Нелегитимный компонент девиантной культуры: генезис, грамматология, функционирование

Актуальность исследования обусловлена обозначившейся необходимостью рассмотреть страту отвергнутых и их культуру, возникшую в результате демократизации общественной жизни. Некоторая открытость и гласность способствовали распространению криминальной субкультуры в магистральной культуре. Общество было подготовлено благодаря фольклору (блатным песням), театру (пьесы М. Горького) проникновению данного феномена культуры. С другой стороны закрытость вызывала определенный интерес. Некоторые элементы культуры заключенных дали импульс поверхностному подражанию (песенное, фольклорное, поведенческое, бытовое) в среде далекой от мира фигурантов нелегитимного компонента девиантной культуры. Поэтому возникает необходимость изучения становления объективно складывающегося, закономерно существующего нелегитимного компонента девиантной культуры, его взаимодействия с магистральной культурой. Это знание важно и нужно использовать, чтобы не произошло стихийного поглощения маргинальной культуры магистральной культуры. Хотя объективно данного взаимодействия избежать невозможно. Толерантное отношение российского общества к девиантной культуре, ее легализация средствами массовой информации нашли отражение в отечественной культурологии конца девяностых годов. (А.Я. Флиер, Э.В. Соколов) г-Актуальность изучения феномена нелегитимного компонента девиантной культуры, выработка определения, обусловлены тем, что советский дискурс наук о культуре не только не касался этой темы, но и не мог обратиться к ней, ибо поведение и деятельность членов общества, отклоняющихся от советских принципов и правовых норм, оценивались как малокультурные, некультурные, а если степень отклонения становилась большой и люди оказывались в заключении, то их культура характеризовалась клеймом как антикультура.

Культурология основывается на представлениях о культуре разных народов их уникальности и различии. Западная культурная антропология рассматривает эволюционную лестницу развития языка, поведения, способов мышления от родоплеменных отношений существующих на планете до урбанизированного мира городов (В.Ф. Освальд, JI.A. Уайт, Э. Сепир). Российская культурология начинает свой путь вырабатывая новую адекватную терминологию, выстраивая теоретическое основание науки, предлагая концепции и методы анализа современных социополитических, этнографических, национальных, традиционных условий развития культуры в обществе (Ж.М. Арутюнова, В. Н. Басилова, К. Г. Богемская, И. С. Вдовина, В. Д. Губин, П. С. Гуревич, Г. И. Зверева, В. Б. Земсков, Л. Г. Ионин, Ю. А. Кимелев, И. В. Кондаков, А. И. Кравченко, М. В. Крюков, JI.A. Микешина, С. С. Минц, Л. А. Мостова, М. Н. Соколов, П. В. Соснов, JI.B. Скворцов, Ю. Степанов, Е. И. Степанова, В.В. Химик). Напомним, что советское культурознание развивало свой дискурс в рамках марксистско-ленинской материалистической философии (Е.В. Боголюбова, Е. А. Вавилин, С. Вайман, В. В. Горбунов, М. А. Лифшиц, В.П. Фофанов).

В связи с вышесказанным приобретает особую актуальность историзация, генезис проблем культуры, где можно обратить внимание на те аспекты исследования, которые до сйхтюр не были востребованы. В том числе и проблема нелегитимного компонента девиантной культуры, предстащтелями и носителями которой являются маргинальные слои общества, вытесненные на обочину развития или сами добровольно избравшие асоциальный тип поведения. Таким образом, историко-культурная картина не может быть ни представлена в целом, ни осмыслена без учета всей структуры человеческого общества.

Развитие культурознания во второй половине 90-х годов XX столетия в.

России, обусловленное введением курса «Культурология» в качестве обязательного в системе высшего образования, происходило, на наш взгляд, по линии его расширения и субъективизации.

Степень разработанности проблемы.

Культурология только делает первые попытки осознания процессов, происходящих в девиантной культуре (А.Я. Флиер, П. С. Гуревич,.

