Понятие эмоции в лингвистической и психологической литературе. 
Понятие оценки

Несмотря на то, что определение существительного дискомфорт в Толковом словаре русского языка («условия жизни, пребывания, не обеспечивающиеудобства и спокойствия, а также ощущение неудобства, тревоги, беспокойства» [ТСРЯ]) не содержит упоминания об отрицательных эмоциях, мы всё же высказываем предположение о том, что дискомфорт и отрицательные эмоции тесно связаны друг с другом. В практической части нашего исследования будет предпринята попытка доказать данный тезис. В связи с этим нам представляется целесообразным рассмотреть понятие эмоции до того, как перейти к обзору различных точек зрения относительно коммуникативного дискомфорта и как сделать собственные предварительные выводы о данном феномене.

У. Джеймс, один из основоположников теории эмоций, полагает, что в качестве ответа на некий стимул из окружающей действительности выступает физическое или физиологическое изменение («bodily change») организма, следующее за восприятием этого стимула, и что эмоцией является чувство от этой реакции [James 1884: 189−190]. Он пишет о том, что без физических изменений восприятие было бы исключительно когнитивной, мыслительной операцией, лишённой эмоциональной теплоты («destitute of emotional warmth») [James 1884: 190]. И. Н. Горелов, лингвист, исследующий аспекты невербальной коммуникации (см. раздел 1.1.), также говорит о первичности физического проявления эмоций, подчёркивая, что невербальные средства выражения эмоций в акте коммуникации обнаруживают себя раньше, чем вербальные [Горелов 1980: 79].

Н. Фрейда, нидерландский психолог, внёсший значительный вклад в развитие теории эмоций [Frijda 1986], определяет эмоциональные феномены, или явления («emotional phenomena»), как так называемые неинструментальные («noninstrumental»), или безосновательные, не имеющие определённой цели, типы поведения и черты поведения, психологические изменения, а также субъективный оценочный опыт. Всё это является следствием внешних («external») или умственных («mental») событий, а в первую очередь, значения этих событий для индивида. Эмоцию Н. Фрейда понимает, с одной стороны, как частный случай такого поведения, психологического изменения или субъективного оценочного опыта, а с другой стороны, как так называемый внутренний детерминант («inner determinant») [Frijda 1986: 4]. Из опасений слишком сильного углубления в область психологии не будет предпринята попытка разъяснить, что такое внутренний детерминант, однако из изложенного выше можно сделать следующий важный вывод: Н. Фрейда считает важным то, что в естественных условиях эмоции возникают непреднамеренно, помимо воли индивида, и что эмоциональная реакция предполагает оценку свершившего события. коммуникативный дискомфорт лингвистический текст Подтверждение неосознанности переживания эмоций можно найти и у исследователя Г. С. Абрамовой [Абрамова 2000]. Г. С. Абрамова приводит в пример трёхлетнего ребёнка, который, увидев мать, выражает свою радость, свой восторг следующей фразой: «Ты моя семиножечка, девяносто пять!» Г. С. Абрамова полагает, что использование данного предложения продиктовано тем, что известные формы выражения чувств не помогают ребёнку в полной мере отразить спектр испытываемых им эмоций, в то время как неизвестные слова, ещё не оформившиеся в понятия, соответствуют этой задаче [Абрамова 2000: 73]. По мнению Г. С. Абрамовой, выразительность детской речи достигается, в первую очередь, за счёт просодических средств (мелодики, ударения, длительности и интенсивности звучания), затем подключаются синтаксические средства (инверсия, повторы). Только по мере взросления усиливается дифференциация плана содержания и его непосредственного просодического (интонационного) оформления. Это связано со становлением у ребёнка понятийной базы: первоначально слово представляется ребёнку свойством предмета, и, чтобы стать понятием, оно должно пройти определённый путь развития [Абрамова 2000: 73]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что, несмотря на неспособность к осмыслению эмоций, ребёнок может их испытывать и выражать, и что эмоции не являются элементом мысленного содержания.

