Социально-политическая структура пространства Европейской России начала XX века: по материалам выборов в Государственную думу 1906-1912 годов

1. Тема работы, ее актуальность. Постановка задачи.

Представленная работа является исследованием по современной географии выборов, выполненным на материале думских выборов 1906;1912 годов. Работой над темой выборов начала XX века я занимался параллельно с изучением географии выборов в современной России 1990;х и 2000;х годов. Проблемы, находки, интересные сюжеты, обнаруженные на одном из этих двух направлений, рано или поздно оказывались полезными и на другом. Один из примеров такого влияния — тема конфликта политико-гсографических интерпретаций, заинтересовавшая меня после референдума апреля 1993 года (см. Титков 1999), обнаружилась и на дореволюционных выборах (см. разделы 4.3, 4.4). Обратный случай — предложенная для начала XX века «решетчатая» модель географического пространства Европейской России (см. раздел 3.2) была использована при анализе выборов в Государственную думу 2003 года (см. Петров, Титков 2004)'.

Обращение к теме выборов начала XX века было вызвано запросом, возникшим в сообществе политико-географов в начале 1990;х годов. Закопченная работа, ее выводы и результаты обращены, в первую очередь, к специалистам по политической географии в ее нынешнем состоянии, которое за эти полтора десятилетия изменилось не так сильно. Сами политико-географические реалии, которые она призвана изучать, поменялись гораздо больше — а это значит, что методы и концепции, помогавшие политико-географам в прошлом десятилетии, теперь заново проходят проверку и, похоже, не всегда ее выдерживают.

Из трудностей, которые обнаруживаются на выборах 2000;х годов, назову две. Первая — отсутствие общепризнанного деления на политико-географические районы, несмотря на то, что их выделение считается если не обязательным, то крайне желательным результатом исследования, а их отсутствие объяснялось только молодостью и недостаточным опытом географии выборов как научного направления. Сейчас, во второй половине 2000;х годов, после полутора десятилетий географического анализа выборов в России, такое объяснение уже не подходит. Вторая — значительные подвижки в географической базе поддержки партий (прежде всего, коммунистов), существенно затрудняющая выделение искомых устойчивых районов и связанных с ними политических культур. С примерно похожими трудностями мне пришлось иметь дело в ходе работы с выборами начала XX века. Возможно, что решения, предложенные для этого времени, окажутся полезными и для понимания сегодняшнего положения дел.

1 Модель, применявшаяся для анатпза выборов 2003 г., была названа «идеальным электоральным ландшафтом» (название предложено Н. Петровым).

Для исследовательской программы географии выборов, сложившейся в России в начале 1990;х годов, обращение к выборам начала XX века было важно, прежде всего, для изучения устойчивости и изменчивости территориальной структуры политических предпочтений при очень длительном, в несколько десятилетий, перерыве в практике соревновательных и многопартийных выборов. Образцовую постановку такой задачи и ее предварительное решение предложили Н. Петров (Petrov 1991) и В. Колосов (1992), сопоставившие географию политических предпочтений на голосованиях конца 1980;х — начала 1990;х годов и на выборах в Учредительной собрание 1917 года. Изучению пространственной изменчивости и преемственности партийной системы России между выборами в Учредительное собрание 1917 года и думскими выборами 1990;х годов посвящены работы А. Перепечко (Perepechko 1999; Perepechko et. al. 2007). Изначальная установка данного исследования была примерно такой же, но в ходе работы ее пришлось существенно пересмотреть. Изучение географии выборов начала XX века стали для меня «критическим экспериментом», заставившим по-другому взглянуть па привычные методы политико-географического анализа, а затем и на теоретические представления, на которых они были основаны. Как следствие, в ходе работы сложилась концепция социально-политической структуры географического пространства, ставшая теоретической и методической основой для осмысления и описания результатов исследования.

2. Теоретическая рамка и методика исследования.

Понятие социально-политической структуры географического пространства предполагает, во-первых, представление об изучаемой территории как о некотором единстве, связанном и упорядоченном общим набором закономерностей (структура) — во-вторых, двойственную (социально-политическая) природу изучаемого явления. Политическая составляющая рассматривается здесь как зависимая переменная, которая должна быть объяснена через определение ее взаимосвязей с явлениями из социально-экономической плоскости.

