Проблема самоидентификации личности и особенности поэтической системы в романах Э. Елинек 1975-1980-х годов

Имя Э. Елинек (р. 1946 г.), австрийской писательницы, лауреата Нобелевской премии по литературе за 2004 год — одно из самых значительных в современной немецкоязычной литературе. К числу наиболее известных ее романов относятся «Любовницы», «Пианистка», «Похоть», «Дети мертвых». Переведенные на многие европейские языки произведения Э. Елинек всегда оказывались предметом острых споров среди критиков и литературоведов. Неоднозначные оценки творчества австрийской писательницы отчасти объясняются провокационными сюжетами, лежащими в основе большинства ее произведений, но главная причина, как представляется, кроется в своеобразии ее творческой манеры, для которой характерны социальная острота, откровенность и напряженный драматизм.

Исследование творчества Э. Елинек неизбежно предполагало обращение к специфике австрийской литературы как таковой. Дело в том, что проблема национальной литературы имеет совершенно особое значение для Австрии.

Исторически многонациональный характер государства обусловливал сочетание черт славянской и европейской культур, некий синтетический, наднациональный характер австрийской культуры, что позволило К. Магрису в работе «Габсбургский миф в австрийской литературе» (1963) рассматривать.

Австрию в качестве воплощения культуры всей Центральной Европы [Magris,.

1963]. В XX веке австрийский путь обретения национального самосознания, связанный со слиянием многообразных культурных импульсов от бывших государств австрийской короны, еще более осложнился распадом Австро.

Венгерской империи (1918), аншлюсом 1938 года, а начиная с 1945 года, построением нового государства без учета недавнего нацистского прошлого. В результате, как пишет Р. Менассе в эссе «Страна без свойств» («Das Land ohne.

Eigenschaften", 1992), в Австрии «.сформировался особый тип общественного дискурса, отличающийся тем, что здесь никогда не говорят о том, что думают, и никогда не думают о том, что говорят, поэтому все здесь приобретает символическое значение, которое, однако, по мере возможности не 3 обнаруживает значения реального» [Менассе, 1999, с.66]. Долгое время осмысление австрийской литературы шло по пути отграничения ее от немецкой. Ф. Грильпарцер в своем эссе «Чем отличаются австрийские художники от прочих?» (1837) выделил три отличительных качества австрийца от немца: скромность, здравый смысл и искренность. По мысли Г. фон Гофмансталя, австрийский национальный характер сочетает в себе славянские и немецкие черты: «По отношению к Востоку и Югу Австрия является дающей, по отношению к Западу и Северу — принимающей стороной. От Германии воспринимали мы все новые импульсы народной энергии. от Запада — ясность духа, активность, безупречную рыцарственность, от Северабездонность немецкой души» [Гофмансталь, 1995, с.642−643]. А в статье «Австрия в зеркале своей литературы» Г. фон Гофмансталь в качестве отличительной особенности австрийских художников называет «.никогда не прерывающуюся связь с родным краем.» [Гофмансталь, 1995, с.647].

До конца XX века опыты создания истории австрийской литературы осуществлялись редко. В 1849 году опубликована история австрийской литературы Йозефа Тоскано делль Баннерамноготомная «Немецко-австрийская история литературы» завершена в 1937 годув 1948 году Й. Надлер выпускает «Историю литературы Австрии» [ЫасИег, 1951], где отмежевание австрийской литературы от немецкой относится к эпохе барокко.

В 1966;1967 годах проходила дискуссия Штирийской Академии по вопросу самостоятельности австрийской литературы. Материалы боннской конференции «Литература из Австрии. Австрийская литература» были опубликованы в 1981 году. Отметим следующие статьи из этого сборника:

В. Вайс «Австрийское в австрийской литературе после 1945 года" — Р. Бауер

Австрийская литература: содержание понятия" — Е. Турнер «Существует ли австрийская литература?». В статьях этого сборника очерчивается круг вопросов, встающих перед исследователем австрийской литературы. Это, прежде всего, проблема отграничение ее от немецкой литературы, а также ее временных, исторических, географических и языковых рамок. Как отмечает 4.

В. Вайс, «Тот, кто ближе знакомится с австрийской литературой, сталкивается со сложностью, множеством уровней, полицентричной идентичностью. должен стремиться к анализу и описанию, а не к монолитному упрощению» [Weiss, 1995, S.24]. Сегодня, как и в прошлом, в «плавильном тигле» австрийской литературы сливаются особенности разных культур и литератур, образуя специфику австрийского. Коллективная монография «Австрийская литература XX века» под редакцией X. Хазе как раз иллюстрирует тот факт, что современная австрийская литература — нечто большее, чем часть «южнонемецкой литературы» [Osterreichische Literatur des 20. Jahrhunderts., 1988, S.49].

В 1980 году издается сборник «Традиции в новейшей австрийской литературе», где обнаруживаем статьи, например, об образе родины в творчестве австрийских писателей второй половины XX века, а также о рефлектирующем повествовании П. Хандке, Т. Бернхарда, Х. фон Додерера, Г. Грасса, М. Шаранг и др. Иллюстрированное издание «Австрийская литература с 1945 года» (2000) освещает наиболее яркие литературные события и фигуры эпохи.

Лишь в конце XX века в Австрии появляются фундаментальные исследования отечественной литературы: «История литературы Австрии от начала до современности» [Zeman, 1999], «Австрийская литература: „структуры“, трансформации, повторения» [Arlt, 2000].

В 2006 году издается «История австрийской литературы 1918;2000» на английском языке, где представлен информативный обзор творчества австрийских писателей, поэтов, драматургов XX века в связи с особенностями исторического развития страны. В книге проводится мысль о том, что вопрос об отличии австрийской литературы целесообразно оставить открытым, не определяя окончательно сущность и границы данной национальной литературы.

В отечественной германистике выделение австрийской литературы в особую сферу исследования происходит в конце 60-х годов XX века в статьях 5.

Ю. Архипова («Австрийские романисты XX века» [Архипов, 1970]), Д. В. Затонского («Существует ли австрийская литература?» [Затонский, 1975]), A.B. Русаковой («Австрийская литература: К проблеме изучения» [Русакова, 1979]), C.B. Рожновского («Прошлое и настоящее австрийской словесности: не совсем академические раздумья» [Рожновский, 1981]), Н. Балашова («Феномен австрийской литературы» [Балашов, 1987]).

Проблема определения места австрийской литературы в литературе мировой освещается в книжных обзорах на страницах журнала «Иностранная литература» в статьях JI. Грюнвальда «Когда молчание нарушено» [Грюнвальд, 1961] и «Новая австрийская проза» [Грюнвальд, 1963]- а также в статьях Д. Затонского («Страницы австрийской литературы» [Затонский, 1972], Заметки на полях статьи Дьердя Шебештьена [Затонский, 1983]) — Д. Шебештьена («Австрийская литература и её связи с литературами дунайского региона») [Шебештьен, 1983].

Формирование австристики как самостоятельной ветви отечественной германистики произошло лишь в 80−90 годы XX века. Особое значение в этом процессе имела монография Д. В. Затонского «Австрийская литература в XX столетии» (1985), в которой рассматривается культурная и историческая самобытность австрийской литературы, анализируется творчество крупнейших ее представителей: Ф. Грильпарцера, Г. фон Гофмансталя, А. Штифтера, Р. Музиля, Ф. Кафки и писателей «Пражской школы», P.M. Рильке, X. фон Додерера, Г. Броха, И. Рота и др. По мнению ученого, особенностью литературы Австрии является некая посредническая роль между западом и востоком Европы. В целом же, «австрийская судьба» выступает своеобразной «моделью», «симптомом .эры перехода» [Затонский, 1985, с.67], предвосхищая многие тенденции развития мировой литературы.

