Палеолитические местонахождения начала верхнего плейстоцена на Мальтинском геоархеологическом полигоне

Данная тема диссертационной работы «Палеолитические местонахождения начала верхнего плейстоцена на Мальтинском геоархеологическом полигоне» отражает очередной этап в истории изучения палеолита Байкальской Сибири. Открытие в Иркутске в 1871 году палеолитического местонахождения «Военный госпиталь» стало знаковым явлением не только, для региона, но и для всего российского палеолитоведения (Генералов и др., 2001), Последующие исследования в регионе ознаменовались открытием палеолитических объектов мирового значения Мальта и Буреть. Благодаря уникальным материалам местонахождения обеспечены на многие годы неугасающим интересом российских и иностранных исследователей.

Вплоть до конца 60 — годов XX в успехи, достигнутые в изучении палеолита Байкальской Сибири, главным образом связаны с развитием верхнепалеолитической тематики. Открытие в 1969 году ряда экспонированных местонахождений на «Ангарских горах», явилось отправной точкой новой для региона ранне и среднепалеолитической тематики (Медведев, 1971). Одной из основных проблем в изучении экспонированных местонахождений стало выяснение их геохронологии. Совокупный анализ признаков сохранности рабочих поверхностей и морфологии артефактов позволял судить о хронологии собранных артефактов, и их техноэволюции оперируя, макротаксонами и естественно не мог в полной мере удовлетворять решению поставленных задач. Требовалось наличие объектов, где бы документировались в согласованности хроностратиграфические позиции артефактов и их техноморфология. Известные стратифицированные местонахождения на Братском водохранилище и в верхнем течении Лены демонстрировали ситуацию неоднократного переотложения артефактов и иных культурных остатков. На момент открытия местонахождения Георгиевское I древнейшими достоверными культуросодержащими отложениями в регионе следовало считать отделы раннемуруктинского солифлюксия местонахождения Гора Игетей на Братском водохранилище (Стратиграфия ., 1990). Корразия высокой степени на поверхностях артефактов Игетейского ансамбля регистрировала факт воздействия на них процессов, связанных с экстремальными палеоклиматическими ситуациями. Это, в свою очередь, означало, что предметы сингенетичны более ранним хронологическим этапам, нежели муруктинский. Со всей очевидностью обозначилась проблема фиксации материалов археологии раннего и среднего палеолита в условиях, позволяющих достоверно соотнести хроностратиграфию артефактов с их техноморфологическими характеристиками.

На сегодня Георгиевское I — единственное изученное в Байкальской Сибири местонахождение с культуросодержащим казанцевским педокомплексом. Объект, при относительно небольшой, по количеству, коллекции, тем не менее, отражает техноморфологические особенности индустрии, характеризующие процессы первичного расщепления камня, последующей его обработки и использования. Кроме того, оригинальная индустрия, в полной мере, на наш взгляд, отражает ситуацию разнообразия литотехнологических линий развития палеолитических индустрий Байкальской Сибири.

Актуальность темы

обусловлена ситуацией, возникшей в представлении о вероятных процессах развития литотехнологий региона. С одной стороны, ранний палеолит и начальные этапы среднего палеолита в Южном Приангарье были представлены экспонированными объектами, дислоцированными на поверхностях Ленно-Ангарского плато с гипсометрическими отметками 100 — 120 м. С другой стороны, были в известной степени изучены материалы местонахождений верхнего палеолита, начальные этапы которого маркированы индустриями макаровского пласта (Аксенов и др., 1987; Медведев, 2001). Стратифицированные археологические объекты начала верхнего плейстоцена в фонде известных палеолитических местонахождений отсутствовали. На фоне сложившегося информационного вакуума необходимость заполнения культурно-хронологических и литотехнологических звеньев стала очевидной. Первым и пока единственным археологическим объектом, обладающим с точки зрения геохронологических позиций необходимыми характеристиками с 1992 г. по праву может считаться местонахождение Георгиевское I. Достаточная представительность индустрии и культуровмещающий стратотипичный разрез позволяют относить местонахождение в разряд опорных для Байкальской Сибири геоархеологических объектов начала верхнего плейстоцена. Актуальность исследований местонахождения Гора Тайтурская рассматривается в контексте разработки новых подходов в изучении экспонированных местонахождений. На Мальтинском геоархеологическом полигоне используется возможность верификации хронологии экспонированного материала с привлечением стратифицированного материала вмещенного в склоновый комплекс являющимся, в свою очередь, структурным элементом общего для местонахождений Георгиевское I и Гора Тайтурская морфоскульптурным образованием.