В отличие от психологов Н. Фрейда и Г. С. Абрамовой, отечественный лингвист В. И. Шаховский определяет эмоции как «один из психических материалов мышления», то есть как осмысленный процесс [Шаховский 2012: 10]. По мнению В. И. Шаховского, эмоции «выступают в роли посредника между миром и его отражением в языке человека: эмоции выражают значение объектов мира для человека» [Шаховский 2012: 8]. Они обнаруживают себя не только на лексическом (возможность отражения эмоций посредством использования определённых лексем представляется вполне очевидной), но и на фонетическом и грамматическом уровнях. Например, интонация, по мнению В. И. Шаховского, «культуроносна и коммуникативно значима, она эксплицирует образованность и воспитанность говорящих», а эмоциональный синтаксис и эмоциональную морфологию можно в совокупности рассматривать как грамматику эмоций [Шаховский 2012: 22]. В. И. Шаховский отмечает, что эмоции являются структурной частью мышления и сознания и неотъемлемым спутником когнитивных процессов и что они формируются в зависимости от социокультурных параметров и подразделяются на универсальные и специфические для данной культуры [Шаховский 2012: 7]. Он говорит о том, что эмоции и методы их выражения могут изменяться вследствие изменения условий общения. Кроме того, людям разного возраста свойственны разные эмоции. Нормы выражения эмоций, по мнению В. И. Шаховского, также различны как для разных культур, так и для разных эпох или социальных классов в одной культуре.

В.И. Шаховский разделяет две системы, позволяющие выразить эмоции. Первая система, которую В. И. Шаховский называет «Body language», предполагает физиологическую экстериоризацию эмоций (физическое, не вербальное выражение). Вторая система, или «Verbal language», использует средства языка, то есть позволяет вербализовать эмоции. При этом В. И. Шаховский обращает внимание на превосходство Body language над Verbal language по степени правдивости, скорости, силы выражения эмоций, а также по степени успешности в их интерпретации адресатом [Шаховский 2012: 8]. В. И. Шаховский также подчёркивает интеллектуальность, или осознанность, процесса вербализации эмоций [Шаховский 2012: 16].

Исследователь выделяет коммуникативную функцию эмоций. Он говорит об «эмоциональной/эмотивной компетенции», степень владения которой влияет на успешность распознавания вербально или авербально выраженных эмоций [Шаховский 2012: 18]. Однако, с нашей точки зрения, которая ближе к позиции психолога Н. Фрейда, изложенной выше, необходимость говорить о наличии коммуникативной функции эмоций можно оспорить, поскольку вербализация эмоций, о которой пишет В. И. Шаховский, хотя и является осознанным процессом, всё же не равносильна непосредственному переживанию эмоций, которое нельзя охарактеризовать как целенаправленный процесс.

Компромиссную точку зрения можно обнаружить у таких исследователей, как Л. Ю. Буянова и Ю. П. Нечая [Буянова, Нечай 2006]. Л. Ю. Буянова и Ю. П. Нечай полагают, что человеческие эмоции можно рассматривать в различных аспектах: психологическом, философском, биологическом, физиологическом и лингвистическом — и в русле каждой науки термин эмоция получает своё толкование, вследствие чего универсальное определение этого явления отсутствует [Буянова, Нечай 2006: 11]. Однако, несмотря на специфику понимания эмоций в различных областях научного знания, можно выделить ряд присущих им постоянных признаков: «субъективность, оценочность, рефлективность, переживаемость, экспрессивность (словная, физиологическая) [Буянова, Нечай 2006: 13]. Исследователи отмечают, что «причины эмоционального состояния — это события, которые оцениваются по-разному» [Буянова, Нечай 2006: 17]. Они разделяют два вида таких событий: 1) нейтральные события, отсутствующие в ценностной картине мира, релевантные только по отношению к конкретной ситуации; 2) события, релевантные по отношению к ценностной картине мира конкретного индивида или социума. Л. Ю. Буянова и Ю. П. Нечай представляют эмоцию как когнитивную единицу, поскольку эмоциональное состояние связано с оценкой причин его возникновения или объектов этого состояния. В этом, по мнению учёных, и заключается когнитивный аспект эмоций: он связывает переживающего некоторые эмоции индивида с объективным положением дел [Буянова, Нечай 2006: 17].