Э.В. Соколов). Так А. Я. Флиер указывает на психологические первоосновы причин преступности в контексте эволюционной антропологии. П. С. Гуревич усматривает субкультурность отклоняющихся форм поведения и культуры, чем существенно сужает область значения феномена нелегитимного компонента девиантной культуры, сводя их до форм автономности, не вникая в глубину понимания проблемы, ставшей в настоящее время во многом определяющей как для культуры общества в целом, так и для культурологии в частности. Э. В. Соколов по этой проблеме выступил как наиболее зрелый аналитик, сумев рассмотреть культурные формы человеческой деятельности, поведения за рамками официального" предмета культурологии. Этими авторами дается общее понятие о существовании маргинальной культуры. Поиском истоков, генезисом феномена нелегитимного компонента девиантной культуры, прогнозированием дальнейшего взаимодействия с магистральной / культурой культурологии предстоит по всей вероятности заниматься в будущем гораздо шире, чем в настоящее время, привлекая и теорию и эмпирику— других наук таких как философия (М.Фуко, Ф. Ницше, М. Хайдеггер, М. Мамардашвили, М.С. Каган), криминология (Н. Варадинов, Д. Дриль, М. М. Исаев, С. В. Познышев, Г. Ф. Хохряков, Г. И. Шнайдер), психологии (Э. Берн), история (М.Н. Гернет), этнография (С.А. Арутюнов, Ш. А. Богина, А.В. Сухарев), лингвистика (Жак Росси,.

М.А. Грачев, В.М. Мокиенко), где уже к настоящему времени накоплен, некоторый запас источников.

Цель диссертационного исследования — дать целостное представление о нелегитимном компоненте девиантной культуры, при помощи выработки определения феномена нелегитимного компонента, а также прогнозирование дальнейшего процесса взаимовлияния двух культурмаргинальной и магистральной, попытка раскрыть универсальные законы взаимодействия культур.

Реализация указанных целей предопределила решение следующих задач: раскрыть смысл понятия «маргинальная культура» по отношению к термину — «магистральная культура" — выявить нелегитимный компонент девиантной культуры как составляющую часть сферы культурной маргинальное&trade— объяснить термин нелегитимный компонент девиантной культуры как вариант культуры лиц прошедших заключение в системе единого общего инварианта культурыопределить исток и место основного бытования нелегитимного компонента девиантной культуры при помощи дискурсов реципиентов, отрефлексировавших данныйх феномен культурыг обосновать законы функционирования нелегитимного компонента девиантной культуры как целостную систему, состоящую из создателей) песен, баек, игр, языка и воспринимающую, реципиентную среду, где эта культура живет, передается, транслируется, трансформируетсяуточнить бинарную концепцию развития культур при помощи внесения новой пары культур маргинальной-магистральной в ряд: языческой-христианской культуры, официальной-контркультуры, отечественной-эмигрантскойустановить положение о том, что взаимосвязь нелегитимного компонента девиантной культуры с магистральной культурой развивается по законам игрового концепта, когда «ходы» в игре (соревновании) заключены в граммотологические послания со стороны фигурантов нелегитимного компонента девиантной культуры в виде: песен, историй, жаргона, кодов асоциального поведения, а со стороны магистральной культуры в виде запретов, ограничений, рамок, правил, требований общежития, принятия кодов поведения, жизненных целей основной части общества при помощи криминологических (профилактических), медицинских, воспитательных, религиозных, благотворительных практикпоказать необходимость дальнейшего исследования нелегитимного компонента девиантной культуры в современных условиях как настоятельную потребность для осознания как всеми ветвями власти, так и обществом в целом роль, смысл и место паттерна нелегитимного компонента девиантной культуры, который создает угрозу устойчивости традиционному обществу, подменяя понятия жизненных т г ценностей, переворачивая представления о личной свободе, частной собственности, правах человека, формируя новое сознание основанное на бандитском «законе» силы и денег.

Объектом исследования стал генезис формы и содержания феномена нелегитимного компонента девиантной культуры, её взаимодействие с магистральной культурой.

Предметом научного исследование стал поиск законов универсума развития нелегитимного компонента девиантной культуры, как широко распространенного явления, влияющего на основную магистральную культуру, а также сравнение рядоположных явлений и процессов в наблюдаемых «парах» культур: в языческой и христианской культурах, в отечественной и эмигрантской, в официальной и контркультуре.

Методологической основой исследования является принцип сравнительного анализа рецепции магистральной культуры и нелегитимного компонента девиантной культуры на основе концепта игры. Диссертация опирается на отечественные и зарубежные исследования в области философии культуры, а также материалы практических работ с представителями нелегитимного компонента девиантной культуры как отечественные, так и зарубежные, введены в оборот некоторые архивные источники.

