Литературно-эстетические процессы первой трети XX века характеризовались стремлением осознать роль поэзии в условиях изменившегося отношения к искусству слова. На первый план выходят авангардные направления в литературе, всегда претендовавшие на роль катализатора изменений, обещающих выход из создавшейся ситуации [88, с.2].
В 1990;е годы к широкому читателю возвратились имена писателей, казалось бы, давно и бесповоротно «сметенных победоносным шествием соцреализма» [51, с. 119].
Таким образом, появилась возможность взглянуть на литературные эксперименты ушедшего века дистанцированно, что позволило сделать новые основательные выводы о художественном мышлении совершенно разных писателей и поэтов «эпохи творчества» [57, с. 220].
Творчество Вадима Габриэлевича Шершеневича (1893−1942) — одна из самых интересных и спорных страниц возвращенного русского авангарда. Несмотря на то, что его относят к так называемым поэтам второго ряда (например, так характеризуют его творчество издатели Малой серии «Библиотеки поэта»)[93,с. 6], сам поэт привлекает внимание читателей и исследователей как определенный тип творческой личности. Но следует признать, что поэзия В. Г. Шершеневича все еще малоизвестна. В силу разных причин имя В. Г. Шершеневича еще не заняло своего достойного места в «поэтическом каталоге». Волею одних исследователей (А. А. Кобринский, Т. Хуттунен, В.А. Дроздков) оно ставится в ряд так называемых поэтов первой величины, волею же других (В.Ю. Бобрецов, В.А. Шошин), напротив, оказывается среди поэтов второго ряда. Все это обусловливает необходимость комплексного изучения поэтического и теоретического наследия поэта.
Близость В. Г. Шершеневича в начале 1920;х годов к С. А. Есенину стала причиной того, что «.поэту посмертно были „назначены“ иные друзья, а биография его не раз перекраивалась.» [53, с.9].
Таким образом, В. Г. Шершеневич, как, например, и его ближайшие друзья — А. Б. Мариенгоф, А. Б. Кусиков и Р. Ивнев, почти автоматически выпал из истории отечественной литературы XX века.
Хотя при этом, имя В. Г. Шершеневича широко представлено в научной литературе, освещающей проблемы поэтического языка. Авторитетное подтверждение — двухтомный «Словарь поэтических образов», составленный в Институте русского языка РАМ. Этот словарь содержит целый мир поэтических образов (более 40 тысяч), представленных на основе анализа текстов 600 русских писателей и поэтов. Среди поэтов начала XX века, обогативших русскую поэзию, вместе с В. Хлебниковым, H.A. Клюевым, С. А. Есениным, И. Северяниным, Б. Л. Пастернаком, О. Э. Мандельштамом, В. В. Маяковским, A.A. Блоком, М. И. Цветаевой, — и Вадим Шершеневич.
Однако приходится констатировать, что творчество В. Г. Шершеневича, как и других имажинистов, исключая С. А. Есенина, изучено, понято и оценено недостаточно.
Весьма точно это отмечает исследователь В. А. Дроздков: «Сколько-нибудь полного и непредвзято высказанного понимания творчества Шершеневича мы не найдем в литературе о нем. И всё потому, что одних он отталкивает, другие видят в его поэзии только кривляние ради кривляния, многие просто не понимают поэта. Однако тех, кто осмеливается на глубокое проникновение в его творчество, ждет много интересных находок» [78, с.445]. Далее В. А. Дроздков продолжает: «Творчество Шершеневича двумирно, двупланово. В нем много для утехи непритязательного читателя. Тут и ерничание, и самоуничижение, и шутовские кривляния, и эротические сценки, и сквернословие. Это шершеневический „Иерусалим ерунды“ — эквивалент карнавала М. М. Бахтина.» [78, с.445].
Художественное наследие В. Г. Шершеневича представляет собой малоисследованную область русского авангарда. Его опыты в сфере поэтического слова затрагивают различные эстетические и художественные направления начала XX века: символизм, футуризм, имажинизм.