Л.Ю. Буянова и Ю. П. Нечай говорят о том, что оценка лежит в основе дифференциации негативных, положительных и двойственных (амбивалентных) эмоциональных состояний. Субъективный оценочный опыт является, как отмечалось выше, присутствует и в определении эмоции, данном Н. Фрейда [Frijda 1986]. Поскольку в термине коммуникативный дискомфорт присутствует слово дискомфорт, которое, как уже говорилось в данном разделе, с нашей точки зрения, содержит негативную эмоциональную составляющую, нам следует также обратиться к понятию оценки (мы ограничимся только одной научной точкой зрения по данному вопросу с целью избежать сильного отступления от темы исследования).

Как отмечает Е. М. Вольф, «оценка может даваться по самым разным признакам („истинность/неистинность“, „важность/неважность“ и т. п.), однако основная сфера значений, которые обычно относят к оценочным, это „хорошо/плохо“» [Вольф 1985: 8]. Исследователь предлагает рассматривать оценку как подвид модальностей, накладывающийся на дескриптивное содержание некоторого лингвистического выражения.

Взаимодействие субъективного и объективного факторов, по мнению исследователя, является характерной чертой оценки. Субъект по-своему («положительно/отрицательно») оценивает объект, а объект обладает собственными свойствами, служащими предметом оценки субъекта. Субъект в процессе оценивания отталкивается как от собственного восприятия объекта оценки, так и от стереотипных представлениях о нём и от шкалы оценки его признаков. Объекта, с точки зрения Е. М. Вольф, сочетает в себе субъективные (выражаемые субъектом) и объективные (собственные) признаки. Она приводит следующий пример: «Так, когда речь идёт о том, что вода тёплая/холодная, подразумеваются и свойства самой воды, и ощущения субъекта» [Вольф 1985: 23]. Однако, как признаёт исследователь, во взаимодействии субъекта и объекта оценки присутствует эмотивность, или оценочность, т. е. компонент, подразумевающий хорошее или плохое отношение субъекта к объекту, которое не зависит от объективных, или собственных, свойств объекта [Вольф 1985: 37−38]. По мнению учёного, данный компонент, прежде всего, отражается в глаголах, который субъект использует в оценочном высказывании. Они могут отражать непосредственное отношение к объекту («нравиться/не нравиться») или выражать эмоциональное состояние субъекта («радоваться, грустить»). Кроме того, эмотивность проявляется в оценочных выражениях («Какая красота!), в так называемых аффективных словах, входящих в состав высказывания («чудесный, замечательный, отвратительный, мерзкий»), в бранных словах и выражениях [Вольф 1985: 38−39].

Итак, на основании выше изложенных точек зрения можно сделать вывод о том, что эмоции, с одной стороны, неконтролируемы индивидом и их переживание не несёт в себе никакой определённой функции. С другой стороны, во-первых, по мере взросления и умственного развития растёт как палитра эмоций, так и способы их вербализации, а во-вторых, эмоции теснейшим образом связаны с понятием оценки, которая в самом общем представлении варьируется в диапазоне «хорошо/плохо». Классификация эмоций — сложная задача, выходящая далеко за рамки данного явления, поэтому при определении дискомфортных явлений опорой будет служить собственная субъективная оценка исследователей, а также объективная информация об отношении персонажей к тому или иному событию, которую содержит текстовый источник.

