекта носит здесь скрытый характер. Автор, соотносимый с сознательным, рациональным началом, наблюдает за Героем, его «голос» не звучит «открыто». Только зри стихотворения из 16 написаны от первого лица без «оформления» «голоса» Героя «масками» мифических персонажен. Среди стихотворений «Crossways» много баллад, собранных во второй половине сборника, что также свидетельствует об углублении отчуждения Автора, дающего оценку с высоты «избытка знания» и ощущающего непреодолимую пропасть между собой и Героем. Именно Автор, соотносимый с разумом, — источник темы смерти. Авторская оценка определяет специфическую неоднозначность итогов «пути святого». Если с позиции Героя путь завершается успешно (исчезновение СЯ'), то для Автора смерть выглядит как превращение в неодушевленный объект.
Такой финал сборника: совпадает с началом первого стихотворения «The Song of the Happy Shepherd». Линейная структура сборника замыкается в кольцо. «Путь» отказа от всего земного, ведущий лирического субъекта через растождествление с Другим в себе, уход из Этого мира, расставание с Возлюбленной — к смерти 4Я', не приводит к однозначному результату. Автор, представляющий рассудочное начало, занимает доминирующую позицию в «Crossways», и лирическийсубъект, следующий «голосу» рассудка, продолжает свои" поискиТаким образом, «путь святого» становится! только * первым этапом* в раскрытии мифологемы Пути вi ранней лирике Иейтса:
2) Сборник* «The Rose» открывается иллюстрацией первого «пути» в образе легендарною ирландского короля Фергуса, отказавшегося от короны во имяггайного знаниядруидов, а затем следует стихотворение о любимомирландскоммифическом! герое Йейгса Кухулине, которыйстановится олицетворением второго «пути».
Основная тема «The Rose» — погружение: в круговорот Этого мира, воспринимаемого как самоценность. При этом идея Другого мира как. лучшего: и вечного в начале сборникаприсутствует как отголосок первого* «пути». Сочетание эгих тенденций порождает более важную концепцию равной ценности обоих миров (символика Зеркала). Итогом становится сложный рисунок и своеобразие акцентов, расставленных в разных стихотворениях. Второй-«путь» можно назвать «путем поэта», связанным с бесконечным круговоротом земной жизни. Принцип возвращения на круги своя становится структурной основой сборника.
Достаточно сложную эволюцию претерпевают в «The Rose» взаимоотношения с Возлюбленной. Лейтмотив сборника — единение с женским началом (символом которого является Роза), что лежит в основе Этого мира: единение, но не полное слияние. Проявления двух ипостасей субъекта вступают здесь в своеобразный диалог, поскольку Автор, разум, постоянно выражает свою оценку с помощью многозначных фраз, стиховых переносов, нарушений ритма, прямой речи, выделенной курсивом, и тому подобных приемов. Только в финальных стихотворениях «голоса» вновь начинают звучать на равных и противостояние теряет актуальность.
В первом стихотворении «The Rose», задающем основные темы сборника, уже появляется тема поэтического творчества («пения» / «singing») как особого дара или достижения. Однако способность к Творчеству, понимаемому как мифотворчество, становится итогом прохождения обоих «путей» и отчетливо обозначена только в двух последних стихотворениях.
3) В «The Wind Among the: Reeds» оппозиция-двух Миров в том виде, в" каком? онаприсутствовала в первых двух сборниках, снимается: Основной! мифологемой, отражающей это состояние, становится Ветер в сочетании с другими? стихиями. Источником Ветра — универсальной? стихии — является Rose, первоначало, исток и символ Мира. Значительную роль в-сборнике играет также, мотив встречи с «сидами» («sidhe»), обитателями Другого мира кельтов: Обращение к этим мифическим: персонажам: создает эффект единения7 прошлого и настоящего, преодоления власти: Времени: Это существа абсолютно: свободные, приносящие свободу Ветравсем, кто способен их видеть.
Такое мироипдение легко может привести к ощущению полного слияния противоположностей, что означает Конец Мира. В целом баланс восприятия в ''The Wind Among the Reeds" сохраняется, хотя апокалипсические мотивы становятся одной из доминант сборника.