Не вызывает сомнений, что поэт своими эстетическими новациями внес значительный вклад в становление теории футуризма и имажинизма. Именно В. Г. Шершеневич являлся основным переводчиком манифестов итальянских футуристов, оказавших заметное влияние на развитие русского футуризма.
Творчество поэта вызвало острую полемику среди современников. Однако, его теоретические декларации, статьи, переводы и поэтические произведения привлекали внимание самых разных школ и направлений литературно-критической мысли начала XX века. «По имажинизму Шершене-вича, его образной системе в период существования имажинистского литературного течения в первую очередь прошлась вульгарная и невежественная критика, неспособная постигнуть глубину смысловой перспективы его творчества, — отмечает В. А. Дроздков, — Его поэзию называли фиглярством, кривлянием, шарлатанством, мистификацией, игрой, созданием образов ради самого процесса их создания"[74,с.28]. Исследователь делает совершенно справедливое замечание: «Критики ошиблись. В тяжелые годы идеологизации искусства и преследования всякого инакомыслия спасительная образная система Шершеневича, сродни «карнавалу» М. М. Бахтина, помогла ему остаться действующим художником, найти свободу для искусства и для себя» [74,с.51]. Ранние работы начинающего поэта удостоились доброжелательных отзывов таких проницательных ценителей поэзии, как В. Я. Брюсов и Н. С. Гумилев.
В.Я. Брюсов, само внимание которого можно расценить как достижение, дал довольно высокую оценку начинающему поэту: «Мы с удовольствием признаем, что у В. Г. Шершеневича, Ю. П. Анисимова, Ю.В. Курдюмо-ва, Б. Л. Пастернака мы нашли строфы и целые стихотворения, позволяющие надеяться, что они сумеют развить свое поэтическое дарование» [57, с.41].
Литературная карьера В. Г. Шершеневича началась с небольшого сборника стихов под названием «Весенние проталинки». Он вышел в 1911 году, когда автору было всего восемнадцать1. H.JI. Гумилев отметил сборник с определенным интересом, но обратил внимание на непомерное влияние К. Д. Бальмонта: «Вадим Шершеневич всецело под впечатлением Бальмонта. Но, может быть, это и есть самый естественный путь для юного поэта. В его стихах нет ни вялости, ни безвкусия, но нет и силы или новизны. Своей книгой он заявил только, что он существует, и можно принять этот факт без пренебрежительной гримасы. Но он должен еще доказать, что он есть, как поэт» [6, с. 140].
1913 год был для В. Г. Шершеневича продуктивным годом: опубликованы три сборника стихов («Carmina», «Романтическая пудра» и «Экстравагантные флаконы»). В этом году поэт встает под знамена футуризма и оказывается в центре эстетических баталий. H.A. Богомолов, размышляя о «Мезонине поэзии» писал: «В этой небольшой футуристически ориентированной группе главенствовал совсем молодой, 20-летний Вадим Шершеневич, будущий „бард имажинистов“, а тогда судорожно искавший свою поэтическую индивидуальность стихотворец» [55, с. 172]. На поэта обрушивается поток упреков и язвительных замечаний, основной смысл которых можно свести к словам Б. Л. Пастернака: «В. Г. Шершеневич — жертва юридической доступности стихотворства как эмансипированного ремесла» 2.
Критический накал наступает после того, как в 1919 году В. Г. Шершеневич становится инициатором создания, вдохновителем, организатором и главным теоретиком поэтического направления — имажинизм.
В 1919 выходит в свет «Декларация» имажинистов, подписанная В. Г. Шершеневичем, С. А. Есениным, А. Б. Мариенгофом, А. Б. Кусиковым и др., опубликованная в воронежском журнале «Сирена» и газете «Советская страна». В этом же году в Москве начинает работать имажинистское кафе.
1 В. Г. Шершеневич родился в 1893 г. См.: Данную цитату поместил в свои мемуары Р. Ивнев: Ивнев Р. Последний имажинист. Маяковский и его время // Арион: журнал поэзии. — 1995. -№ 1. — С. 93.