О неугасающем интересе к австрийским писателям свидетельствуют статьи, посвященные отдельным авторам и произведениям, как, например, следующие: М. И. Бент «Кин, или Об ответственности разума» (1989), «Г. Брох о литературе» (1998), [Бент, 1989; 1998], Д. В. Затонский «Эта гротескная 6.

Австрия" [Затонский, 1985], В. Г. Зусман «» Вникание / вчувствование" как концепт австрийской культуры" [Зусман, 2004], Н. С. Павлова «Форма речи как форма смысла» (по роману Кафки «Процесс»), «Реальность и жанр у Т. Бернхарда», «Масса в персонажах романа Канетти «Ослепление» «[Павлова, 2003; 2005; 2007], Н. Э. Сейбель «Р. Музиль о художественном образе» [Сейбель, 2007] и др. Два номера отечественных литературных журналов («Нева» за 1997 год № 6 и «Иностранная литература» за 2003 год № 2) были полностью посвящены австрийской словесности.

Значительный вклад в освоение австрийской литературы внесли монографические исследования и учебные пособия последних лет. Речь идет о монографии A.B. Карельского «Хрупкая лира» [Карельский, 1999], объединившей лекции и статьи по австрийской литературе XX века, коллективной монографии под редакцией В. Г. Зусмана «Межкультурная коммуникация» [Зусман, 2001], учебном пособии A.B. Белобратова «История западноевропейской литературы XIX века. Германия. Австрия. Швейцария».

Белобратов, 2003], учебном пособии Г. И. Данилиной «Национальная традиция и современный контекст: актуальные вопросы изучения немецкой и австрийской литературы» [Данилина, 2003], исследовании А. И. Жеребина.

Вертикальная линия: Философская проза Австрии в русской перспективе".

Жеребин, 2004], где творчество философов Австрии первой половины XX века.

— Э. Маха, JI. Витгенштейна, М. Бубера, 3. Фрейда, О. Вейнингера рассматривается в связи с русской философско-религиозной мысльюмонографиях Н. С. Павловой «Природа реальности в австрийской литературе».

Павлова, 2005] и Н. Э. Сейбель «Австрийский роман Zwischenkriegszeit».

Сейбель, 2006]. При этом работа Н. С. Павловой представляет для нас особый интерес, поскольу на материале творчества Ф. Грильпарцера, А. Штифтера,.

Г. Тракля, Ф. Кафки, Э. Канетти, Э. Хорвата, Р. Музиля, Т. Бернхарда,.

П. Целана исследовательница формулирует специфику понимания реальности в австрийской литературе как сочетания двух противоположных начал: веры в установленный твердый порядок и понимания способности реальности к 7 превращениям, ее зыбкости и многоликости. Через отдельные главы книги проходят сквозные тематические линии: «.мотивы порядка и хаоса, вещи и слова, границы и бесконечности, одиночества и диалога, рефлексивности и чувственного восприятия, традиции и метаморфозы, связанности и свободы» [Жеребин, 2006, с.49].

Существование австрийской литературной традиции утверждается и в более поздних статьях: З. А. Марданова «Литература современной Австрии в русском освещении» [Марданова, 2004], В. А. Пестерев «» Литературоведы-негерманисты" и их роль в изучении немецкоязычной литературы" [Пестерев, 2004], Н. Э. Сейбель «Русская германистика о проблемах культуры в австрийском романе» [Сейбель, 2006], H.A. Перевощикова «Австрийская литература в освещении российской германистики» [Перевощикова, 2007], А. Плахина «Немецкоязычная, но не немецкая. Некоторые аспекты австрийской прозы 1970;1990;х годов» [Плахина, 2007], Ю. Л. Цветков «Интегративное пространство литературы венского модерна», «Рецепция литературы Венского модерна в России», [Цветков, 2007].

Активное изучение австрийской литературы продолжается и в рамках деятельности Российский союз германистов, основанного в 2003 году в Москве. По материалам ежегодных конференций Российского союза германистов издается сборник «Русская германистика»: «Русская германистика в прошлом и настоящем: имена и проблемы» (2004) — «Русская германистика в XX веке: темы и концепции» (2006) — «Национальное варьирование немецкого языка и специфика литератур Австрии, Германии, Люксембурга, и Швейцарии» (2007) — «Центр и периферия в литературе, языке и науке» (2008) — «Типология текстов Нового времени» (2008) — «Граница в языке, литературе и науке» (2009).

Исследованию «многовекторной самоидентификации» австрийской литературы посвящена двухтомная «История австрийской литературы XX века» (Т.1 — 2009, Т.2 — 2010), содержащая как монографичные главы, рассматривающие творчество крупных прозаиков, драматургов, поэтов.

А. Шницлера, Г. фон Гофмансталя, Р. М. Рильке, Г. Тракля, К. Крауса, 8.

Ф. Кафки, Р. Музиля, Г. Броха, Ст. Цвейга, Й. Рота, X. фон Додерера, Э. Канетти, И. Бахман, Т. Бернхарда, Э. Елинек, К. Рансмайра и др.), так и обзорные главы («Поэты межвоенного периода», «» Габсбургский миф" в австрийской литературе", «Австрийская проза конца 1970;х — начала 1990;х годов»). Особенность подхода данного исследования состоит в том, что литература Австрии воспринимается как «особый феномен в „немецкой межлитературной общности“, как словесность, создаваемая в условиях пограничной ситуации.» [История австрийской литературы, 2009, с.12].

Настоящая работа посвящена проблеме самоидентификации личности, а также особенностям поэтической системы в романах Э. Елинек 1975;1980;х годов. Актуальность исследования определяется несколькими факторами. Во-первых, сама проблема самоопределения личности в ситуации утраты незыблемого смысла человеческой жизни, четкой системы нравственных ориентиров оказывается ключевой не только для литературы второй половины XX века, но и для многих гуманитарных дисциплин. Этим продиктована неизбежность обращения к философским, историческим, социальным, психологическим исследованиям проблемы самоидентификации личности, выводящего диссертационное сочинение на междисциплинарный уровень, отличающий большинство современных научных работ. Во-вторых, устойчивый интерес как отечественных, так и зарубежных литературоведов к изучению важнейших особенностей поэтики художественного произведения, в частности, анализу подвижности и неоднозначности современного романа как жанра, также свидетельствует об актуальности проведенного исследования, вскрывающего механизмы переосмысления австрийской писательницей классических моделей и схем, определяющих традиционную романную структуру.

В качестве объекта исследования выступает поэтическая система романов Э. Елинек 1975;1980;х годов. Под поэтической системой мы понимаем эстетическое единство всех содержательных и формальных составляющих произведения. Предлгетом исследования явились поэтические особенности 9 воплощения проблемы самоопределения личности в романах Э. Елинек «Любовницы» («Die Liebhaberinnen», 1975), «Перед закрытой дверью» («Die Ausgesperrten», 1980), «Пианистка» («Die Klavierspielerin», 1983), «Похоть» («Lust», 1989).

Соответственно, цель диссертации состоит в осмыслении проблемы самоидентификации личности и связанных с ней особенностей поэтической системы романов Э. Елинек 1975;1980;х годов в контексте развития современного европейского романа.

Для достижения этой цели необходимо решить ряд задач:

1. Выявить содержательные аспекты проблемы самоопределения личности в романах Э. Елинек 1975;198-х годов.

2. Проанализировать художественные особенности воплощения проблемы личностного самоопределения (своеобразие системы образов, особенности субъектной, сюжетно-композиционной и пространственно-временной организации) в исследуемых романах Э. Елинек.