В «The Wind Among the Reeds» представлен не третий «путь», объединяющий первые два, а состояние динамического равновесия, которого достиг субъект. Все противоположности собраны здесь воедино, но не сливаются в статическое единство, а сосуществуют, постоянно перетекая друг в друга. В результате, структура сборника напоминает частую сеть, где устанавливаются множественные связи между различными стихотворениями, образуя целостный рисунок.
На уровне взаимоотношений лирического субъекта и Возлюбленной гак же отмечается сочетание всех противоположностей. Полюсы Герой и Возлюбленная постоянно сближаются и отдаляются: в сборнике присутствуют мотивы соединения с Возлюбленной (символ Волос как покрывала, соединяющего противоположности) и, в то же время, её недоступности. Хотя доминантой является, скорее, последнее. Отсюда и мотивы желанной' смерти возлюбленной («Не' Wishes his Beloved! Were Dead»), и преклонения перед недоступной Возлюбленной, поэтического служенияЕй («A Poetto? his Beloved», «He tells ofthe Perfect Beauty») — Самобраз Возлюбленной также варьируется от всеобъемлющего символа Розы до обычной девушки или пожилой женщины-матери («The Song of the Old Mother»), вбирая в себя как можно большее число различных воплощений женского начала.
В сборникеприсутствуют самые разные схемырасстановки личных местоимений, а в некоторыхстихотворениях сочетаются все местоимения сразу: Доминирующей оказывается схема I-You, субъект — адресат, срединное состояниепротивоположных начал, при котором возможенравноправный диалог. Кроме того, адресатом может стать рыба, птицаРоза, даже божественные, сущности. Так, в «The Valley of the Black Pig» и «The.
Travail of Passion" абстрактный адресат в соответствующем контексте даег утверждение сущностного единства древних верований и христианства, приводящих человека к одному и тому же прозрению, подобному открытию «п л ам ен ной двер и «.
Внутренняя раздвоенность субъекта также не исчезает, но противоречие между Автором и Героем в «The Wind Among the Reeds» снимается. Звучание двух «голосов» внутрисубъекта телерь осознанно поддерживается в гармонии и равновесии. Это выражается в символике Головы и Сердца. Причем Сердцу уделяется особенно много внимания: оно отождествляется с женским началом в его высшем эзотерическом проявлении, играя ту же роль в микрокосме, что и Роза в макрокосме («The Lover Tells of the Rose in his Heart»). В рамках общей концепции сборника наиболее, значимо обращение к сердцу как к адресату в «The Unappeasable Host» .
Если Герой связывается с символом Сердца, то «голос» Автора проявляется в «The Wind Among the Reeds» достаточно специфическим образом. Речь идет о тех стихотворениях, где отчетливо виден ролевой герой, но «маска» в названии стихотворенийне имя, а местоимение Не / Он (либо такие абстрактные «маски» как The Poet / Поэт, The Lover / Влюбленный, акцентирующие различные проявления субъекта). В ранних вариантах этих стихотворений названия содержали имена персонажей, придуманных Иейтсом или заимствованных им из ирландских легенд (Аэд, Монган, Ханрахан, Брессел, Майкл Робартес). В контексте данной работы этот феномен интерпретируется как нейтральное проявление «голоса» Автора.
Тема Творчества звучит в «The Wind: Among: the Reeds» более развернуто: как в мотивах поэтического творчества (в том числе, об этом свидетельствует появление «маски» A Poet / «Поэт»), так и мотивах творческого преображения Мира. Итогом Пути становится обретение лирическим субъектом божественного статуса Творца.
Таким образом, мифопоэтика ранних сборников Йейтса, проявляющая себя как в сфере мифологизирования, так и в феномене мифотворчества оказывается важным начальным этапом в становлении эстетико-философской и поэтической концепции ЙейтсаВосприятие ранней лирики поэта как целостногопоэтического явления, ставшего предметом творческой рефлексии автора, — необходимое условие понимания всего комплекса художественных открытий одного из великих поэтов XX века:
Полученные в диссертации выводы позволяют расширить представление специалистов о масштабах мифотворчества в поэтическом наследии У. Б. Йейтса. Результаты работы могут быть использованы в вузовских историко-литературных спецкурсах, посвященных творчеству Йейтса и мифологическим концепциям. Кроме того, предлагаемый в работе анализ всего корпуса текстов ранней лирики Йейтса может стать основой комментария к будущим полным сборникам переводов ранних стихотворений поэта;