Стойло Пегаса", являвшееся фактически клубом имажинистов. В 1920 году имажинисты выпускают сборники «Плавильня слов», «Коробейники счастья», в 1921 — сборник «Имажинисты». С 1922 по 1924 выходит в свет собственный имажинистский журнал с запоминающимся названием — «Гостиница для путешествующих в прекрасном». «Влияние имажинистов, — отмечает A.A. Кобринский, — было чрезвычайно значительным, это проявилось и в созданном Всероссийском союзе поэтов, председателем которого В. Г. Шершеневич был избран в 1919 году и оставался таковым до начала 1920 года» [93, с. 11].
Имажинизм унаследовал от футуризма стремление к ярким, эпатирующим выступлениям, отчего новое направление быстро приобрело скандальную известность. Выступления поэтов сопровождались острой полемикой с аудиторией и с представителями других литературных направлений.
Отклики законодателей литературных вкусов, а также блюстителей закона были однозначны: «В общем, книга («Лошадь как лошадь» — Н. Б.,) В. Г. Шершеневича представляет собой не талантливый, но довольно характерный образчик психологии деклассированного интеллигента, принципиально беспринципного, тщательно охраняющего целостность своей кожи и гуляющего только в пределах, дозволенных всеми пачальствами — тип, подлежащий ликвидации интересный исключительно с последней точки зрения"3.
Литературно-критические отзывы и замечания, касающиеся творческой деятельности имажинистов, включали как положительную, так и отрицательную оценку.
Во-первых, многократно подчеркивалась связь с футуризмом, с разных сторон сыпались обвинения в плагиате.
Во-вторых, имажинистов, в особенности В. Г. Шершеневича, обвиняли в том, что их поэзия головная, деланная, надуманная. В. Я. Брюсов писал: «В.
См. об этом: Дроздков В. А. «Мы не готовили рецепт „как надо писать“, но исследовали» (Замечки об одной книге В. Г. Шершеневича) // Новое jnnepaiypnoe обозрение. -1999. -№ 36.-С. 172- 192. книге («Лошадь как лошадь» — примеч. Б. //.) больше. формул, чем живых образов" [57, с. 531].
И, наконец, имажинистов обвиняли в том, что они своими теориями и беспорядочным образом жизни негативным образом влияли на творчество С. А. Есенина. Об этом свидетельствуют мемуары современников. Первым подобные обвинения в адрес имажинистов выдвигает Б. Л. Лавренев: «Есенин был захвачен в черную мертвую петлю. Никогда не бывший имажинистом, чуждый дегенеративным извергам, он был объявлен вождем школы, родившейся на пороге лупанария и кабака, и на его славе, как на спасительном плоту, выплыли литературные шантажисты, которые подуськивали наивного рязанца на самые экстравагантные скандалы, <.> благодаря которым в связи с именем Есенина упоминались их ничтожные имена, <.> они не пощадили репутации Есенина и не пощадили и его жизни"4 [85, с. 6]. Со временем в советской критике установился сугубо биографический подход в изучении роли имажинизма в литературном процессе первой трети XX века.
Целенаправленное изучение теории, эстетики и практики имажинизма как неотъемлемого компонента литературного процесса начала XX века в отечественном литературоведении охватывает не более двух десятилетий. Для западной славистики имажинизм — предмет далеко не новый. Исследованию имажинистского творчества посвящены монография II. Нильссопа, а также работы В. Ф. Маркова, А. Лотон и И. Яжембипьской3.
Характерной чертой монографических исследований зарубежных литературоведов является то, что они воспринимают имажинизм не в связи с творчеством и личностью С. А. Есенина, а как самостоятельное и самоценное литературное явление.
4 См.: Речь идет о статье Б. Лавренева «Казненный дегенератами», цитату из которой использует Захаров А. Н.: Захаров A.II. Есенин и имажинизм // Российский литературоведческий журнал. — 1997. — № i 1. — С. 3 — 40.
5 См. подробнее: Марков В. Ф. История русского футуризма / пер. с англ. В. Кучерявкина, Б. Останина. — СПб.: Ллетейя. — 2000. — 438 е.- Nilsson N. A. The Russian Imaginists. Stockholm Almqvist and Wiksell, 1970; Lawton Anna M. Vadim Shershenevich: From Futurism to Imaginism. Ann Arbor: Ardis, 1981; Яжембиньска И. Русский имажинизм как литературное явление. Диссерт.канд. филол. наук. — Л., 1986.