Основная цель диссертационной работы заключается в обобщении и введении в научный оборот результатов исследований, позиционирования материалов объектов начала верхнего плейстоцена дислоцированных на Мальтинском геоархеологическом полигоне в рамках общей тематики раннего и среднего палеолита Северной Азии и, в частности, технокомплексов рисс-вюрмского межледниковья.

В связи с этим в работе выполняются следующие задачи:

1. общий обзор источниковедческой базы по объектам периода раннего и среднего палеолита в Северной Азии.

2. обоснование, по результатам комплексного исследования, абсолютного и относительного датирования, геохронологии объектов начала верхнего плейстоцена дислоцированных на Мальтинском геоархеологическом полигоне.

3. организация исследовательского пространства Мальтинского геоархеологического полигона и определение геолого-геоморфологических позиций местонахождений начала верхнего плейстоцена во внутренней структуре полигона.

4. характеристика и описание индустрий, обоснование их технологической специфики и рассмотрение в контексте близких по техноморфологическому облику и хронологии местонахождений Северной Азии и Байкальской Сибири в частности.

Новизна исследования. Период конца среднего-начала верхнего плейстоцена, по североазиатской стратиграфической схеме — казанцевское межледниковое подразделение на территории Байкальской Сибири вплоть до открытия местонахождения Георгиевское I оставался вне тематических исследований. Материалов по археологии интересующего нас геохронологического интервала просто не было. Следствием сложившейся ситуации стало отсутствие представления о технологическом звене развития каменных индустрий, предваряющем верхнепалеолитические комплексы Байкальской Сибири. Соответственно сам факт открытия, исследования и введения в научный оборот геохронологически обоснованных материалов по палеолиту рисс-вюрмского межледниковья региона нов и представляется в таком виде впервые. Основываясь на оригинальном материале местонахождения Георгиевское 1, вносятся существенные коррективы в представления о развитии литотехнологических линий региона.

Источниковую базу диссертации составляют археологические материалы, как ранее накопленные Г. И. Медведевым и Е. А. Липниной в 1989 и 1992 -93 гг., так и коллекции, добытые автором в ходе полевых исследований в 1993, 1997, 2000, 2001 гг. на палеолитических объектах начала верхнего плейстоцена на Мальтинском геоархеологическом полигоне. Для сравнительных операций привлекаются опубликованные материалы ряда местонахождений, близких территориально и хронологически. Кроме того использованы данные междисциплинарных исследований: геолого-геоморфологические исследования (Г.А. Воробьева — Биолого-почвенный факультет ИГУ, Е.А., Слагода — Институт криосферы Земли СО РАН, Е. Б. Ощепкова — кафедра археологии, этнологии и истории древнего мира Иркутского государственного университета), палеонтологические определения (Ж. Иерно — университет г. Льежа (Бельгия), Н. Д. Оводов — Лаборатория археологии и палеогеографии Средней Сибири при ИАЭТ СО РАН, г. Красноярск), палинологический анализ (Кулагина Н.В. — лаборатория литогенеза и стратиграфии Институт земной коры СО РАН), РТЛ-датирование (А.В. Перевалов и В. П. Резановалаборатории кайнозоя и методов сейсмопрогноза Геологического института СО РАН (Улан-Удэ)), палеомагнитные исследования (К.С. Бураков, И. Е. Нечасова — Институт Физики Земли РАН, Москва), Радиоуглеродное датирование (Л.Д Сулержицкий — Радиоуглеродная лаборатория, Институт геологии РАН, г. Москвалаборатория геофизики в Тусоне, университет штата Аризона, СШАрезультаты абсолютного датирования отложений на стоянке Мальта (Медведев и др. 19 966)).