Научная новизна диссертации определяется тем, что в ней впервые дано целостное представление концепции феномена нелегитимного компонента девиантной культуры при помощи граммотологической теории, принципов аккультурации, игрового концепта.

В ходе исследования получены следующие результаты: раскрыт смысл понятия '"маргинальная культура" по отношению к термину — «магистральная культура»;

-^выявлен нелегитимный компонент девиантной культуры как составляющую часть сферы культурной маргинальное&trade— объяснен термин нелегитимный компонент девиантной культуры как вариант культуры лиц прошедших заключение в системе единого общего инварианта культурыопределены исток и место основного бытования нелегитимного компонента девиантной культуры при помощи дискурсов реципиентов, отрефлексировавших данный феномен культурыобоснованы законы функционирования нелегитимного компонента девиантной культуры как целостную систему, состоящую из создателей) — песен, баек, игр, языка и воспринимающую, реципиентную среду, где эта культура живет, передается, транслируется, трансформируетсяуточнена бинарную концепцию развития культур при помощи внесения новой пары культур маргинальной-магистральной в ряд: языческой-христианской культуры, официальной-контркультуры, отечественной-эмигрантскойустановлено положение о том, что взаимосвязь нелегитимного компонента девиантной культуры с магистральной культурой развивается по законам игрового концепта, когда «ходы» в игре (соревновании) заключены в граммотологические послания со стороны фигурантов нелегитимного компонента девиантной культуры в виде: песен, историй, жаргона, кодов асоциального поведения, а со стороны магистральной культуры в виде запретов, ограничений, рамок, правил, требований общежития, принятия кодов поведения,.

— г г жизненных целей основной части общества при помощи криминологических (профилактических), медицинских, воспитательных, религиозных, благотворительных практикпоказана необходимость дальнейшего исследования нелегитимного компонента девиантной культуры в современных условиях как настоятельную потребность для осознания как всеми ветвями власти, так и обществом в целом роль, смысл и место паттерна нелегитимного компонента девиантной культуры, который создает угрозу устойчивости традиционному обществу, подменяя понятия жизненных ценностей, переворачивая представления о личной свободе, частной собственности, правах человека, формируя новое сознание основанное на бандитском «законе» силы и денег.

Введение

в научный оборот новых эмпирических данных из российских архивов добавляют достоверности и убедительности выдвинутой теории взаимодействия культур.

Положения выносимые на защиту:

1. Определение феномена нелегитимного компонента девиантной культуры закрепляется формальными рамками маргинальной среды заключенных. Данное определение позволяет развернуть структурный анализ феномена нелегитимного компонента девиантной культуры на основе дискурсов реципиентов.

2. Генезис нелегитимного компонента девиантной культуры заключен в его природе девиантно-знаковой семиотичности, в отклонении от социально-культурной нормы в девиантной среде, где происходит формирование по закону не столько социально-аксиологической дифференциации, а языкового, семиотического различения, имеющего в пределе перспективное-открытое, а не четко фиксированное г оппозиционное взаимовыстраивание магистральной культуры и нелегитимного компонента девиантной культуры или других субкультур.

3. Дискурс о взаимодействие магистральной и девиантной культур развивается преимущественно на базе игрового концепта. Происходит соревнование в виде обмена «посланиями — ходами» при безусловном доминировании диктуемых «правил» магистрального общества. Конец и разрушение игры происходит вместе с гибелью одной из сторон или при незнании общих «правил» языка «игрового» взаимодействия.

4. Сравнительный метод ~ дает возможность утверждать о рядоположенности «пар» культур: магистральной и девиантной, отечественной и эмигрантской, языческой и христианской. Существование такого рода конфликтов служит непременным условием развития социально-культурной динамики. Сосуществование происходит не в изолированно-дистантном взаимоисключающем соотношении, но в напряженном, ценностно-знаковом диалогическом обмене фигурантов культурной коммуникации. Диалогическое сосуществование культурных подсистем служит непременным условием развития социально-культурной динамики.