Так, например, Н. Нильссон объективен в оценках и не склонен преувеличивать роль имажинизма в литературном процессе двадцатых годов. В своей монографии «Русский имажинизм» он обращает внимание на истоки имажинизма, возводя его к английскому имажизму6, итальянскому футуризму, а также к работам A.A. Пкнебни. Исследователь подробно анализирует манифесты и теоретические работы имажинистов (в основном В.Г. Шершеневича), указывая на эклектичность группы. Не остается без внимания и вопрос об эволюции взглядов теоретиков этого движения: от самодостаточного образа к главному, единому образу эпохи, подчиняющему себе все «мелкие» образы, что показывает внутренние причины кризиса имажинизма.
И. Яжембиньска в диссертации «Русский имажинизм как литературное явление» (1986) рассматривает историю, теорию и практику русского имажинизма. Наибольший интерес, с нашей точки зрения, представляет историко-литературная часть исследования, в которой автор впервые в отечественном литературоведении вводит в оборот многие художественные тексты и документальные материалы, касающиеся деятельности имажинистов как поэтов, критиков, издателей. В теории имажинизма исследователь в первую очередь сосредотачивает внимание на природе художественного образа как главной эстетической категории творческого сознания.
Т.М. Конопелько анализирует критические работы, посвященные данному литературному направлению, начиная с 1921 года7. Исследователь отмечает, что «первое сообщение о советской поэзии и ее новых направлениях появилось в Югославии в 1921 году. Это была «Декларация» имажинистов <.> среди подписей под «Декларацией» читатели впервые узнали имяСергей Есенин <.> В начале 1920;х годов журналы и газеты Югославии называли Есенина наиболее характерным представителем «музыкальной» .
6 Английский имажизм как литературное направление возник в начале 1910;х — 1920;х гг. Лидеры — Т. Хыом и Э. Паунд, примыкали У. Уильяме, Дж. Флегчер, Ф. Форд, Р. Ол-дингтон. Имажисты nporiai андировали свободное использование лаконичных самодовлеющих образов, кулыивировали свободный стих, игру ршма.
7 Конопелько Т. М. Русский имажинизм в сербской критике // Восприятие русской литера 1уры за рубежом. XX век: сборник научных трудов. — Л.: Паука. — 1990. — С. 90 — 115. поэзии. И поныне в любой публикации о русском имажинизме центральное место отводится поэзии Есенина" [94, с.90−91]. Т. М. Конопелько делает вывод о том, что «к сожалению, югославские исследователи, за редким исключением, теории имажинизма не раскрыли, и взгляды Мариенгофа и Шерше-невича остались неизвестными <.> Поэзия Шершеневича мало известна в Сербии» [94, с. 103]. Следует отметить, что сербские критики не раскрыли социальных причин появления имажинизма, а также не разграничили, что в творчестве С. А. Есенина связано с влиянием имажинизма, а что является самобытным и органично восходит к национальным традициям.
В.Ф. Марков в исследовании «Очерк истории русского имажинизма» особое внимание уделяет анализу имажинистского журнала «Гостиница для путешествующих в прекрасном». В одноименной главе автор подробно освещает темы каждого из номеров периодического издания. Период с 1922;го по 1924;й год — «бесспорно важный период эволюции этой литературной группы» [106,с.211]. Журнал, по мнению В. Ф. Маркова, «вдохнул новую жизнь в имажинистское направление» [ 10б, с.214]. Однако автор исследования придерживается мнения, что «поэзия журнала в целом второстепенна».
Всплеск внимания в современной России к имажинизму не в последнюю очередь обусловлен тем фактом, что творчество представителей этого литературного направления постепенно стало достоянием широкого круга о читателей. Наиболее известный из имажинистов — С. А. Есенин — по-прежнему активно изучается в России и на Западе. Напротив, А. Б. Мариенгоф и В. Г. Шершеневич — «типичные писатели, «возвращенные» в историю русской литературы"[53, с.6]. Только в конце 1980;х — начале 1990;х гг. началась публикация «забытой» прозы и мемуаров, сборников статей и теоретических исследований9, что является убедительным подтверждением актуо.