Методика исследования. Впервые в отечественной литературе проблема нелеваллуазских индустрий была поднята в статье И. И. Коробкова и М. М. Мансурова, посвященной вопросам типологии тейякско — зубчатых индустрий (Коробков, Мансуров, 1972). В статье индустрии с нелеваллуазской технической основой включены в «тейякский путь развития» по аналогии с тем как Г. П. Григорьев обозначил совокупность индустрий на леваллуазской технической основе «леваллуазским путем развития» (Коробков, Мансуров, 1972, с. 57). Две техники получения заготовки, начиная с ранних этапов среднего палеолита, фиксируется как параллельно существующие, так и взаимодейтствуя в одной индустрии. Не являются исключением индустрии местонахождений времени рисс-вюрмского межледниковья в основном базирующиеся на леваллуазской и нелеваллуазской техниках получения заготовки. В дальнейшем, чаще используется термин среднепалеолитическая техника, предложенный П. Е. Нехорошевым и объединяющий техники получения заготовок посредством предварительной подготовки площадки и фронта (Нехорошев, 1999), и фактически являющийся синонимом леваллуа в широком понимании. В качестве альтернативы неточному термину «нелеваллуазская техника» (верхнепалеолитическая техника тоже нелеваллуазская техника) используется термин раннепалеолитическая техника получения заготовки.

В конкретной работе нас интересует, прежде всего, раннепалеолитическая техника, поскольку именно ее мы наблюдаем в индустрии местонахождения Георгиевское I. Как и в среднепалеолитической технике, в раннепалеолитической технике получения заготовки определяющими факторами являются морфология заготовки и наличие или отсутствие, как в раннепалеолитической технике, подготовительных операций по фронту и на площадке. Определение раннепалеолитической техники складывается из трех позиций. 1 Использование ударной, прямой (без посредника) техники приложения силового импульса, 2) Различные варианты раскроя натурного нуклеуса, без сколько-нибудь тщательной подготовки ударных площадок и рабочих поверхностей, 3) использование в качестве необходимого технологического элемента, для получения скола, выступа в приплощадочной зоне оставшегося от предыдущего снятия или использование подходящих для этих целей форм естественного рельефа заготовки. При техноморфологическом анализе олдувайских, клектонских, или галечных индустрий Азии и иных индустрий с раннепалеолитической технической основой, исследователи имеют дело: а) с разным морфотипологическим набором и предпочтением тем или иным размерам получаемых заготовок, б) заготовками, изготовленными из различного сырья, в) различными видами вторичной обработки и ее интенсивностью, г) разным процентным содержанием тех или иных типов изделий, д) различными вариантами раскроя натурного нуклеуса. Но во всех случаях 8 объединяющим элементом, определяющим разнообразие ранне среднепалеолитических индустрий, является техника скалывания и единые техноморфологические признаки заготовки. Так, клектонский нуклеус может определяться по-разному, как натурный с параллельным принципом раскроя (Анисюткин, 2001), дисковидный с неподготовленным контрфронтом (White Mark J, 2000) или сфероид (Василевский, 2003). Однако, характеризуя морфологию клектонского скола, авторы сходятся на том, что он имеет нестандартизированный абрис, нефасетированный широкий талон, скошенный к вентральному фасу, минимальную огранку дорсального фаса, массивное сечение в проксимальном сегменте. Поскольку авторы отталкиваются от морфологии скола, все они, в целом, правы, несмотря на то, что по-разному определяют для себя клектонский нуклеус, и соответственно, зависимость морфологии клектонского скола от морфологии нуклеуса нежесткая.

Схожую ситуацию можно наблюдать и в долечной техникесырьевой разновидности раннепалеолитической техники. Долечные сколы, вне зависимости от того, являются они основной заготовкой в конкретной индустрии или нет, могут получаться в различных вариантах раскроя нуклеусов — угловых (конвергентного, радиального), ортогональных, параллельных («с угла», полюсные, одноплощадочные) или стереовекторных (множественная ролевая смена площадки и фронта, с коротким циклом функционирования — многоплощадочные нуклеусы, сфероиды). Долечная техника обладает всеми признаками раннепалеолитической техникиотсутствие подготовительного фасетирования в ударной зоне площадки, линии фронта и длинный «шаг» скалывания, в результате которого у скола образуется широкий корковый талон, долечные сколы, имеют достаточно высокую степень пластинчатости и не требующие дополнительной, комфортной обработки, удобные при использовании гладкие, выпуклые, широкие обушки (талоны или естественные грани дорсального фаса). Вероятно, морфологические особенности галечного сырья в достаточной степени отвечали технико-технологическим запросам, что, по всей видимости, и объясняет длительное, использование данной техники и сосуществование на одних хронологических этапах на Азиатском континенте с верхнепалеолитической техникой вплоть до позднейших этапов каменного века (Борисковский, 1971; Анисюткин, Тимофеев, 2006). Развиваясь в Азии более продолжительное время и сосуществуя параллельно с верхнепалеолитической и среднепалеолитической техниками, раннепалеолитическая техника контрастнее очерчивает «корневую» разницу между тремя техниками расщепления.