5. Инвариантная структура магистральной и девиантной культур, имеет единые системные компоненты (инстанция креаторов-создателей культуры, кодов и норм поведения, жанровая организация культурного творчества) при разной социально-аксиологической направленности этих культур. Герменевтическая и семиотико-грамматологическая природа нелегитимного компонента девиантной культуры, заключается в его социально-культурном самовыстраивании как игрового саморепрезентативного универсума, системно организованного в автономном социально-аксиологическом семиотико-знаковом культурном пространстве.

6. Модель взаимодействия магистральной и девиантной культур f t выстраивается в процессе катализации нелегитимным компонентом конфликта культурно-ценностных экстрем (высокого и низкого) в рамках самой магистральной культуры, что убедительно доказывается в анализе современного российского общества, когда деятельностно-семиотические девиантные паттерны жизнедеятельности проникли в сферу большой российской политики и общественной жизни.

7. Культурологический прогноз диалога магистральной культуры и нелегитимного компонента девиантной культуры выстраивается в дальнейшее подключение культурных оппонентов культурного диалога к историчному, а, следовательно, всегда открыто-незавершенному целому культуры трактуемому на основе синтеза идей герменевтики, археологии знания М. Фуко, философии М.Бахтина.

Научно-практическая ценность исследования.

Материал, изложенный в диссертационном исследовании, был использован на семинарах АПРИКТ, при подготовке проекта «Благотворительность в СИЗО г. Рыбинска», а также может быть использован при чтении специальных лекций, в работе курсов, семинаров по культурологии, истории культуры, при подготовке учебных пособий, новых учебных курсов, как основа для дальнейших исследований феномена нелегитимного компонента девиантной культуры.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры общественных наук Академии переподготовки кадров работников искусства, культуры и туризма. Материал диссертации был представлен в докладах на конференциях в Российской государственной библиотеке в Москве, в РГГУ, Чеховских чтениях в Ялте, на семинаре молодых ученых Института культурологии, на семинаре АПРИКТ.

Структура работы. Диссертация состоит из введения,' трех разделов, заключения, библиографии.

Заключение

.

В настоящем исследовании дано определение феномену нелегитимного компонента девиантной культуры через рассмотрение взаимодействия культур (при помощи концепции игрового метода) между магистральной и маргинальной стратами, а также показан генезис феномена нелегитимного компонента девиантной культуры.

Выделенное взаимодействие доказывает через свое проявление, что сами носители нелегитимного компонента девиантной культуры «играют в другие игры», чем представители магистральной части общества, используя при этом обычные правила и законы игры — свободную возможность выбора начала игры и ее окончания, пространство и время, по крайней мере две команды для необходимого противостояния, обмен ходами, цель игры в этих условиях только в самопрезентации сторон. В исследовании в качестве культурологической универсалии рассмотрено системное взаимодействие-диффузия магистральной и девиантной культур на основе концепции игры (Э. Берн, Й. Хёйзинга и др.), предложен прогноз окончания игры-взаимодействия культур (магистральной и девиантной) и сопоставлены игры-взаимодействия культуры с другими «парами» культур: отечественная/эмигрантская, «официальная"/ «контркультура», языческая/христианская. Финалом игры, таким образом, можно считать / начало новой игры, нового качества взаимодействия, которое происходит только при исчезновении одной из сторон живой культуры (смерти, уничтожении, ассимиляции культуры) и перехода игры в другое качествов противостояние — игру с другими формами культуры с живыми, вновь образованными или исчезнувшими и пришедшими из «археологии знания».

При сопоставлении законов функционирования форм, видов, жанров магистральной и маргинальной культур показано частичное совпадение и отсутствие отдельных элементов. Расхождения особенно заметны там, где происходит наибольшее воплощение духа в музыке, литературе. Создателей гениальных произведений магистральной культуры не представляется возможным сопоставить с кем-либо равным в девиантной культуре.

Цель исследования достигнута при помощи привлечения теоретического материала, анализа работ Х.-Г. Гадамера, М. Фуко, Ж. Делеза, Ж. Деррида, М. Хайдеггера, О. Шпенглера, Р. Барта и других философов, а также при помощи эмпирического материала дискурсов реципиентов феномена нелегитимного компонента девиантной культурыкриминолого-правового, лингвистического, религиозного, медицинского, библиотековедческого, благотворительного с привлечением как отечественных, так и зарубежных источников, в том числе источников электронных — интернет и традиционных архивных — Отдела рукописей Российской государственной библиотеки, Российского государственного военно-исторического архива. Корпус рассмотренных текстов дискурсов-реципиентов наглядно показывает, что все прямые и опосредованные «меры», формы давления (ходы в игре), которые предпринимали и предпринимают различные социальные практики — правовые (регламентирующие), медицинские (излечивающие), лингвистические (описывающие), библиотечные (информационно-образовательные),.