Первое положение, о территории как структуре (или упорядоченном поле), представляет собой альтернативу отношению к ней как к набору районов, каждый из которых отличается от других характерной для него устойчивой политической культурой. Кроме того, принятое в данной работе определение структуры как упорядоченности, характерной для какого-либо определенного момента времени (синхрония), позволяет отказаться от задачи выявления устойчивости во времени (диахрония), которая была бы ключевой в рамках системного (системно-структурного) подхода.

Второе положение рассматривает социально-экономические и политические явления как два уровня социальной реальности, связанные отношениями «причины (социально-экономические) — следствия (политические)». Задача исследования состоит в том, чтобы правильно подобрать социально-экономическое содержание, которое объяснило бы природу географического распределения изучаемых политических показателей. Политико-географическое объяснение в таком случае понимается как интерпретация, которая будет неизбежно неоднозначной, ведущей к конфликту интерпретаций.

Отличие такого подхода от системно-структурного в его привычной трактовке особенно наглядно проявляется в отношении к модели «центр — периферия». Системно-структурный подход задает отношение к району (культуре) как к своего рода организму, в котором одни части являются объективно более важными, управляющими («ядро»), другие — менее важными, подчиненными («периферия»). Задача исследователя состоит в том, чтобы обнаружить и описать эту объективную реальность. В концепции социально-политической структуры пространства предполагается, что отнесение какой-либо части территории к «центру» и «периферии» будет заведомо неоднозначным, оно оказывается предметом спора между соперничающими политическими картинами мира.

Подход к политическим различиям как переменной, зависящей от социально-экономических различий, расходится также и с концепцией районов (культур), в которой связи между явлениями разной природы рассматриваются не в терминах причины и следствия, как в данной работе, а в качестве разных составляющих, вместе создающих особый лицо данного района (культуры).

Таблица В.1. Основные расхождения между концепцией социально-политической структуры пространства и традиционной теоретической основой географии выборов (системный подход, районирование, «центр — периферия»).

Традиционные теории: Районирование, культуры Системно-структурный подход.

Соц.-политическая структура геогр. пространства:

Структура Единая упорядоченность Ф набор районов (культур, кластеров) Упорядоченность в данный момент (электоральную эпоху) ф устойчивость во времени.

Два уровня («социальныйполитический») Отношения «причинаследствие» ф равноправные компоненты культуры (района) Конфликт интерпретаций ф объективность центра и периферии района (социума, культуры).

В каждой из обозначенных альтернатив (см. таблицу В.1) выбор в пользу концепции социально-политической структуры пространства вряд ли окажется предпочтительным во всех случаях. Для целей данной работы достаточно будет показать ограничения традиционных подходов и преимущества предложенной концепции для одного-единственного случая с определенными временными и географическими рамками — думских выборов 1906;1912 гг. в губерниях Европейской России. Именно на такой территории, представляющей собой плоскую равнину с преимущественно сельским населением, однородным по языку и культуре, модель структуры географического пространства, или упорядоченного поля, работает лучше, чем модель районов или культур. Именно в изученном здесь политическом контексте, когда изменение закона о выборах привело, помимо других последствий, к резком изменению географии влияния основных партий, изучение синхронной упорядоченности в рамках партийной системы (электоральной эпохи) оказ утвается более подходящей задачей, чем изучение устойчивости и изменчивости в географии поддержки отдельных политических сил.

Основные сходства и различия между методикой исследования, построенного на концепции социально-политической структуры пространства, и традиционной методикой географии выборов представлены в таблице (табл. В.2).

Общность двух подходов проявляется на третьей стадии, которая как раз и представляет собой операцию, относящуюся к собственно географии выборов. Задача первой стадии — скорее политологическая, хотя обычно политико-географам все равно приходится решать ее самим. Вторую стадию можно считать общей для всех отраслей географии, четвертую — общей для всех научных дисциплин, использующих повествовательные объяснения (нарративы). Вопросы, относящиеся к четвертой стадии, лучше всего разработаны историками, логиками, аналитическими философами, но полученные ими результаты могут быть использованы и в других научных дисциплинах, включая географию.