Описание археологического материала местонахождений Георгиевское I и гора Тайтурская опирается на терминологический аппарат, разработанный иркутскими археологами (Медведев, 1981; 1975; Кононова и др., 1979; Кононова, Пархоменко, 1982; Бердников, Пархоменко, 1980; Медведев и др., 1974). Также при описании материала использован ряд новых терминов, разработанные в иркутской лаборатории и введенные в описательные процедуры в последние годы (Като X. и др., 2004).

Класт, — (греч. Klastos) — разбитый, раздробленный, кластические горные отложения — обломочные горные отложения состоящие из обломочного материала, смеси глыб и обломков лавового и шлакового материала, иногда с примесью осадочных пород. (Горная энциклопедия, 1987).

Неудачный" удар, или удар в «неудачную» точку мог произвести «кластические» фракции размерами от крупных «кусков» до «крошек», на которые «разваливался» монолит по линиям «спайности» или «напряженности». Угловатые осколки логично именовать термином из словарей французских геологов и археологов — «debris». «Дебри» и «класт» удачно заменяют многие российские слова, необходимые для описания угловатого, осколочного многообразия в древнейших ископаемых литопроизводствах. Например, не слишком понятное определение способа расщепления «дробление», можно было бы означить кластированием, в.

10 особенности тогда, когда от одного удара образуется дезинтегрированный набор в 3−5 крупных «осколков», не имеющих «стандартных» признаков «классического снятия». Одиночный удар по гальке или валунукластирование преформы, в результате которого образуются кластические или пластинчатые фракции, в контексте техноморфологического облика индустрии, вероятно, имел вполне определенное целевое назначение. Субпараллельная спайность сланцеватого (полосчатый, с линейно направленным кристалическим строением) кварцита и внутренняя трещиноватость крупнокристалического кварцита и кварца способствовали получению пластинчатых фракций без дополнительных усилий, отличить которые от кливажа зачастую достаточно сложно и лишь при условии ясной фиксации на корковой площадке смятости или отдельных мелких негативов в точке удара. Полученные тем же способом кластические фракции также вполне могли идти в дело в качестве заготовок для нуклеусов или орудий.

Кливаж (франц. cleavage — расслаивание) — «система частых параллельных поверхностей скольжения в горных породах.» (Горная энциклопедия, 1987, с. 44). «Способность породы раскалываться на пластинки и призмы по густо развитой системе параллельных поверхностей, секущих слоистость или согласных с ней. Возникает за счет сети параллельной ориентировки удлиненных минералов или образования независимой сети параллельных трещин. Кливаж как результат одного из видов разрушения пород, может быть послойным, секущим, веерообразным, и др.» (Геологический словарь, 1973).

Изначально могло возникнуть только литособирателъство, в основе которого лежал феномен естественного («натурального») расщепления в результате физико-химических процессов распада горных пород. Среди всех возможных вариаций косных тел привлечь внимание древнейших предков человека могло, и должны было многообразие форм продуктов дезинтеграции или естественного разрушения горных пород. Наиболее «удобную» форму такого распада для древнейших наших предков должен И был представлять феномен кливажа, дающего в природном расщеплении естественные пластинчатые осколки — продукты естественной дезинтеграции эффузивных и метаморфических пород — валунов и галек базальта, трахита, диорита, кварцита.

Фракция — (фр. Fraction) — доля, часть (Современный словарь иностранных слов, 1994).

Специфика индустрии Георгиевского I позволяет по-иному взглянуть на некоторые из терминов, используемые в описательных процедурах каменного инвентаря.