Итак, представляется очевидным, что современные учёные-лингвисты только начали уделять должное внимание явлению коммуникативного дискомфорта, однако в имеющихся работах нет единой точки зрения относительно определения данного феномена. В рамках данной работы это явление определяется как неудобство, возникшие у собеседников в процессе общения. Несмотря на то, что настоящее исследование в большей степени ориентировано на изучение способов лингвистической актуализации коммуникативного дискомфорта, на основе изученной научной литературы, посвящённой коммуникативно аномальным явлениям, предлагается выделить две крупные группы коммуникативного дискомфорта:

• 1) коммуникативный дискомфорт, связанный с непониманием (неудобство в общении, которое обусловлено коммуникативной неудачей (то есть ситуацией непонимания) и которое может испытываться как адресатом, так и адресантом);
• 2) информационный коммуникативный дискомфорт (неудобство в общении, которое возникает либо у адресата при отрицательной оценке верно интерпретированного коммуникативного акта адресанта, либо у адресанта, если он испытывает затруднения при сообщении адресату какого-либо содержания (к ним не относятся физические помехи и препятствия)).

Коммуникативная неудача в нашей работе будет пониматься как ситуацию непонимания, то есть такая ситуация, в которой адресат осознаёт свою неспособность к верной интерпретации мысленного содержания, переданного адресантом, или в которой интерпретация адресата отличается от того, что имел в виду адресант, передавая некоторое мысленное содержание.

Несмотря на то, что слово эмоции не встретилось нам ни в одном из определений коммуникативного дискомфорта, мы всё же предполагаем, что неудобство, возникшее в процессе общения, часто бывает напрямую связано с отрицательными эмоциями, такими как гнев, печаль, страх и отвращение. Данный тезис будет проверяться в практической части нашего исследования, анализируя ситуации дискомфортного общения. С нашей точки зрения, степень интенсивности переживания эмоции связана со степенью успешности и комфортности коммуникации: чем интенсивнее отрицательная эмоция, тем дискомфортнее общение. Понятие эмоции в данной работе связывается с понятием оценки и принимаем утверждение Е. М. Вольф, согласно которому во взаимоотношениях субъекта и объекта имеет место оценочность, или эмотивность, то есть субъективно положительное или отрицательное отношение к объекту, не зависящее от объективных характеристик данного объекта. Для нас важными являются утверждения В. И. Шаховского о вербальном и невербальном выражении эмоций, а также о том, что эмоции сопутствуют когнитивным процессам. Если в процессе устной межличностной коммуникации собеседники используют языковые средства актуализации коммуникативного дискомфорта только непосредственно в речи, то текст предоставляет возможность использовать языковые средства и для репрезентации невербальных проявлений этого феномена, а также его проявлений во внутренней речи персонажей.

В связи с тем, что эмоциональная и когнитивная деятельность человека, по мнению ряда авторитетных исследователей, тесно связаны, можно сделать вывод о том, что все коммуникативные барьеры отчасти являются психологическими. Осознание индивидом того, что для достижения своих коммуникативных целей ему необходимо преодолеть тот или иной барьер, связано с оценкой этого барьера и своих возможностей его преодоления. В частности, это имеет отношения к ситуациям информационного коммуникативного дискомфорта и тем ситуациям коммуникативного дискомфорта, связанного с непониманием, в которых адресат осознаёт свою несостоятельность верно интерпретировать содержание, которое сообщил ему адресант.

Несмотря на то, что коммуникативная компетенция признаётся средством, которое позволяет коммуниканту полностью реализовать свои коммуникативные намерения и ожидания, с нашей точки зрения, она не является залогом защищённости данного коммуниканта от дискомфорта. Причина этого в том, что коммуникант может выстроить чёткую стратегию своего поведения, но он не способен заставить собеседника говорить и вести себя так, как он бы этого хотел. Да, владение коммуникктивной компетенцией позволяет осуществлять успешную коммуникацию, но успешность коммуникации скорее относится к её результату, чем к форме её ведения, которая не обязательно приятна для всех участников общения.

Итак, после подготовки теоретическую базу нашего исследования, основными элементами которой стали понятия коммуникативной неудачи и коммуникативного дискомфорта, подразделённого нами на два типа, можно перейти к практической части исследования, в которой посредством филологического анализа постараемся выделить основные методы языковой репрезентации коммуникативного дискомфорта, или виды его лингвистических маркеров.