Важно подчеркнуть, что последняя четвертая стадия исследования относится именно к географии выборов как таковой, а не, скажем, к географии образов или географии восприятия, что она составляет неотъемлемую часть именно политико-географического исследования. Недостаточная разработанность в современной географии выборов темы содержательного объяснения, интерпретации результатов статистического и картографического анализа отмечается, например, в обзорах А. Сидоренко (Крюкова и др. 2005) и А. Белова (2005).

При изучении гео! рафии выборов начала XX века традиционная методика дает сбой на второй стадии, когда требуется выявить районы с устойчивыми политическими характеристиками (см. раздел 3.2). На завершающей четвертой стадии нужно считаться с серьезными риском некритического использования собственного опыта, относящегося к рубежу XX — XXI веков — здесь он может оказаться «ложным другом» исследователя, подсказывающим ошибочные решения.

Таблица В.2. Методика изучения социально-политической структуры географического пространства в сравнении с традиционной методикой географии выборов.

Стадии анализа Традиционная методика географии выборов Социально-политическая структура пространства.

1. Поиск политической упорядоченности Группировка (кластеризация) политических сил Определение проблемных измерений партийной системы.

2. Поиск географической упорядоченности Районирование Выявление упорядоченности поля (градиентов, потенциалов).

3. Поиск социально-политических взаимосвязей Поиск статистических взаимосвязей и географических (картографических) совпадений между политическими и социально-экономическими явлениями.

4. Составление содержател ьн ых объяснений Интуитивный выбор в пользу интерпретации, показавшейся самой правдоподобной или единственно возможной Поиск и сопоставление конфликтующих политических интерпретаций.

3. Хронологические и географические рамки работы.

Хронологически работа охватывает выборы во все четыре дореволюционных созыва в Государственную думу, проводившиеся в 1906;1912 годах. Две важные для данной работы особенности изучаемого периода уже были названы. Во-первых, изменение избирательного законодательства в июне 1907 г. («третьеиюньский переворот»), серьезно повлиявшее на географию думских выборов. Во-вторых, значительный отрыв во времени от исследуемого периода, достаточно большой для того, чтобы чувствовать существенную нехватку повседневных знаний, политических и экономико-географических, которые были доступны современникам. В результате более острыми, чем обычно, оказываются проблемы содержательного объяснения полученных статистических и картографических результатов.

Еще одна особенность работы с материалами начала XX века состоит в том, что география выборов как научная дисциплина тогда еще не сложилась, поэтому основной литературой, на которую приходится опираться, оказывается политическая публицистика, содержащая в себе элементы политико-географических объяснений. При работе с такими источниками неизбежно возникает проблема критериев научной объективности политико-географических объяснений, о том, насколько они зависят от политическихпредпочтений исследователя. Такая же проблема существует и в современных исследованиях, но для выборов начала XX века она выражена нагляднее, ее проще разглядеть и почувствовать.

По географическому охвату работу ограничена губерниями Европейской России, то есть территории, которую занимают современные Россия (Европейская часть), Белоруссия, Латвия, Литва, Молдавия, Украина и Эстония. Название «Европейская Россия» в начале XX века могло обозначать или всю западную часть страны, в противопоставлении с Азиатской Россией, или единицу более дробного деления, в одном ряду с Сибирью, Средней Азией, Кавказом, Польшей и Финляндией (см. рисунок В.1). В настоящей работе имеется в виду второе, более узкое, значение.

В административном отношении к Европейской России относились пятьдесят губерний, управляемых по «Общему уложению губернскому» (1892 г.), и область Войска Донского, (см. рисунок В.2). В избирательном законодательстве начала XX века общее положение о выборах распространялось, прежде всего, на губернии Европейской России. В других частях страны думских выборы проводились по измененным правилам, учитывающим их местные особенности.

На Европейскую Россию, занимавшую 22,3% территории страны, приходилось 73,1% населения (по переписи 1897 г.) и 72,0% произведенного в 1913 г. национального дохода (Без учета Финляндии. См.: Опыт исчисления. 1918). В губерниях и городах Европейской России выбирались 78,4% всех членов Думы по избирательному закону 1905 года и 90,5% членов Думы по закону 1907 года.

Решение ограничить исследование только Европейской Россией было вызвано, в первую очередь, нехваткой статистических данных по другим частям страны. В статистических ежегодниках Центрального статистического комитета МВД большинство показателей приводилось только для губерний Европейской России. Опубликованная статистика партийного состава выборщиков в Государственную думу тоже относится, как правило, только к губерниям Европейской России.