Термины с определенным и закрепленным традицией содержанием в описании археологического материала рассматриваются в контексте специфики индустрии. Это, прежде всего, термины преформа и нуклеус. Изучение техноморфологического облика любой индустрии в качестве обязательной процедуры подразумевает выделение из общего массива нуклеарного расщепления группу фасиально подготовленных преформ — заготовок нуклеусов. Однако в ранне и среднепалеолитических местонахождениях зачастую имеют место технологические линии, в которых фасиально подготовленная преформа отсутствует. В этих случаях этап получения преформы нуклеуса совпадает с этапом выбора сырья. Преформой в данном случае является натурная заготовка, т. е. выбранная из массы сырья отдельность, подходящая по размеру, форме и петрографии. В индустрии Георгиевского I в качестве нуклеуса выступает натурная заготовка, и основным продуктом расщепления — нестандартизированный скол, нуклеусом может быть любая галька, подвергшаяся намеренному расщеплению ударным способом, на любой стадии расщепления. Специфика дебитажа и общий техноморфологический облик индустрии позволяют отнести к группе нуклеусов гальки и валуны с единичными сколами или рассеченные посредством одного удара на несколько техногенных фракций.

Талон (фр. talon) — отрывная часть документа (Словарь иностранных слов, 1988). Термин в отечественной археологической литературе впервые.

12 был использован в одной из ранних работ В. А. Ранова (Ранов, 1965) в качестве синонима, ударной площадке на нуклеусе. В дальнейшем в описании археологического материала практически не использовался. В 90-х годах термин вновь введен в научный оборот в работах Г. И. Медведева, но с измененным содержанием, носящим принципиальный характер. В отличие от площадки — поверхности, принимающей силовой импульс, словарное содержание термина подразумевает процесс отделения части от целого и отражает остаточную сущность элемента. Термин предлагается как альтернатива площадке на сколе и привлекает, прежде всего, содержанием,.

Г ' более отвечающим технологической сути рудимента.

Содержание терминов пластина и пластинчатый складывается из технологической парадигмы литоморфопроизводства, т. е. стремления на разных этапах развития литотехнологий к получению скола с максимально утилитарным сочетанием площади скола и его сечения. Иначе говоря, если скол не кластическая фракция, вне зависимости от контуров фаса — круглый, овальный, треугольный, четырехугольный и др. то он является. пластинчатым. Следует заметить, что в словарном значении «пластина» не регламентируется в геометрическом отношении: «пластина — плоская вещь, плоская часть, слой чего-либо» (Даль, 1994, с. 121). Термин «пластинчатый скол», «пластинчатый отщеп» — излишни. Сколы с «параллельными краями» — собственно «пластины».

Работа построена в рамках геоархеологического подхода на основе принципов актуализма, историзма, неполноты информации, с привлечением естественно-научных методов: палеогеоморфологии, хроностратиграфии, геологии, палеонтологии, палинологии, радиоуглеродного, радиотермолюминисцентного и палеомагнитного датирования. В процессе полевых исследований в границах территории Мальтинского геоархеологического полигона использован метод колонкового бурения для определения условий залегания и мощности четвертичных геологических образований в границах полигона. Использовались различные собственно.

13 историко — археологические методы: сравнительно-морфологический, аналогий, морфотипологии, техноморфологии, планиграфии, аппликации. Методика раскопок выдержана в пределах основного требования — тщательного послойного поквадратного изучения всего получаемого фактического материала, фиксации планиграфической и стратиграфической взаимосвязи артефактов.

Практическая значимость работы.

Полученные материалы расширяют источниковедческую базу по раннему-среднему палеолиту Северной Азии. Результаты исследований могут быть использованы в разработках проблем археологии Рисс-вюрмского межледниковья, для написания обобщающих монографических работ по палеолиту региона и сопредельных территорий и для чтения в вузах учебных курсов и спецкурсов по археологии каменного века и геоархеологическим методам исследований.

Апробация работы.

Основные результаты данного исследования докладывались на региональных, всероссийских с международным участием конференциях в Иркутске (1997, 2001, 2007), Новосибирске (2000). Основные положения работы неоднократно обсуждались на заседаниях Кафедры археологии, этнологии, истории древнего мира ИГУ. Результаты работы по теме отражены в четырнадцати научных публикациях (35, 40, 81, 88, 90, 99, 106, 125, 127, 150, 151, 152, 153, 157).

Структура работы подчинена решению ее основных задач, отражает специфику материала и состояние источников. Диссертация состоит из введения, трех глав с выделенными разделами, заключения, списка литературы и трех приложений, включая альбом иллюстраций.

Заключение

.