3. Рассмотреть поэтическую систему произведений Э. Елинек в традиции развития общеевропейских жанровых форм романа.

В качестве материала исследования выбраны самые значительные романы писательницы 1975;1980;х годов: «Любовницы» («Die Liebhaberinnen», 1975), «Перед закрытой дверью» («Die Ausgesperrten», 1980, другой вариант перевода «Отринутые»), «Пианистка» («Die Klavierspielerin», 1983), «Похоть» («Lust», 1989). В центре этих романов находится один или несколько героев в процессе самоосмысления. Последовательный анализ данных произведений позволяет выявить изменение авторского подхода к проблеме самоидентификации личности, а также обнаружить развитие романной формы писательницы, на основании чего мы можем составить представление об эволюции воплощенного в слове мировоззрения австрийской романистки.

Методология исследования включает комплексное использование приемов структурно-типологического, поэтологического, сравнительноисторического, историко-культурологического, уровневого анализа художественного произведения.

Теоретическую базу диссертации составили труды, исследующие:

— теорию романа и его жанровые модификации в XX веке (М.М. Бахтин, А. Н. Веселовский, В. Д. Днепров, В. В. Кожинов, H.JI. Лейдерман, Н. С. Лейтес, Д. С. Лихачев, И. Млечина, Н. С. Павлова, В. А. Пестерев, Н. Т. Рымарь, Б. В. Томашевский, О. М. Фрейденберг, М. Н. Эпштейн и др.);

— историю австрийской литературы (Ю. Архипов, A.B. Белобратов, М. И. Бент, А. И. Жеребин, Д. В. Затонский, В. Г. Зусман, A.B. Карельский, Н. С. Павлова, Т. Ройтер, Н. Э. Сейбель, Ю.Л. ЦветковX. Арльт, Р. Бауер, Г. Бринкер-Габлер, В. Вайс, X. Земан, К. Коль, Й. Надлер, Р. Робертсон, Э. Тюрнер и др.);

— творчество Э. Елинек (Т.В. Акашева, И. С. Алексеева, А. Э. Воротникова, Г. В. Кучумова, Н.Ф. ШвейбельманК. Бартш, 3. Берка, В. Вис, Дагмар С. Д. Лоренц, Й. Марлиз, Э. Райт, Э. Фиддлер, Г. А. Хёффлер, У. Шестаг, И. Шпильманн и др.);

— проблему самоидентификации личности в философии, психологии, социологии, культурологии (А.И. Арнольдов, 3. Бауман, Ж. Бодрийар, Р. Гвардини, М. Н. Губогло, Г. Г. Захарова, Г. Г. Кириленко, B.C. Малахов, Г. Маркузе, М. К. Попова, И. Г. Сощенко, Э. Фромм, А. Ю. Шеманов, Э. Эриксон и др.).

Поскольку наша работа посвящена прозе Э. Елинек, главный интерес для нас представляли специальные исследования, касающиеся тех или иных аспектов ее творчества. Сразу стоит отметить тот факт, что в зарубежном литературоведении обнаруживается огромное количество отзывов и рецензий на отдельные произведения Э. Елинек. Например, в статье 3. Лёффлер

Эльфрида Елинек — специалист по ненависти" (о романе «Любовницы») прослеживается попытка разграничить биографическую фигуру писательницы и образ автора в художественном произведении [Loffler, 1983]. Тему ненависти рассматривает М. Зеллер в работе «Ненависть к отцу-нацисту» о романе «Перед.

11 закрытой дверью" [Zeller, 1980]. В центре статьи Р. Эндрес «Музыкальная жертва» образ Эрики Кохут [Endres, 1983]. Как правило, такие работы приурочены к выходу новых произведений писательницы и сводятся к пересказу сюжета с элементами анализа. Назовем некоторые из них: X. Бэкманн. «Случай Паулы» [Beckmann, 1975], П. Юрген Воллманн. «Восхождение через замужество» [Wallmann, 1975], Х.-П. Клаузенитцер. «Два случая по имени Паула и Бригитта» [Klausenitzer, 1976] (о романе «Любовницы») — О. Ф. Бир. «Анархия для дома» [Beer, 1980], Х. Ц. Кослер «Отчуждение от людей» [Kosler, 1980], А. Зигерс. «Молодежь и террор» [Seegers, 1980] (о романе «Перед закрытой дверью») — X. Бургер. «Дд материнской любви» [Burger, 1983], Г. Крайс. «Упущенное счастье» [Kreis, 1983]- У. Янетцки. «Подавление со стороны матери» [Janetzki, 1983] (о романе «Пианистка»).

Гораздо более значимыми для нас стали статьи и монографии об отдельных произведениях Э. Елинек. Например, в статье X. Бет рассматриваются особенности образной системы в романе «Любовницы». Исследовательница сопоставляет героев Э. Елинек со среднестатистическими типами социологии Э. Дюркгейма и пишет: «Эти обескровленные, синтетические существа. излучают атмосферу холода и практически полностью замораживают действенную силу романов.» [Beth, 1980, S.137]. А. Борманн замечает, что метафора холода распространяется не только на героев романов Э. Елинек, но и на сам стиль повествования [Bormann, 1990, S.65]. О функции особой повествовательной стратегии Э. Елинек пишет У. Шестаг: в романе повествование ведется не от лица героини, автор выбирает «мужскую перспективу», создает искусственно структурированную реальность [Schestag, 1997, S.104]. О позиции доминирования автора над своими героями в прозе Э. Елинек говорит и Р. Шмидт [Schmidt, 1998, S.464].

Особо отметим труд Э. Шпанланг о ранних произведениях Э. Елинек. В этой объемной работе прослеживается формирование творческой манеры писательницы, говорится о влиянии на нее марксистской критики, феминизма,.

12 а также работ Р. Барта (в особенности его труд «Мифологии»). Анализ ранних художественных произведений («Михаэль», «Мы пестрые бабочки, детка», «Любовницы», «Перед закрытой дверью» и др.) дается на фоне широкого литературного и культурного контекста [Spanlang, 1992]. Существенным для нас стал и сборник работ об Э. Елинек под редакцией К. Бартша и Г. Хёфлера. Наряду с рецензиями и обзорами, в сборнике представлены и литературоведческие статьи, в которых анализируются особенности поэтики и мировоззрения писательницы. Например, в статье Г. Хёфлера говорится об особенностях авторского видения в романе «Пианистка» [Hofler, 1990].

Литературоведы обращаются к разным аспектам творчества Э. Елинек: анализируют феминистскую направленность текстов, приемы языковой игры как воплощение сатирического пафоса, соотношение реализма и сатиры, изображение Австрии, проблему интертекстуальности, разоблачение сложившихся стереотипов и др. (И. Шпильманн. «Неслыханная работа над языком. Феминистские аспекты в творчестве Эльфриды Елинек» [Spielmann, 1991], И. Хоффманн. «» Здесь язык высмеивает сам себя". Языковая сатира и игра у Эльфриды Елинек" [Hoffmann, 1991], К. Флидль. «Только мынастоящие». Реализм и сатира Эльфриды Елинек [Fliedl, 1991], К.Вагнер. Австрия — побуждение. К критике Австрии Эльфриды Елинек [Wagner, 1991], С. Шпэт. Сначала было средство. Критика СМИ и языка в ранних прозаических произведениях Э. Елинек [Spath, 1991], M. Янц. Разрушение мифов и «Знания». Аспекты интертекстуальности в романе Эльфриды Елинек «Перед закрытой дверью» [Janz, 1993], Э. Райт. Эстетика отвращения [Wright, 1993]). Данные статьи обращаются к частным проблемам прозы Э. Елинек и создают базу для дальнейшего осмысления творчества писательницы.