Одной из самых важных характеристик Европейской России начала XX века была относительная однородность населения по языку, культуре и религии. Русские (великороссы) вместе с родственными белорусами и малороссами составляли здесь 79,5% жителей, православные христиане — 87,2% (данные переписи 1897 г.). При таком составе населения национально-культурные особенности оказываются сравнительно менее важными для объяснения политических предпочтений на выборах, а на первый план выходят социально-экономические различия2. В случае, если бы исследование включало в себя другие части страны (Польшу, Кавказ, Среднюю Азию), учет национального разнообразия стал бы гораздо более значимым, работу пришлось бы строить, во многих отношениях, по-другому.

Рисунок В. 1. Географическое деление России начала XX века. Рисунок В.2. Губернии Европейской России в начале XX века.

Россия.

4. Изученность темы. Использованные материалы.

Тема географических (региональных) особенностей выборов в Государственную думу начала XX века до сих нор не привлекала большого внимания ни историков, ни политико-географов. Существует множество описательных работ, посвященных думским выборам в отдельных регионах (локальных историй), но сравнение между регионами, изучение и объяснение межрегиональных различий до сих нор было редким.

Губернии Европейской России.

2 В свою очередь, преобладание в населении сельских жителей (87,1% по переписи 1897 г.) приводит к тому, что значимыми оказываются прежде всего характеристики сельского хозяйства и сельского населения (см. раздел 4.1). исключением. Из работ последнего времени выделяются монографии Н. Селунской и Р. Тоштендаля (2005) и И. Кирьянова (2006), в которых тема географических особенностей политических предпочтений на думских выборах рассматривается как одна из важных составляющих изучения процесса политической модернизации в России начала XX века («зарождения демократической культуры», по Н. Селунской и О. Тоштендалю, или «демократического транзита», по И. Кирьянову).

В целом историческая литература, посвященная началу XX века, достаточно обширная. Для политико-географов, занимающихся думскими выборами начала XX века, наиболее полезными будут исследования, посвященные политическим партиям (В. Шелохаев, Д. Колесниченко, Ю. Кирьянов, Д. Коцюбинский, А. Куренышев, М. Леонов, К. Морозов, А. Смирнов, С. Степанова, С. Тютюкин, В. Шевырин и др.) и аграрной проблематике (А. Анфимов, JI. Бородкин, П. Волобуев, С. Зырянов, И. Ковальченко, JI. Милов, П. Першин, П. Савельев, В. Тюкавкин, Т. Шанин и др.).

В данной работе, в ее «качественной», «объясняющей» части основными источниками служили книги и статьи непосредственно авторов начала XX в., также посвященные, прежде всего, выборам в Государственную думу (В. Воровский, В. Громан, М. Кроль, В. Ленин, Ю. Мартов, Ф. Мускатблит, А. Смирнов, Ф. Череванин и др.) и аграрному вопросу (П. Вихляев, А. Кауфман, В. Ленин, П. Маслов, Н. Огановский, С. Ольденбург, А. Риттих, А. Салтыков, А. Скворцов, Н. Суханов, М. Туган-Барановский, А. Челинцев, А. Чупров и др.). В качестве дополнительных источников привлекались публикации в газетах и журналах начала XX века, мемуары политиков и общественных деятелей (П. Милюкова, В. Шульгина, митр. Евлогия (Георгиевского), Л. Брамсона и др.).

Содержащийся в работе статистический и картографический анализ был сделан по материалам из опубликованных источников о партийном составе членов Государственной думы, выборщиков губернских избирательных собраний, а также по данным социально-экономической и демографической статистики, взятым, по большей части, из сводной публикации результатов Всероссийской переписи населения 1897 г. и ежегодников Центрального статистического комитета.

Из официальных публикаций, посвященных членам Думы и губернским выборщикам, были использованы указатели к думским стенографическим отчетам, думские справочники, изданные приставской частью Государственной думы, отчет Министерства внутренних дел по выборам в III Думу. Среди неофициальных источников особенно значимы сводные таблицы партийной принадлежности выборщиков на выборах.