На современном этапе изученности среднего палеолита Северной Азии основной и наиболее технологически полный массив среднепалеолитических стратифицированных местонахождений, несомненно, находится на Алтае. Планомерное комплексное изучение многослойных палеолитических объектов позволило проследить процесс становления и пути развития, палеолитических литотехнологий, реконструировать условия обитания первобытного человека (Деревянко и др., 2003а) В технологическом содержании алтайского среднепалеолитического технокомплекса прослеживается общий для всех среднепалеолитических индустрий леваллуа — мустьерский компонент, ставший, в последствии, основой для формирования основных направлений развития верхнепалеолитических индустрий (Деревянко и др., 2003а). В других регионах Северной Азии индустрии среднего палеолита в большей степени представлены на экспонированных местонахождениях (Астахов, 1986; Дроздов и др., 20 036- Лбова, 2005; Медведев, Скляревский, 1982). В сравнении с алтайским среднепалеолитическим технокомплексом каменный инвентарь местонахождений юга Средней Сибири и Забайкалья отмечается большее техноморфологическое разнообразие. Наряду, с характерными, для данного периода леваллуа-мустьерским технокомплексом, в хронодиапазоне соответствующему среднему палеолиту отмечаются индустрии вполне раннепалеолитические по своему облику (Хотык 5−6 горизонты, Георгиевское I). В то же время, в материалах макаровского пласта, который по хронометрии также относится к среднепалеолитическому периоду, мы наблюдаем хорошо развитую верхнепалеолитическую технику и целевое производство микропластин.

Одно из объяснений единства в общих тенденциях, большинства автохтонно развивавшихся алтайских индустрий, может лежать в плоскости общих палеоэкологических и палеогеографических условий (Деревянко и др. 2003а). Различия в техноморфологическом облике среднепалеолитических индустрий на сопредельных территориях, очевидно детерминировано ландшафтным многообразием, и, соответственно, различными условиями обитания первобытного человека.

На первых этапах изучения раннего палеолита Северной Азии, одной из основных проблем стала обеспеченность надежного геологического контекста вновь открытых местонахождений, а также дискуссионный характер археологического материала в вопросе о степени его искусственного происхождения. Первым надежным свидетельством существования раннего палеолита в Северной Азии, в части технологической составляющей и вкупе с данными физической сохранности рабочих поверхностей артефактов стало открытие экспонированного технокомплекса сильнокоррадированных артефактов на «Ангарских горах».

Состоявшееся в последние 25 — 30 лет открытие в различных частях Северной Азии ряда раннепалеолитических местонахождений с несомненным геоархеологическим содержанием, стало блестящим подтверждением предпринятых в свое время усилий направленных на доказательство факта существования в раннем — среднем плейстоцене древнего человека на территории Северной Азии.

До открытия местонахождения Георгиевское I в качестве древнейших культуросодержащих отложений на территории Байкальской Сибири считались раннемуруктинские образования местонахождения Игетейский лог. (Стратиграфия ., 1990). Все обнаруженные в стратифицированном состоянии артефакты имели на своих рабочих поверхностях следы сильной эоловой корразии, сопоставимой с той, что регистрировалась в материалах экспонированных комплексов Ангарских «гор». Фактически, единичные артефакты из раннемуруктинских отложений по возрасту близки технокомплексу, возраст которого оценивается, как минимум, верхними отделами среднего плейстоцена. К середине 80-х, в начале 90-х гг. прошлого столетия отчетливо наметился информационный вакуум между экспонированными комплексами раннего и среднего палеолита региона и материалами макаровского пласта являющимися, в свою очередь, отражением финальной в хронологическом отношении стадией среднего палеолита (Аксенов и др., 1987; Медведев, 2001). Материал, который мог бы заполнить этот отрезок, отсутствовал в фонде известных палеолитических местонахождений Приангарья. Открытие в 1992 г. в окрестностях Мальты нового геоархеологического объекта, получившего название Георгиевское I, стало фактически первым шагом в решении этой проблемы. Артефакты были обнаружены в границах Мальтинского геоархеологического полигона, в теле казанцевской ископаемой почвы. В раскопе артефакты зафиксированы в верхнеказанцевском, муруктинском и позднекаргинском подразделениях. Наибольшее количество археологического материала отмечено в верхнеказанцевской палеопочве. Таким образом, за четыре года полевых работ были получены достоверные материалы, свидетельствующие о существовании в регионе в период казанцевского межледниковья древнего человека — носителя оригинальной и регионально не имеющих аналогов индустрии.