В 1998 году выходит монография В. Вис о творчестве австрийской писательницы. Обращаясь к женской теме в текстах Э. Елинек, В. Вис отмечает, что общественная проблематика представлена у нее через положение женщины в социуме [Vis, 1998]. На английском языке исследования об.

Э. Елинек появляются в 1994 году. Так, собрание эссе «Эльфрида Елинек:

13 созданная словом" выявляет тематическое своеобразие ее творчества: насилие, порнография, подавление женщин, наследие фашизма в современной Австрии и Германии. Помимо критического анализа прозы в сборник вошла и библиография. Еще одна работа на английском языке принадлежит Э. Фиддлер «Переписывая реальность. Знакомство с Эльфридой Елинек» (1994) и предлагает обзор, текстуальный анализ наиболее значительных текстов Э. Елинек, выявление особенностей ее повествовательной техники, что позволяет уяснить место писательницы в контексте современной литературы (она осмысляется в рамках феминистской прозы). В 2007 году издается критическая антология «Эльфрида Елинек. Писательница, нация и идентичность», объединившая статьи и подходы крупнейших американских исследователей творчества австрийской писательницы.

Процесс осмысления творчества Э. Елинек продолжается, думается, что исследования обобщающего характера еще впереди. Важным шагом на этом пути стал выход в 2004 году библиографии жизни и творчества нобелевского лауреата. Речь идет о работе К. Ф. Штока, Р. Хайлингера, М. Шток. «Елинек. Библиография» [Stock, Heilinger, 2004]. Попытки создания библиографии осуществлялись и ранее, например, в сборнике работ под редакцией К. Бартша и Г. Хёфлера, в номере журнала «Текст+Критика», посвященном творчеству писательницы, содержится избранная библиогафия, составленная X. Ридель.

В России произведения австрийской писательницы стали известны во многом благодаря фильму М. Ханеке по роману «Пианистка», получившему.

Гран-при на Каннском фестивале 2001 года и приз как лучший иностранный фильм на Московском «Кинотавре» в январе 2002, а после присуждения.

Э. Елинек Нобелевской премии по литературе в 2004 году начинается активное изучение ее творчества отечественными исследователями. С этого момента значительно выросли тиражи произведений писательницы, выпускаемых на русском языке, переводятся более ранние её работы: например, роман.

Михаэль. Книга для инфантильных мальчиков и девочек" (1972) для русскоязычного читателя стал доступен только в 2006 году, а еще более раннее.

14 произведение «Мы пестрые бабочки, детка!» (1970) и того позже — в 2007 году. Как мы видим, в России знакомство с Э. Елинек происходит в обратной хронологической последовательности: ранние тексты воспринимаются читателем уже сквозь призму более зрелых. На сегодняшний день переведен основной корпус произведений австрийской писательницы: романы («Мы пестрые бабочки, детка!», ["Wir sind lockvogel, baby!", 1970], «Михаэль. Книга для инфантильных мальчиков и девочек», ["Michael. Ein Jugendbuch fur die Infantilgesellschaft", 1972], «Любовницы» [Die Liebhaberinnen, 1975], «Перед закрытой дверью» [Die Ausgesperrten, 1980], «Пианистка» [Die Klavierspielerin, 1980], «Дикость» [Oh, Wildnis, oh Schutz vor ihr, 1985], «Похоть» [Lust, 1980], «Дети мертвых» [Die Kinder der Toten, 1995], «Алчность» [Gier: ein Unterhaltungsroman, 2000]), драматические произведения («Клара III.» ["Clara S.", 1981], «Ничего страшного» [Macht nichts: eine kleine Trilogie des Todes, 1999], «Что случилось после того как Нора оставила мужа, или Столпы общества» [Was geschah, nachdem Nora ihren Mann verlassen hatte oder Stutzen der Gesellschaften, 1980], «Предание смерти. Кое-что о спорте» [Ein Sportstuck, 1998], «Посох, палка и палач» [Stecken, Stab und Stangl, 1997], «Придорожная закусочная, или Они все так делают» ["Raststatte", 1994], «Тотенауберг (Будьте здоровы!) [Totenauberg, 1991], „Облако. Дом“ ["Wolken, Heim», 1988], «Бембиленд», «Вавилон» [BambilandBabel: zwei Theatertexte, 2004], «Болезнь, или Современные женщины» ["Krankheit oder Moderne Frauen", 1984]).

Открытие Э. Елинек для русского читателя состоялось в значительной степени благодаря переводчикам и авторам предисловий А. Белобратову и.

И. Алексеевой. В 2005 году сразу два толстых журнала печатают материалы, связанные с творчеством писательницы: «Звезда» публикует Стокгольмскую речь «В стороне», эссе JI. Залесовой-Докторовой о тематическом и художественном своеобразии крупнейших романов писательницы.

Любовницы", «Пианистка», «Перед закрытой дверью») — «Эльфриде Елинек совесть австрийской нации" — а также размышления А. Бузулукского о так называемых «нобелевских симптомах» в ее творчестве. А в июльском номере.

Иностранной литературы" представлено интервью Э. Елинек А. Белобратову под заголовком «Я ловлю язык на слове.», которое стало продолжением их беседы 2003 года о темах и стиле ее произведений, связи с традицией, идеальном читателе, отношении к критикам, трудностях перевода [Елинек, 2003], и ее эссе «Досужими путями мышления» о писательской технике. Эти и другие эссе, интервью, речи о литературе, искусстве, театре, моде и о себе позднее вошли в сборник под заглавием «Смысл безразличен. Тело бесцельно» (2010).

На русском языке нет монографий, полностью посвященных творчеству.

Э. Елинек, однако немногочисленные существующие работы отличает глубокий аналитизм. Так, А. Э. Воротникова обращается к женской проблематике в творчестве австрийской писательницы и отбирает для рассмотрения тексты, в которых главными героинями являются женщины:

Любовницы", «Пианистка». В своих статьях «Холод любви в романе.

Э. Елинек «Любовницы» «(2005), «Растабуированные любовь, музыка и смерть в романе Э. Елинек «Пианистка» «(2005), «Неженский роман Э. Елинек.

Пианистка" «(2005), „“ Женский роман» Германии и Австрии 70−80 годов XX века. Новаторство или верность традиции?" (2006), «Новая притча о любви в романе Э. Елинек «Любовницы» «(2006) исследовательница рассматривает разрушение канонов любовного романа, своеобразие трактовки темы любви, особенности построения образной системы, композиции, повествовательной техники, «неженской» авторской позиции. Данные работы подготовили появление ее монографии «Гиноцентрические романы Германии и Австрии.

1970;80 годов" (2007). Гиноцентрический принцип А. Э. Воротникова понимает как «.нетрадиционное видение бытийной картины, в которой образ женщины с периферии переместился в центр» [Воротникова, 2006, с.21]. Этот подход получает художественное воплощение в феминистских романах 1970;х годов, где через положение женщины в социуме авторы выявляют глубинное неблагополучие патриархальной действительности. Романам Э. Елинек в монографии посвящена глава под названием «Проблематизация.

16 гиноцентрического принципа в романах Э. Елинек о духовной деградации женской личности («Любовницы» и «Пианистка»)". Анализируя названные тексты, исследовательница приходит к заключению о том, что Э. Елинек выходит за пределы женской темы, выбирая для себя позицию критического наблюдателя, тем самым преодолевая узость гиноцентрического принципа и создавая более сложный и противоречивый образ действительности. Монография, безусловно, представляет интерес для исследователей как женской литературы вообще, так и непосредственно творчества Э. Елинек, привлекая оригинальным подходом, широтой охватываемого литературного контекста и основательностью литературоведческого анализа. Однако здесь рассматриваются только два романа австрийской писательницы, что не позволяет проследить художническую эволюцию Э. Елинек, вписать ее творчество в национальный и мировой процесс литературного развития. Думается, эти аспекты могут стать темами будущих монографических исследований.