3 Среди таких исключений стоит отметить работы С. Томсинского (1924а, 1924b), из зарубежных авторовмонографию Т. Эммонса (Emmons 1983) по выборам в первую Думу и исследование Д. Дальмана (Dahlmann 1996), посвященное голосованию за партию кадетов в нескольких регионах-" ключах". в I-III Думы (по выборщикам в IV Думу использовались данные газеты «Речь» и журнала «Запросы жизни»), публиковавшиеся в 1906;1907 гг. в журнале «Вестник Партии народной свободы»), справочники или справочные приложения, посвященные членам Государственной думы: издания серии «Наши депутаты», сводки в «Словаре Гранат» и «Новом энциклопедическом словаре Брокгауза — Ефрона» и др. (подробнее см. в разделе 3.1 и в приложении).

Важным для исследования источником оказались работы по районированию конца XIX — начале XX веков (В. Бажаев, Г. Баскин, А. Васильчиков, А. Ермолов, Б. Книпович, В. Ковалевский, Н. Кулябко-Корецкий, Д. Менедлеев, Д. Рихтер, В. Семенов-Тян-Шанский, П. Семенов-Тян-Шанский, В. Струве, А. Фортунатов, А. Челинцев и др.), анализ которых потребовался для изучения географической структуры Европейской России.

5. Структура работы, содержание глав.

По своей структуре работа делится почти поровну на теоретическую (главы 1 -2) и прикладную (главы 3−4) части. Увеличенная, по сравнению с привычными соотношением между «теорией» и «практикой», теоретическая составляющая работы вызвана, в первую очередь, необходимостью объяснить сделанный в работе переход от традиционных подходов географии выборов к концепции социально-политической структуры географического пространства. Другая теоретическая проблема, потребовавшая более подробного изложения, связана с содержательными объяснениями результатов политико-географического анализа, полученных с помощью количественных и картографических методов — тема, на мой взгляд, крайне важная для географии выборов и до сих пор совсем мало разработанная.

В первой главе определяется ключевое для данной работы понятие социально-политической структуры пространства. В ней описываются основные характеристики принятого в работе структурного подхода в сравнении с системным (системно-структурным) и культурно-средовым подходами, задастся понимание пространства как выражения упорядоченности («пространства по Лейбницу»), позволяющее рассматривать географическое пространство и пространства признаков (социальное, партийное) как явления одного порядка, вводится и раскрывается идея неизбежно повествовательного (нарративного) характера географических объяснений.

Во второй главе разбираются значимые для социально-политической географии вопросы из смежных социальных и политических социологии и политологии. В ней определяется набор социологических теории, наиболее подходящих для исследовательских задач социально-политической географииописываются важнейшие особенности области политического как особого уровня социальной реальности, в котором социальные контрасты и противоречия находят свое выражение в виде осознанных конфликтов, и партийной системы как упорядоченного «пространства партий», созданного набором проблемных измерений (расколов), описываются основные количественные показатели, характеризующие партийную систему. Существенные для всей работы выводы из главы связаны с идеей неизбежной неоднозначности политико-географических интерпретаций (в частности, моделей «центр — периферия») и следующим из нее выводом об изучении этой неоднозначности как одной важных составляющих политико-географического исследования.

Третья глава посвящена непосредственно изучению географии партийных предпочтений на выборах 1906;1912 гг., сопоставлению упорядоченности партийной системы России начала XX века, ее проблемных измерений, со структурой географического пространства Европейской России начала XX века. Для последней в работе предлагается модель в виде решетки, упорядоченной широтными и меридиональными градиентами.

Четвертая глава посвящена поиску социально-экономических (точнее, социальнои экономико-географических) объяснений выявленным закономерностям географии партийных предпочтений. В ней рассматриваются статистические взаимосвязи между результатами голосования и основными социально-экономическими показателями, а также особенности результатов выборов по отдельным избирательным разрядам (куриям) землевладельческому, крестьянскому и городскому. Содержательные объяснения для обнаруженных статистических взаимосвязей подбираются с помощью анализа политико-географических работ авторов начала XX века — В. Громана, А. Скворцова, С. Томсинского и других. Из-за того, что предыдущий анализ показал тесную зависимость результатов выборов от особенностей аграрного развития в разных частях Европейской России, работа заканчивается выборочным разбором сочинений начала XX века по аграрному вопросу, выявлением в них тем и моделей, значимых для общей задачи работы поиска содержательных политико-географических объяснений.