Результаты геолого-геоморфологических исследований.

Мальтинского геоархеологического полигона свидетельствуют, что мощность, строение, распространение и сохранность плейстоценовых отложений контролируются составом коренного субстрата и особенностями палеорельефа Мальтинского поднятия и прилегающей с северо-востока одноименной палеодепрессии. Высоких террас р. Белой с цоколем и нормальным аллювием не обнаружено, вероятно, ее заложение в современном виде, произошел не раньше первой половины сартанского времени (Слагода и др., 2001). Образование пойменных и террасовых форм верхнего плейстоцена и в голоцене происходило в очень ограниченных масштабах. Плейстоценовые толщи по характеру изменений слоистости, мощности, состава, элементов залегания отнесены к субаэральным склоновым отложениям. Фактически, отложения, часто относимые к русловым фациям, являются элювием, перлювием конгломератов юры, или не переработанными рекой, плейстоценовыми отложениями склоновыми ложбинно-балочных образований.

Мальтинский геоархеологический полигон образован группировкой объектов с различными ситуациями вмещения археологического материала в геологические отложения верхнего плейстоцена. На основании особенностей геологического строения фундамента территории, геоморфологического выражения кроющих рыхлых напластований и специфики залегания археологического материала организовано внутреннее исследовательское пространство полигона и создана возможность структурированного подхода к продолжению исследований на Мальтинском геоархеологическом полигоне в рамках геоархеологически и геоморфологически обоснованного зонирования исследовательского пространства.

Геохронология местонахождения Георгиевское I подкреплена различными методами абсолютного датирования. Сартанские отложения Мальтинского геоархеологического полигона обеспечены серией радиоуглеродных дат, из геологического профиля стоянки Мальта (Медведев и др., 1996а). Для датирования отложений каргинского, муруктинского и казанцевского возраста использованы результаты палеомагнитного датирования, проведенного на Игетейском стратотипическом разрезе (Бураков и др., 2001). Датирование позднекаргинских отложений профиля Георгиевского I производилось по костным образцам из редуцированного позднекаргинского палеопочвенного комплекса и из останца солифлюксия на кровле галечника в разрезе археологических выработок «классической» Мальты. Датирование казанцевских отложений по радиоуглероду сделано с целью получения «запредельной» для метода даты, маркирующей возрастные характеристики отложений. В 2003 г. были отобраны образцы на PTJI-датирование (Когай и др, 2005). Полученные PTJI-даты для.

142 верхнеплейстоценовой пачки отложений, в основном, не согласуются со временем их формирования. В данном случае определен возраст частиц кварца, происходящих из нижне-среднеплейстоценовой толщи в результате контактного внедрения из стенки прислонения.

Индустрия Георгиевского I базируется на долечной технике скалывания. Использовались сколы различной морфологии, систем и стадий расщепления и фракции кварцита, образованные естественными процессами галек. Технология расщепления камня в индустрии Георгиевского I представлена редукционными рядами и одиночными операциями. Вторичная обработка в индустрии Георгиевского I представлена крайне скупо. В то же время в индустрии широко представлены кливажные фракции или фракции без видимых признаков искусственного расщепления, но со следами использования. К особенностям индустрии Георгиевского I стоит отнести большое количество кластических искусственных фракций — куски (породы), обломки, различные по размерам осколки. Причина существующего положения кроется в используемом субстрате.

Совокупность техноморфологических признаков артефактов Георгиевского I со всей очевидностью демонстрирует абсолютное доминирование техники, отличающейся крайней простотой, которую, на наш взгляд, не следует ассоциировать с примитивностью. Присутствие немногочисленных, но очевидно вычленяющихся групп нуклеусов одиночной операции, вложенных блок-пар, нуклеусов системы скалывания «с угла» свидетельствует о достаточно развитой и сформировавшейся традиции работы на местной сырьевой базе.

В раннекаргинских — муруктинских отложениях археологический материал представлен единичными находками. Коррадированные и некоррадированные артефакты, приуроченные к нижней части раннекаргинской-муруктинской пачки, вероятно, относятся к отложениям кровли игетейского педокомплекса, переработанного солифлюкционными.

143 процессами последующего стадиала. В позднекаргинских отложениях археологический материал столь же немногочисленный.