Публикуется сборник стихотворений: Поэты-имажинисты / сост., подг. текста, биограф., заметки и примечания Э. М. Шнейдермана. — СПб.: Пб. писатель. — М.: Аграф, 1997. — 536 с. — (Библиотека поэта. Большая серия).
9 См.: Мариенгоф А. Бессмертная трилогия. — М., 1998; Мариенгоф А. Буяп-остров // Поэты-имажинисты. — СПб., 1997; Мариенгоф А. Стихотворения и поэмы / сост., подг. текста, вступ. статья, примеч. А. Кобринского. — СПб., 2002; Шершеневич В. Г. Ангел катаальности творчества имажинистов. В 2000;м году в Малой серии «Библиотеки поэта» вышли «Стихотворения и поэмы» В. Г. Шершеневича.
Исследователи, занимающиеся изучением творчества поэта, уделяют большее внимание историко-литературным и биографическим аспектам. Литературоведческие работы, посвященные изучению поэтики его литературных произведений, малочисленны10. В современной отечественной науке практически отсутствуют работы, представляющие системное осмысление литературного наследия автора.
Необходимо учесть, что литературоведение призвано изучать «не только абстрактный и категориальный смысл своего предмета, но и его экзистенциальное содержание, во многом предрешающее гуманитарную ценность — как искусства слова, так и эстетических теорий» [125, с.226]. Разделы, посвященные имажинизму, по праву заняли свое место в работах современных исследователей русского авангарда: И. Е. Васильева, Е. А. Бобрин-ской, A.B. Крусанова, А. Ханзен-Леве, В. Ф. Маркова, Т. Хуттунена, Д. Л. Шукурова и др.
Активное заполнение лакун в изучении художественного мышления В. Г. Шершеневича начинается в последнее десятилетие двадцатого века. Основное внимание исследователи уделяют самому плодотворному — имажинистскому этапу творчества поэта. Символистский (1911;1913) и футуристический (1913;1919) периоды его творчества не являются объектом специального изучения, а рассматриваются чаще в контексте творческого пути писателя. Имя В. Г. Шершеневича упоминается в связи с исследованиями строф: Избранное. — М., 1994; Шершеневич В. Г. Великолепный очевидец. Поэтические воспоминания 1910;1925 гг. // Мой век, мои друзья и подруги. Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова. — М., 1990; Шершеневич В. Г. Листы имажиниста. — Ярославль, 1996.
10 Богумил Т. В. Г. Шершеневич: феномен авторской субъективности: Автореф. дисс. .к. филол. н. — Барнаул, 2004; Иванова Е. А. Творчество В.Г. Шершеневича: теоретические декларации и поэтическая практика: Автореф. дисс. к. филол. н. — Саратов, 2005; Павлова И. Имажинизм в контексте модернистской и авангардной поэзии XX века: Автореф. дисс.. к. филол. и. — М., 2002; Тернова Т. Б. Теория и практика русского имажинизма: Автореф. дисс.. к. филол. н. — Воронеж, 2000. русского футуризма в трудах В. Ф. Маркова, В. А. Альфонсова, С. Е. Бирюкова, С.Б. Джимбинова" .
Открывает ряд публикаций статья Л. В. Куклииа «.Но ведь я поэтчего же Вы ждали?» [98]. Л. В. Куклин исследует вопрос о соотношении художественных и эстетических позиций футуризма и имажинизма на примере творчества В. В. Маяковского и В. Г. Шершепевича. На наш взгляд, достоинством этой работы является то, что автор вводит в научный оборот ряд поэтических текстов В. Г. Шершеневича, не публиковавшихся ранее, а также то, что он не просто декларирует близость творческих приемов В. Г. Шершеневича и В. В. Маяковского, но и доказывает это на примере их текстов.