В заключении подводятся основные итоги работы и предлагаются пути, каким образом разработанная методика могла бы быть использована для объяснения географических особенностей современных российских выборов.

В приложении к работе приведены справочные материалы о партийном составе депутатов и выборщиков, которые могут быть полезными для других исследователей, готовых продолжить изучение географии или истории думских выборов начала XX века.

Благодарности.

Представленная работа, скорее всего, не началась бы без А. Акименко, предложившего мне в 1990 г. заниматься темой дореволюционных думских выборов, и могла бы до сих пор не закончиться без помощп И. Бусыгиной, научного руководителя работы с весны 2004 г. Большую помощь в работе оказались обсуждения темы и предварительных выводов работы на заседаниях отдела социально-экономической географии Института географии РАН, в ходе которых ряд ценных замечаний высказали С. Артоболевский, О. Глезер, Г. Лаппо, Д. Лухманов, Т. Нефедова, В. Стрелецкий, С. Тархов, А. Трейвиш, В. Шупер, Л. Яковепко и др. Очень полезным для исследования было общение с В. Колосовым (Институт географии РАН), А. Алексеевым, В. Бабуриным, Н. Зубаревич и Л. Смирнягиным (географический факультет МГУ), М. Ильиным и Е. Мелешкиной (ИНИОН РАН, МГИМО), Т. Зарицким (Uniwersytet Warszawski, Польша), В. Вахштайном (Центр фундаментальной социологии ВШЭ), М. Филипповым (The State University of New York, США). Важные для работы источники и материалы были получены с помощью Н. Петрова (Московский Центр Карнеги), В. Колосова (Институт географии РАН), К. Макмэнн (Case Western Reserve University, США) и Н. Яргомской (Европейский университет в Санкт-Петербурге). Картографическая часть работы очень многим обязана С. Сафронову (географический факультет МГУ), который сделал для этого исследования компьютерную карту-бланковку и научил меня основным навыкам создания карт в Mapmaker и Corel Draw.

Крайне важным оказался более чем десятилетний опыт совместной работы с Н. Петровым (Центр политико-географических исследований, Московский Центр Карнеги). Некоторые из предложенных здесь методических приемов, как, например, изображение результатов выборов в виде изолиний или анализ выборной статистики по широтным и меридиональным поясам, изначально были предложены Н. Петровым для изучения выборов 1990;х — начала 2000;х годов. Имен в ходе этой совместной работы я выучил, что текст должен быть живым, не перегруженным цифрами и расчетами (их место — в таблицах и приложениях), а карты и рисунки надо делать полезными даже для читателей, которым не нужен или не важен текст. Всем этим правилам я старался, по мере возможности, следовать.

Отдельных слов признательности заслуживают авторы начала XX века, первыми начавшие изучать и описывать тему, которая позже стала называться географией выборов и политических предпочтений4. В данной работе наследие начала XX века восстановлено только в небольшой степени, выборочно, на примере нескольких авторов5. Все они достойны упоминания более подробного, чем просто несколько строчек библиографии6.

Громан Владимир Густавович (1874 — 1940), статистик, экономист. Член социал-демократической партии с 1898 г. по 1922 г. (меньшевик). Окончил Московский университет. В 1909;1914 гг. руководитель Пензенского статистического бюро. В годы Первой мировой войны входил в руководство Всероссийского союза городов, был представителем Земгора в Особом продовольственном совещании при Государственной думе. В 1917 г. руководитель Центральной продовольственной управы в Петрограде., в 1918 г. председатель Всероссийской эвакуационной комиссии при Совнаркоме. В 1920;е годы президиума Госплана СССР, член коллегии Центрального статистического управления, председатель Конъюнктурного совета Госплана. В 1930 г. арестован ив 1931 г. осужден по «делу Союзного бюро ЦК меньшевиков», умер в заключении в Суздальском исправительно-трудовом лагере.

Скворцов Александр Иванович (1848 — 1913), агроном, экономист. Окончил Петровскую земледельческую и лесную академию (позднее — Московская сельскохозяйственная академия им. К. Тимирязева), с 1891 г. профессор Новоалександрийского института сельского хозяйства и лесоводства. Автор книг «Экономические причины голодовок и меры к их устранению» (1894), «Основания политической экономии» (1898), «Экономические основы земледелия» (1900;1903), «Аграрный вопрос и Государственная дума» (1906), «Хозяйственные районы Европейской России» (1914, посмертное издание).