Ранне и среднепалеолитическая тематика Южного Приангарья представлена главным образом объектами с поверхностным залеганием материала. Соответственно и Георгиевское I рассматриваться в контексте экспонированных материалов получивших хронологические характеристики на основании дислокации на высоких гипсометрических отметках, степени корразии поверхностей артефактов и, конечно, их техноморфологических признаков. Результаты анализа особенностей техники расщепления и изготовления изделий Георгиевского I демонстрируют наибольшую степень условного соответствия литотехнологии местонахождения материалам, относимых исследователями к среднеплейстоценовому тарахайскому пласту (Липнина и др., 2001). Иначе говоря, индустрия Георгиевского I во многом повторяет технологические принципы, превалировавшие в регионе на среднеплейстоценовом этапе её- заселения. Действительным существенным отличием материалов объекта от артефактов «Тарахая» является отсутствие следов корразии на поверхностях предметов коллекции Георгиевского I. Это объясняется ситуацией «моментального» погребения археологического материала и, соответственно, отсутствием условий для появления эоловой корразии. В этой связи интересно сопоставить ту часть экспонированного материала Горы Тайтурской, которая отнесена по своему техноморфологическому облику к индустрии Георгиевского I. Находясь в близких условиях дислокации, т. е. на денудационных поверхностях в экспонированном состоянии, артефакты Горы Тайтурской покрыты легким люстратом, в отличие от материалов тарахайского пласта имеющих сильную степень корразии вплоть до ячеистости и стирания граней мелких и средних фасеток. Объяснить этот факт можно лишь тем, что местонахождения тарахайского пласта были подвержены более длительному и разновременному воздействию экстремальных природных феноменов, то есть их более древним возрастом (Медведев, 2001). С точки зрения новых.

144 возможностей в изучении экспонированных местонахождений, интересным, на наш взгляд, является сопоставление техноморфологии стратифицированных артефактов, с характеристиками предметов, зарегистрированных на экспонированном объекте Гора Тайтурская. Преобладание нуклеусов раннепалеолитической техники скалывания в совокупности с сопровождающими их сколами и изделиями позволяет с достаточной степенью достоверности выявлять внутри коллекции Горы Тайтурской группу артефактов сингенетичную материалам из казанцевских отложений Георгиевского I. В сходных геоархеологических ситуациях подобный анализ может быть применен в работе с материалами и других экспонированных местонахождений региона. Разумеется, попытки анализа коллекций артефактов, зафиксированных в открытом залегании, с точки зрения выделения внутри них самостоятельных разновременных комплексов предпринимались и ранее. Однако, до исследований на Мальтинском геоархеологическом полигоне достоверного обоснования результатов подобного анализа и достаточно корректных выводов на его основе сделать возможным не представлялось.

Являлось ли население местонахождения продолжателем древних традиций раннепалеолитического способа расщепления камня, или в материалах Георгиевского I отражено существование совершенно особой культурной традиции? Феномен индустрии Георгиевского I может рассматриваться и как обращение на какое-то время «казанцевских освоителей» опустошенных после рисской стадии территорий к архаическим технологиям, что вполне допустимо, учитывая близкие ситуации на рубеже средний — верхний плейстоцен в Восточной, и Западной Европе (Анисюткин, 2001; Праслов, 1968; Топфер, 1969; Desmond, 1977).

Изучение дислокации культуровмещающих отложений Георгиевского I и поверхностей с экспонированным материалом на г. Тайтурской и соотнесения определенных литологических пластов с характерными геоморфологическими единицами, выделяющимися в современном рельефе, позволяет рассчитывать на возможность построения некоторых системных заключений о перспективах и направлениях изысканий в ближайшей перспективе. Нам представляется, что необходимость продолжения изучения Мальтинского полигона представляется очевидной, перспективность этого геоархеологического объекта далеко не исчерпана.

БЛАГОДАРНОСТИ Автор выражает сердечную признательность научному руководителю Г. И. Медведеву, Е. А. Слагоде, Г. А. Воробьевой, Е. Б. Ощепковой, Е. А. Липниной, Г. Н. Михнюк, А. Г. Генералову С.А. Когаю, П. Н. Ребрикову, М. Ю. Семину и всем сотрудникам Кафедры археологии, этнологии, истории древнего мира ИГУ, Лаборатории археологии и палеоэкологии ИАЭТ СО РАН — ИГУ за участие в обсуждении диссертации и моральную поддержку.