Иную оценку творчества В. Г. Шершеневича дает ВЛО. Бобрецов в статье «Из русской поэзии начала XX века». Он, в отличие от Л. В. Куклииа, пытается «нейтрализовать» некоторое преимущество, которое может получить В. Г. Шершеневич в сравнении с В. В. Маяковским. В целом, В. Ю. Бобрецов достаточно сдержанно оценивает вклад поэта в русскую литературу. Автор обращает внимание на подражательный характер творчества В. Г. Шершеневича, несколько скептически рассуждает о некоторых особенностях его стиля: «эротическая поэзия у Шершеневича зачастую носит прохладный, внешнеописательный. характер. Поэт („лирический герой“ поэзии Шершеневича) предстает перед читателем как казанский гимназист выпускного класса, насмотревшийся определенного рода карточек» [53, с. 14]. Однако в исследовании «Русский авангард 1910 -1920;х годов и театр» (в главе «Экспрессионисты») М. А. Терехина указывает «что в стихах И. Соколова сказывалось ученичество у В. Г. Шершеневича, К. А. Большакова <.> его стихи, призванные демонстрировать новое качество, обнаруживали прямую зависимость от поэзии В.Г. Шершеневича».
11 Марков В. Ф. История русскою фугуризма / пер. с англ. В. Кучерявкина, Б См.: Альфонсов В. Поэзия русского футуризма. — СПб., 1999; Бирюков С. Поэзия русского футуризма, 1999; Джимбинов С. Литературные манифесты от символизма до наших дней, 2000;. Остнина. — СПб., 2000.
145, с.310]. (Эта критическая характеристика противоположна исследовательской оценке В.Ю. Бобрецова).
Интересны и неоднозначны мнения о творчестве В. Г. Шершеневича единомышленников-имажинистов. Так, Р. Ивнев писал, что «.он был хорошим организатором, дельным издателем, умелым редактором, острым критиком и способным поэтом, который, однако, никак не мог найти своего собственного поэтического «я» «и в этой же главе говорит о В.Г. Шершене-виче «как личности, представляющей из себя яркую индивидуальность. Блестяще образованный, знавший в совершенстве несколько европейских языков, был одним из лучших теоретиков имажинизма <.>, который, не в упрек ему будет сказано, был насквозь аполитичен» [14,с.86]. Такая полярность суждений — еще один повод пристальнее взглянуть на личность и творчество «барда имажинистов» (I I.A. Богомолов).
Значительный вклад в изучение имажинизма и, в частности, имажинистского творчества В. Г. Шершеневича внесли исследования В. А. Дроздкова: научные работы об истории имажинистского направления, о фактах биографии В. Г. Шершеневичатекстологические изыскания к вновь публикуемым малодоступным текстам12.
Научным событием в 2003 году стал сборник статей «Русский имажинизм», включивший в себя разнообразные материалы о теории, истории и практике русского имажинизма [129]. Основу статей, вошедших в сборник,.
I ^ Дроздков В. Л. Зарождение русского имажинизма в творчестве Шершеневича (хронология событий, 1911 — 1916 годы) // Русский имажинизм: история, теория, практика. -М., 2003. — С. 45 — 68- Дроздков В. А. Метаморфоза одной травли // Новое литературное обозрение. — 1997. — № 23. — С. 145 — 163- Дроздков В. А. «Мы не готовили рецепт „как надо писать“, но исследовали» (Заметки об одной книге В.Г. Шершеневича) // Новое литературное обозрение. — 1999. — № 36. — С. 172 — 192- Дроздков В. А. Послесловие (Еще о Шершеневиче) // Русский имажинизм: история, теория, практика. — М., 2003. — С. 439 -455- Дроздков В. А. Путь поэта // Шершеневич В. Ангел катастроф: избранное. — М., 1994. — С. 5 — 28- Дроздков В. А. Статья В.Г. Шершеневича «Пунктир футуризма» и предыстория возникновения имажинизма // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1994 г. — СПб., 1998. — С. 163 — 174- Дроздков В. А. Шершеневич и Есенин: биографические и творческие параллели в контексте споров о содержании имажинистской поэзии // Русский имажинизм: история, теория, практика. — М., 2003. — С. 139 — 167. составили доклады, прозвучавшие на международной научной конференции, посвященной 110-летшо со дня рождения В. Г. Шершеневича. Работы, представленные в этом сборнике, подводят предварительный итог научным изысканиям по изучению творчества имажинистов, имевших место в последнее десятилетие XX века.