Череванин (Липкин) Федор Андреевич (1869 — 1938). Вырос в Могилевской губернии в семье мирового судьи, действительного статского советника. Исключен из Петербургского университета за участие в студенческих волнениях. Член социал-демократической партии с 1900 г. (меньшевик), делегат четвертого (1906 г.) и пятого (1907 г.) съездов партии. Сотрудничал с социал-демократическими (меньшевистскими) газетами и журналами «Наша заря», «Запросы жизни», «Луч», «Рабочая газета», один из авторов многотомного издания «Общественное движение в России начала XX века» (1909;1914). Во время Первой мировой войны работал в потребительской кооперации, член совета Союза рабочих потребительских обществ в Петрограде. В 1917 г. член исполкома Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, представитель Петросовета в Центральном-продовольственном комитете, делегат первого Всероссийского съезда советов рабочих и солдатских депутатов, заведующий экономическим отделом ВЦИК, член Предпарламента. В 1921;1922 гг. дважды арестовывается, приговаривается к высылке.

4 Стоит напомнить, что за начало политической географии как научной дисциплины обычно принимается издание в 1913 году исследования А. Зигфрида (Siegfried 1998 [1913]). Первое упоминание о «доисторических» работах по географии выборов в России мне встретилось в монографии А. Бурлацкого и А. Галкина (1985).

5 Преобладание в этом списке авторов-марксистов можно считать не случайным: о сходстве между исследовательской задачей географии выборов и марксистским подходом к объяснению социальных и политических явлений см. в разделе 2.1 (тема «Выбор социологических теория, подходящих для социально-политической географии») — о принципиальном сходстве между объяснениями политиков и научными объяснениями в географии выборов см. в разделе 2.4. (тема «Конфликт интерпретаций и проблема научной объективности в социально-политической географии»).

6 Биографические сведения о Ф. Череванине взяты из статьи В. Ворошилова в энциклопедии «Политические партии России. Конец XIX — первая треть XX века» (М.: РОССПЭН, 1996) и из материалов Банка биографических данных по меньшевистскому проекту Российского государственного архива современной политической истории (http://scherbina.net/uka7atel a. htm). Из последнего источника заимствована также часть биографических данных о В. Громане. Основные биографические сведения о С. Томсинском взяты из материалов проекта «Репрессии ученых. Биографические материалы» Института истории, естествознания и техники им. С. И. Вавилова PAH (littp://www.ilist.ru/proiects/sohi5t/repressA). в Рязань, затем в Калугу, где работал в облздраве. В 1930 г. арестован по «делу Союзного бюро ЦК меньшевиков», сослан в Акмолинск, работает экономистом-плановиком хлебной конторы. В 1937 г. вновь арестован, в 1938 г. расстрелян в Алма-Ате.

Томсинский Семен Григорьевич (1894 — 1938), историк. Преподавал в Ленинградском отделении Коммунистической академии им Я. Свердлова, в Ленинградском историко-лингвистическом институте. Заместитель председателя Археографической комиссии с 1929 г., директор Историко-археографического института в 1933;1935 гг., член-корреспондент Академии наук СССР в 1933;1938 гг. В 1936 г. арестован по обвинению в троцкизме. На момент ареста — заместитель председателя Казахстанского филиала Академии наук СССР. Обстоятельства гибели неизвестны.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Задачей проведенной работы было изучение географии политических предпочтений избирателей в губерниях Европейской России на думских выборах 1906;1912 годов. Здесь изложены основные выводы работы и предложения о том, каким образом подходы данной работы могут оказаться полезными в анализе выборов в России 2000;х годов.

1. Пространство партий и проблемных измерений.

Политические предпочтения избирателей начала XX века в работе были сведены в шкалу «правые — левые» (табл. 5.1). Размерность шкалы (семь баллов) и относительное расположение партий согласуются, с одной стороны, с результатами количественного анализа (расчеты эффективного числа партий, факторный анализ), с другой — с реконструкцией основных проблемных измерений партийной системы, сделанной на основе анализа литературы о политических партиях начала XX века.