— г t религиозные (просветительские), благотворительные (дидактические) -вызывали и вызывают носителей нелегитимного компонента девиантной культурына ответные действия-ходы, ведущие к социализации и адаптации элементов нелегитимного компонента девиантной культуры в магистральном пространстве общества.

Феномен нелегитимного компонента девиантной культуры определен не только через формальные признаки. Нелегитимный компонент девиантной культуры — это культура, носителями которой являются лица прошедшие через различные пенитенциарные учреждения. Место основного бытования нелегитимного компонента девиантной культуры, таким образом, является тюрьма (лагерь, колония, ссылка).

Термин, продиктованный и определенный данным местом (как условием) не может исчерпать всего смысла, вкладываемого нами в понятие нелегитимный компонент девиантной культуры. Но определяя место (условие) основного бытования нелегитимного компонента девиантной культуры в маргинальной среде заключенных мы формируем предпосылки для дальнейшего развертывания научного исследования (дискурса). В этот дискурс включено влияние, взаимовлияние, диффузия нелегитимного компонента девиантной культуры и культуры магистральной.

Благодаря применению игрового концепта и компаративного метода мы выявляем соревновательность культур, отмечаем возможность адаптации для маргинальной страты в магистральном обществе при помощи вхождения в среду магистральной культуры, принятия ценностей права (собственности, прав и свобод человека), верховных ценностей.

Нигилизм есть история", отмена одних верховных ценностей другими, смена доминант культуры — двигатель исторического развития.

Разрабатывая понятийный аппарат о феномене нелегитимного компонента девиантной культуры, его структуре и функциях мы приходим к выводам, что актеры, ученые, писатели, врачи, религиозные деятели, верующие, священники пронесли свою — кто писательскую, театральную, медицинскую, религиозную — культуру через лагерь, заключение вобрав в свой лексикон и мировоззрение минимальное количество «единиц» влияния от представителей маргинальной страты.

158Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступлениягПер. с нем.-М.:Респуб:ика, С. 93.

На наш взгляд, этот сквозной момент в функционирующей структуре делает проницаемой саму девиантную культуру. С другой стороны, для некоторых писателей феномен нелегитимного компонента девиантной культуры стал предметом художественного осмысления, проживания, преодоления, стала объектом описания.

Благодаря текстам писателей, прошедших заключение, магистральная культура получила новый топос бытования, приобрела еще одну (маргинальную по отношению к основным, важную) функции.

Революционеры, актеры, ученые, врачи, писатели, пройдя заключение, не только впитали в себя тем или иным образом некоторые элементы нелегитимного компонента девиантной культуры, но и повлияли на свое окружение (революционеры — в кружках самообразования в царских тюрьмах, актеры и музыканты — со сцены в лагерном театре, писатели и ученые — посредствам газет многотиражек и журналов).

Таким образом, можно заключить о том, что феномен нелегь шмного компонента девиантной культуры выходит за рамки только маргинальной страты общества, но все же исток его находится именной в формально определенном месте — в маргинальной среде заключенных.

Если магистральная культура гуманна, экологична, то маргинальная антигуманна, квазиэкологична, сопряжена с глубинными психологическими феноменами отчуждения, агрессии, если магистральная социоэтнична, то девиантная центрирована на унификации. Её этничность подавляется единообразием быта, языка, норм поведения, страхом жестокого-наказания.

В результате проделанной работы по анализу девнантных дискурсивных практик и самих объектов нелегитимного компонента девиантной культуры мы склоняемся к мнению, что по отношению к девиантной культуре применение этических категорий некорректно. Понимая культуру как «пространство обитания человека» (в первую очередь пространство семиотическое), мы априори должны признать ее гуманистическую и экологическую ценность: человек в определенной среде творит семантические и материальные «условия» своего существования (выживания) в той форме, которые наиболее адекватно соответствует этой среде.