В сборнике опубликованы работы, посвященные отдельным представителям русского имажинизма — В. Г. Шершеневичу, А. Б. Мариенгофу, С. А. Есенину, А. Б. Кусикову и их творческим связям, статьи обобщающего плана, в которых имажинизм рассматривается как целостное явление, вписанное в широкий литературный и философский контекст. На протяжении десятилетий, прошедших с момента прекращения деятельности имажинистов как группы, исследователи говорили о них, в основном, применительно к контексту биографии и творчества С. А. Есенина. Авторы публикаций, вошедших в книгу, ни в коей мере не оспаривают звездный статус есенинской поэзии. Однако, они действуют наперекор установившейся традиции, смещая акценты внимания с С. А. Есенина на «виновника торжества» — создателя имажинизма Вадима Шершеневича. В результате актуализируются проблемы русского имажинизма, что, при учете второстепенности места, которое до сих пор ему отводилось в традиционных курсах истории литературы XX века, выглядит как безусловная новация13.
Т.А. Тернова в диссертации «История и практика русского имажинизма» (2000) рассматривает имажинизм как успешное и разветвленное литературное явление.
Для нас особый научный интерес представляют диссертации, посвященные творчеству В. Г. Шершеневича. Т. А. Богумил в диссертационном исследовании «В. Г. Шершеневич: феномен авторской субъективности» (2004) раскрывает проблему «чужого слова», природу интертекстуальных.
См.: Делекторская И. Рец. на книгу «Русский имажинизм: история, теория, практика» / под ред. В.А. дроздкова, А. И. Захарова, Т. К. Савченко. — М., 2003 // Новое литературное обозрение. — 2005. — № 31. — С. 406 — 408. вкраплений в творчестве В. Г. Шершеневича. Автор исследования приходит к выводу, что В. Г. Шершеневич представляет собой тип поэта-трикстера. Заимствование чужих текстов и их трансформация происходит на бессознательном уровне, поэтому ассимиляция не становится приемом. По мнению Т. А. Богумил, вторичность автора является «не столько погрешностью, сколько генератором художественной информации» [56, с.4]. Е. А. Иванова в диссертации «Творчество В. Г. Шершеневича: теоретические декларации и поэтическая практика» (2005) исследует вопрос о характере воплощения его теоретических деклараций в поэтическом тексте. Е. А. Иванова считает, что «многочисленные тексты как футуристического, так и имажинистского периода не могут считаться „ключом“ к пониманию творчества В. Г. Шершеневича, но сами нуждаются в объяснении и комментариях» [88, с.18].
Во многих исследованиях, посвященных русскому имажинизму, в частности, в работе И. В. Павловой подчеркивается, что, несмотря на «эстетический плюрализм имажинистов. при общем взгляде на творчество поэтов-имажинистов легко выявляются сходные особенности, и не только в приемах поэтики, но и на уровне мировоззрения, в чертах характера лирического героя, в пафосе, в философской и этической подоплеке стихов» [119, с.75]. Такими объединяющими чертами становятся двойственность и контраст как основополагающий мировоззренческий принцип построения образа и восприятия жизни в целом, с акцентированием внимания на «черной», «теневой» ее составляющей. Двойственность лирического героя становится смысловым стержнем творчества В. Г. Шершеневича и А. Б. Мариенгофа, выражаясь в образах шута, гаера, арлекина. Именно в их творчестве ярче всего представлена генетическая зависимость имажинизма от футуризма.
Исследователи, изучающие творчество имажинистов, как правило, в большей степени уделяют внимание «фактической стороне деятельности группы, что связано с запрещенностыо их в советском литературоведении» [136,с.153]. По этой причине недостаточно изученными остаются основы поэти ки и м аж и н и сто в.