Подтверждением роста интереса к творчеству австрийской романистки являются следующие научные публикации: «К проблеме «маргинальной телесности» романа Э. Елинек «Пианистка» Н. Швейбельман [Швейбельман, 2005]- «Немецкоязычная, но не немецкая. Некоторые аспекты австрийской прозы 1970;1990;х годов» А. Плахиной [Плахина, 2007]- «Интертекстуальность как средство разрушения мифов в творчестве Э. Елинек», «Стилевое своеобразие произведений Э. Елинек» Т. В. Акашевой [Акашева, 2009; 2007]- «Немецкоязычный роман 1980;2000 гг.: курс на демифологизацию» (2009), «Немецкоязычный романный дискурс 1980;2000 гг: стратегия коллекционирования (перверсивная модель коллекции в романе Э. Елинек «Похоть») (2009), «» Подрывная» «стратегия разрушения мифов в романах Э. Елинек (2009), «Немецкоязычный романный дискурс 1980;2000 гг.: фигура современного вуайериста» (2009) Г. В. Кучумовой [Кучумова, 2009]. Кроме того, отметит защиту докторской (А.Э. Воротникова.

Гиноцентрические романы Германии и Австрии 1970;1980;х годов" [Воротникова, 2008]) и кандидатской диссертаций (Т.В. Акашева «Разрушение мифов массового современного общества в ранней прозе Э. Елинек» [Акашева, 2009]). Последняя полностью посвящена творчеству австрийской писательницы. Т. В. Акашева не только осуществляет комплексный анализ стилевых, композиционных, языковых средств разрушения мифов массового сознания в ранних романах писательницы («Михаэль. Книга для инфантильных мальчиков и девочек», 1972; «Любовницы», 1975; «Перед закрытой дверью», 1983; «Похоть», 1989), но и изучает философские и эстетические связи романистки с концепцией Р. Барта, а также представляет исторический и культурный контекст художнического становления Э. Елинек, рассматривает традиции и новаторство в ее творчестве.

Признавая несомненную значимость существующих работ о творчестве.

Э. Елинек, нельзя не отметить, что их проблемная направленность, а также сложность и противоречивость самих произведений писательницы оставляют возможности для дальнейшего литературоведческого исследования романов.

Э. Елинек. Кроме того, мы подходим к творчеству Э. Елинек с точки зрения проблемы личностной самоидентификации, понимание которой основано на работах психологов, философов, социологов. Дело в том, что во второй половине XX века вопрос личностного самоопределения оказался узловым для гуманитарных наук. В философии понятие «идентификация» (от латинского identificare — отождествлять) означает «.процесс самоотождествления индивида с другим человеком, группой, образцом» [Философский энциклопедический словарь, 1989, с. 206]. В психологии это понятие было введено 3. Фрейдом и выступало в качестве центрального механизма формирования способности «Я» субъекта к саморазвитию на основании переживания своей тождественности с объектом [Фрейд, 2009]. В междисциплинарный научный обиход термин «идентичность» вводит.

Э. Эриксон в работе «Детство и общество» (1950). Идентичность в эриксоновском смысле — это «длящееся внутреннее равенство с собой»,.

18 непрерывность самопереживания индивида" [Эриксон, 2006, с. 28]. Д. Мид и Ч. Кули рассматривают идентичность и как результат социальной интеракции, и как фактор, обусловливающий социальную интеракцию. Актуализация проблемы самоидентификации связана с кризисным характером самосознания современного человека. Смысл кризиса или спутанности идентичности исследователи определяют как «.отвержение самости со стороны «я» «[Хёсле, 1994, с. 117], «.отсутствие очевидного и естественного образа самого себя» [Шеманов, 2007, с. 26]. В философии проблема самоопределения личности рассматривается в контексте социальных и культурных проблем современности: угроза духовности человека, утрата смысла жизни, отчуждение, овеществление, нивелирование личности, формирование «человека массы», (по мнению X. Ортега-и-Гассет, «.это тот, кто не может оценить самого себя, как с плохой, так и с хорошей стороны, это тот, кто чувствует себя «таким, как все» и отнюдь не переживает из-за этого» [Ортега-и-Гассет, 1991, с. 43−44]), «молчаливого большинства» (по Ж. Бодрийару, это «.текучая субстанция, которая наличествует не социально, а статистически и обнаружить которую удается лишь приемами зондажа. Сфера ее проявления есть сфера симуляции в пространстве., где социальное уже отсутствует» [Бодрийар, 2000, с. 26]), «человека без личности», который принимает навязываемые ему формы жизни [Гвардини, 2000].

Многие постмодернисты констатируют утрату персональной идентичности современным человеком. Не только сознание мыслится как разорванное, но и сам субъект как центр познания распадается. Пытаясь организовать в некое целое субъективный опыт человека, исследователи вводят понятие «нарратива». Согласно теории Ф. Джеймсона, «.все воспринимаемое может быть освоено человеческим сознанием только посредством повествовательной фикции, вымысла» [Ильин, 1998, с. 95].

На стыке психоанализа и герменевтики располагаются исследования.

Ю. Хабермаса. Он подчеркивает, что идентичность сегодня становится множественной, ситуативной и неустойчивой. Классовая, политическая,.

19 национальная, профессиональная — выбор той или иной идентичности зависит от желания индивида и одобрения общества.

В связи с этим отметим концептуальный подход 3. Баумана, который считает кризис идентичности следствием проекта «модерна» в эпоху географических открытий и промышленной революции, когда традиционный общественный порядок был разрушен, темп изменений социальной структуры увеличился, поэтому, по мнению 3. Баумана, проблема сегодня не в том, как обрести избранную идентичность, сколько в том, «.какую идентичность выбрать и как суметь вовремя сделать другой выбор, если ранее избранная идентичность потеряет ценность.» [Бауман, 2002, с. 185].

Наиболее значимыми для нас стали работы Э. Фромма, который исследует особенности самоопределения человека в социокультурном контексте, тем самым преодолевая чисто психологическое значение понятия самоидентификации личности. С развитием капиталистических отношений, по мысли Э. Фромма, у человека появляется множество путей для самореализации. Неготовность индивида принять эту свободу приводит к тому, что «.он полностью усваивает тип личности, предлагаемый ему общепринятым шаблоном, и становится точно таким же, как все остальные. человек платит за новую уверенность в себе отказом от целостности своего «я» «[Фромм, 1990, с. 159].

При этом кризисность идентичности современного человека обнаруживается на разных уровнях его самосознания, среди которых могут появиться, например, следующие: «1) тендерный- 2) языковой- 3) этнический- 4) религиозный- 5) семейный- 6) коллективистский- 7) профессиональный- 8) гражданский- 9) политический- 10) региональный- 11) имущественный- 12) социально-культурный» [Губогло, 2003, с. 41]. Однако для нас интерес представляли культурная и национальная идентичность, поскольку данные аспекты проблемы обнаруживаются в исследуемых романах Э. Елинек.

На рубеже веков в условиях многополярного мира, чертой которого является мультикультурализм, актуализируется проблема национальной.

20 самобытности. В результате распада империй на месте прежних колоний появилось множество новых государств, что обусловило возникновение двойной национальной идентичности (например, африканская и британская). Кроме того, отмечается повсеместное забвение прошлого, когда молодое поколение приобщается к интернациональной поп-культуре, оказываясь вне национального прошлого, не осознавая своего места в цепи поколений. По мысли Э. Хобсбаума, «.разрушение прошлого является одной из характерных и наиболее зловещих явлений конца XX века. Большинство молодых людей и девушек конца столетия растут в своего рода постоянном, вечном настоящем.» [Хобсбаум, 2004, с. 449]. А между тем национальная идентичность, то есть «.отождествление себя с определенной национальной общностью» [Попова, 2004, с. 15], является частью идентичности личности.

Культурная идентичность зачастую рассматривается как часть национальной, поскольку самоопределение нации происходит в том числе и через собственную культуру. Вместе с тем, культурная идентичность характеризует отношение личности к культуре в целом, а не только к национальной культуре. Такой подход избирает Г. Г. Захарова, понимая культурное самоопределение как «.интегральное качество личности, проявляющееся в мотивационно-ценностном отношении, характеризующимся яркой эмоциональной отзывчивостью и познавательной активностью в присвоении культурных ценностей» [Захарова, с. 205]. М. М. Шибаева говорит о том, что грани личностного самоопределения выражаются в ориентировании человека в социокультурном пространстве. «Это ориентирование включает такие виды культурной деятельности, как выработку ценностных ориентиров, выделение смысловых моментов индивидуального бытия, формирование представлений о том, что есть добро и зло, справедливость, долг и красота» [Шибаева, 1987, с. 139].

Опираясь на обозначенные работы, мы будем понимать самоидентификацию как процесс осмысления человеком самого себя, смысла и цели своего существования, ценностных ориентиров, а также формирование.

21 индивидуальной картины мира, осознания своего места в ней. При этом, термины «самоидентификация», «самосознание», «личностная идентичность» тесно связаны, имеют инвариантное начало, поэтому будут использоваться нами как своеобразные квазисинонимы.

Проблема личностной самоидентификации оказывается магистральной не только для гуманитарных дисциплин, но и для литературы второй половины XX века. В этой связи творчество Э. Елинек представляет собой весьма интересный, именно австрийский подход к названной проблеме, связанный со следующими узловыми моментами. Во-первых, для Австрии чрезвычайно значимым оказывается собственное национальное самоосмысление как самостоятельного государства, а не части Германии (или третьего Рейха), в австрийской словесности второй половины XX века этот вопрос звучит в самых разных вариациях. Во-вторых, символом страны, ближайшей ассоциацией, наконец, национальным трендом Австрии выступает духовная культура (в первую очередь, музыка). Не случайно Р. Менассе в своем эссе «Страна без свойств» отмечает склонность австрийцев определять себя через свою историю и культуру [Менассе, 1999]. Наконец, в-третьих, внимание к внутреннему миру человека является одной из доминант австрийской культуры в целом и литературы в частности (психоаналитические работы 3. Фрейда, проза А. Шницлера, психологические новеллы Ст. Цвейга, Ф. Кафки, Ф. Верфеля, внимание Р. Музиля к иррациональным, пограничным состояниям человеческого духа). В связи со сказанным, попытка целостного осмысления, т. е. с художественной и идейно-тематической точек зрения, романов Э. Елинек 1975;1980;х годов сквозь призму воплощения в них проблемы самоидентификации личности позволяет обозначить специфику и развитие творческой манеры австрийской романистки, а также осознать ее значение в европейском литературном контексте, что также составляет научную новизну проведенного исследования.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что рассмотрение прозы австрийской писательницы в качестве варианта модификации романного.

22 жанра углубляет представление о многообразии романной формы второй половины XX века.

Практическая значимость диссертационного исследования связана с возможностью использования его материалов при чтении курсов по истории зарубежной литературы второй половины XX века, спецкурсов и семинаров по австрийской литературе, а также при дальнейшем изучении творчества Э. Елинек.

Положения, выносимые на защиту:

1. В романах Э. Елинек 1975;1980;х годов высвечиваются разные грани самоидентификации современного человека. В социальном и семейном контексте осмысляют себя герои «Любовниц» (1975), у которых формируется идентичность собственника. Забвение нацистских преступлений и жесткая социальная иерархия в послевоенной Австрии порождает кризис национального и социального самосознания героев романа «Перед закрытой дверью» (1980). Возможность культурного, профессионального, сексуального самоопределения ставится под сомнение в «Пианистке» (1983), наиболее автобиографичном произведении австрийской писательницы. Наконец, половая принадлежность как сущность человеческой природы отличает героев романа Э. Елинек «Похоть» (1989).

2. При всем многообразии подходов к решению проблемы персональной идентичности в романах Э. Елинек, реализация в них мировоззренческих установок автора обусловливает их единое идейно-тематическое ядро (развенчание политической и социальной несправедливости, невозможность обретения индивидуальности в существующей действительности, замалчиваемое наследие нацизма, насилие мужчины над женщиной как стандарт современного общества, развенчание политических и социальных мифов массового сознания, ракурс анализа социальных отношений через исследование отдельной семьи), а также поэтологическую общность.

3. Особенностями поэтической системы исследуемых романов становится убывание характера" и схематизм героев, практически полное отсутствие у.

23 них разработанного портрета, прямого индивидуального слова, подчеркнуто ослабленная сюжетная линия. Смысловая основа героев Э. Елинек представлена повторяющимися мотивами одиночества, утраты свойств одушевленности, расчленения, холода и смерти, приобретающими экзистенциальное звучание. Данные мотивы варьируются и на уровне пространственной организации произведений: топос дома, занимающий центральное место в художественном мире Э. Елинек, оказывается местом подавления личности героев, их физической и/или духовной гибеликроме того, черты внешнего пространства соотносятся с характеристиками пространства сознания героев.

4. Э. Елинек переосмысляет литературные традиции в соответствии с собственным видением современной действительности и ее социокультурных проблем. На разных уровнях поэтической системы Э. Елинек с разной степенью отчетливости просвечивают структуры разных жанров: любовного, воспитательного, детективного, семейного романов, а также «романа культуры». В итоге, произведения австрийской писательницы остаются реалистическими, однако явления жанровой диффузности говорят о том, что исследуемые романы родились в эпоху постмодернизма, еще более усложнившей определение протеистического, «становящегося жанра» романа [Бахтин, 1975, с.451].

5. Актуализация разных аспектов проблемы самоидентификации личности, одной из магистральных для современного гуманитарного знания, наряду со сложной жанровой природой произведений Э. Елинек, отражающих многообразие жанровых модификаций современного романа, делают творчество австрийской писательницы неотъемлемой частью текущего литературного процесса.

Апробация работы. Основные результаты диссертации отражены в публикациях автора, докладывались на следующих научных конференциях: международная научная конференция «Четвертые Лазаревские чтения».

Челябинск, май 2008), IV международная научно-методическая конференция.

Литература

в контексте современности" (Челябинск, май 2009), Всероссийская конференция-круглый стол «Литература. Музыка. Театр» памяти В. М. Павермана (Екатеринбург, октябрь 2009), VII международная научно-практическая конференция «Иностранные языки и литературы в контексте культуры» (Пермь, апрель 2010).

Структура и объем работы. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объем исследования составляет 195 страниц. Библиографический список включает 327 наименование, в том числе 90 на иностранных языках (немецкий, английский).

1. «Мы есть то, чем мы владеем.»: идентичность собственника в романе «Любовницы».

Роман «Любовницы» (1975) существенно отличается от предшествующих произведений писательницы. Два ранних романа («Мы пестрые бабочки, детка!», 1970 и «Михаэль: Книга для инфантильных мальчиков и девочек»,.

1972) были написаны в экспериментальной манере, трансформировали образы популярной культуры 1960;х годов, включали в себя героев Диснея, голливудских сериалов, криминальной хроники, рекламы, политических деятелей. Сюжеты этих романов состояли из сети разных повествований, которые переплетались и прерывались. При этом их герои были лишены единой идентичности. Так, Отто (центральная фигура романа «Мы пестрые бабочки, детка!») усваивает разные роли, его идентичность постоянно меняется. Он описывается то как доктор, то как ученый, то как волокита. Кроме того, эти тексты предполагали фрагментарность изложения и восприятия, поскольку издавались как разрозненные листы, из которых читатели самостоятельно выстраивали последовательность эпизодов. Все это позволило исследователям считать данные тексты постмодернистскими [Fiddler, 1994;

Акашева, 2009]. В «Любовницах» же появляется последовательный сюжет и целостные герои со своей историей. Именно в этом произведении намечаются основные тематические направления творчества Э. Елинек: критический анализ общества, развенчание стереотипов, манипулирующих сознанием личности, способы и механизмы ее самоопределения, а точнее, самоопустошения. Как показывает писательница, поиски человеком самого себя — это иллюзия, ведь индивидуальность в современном мире невозможна, она вытесняется мифами массового сознания. Своеобразной иллюстрацией понимания природы человека.

Эльфридой Елинек нам представляется фрагмент из «Речи на открытии.

Венской психоаналитической амбулатории": «Наше «я» пребывает в постоянной опасности, того и гляди — разорвется, словно обветшалая занавеска, и как в этом случае починить и заштопать его, ведь ткань расползается у нас.

26 под руками? Некуда иголку воткнуть. Порой натыкаешься на одну пустоту" [Елинек, Смысл безразличен., 2010, с. 113]. Наряду с этим, в романе четко обозначается женская тема. При этом, по справедливому замечанию В. Вис, женское у Э. Елинек неизбежно, оно содержит в концентрированном виде общественную проблематику, представления о мире в целом [Vis, 1998]. В «Любовницах» впервые формулируется мотив влияния экономики на межличностные отношения, который варьируется в последующих произведениях писательницы и составляет важнейшую черту ее творчества. Об этом заявляла и сама Э. Елинек: «Для меня было важно показать, что любовь не дается Богом, небом или счастливой судьбой. Любовь, как и все остальное, жестко обусловлена экономическими фактами. Экономическая обусловленность любви — это вообще важнейший аспект моей книги» [Sauter, 1981, S.113].

В «Любовницах» начинает складываться индивидуальный стиль романистки, по мнению Р. Шмидт, он заключается «.в разоблачении идеологического содержания устойчивых оборотов речи с помощью контрастов, монтажа, параллелизма, повторов фраз.» [Schmidt, 1988, S.463]. Подобная форма, по признанию австрийской писательницы, не случайна: это «.средство, чтобы передать мои представления о мире и, в еще большей степени, чтобы опробовать новый эстетический подход, позволяющий как можно глубже проникнуть в проблему.» [Елинек, 2003, с.287].

Сюжетная канва «Любовниц» довольно проста. В произведении изображается судьба двух молодых девушек — Бригитты и Паулы. И хотя ни время ни место действия в романе конкретно не обозначается, в скупых описаниях некой Прекрасной страны угадываются приметы австрийских деревень и городов второй половины XX века. Бригитта работает на швейной фабрике, но этот ненавистный для нее труд должен закончиться, как только она выйдет замуж за Хайнца и станет обладательницей собственного дома и магазина. Для Паулы, как и других деревенских девушек, есть два пути: стать продавщицей или домохозяйкой. Однако героиня мечтает о профессии.

27 портнихи. В итоге обе девушки выходят замуж, но если дальнейшая судьба Бригитты складывается вполне благополучно, то семья Паулы рушится.

Подобный сюжет позволил выделить в качестве основной тему положения работающих женщин [Кошаг, 2007, S.96−115]. Однако, на наш взгляд, в первую очередь, Э. Елинек интересует правда о человеке, механизмах его самосознания. В связи с этим романистка подвергает сомнению факт существования индивидуальности в современном мире. Поскольку эта мысль наиболее отчетливо находит свое воплощение в образах героев романа, нам представляется логичным начать анализ именно с образной системы «Любовниц».

Выводы по главе.

Итак, роман «Похоть» во многом продолжает развивать темы предшествующего творчества Э. Елинек: социальное неравенство, разрушительное воздействие человеческой деятельности на природу, положение женщины в семье и обществе, развенчание мифов массового сознания. Однако главной проблемой, собирающей произведения австрийской писательницы в единое целое, является проблема самоопределения личности.

При этом в «Похоти», как и в своих предшествующих романах («Любовницах»,.

Перед закрытой дверью", отчасти в «Пианистке»), писательница делает семью своеобразной моделью современного общества, вскрывая через анализ семейных отношений принципы функционирования социума. Продолжая идеи.

3. Фрейда о социальной основе сексуальности, романистка редуцирует семейные отношения до сексуальных. В связи с этим принципом самоопределения героев становится их половая принадлежность. Образы персонажей «Похоти» лишены индивидуального портрета, биографии, речи, характеров, их внутренний мир исчерпывается половой природой.

Предпосылкой подобного обезличивания в «Похоти» становится проникновение товарно-денежных отношений во все сферы жизни. И.

156 межличностные взаимодействия, и самовосприятие человека определяется материальной выгодой. Это сближает подход Э. Елинек с идеями Э. Фромма и его концепцией рыночной ориентации характера.

С точки зрения поэтики, роман «Похоть» отличается снижением роли сюжета, повтором как основным сюжетно-композиционным принципом, монтажным сцеплением эпизодов, схематизмом персонажей, лишенных индивидуальных характеров, диалогизмом и разноречием на уровне субъектной организации текста. Данные особенности поэтики, на наш взгляд, органично связаны с авторским мировидением, для которого характерны следующие черты: представление о бытии как об однообразном, бессмысленном, трагичном, в котором деньги составляют основу не только социальных отношений, но и личностного самоопределения. Сознание современного человека, как показывает автор, заполнено готовыми стереотипами, вытесняющими внутреннюю уникальность личности.

В то же время данные поэтологические черты позволяют нам выявить своеобразие романной формы, творимой автором. Возможно ли, несмотря на почти полное отсутствие сюжета, интриги, а также характеров героев, говорить о сохранении романной формы у Э. Елинек? В ответе на данный вопрос для нас чрезвычайно важными оказываются идеи М. Бахтина о становящемся характере романного жанра. Роман — это «.вечно ищущий, вечно исследующий себя самого и пересматривающий все свои сложившиеся формы жанр. Таким только и может быть жанр, строящийся в зоне непосредственного контакта со становящейся действительностью» [Бахтин, 2000, с.231]. По нашему мнению, в творчестве Э. Елинек в целом и в «Похоти» в частности мы обнаруживаем вариант модификации романной формы, изменения которой отвечают самой реальности.

Заключение

.

Творчество австрийской писательницы Э. Елинек является неотъемлемой и весьма репрезентативной частью европейского литературного пространства. В своих произведениях Э. Елинек, обращаясь к узловой для литературы второй половины XX века теме самоидентификации личности, исследует разные грани человеческой индивидуальности в контексте современной реальности.

Материалом исследования послужили романы писательницы 1975;1980;х годов («Любовницы», 1975, «Перед закрытой дверью», 1980, «Пианистка»,.

1983, «Похоть», 1989), обнаруживающие формирование тематической направленности творчества Э. Елинек: политическое и социальное неравенство, преодоление нацистского прошлого, подавление женщины в частной и общественной жизни, развенчание стереотипов массового сознания, ракурс анализа социальных отношений через исследование отдельной семьи.

Стержневой проблемой указанных произведений становится именно личностное самоопределениепри этом от романа к роману мы отмечаем не просто обращение к новым граням персонального самосознания, но углубление социокультурной проблематики. Так, в «Любовницах» актуализируется социально-философская проблематика в связи с тем, что у героев формируется идентичность собственника: ориентация на обладание, проявляющаяся не только в накоплении материальных ценностей, но и в межличностных отношениях. Вопреки названию, здесь изображается не история любви, а ее экономическая обусловленность. В романе «Перед закрытой дверью» самоосмысление персонажей происходит в контексте австрийской послевоенной действительности, за счет чего происходит конкретизация и усложнение проблематики текста. Замалчивание нацистского прошлого, разрыв времен и поколений, несоответствие официального и реального облика страны.

— все это порождает внутреннюю дисгармонию героев романа, проявляющуюся в самоотчуждении, внутренней агрессии, отсутствии индивидуального мировоззрения и системы ценностей, неспособности к искренним взаимоотношениям, будь то семейные, дружеские или любовные связи. В.

158 образе Эрики Кохут, героини наиболее автобиографичного романа писательницы «Пианистки», отчетливо обнаруживаются профессиональный, сексуальный, культурный уровни самоопределения. Пожалуй, это наиболее индивидуализированная и в то же время дисгармоничная героиня Э. Елинек. Сексуальная деформация Эрики Кохут, неприятие собственной женственности, обусловленные подавляющим воспитанием со стороны матери, проявляются в разрушительных попытках самопознания с помощью бритвы и иголок. Пианистка способна строить взаимоотношения с мужчинами только в рамках знакомой ей модели «подавление-подчинение», что и реализуется в отношениях с Вальтером Клеммером. Ее сексуальный опыт составляется вовсе не из личных эмоциональных, чувственных переживаний, а из накопленных зрительных впечатлений. Культурный контекст романа, состоящий из обширного пласта классических музыкальных произведений, с одной стороны, открывает тему музыкального воспитания, препятствующего гармоничному становлению ребенка. С другой стороны, этот аспект развивается в тему девальвации культуры, утраты искусством статуса вечной ценности. В современном мире, как показывает автор, музыка (и в целом культура) оказывается не более, чем мифом массового сознания. Персонажи «Похоти» лишены характеров, они предстают не как цельные многосторонние личности, но как однолинейные фигуры, сущность которых ограничивается половой принадлежностью, а принцип самоопределения сближается с рыночной ориентацией, описанной Э. Фроммом. При этом сексуальные отношения у Э. Елинек вскрывают властные оппозиции, лежащие в основе современной социальной структуры.

Художественное воплощение проблемы индивидуального самоопределения в романах Э. Елинек отмечено общими поэтологическими чертами. Несмотря на то, что исследуемые произведения Э. Елинек остаются личноцентрическими, их герои, отражая авторское представление об отсутствии индивидуальности в современном мире, схематизируются в соответствии со своим общественным положением (даже Эрика Кохут,.

159 наиболее индивидуализированная героиня писательницы, оказывается носительницей психологии своего социального класса). Подобное «убывание характера» [Гинзбург, 1977, с. 272] оказывается типологическим для литературы второй половины XX века: «.ставится под вопрос не только характер как совокупность психических особенностей личности, но и характер как категория эстетическая» [Лейтес, 1992, с. 37]. Формальным воплощением обезличенных образов в произведениях Э. Елинек становится отказ автора от психологизма (внутреннее состояние героев передается через их действия), а также отсутствие детализированного портрета персонажей: физические характеристики героев больше напоминают технические данные механических устройств («Любовницы»), отдельные детали не создают целостный внешний облик персонажей («Перед закрытой дверью»), подчеркнуто рассыпающийся, фрагментарный облик пианистки акцентирует четкие, прямые линии, а также следы физического старения («Пианистка»), портрет героев замещается описанием гениталий героев («Похоть»).

Несамостоятельность мышления героев обнаруживается благодаря разноречию. Несмотря на то, что повествование в романах Э. Елинек ведется от лица всезнающего автора, его слово совмещается со словом героев в форме несобственно-прямой и косвенной речи. Так, в «Любовницах» герои воспроизводят клише массового сознания, почерпнутые из популярной культурыв романе «Перед закрытой дверью» к ним добавляются модные идеи экзистенциализма, героиня «Пианистки» в отсутствии самопознания и развития не в силах вербализовать свои мысли и чувства, ее слово систематически перебивается авторскими комментариями, репликами других героев. В «Похоти» же герои изъясняются «чужим» для них языком литературных аллюзий и реминисценций, которые еще больше подчеркивают внутреннюю примитивность персонажей. Кроме того, слово автора, обрамляя стереотипы и мифы массового сознания, создает неожиданный для них контекст и высвечивает их бессмысленность.

С чертами внутреннего пространства (пространства сознания) героев в романах Э. Елинек соотносятся особенности внешнего пространства. В «Любовницах» такими общими приметами являются условность, схематизм и ограниченностьв романе «Перед закрытой дверью» — замкнутость, оппозиция верха и низа, насыщенность приметами прошлогов «Пианистке» теснота и замкнутость внешнего пространства, перемещения героини, завершающиеся неизбежным возвращением домой, соотносятся с внутренней ограниченностью и статичностью Эрики Кохутслабая детализация пространства в романе «Похоть» создает ощущение пустоты, метафорически отражающей мысль о внутреннем опустошении личности. Особое значение в художественном мире австрийской писательницы обретает топос дома, который оказывается средоточием подавления, деформации личности героев, а в конечном итоге местом их физической («Перед закрытой дверью», «Похоть») или духовной («Пианистка») гибели. Дом оказывается своего рода моделью авторской картины мира, для которой также характерны вытеснение индивидуальности, материальная обусловленность семейных отношений, формирование рыночной ориентации личности (термин Э. Фромма), однообразие, бессмысленность и трагизм существования.

Семантическая сущность героев Э. Елинек представлена повторяющимися мотивами одиночества, насилия, утраты свойств одушевленности, статики, ограниченности, холода, смерти, которые постепенно приобретают экзистенциальное звучание, характеризуя основы человеческого бытия в современном мире. Сочетаясь между собой, названные мотивы не только раскрывают образы героев, но и, сопрягаясь, по мысли Б. Томашевского, с темой, образуют «. .тематическую связь произведения» [Томашевский, 1999, с. 182].

Наряду с этим, мотивная структура образов определяет сюжетнокомпозиционные особенности романов австрийской писательницы, поскольку и персонаж и сюжет одинаково представляют собой метафоры, и потому они не только связаны друг с другом, но семантически совершенно.

161 тождественны." [Фрейденберг, 1997, с. 224]. В этой связи отмеченное выше «убывание характера» и снижение роли сюжета в романах Э. Елинек взаимообусловлены. Писательница сознательно отказывается от развернутой интриги и перипетий. Следуя логике жизненного материала, она использует «реальные мотивы» (по классификации А.И. Белецкого), основывается на действительно происходивших событиях. При этом писательница обращается и к традиционным сюжетным схемам. В «Любовницах» критически осваивается любовный роман и жанр Не1та1хотап, «Перед закрытой дверью» обнаруживает черты воспитательного и детективного романов, «Пианистка» — любовного, воспитательного и жанра «романа культуры», а «Похоть» — семейного романа.

Подвижная романная форма Э. Елинек, переосмысляющая традиционные сюжетные схемы, с одной стороны, наиболее зримо воплощает авторское видение современной действительности и ее социокультурных проблем, а с другой, подтверждает «самокритичность» и «становящийся характер» [Бахтин, 1975, с.450] романного жанра как такового.

Актуализация разных аспектов личностного самоопределения в произведениях Э. Елинек, а также сложная жанровая природа ее романов делают творчество австрийской писательницы неотъемлемой и весьма значительной частью современного литературного процесса.