Анализировать поэзию В. Г. Шершеневича имажинистского периода позволяет близость ее к стихотворному циклу, объединенному фигурой лирического героя — поэта-арлекина. Наше исследование не ограничивается рамками стихотворных текстов. Комедия «Похождения электрического Арлекина» (1919;1921), не являвшаяся ранее объектом изучения, интересна и актуальна для изучения творчества В. Г. Шершеневича. Комедия относится к имажинистскому периоду творчества поэта и раскрывает трагическую дилемму «раздвоенности» бытия, свойственной художественной интеллигенции первой трети XX века. Театрализованные выступления, насыщенные буффонадой, гротеском и пародией, отвечали театральной атмосфере того времени, когда опыты В. Э. Мейрхольда, U.M. Фореггера, H.H. Евреинова, В. З. Масса, С. Э. Радлова вели к возрождению театра шарлатанов, жонглеров, клоунов, паяцев, театра средневекового фарса и комедии дель арте, а, появляясь па русской почве, приобретли специфические черты народного театра, балагана.
В последнее время отмечается все больший интерес исследователей к народному театру в разных его проявлениях.
Одной из определяющих тенденций авангарда является принцип расщепления искусства в целом и отдельных произведений на «первоэлементы». Одно из следствий такого подхода к созданию новой художественной системы — интерес к народному творчеству. Имажинисты строили свое художественное произведение, ориентируясь на балаганные амплуа.
Балаганный цирк как один из наиболее зрелищных жанров народного площадного праздника являлся для авангарда имажинистов поводом к формированию теоретических установок и источником тем, сюжетов, героев.
Словесные каламбуры народного театра по своей комической функции сопоставимы со словесной клоунадой имажинистов. Однако имажинисты преодолевают балаганный фарс и используют традиционные приемы грубой комики для актуализации новых смыслов.
В.Г. Шершеневич воспроизводил картину мира участников балаганного празднества, отраженную в поэтике «телесного низа» и гротеске, а также использовал жанровые модели народного театра, такие как раек, театр Петрушки, Арлекина, устные рекламные шутки для выполнения собственных художественных задач.
В самобытной площадной городской культуре имажинист находил неисчерпанный еще профессиональным искусством творческий и эстетический потенциал.
Авангард находится в тесной связи с революционными агитпразднест-вами конца 1910;х — начала 1920;х годов, где реализуется эстетика выворачивания мира наизнанку, «низ» становится «верхом», а «верх» — «низом». Народная культура, которая считалась культурным «низом», вынесенная революционной волной и идейно-эстетическими исканиями авангарда на «верх» творимого нового социального, бытового и художественного мира, неожиданно получала новую жизнь14. Имажинисты возвели эстетику народного театра в ранг подлинного художественного творчества. Балаган стал эмоциональной и художественной доминантой многих произведений имажинистов, их публичных выступлений и кодом их литературного поведения.
Различные жанры и компоненты поэтики народного театра воспроизводятся авангардистами выборочно, в зависимости от проблематики и особенностей творчества каждого.
Образ Арлекина в творчестве имажинистов является трансформацией традиции балаганных персонажей — от Петрушки, балагура, паяца до мима. На основе системы персонажей балаганных действ выстраивалась новая фи-лософско-эстетическая концепция «веселого искусства». Лирический герой Арлекин в комедии «Похождения электрического Арлекина» В.Г. Шерше-невича совмещает в себе различные полярные культурные составляющие: он.
14 Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. — М., 1990.-376 с.
— архаический, первый подлинный «смехач», живущий уже несколько тысяч лет, и одновременно балаганная кукла.
Образ страдающего Арлекина, клоуна, шута — «лицо» имажинистской поэзии. Арлекин в творчестве имажинистов — не просто реставрация народного героя, но персонаж, отображающий эпоху. Эта и другие темы еще ждут своего исследователя имажинизма. Но совершенно ясно, что изучение творчества В. Г. Шершеневича в этом ракурсе помогает понять одну из важных особенностей поэзии XX века и актуализировать перспективность исследования.
Актуальность темы
диссертационной работы обусловлена научной ситуацией последних лет. Современные публикации и исследования способствуют восстановлению литературного процесса в его объективной целостности. Наша диссертация посвящена актуальной историко-литературной теме, связанной с изучением индивидуально-авторского стиля В. Г. Шершеневича в контексте поэтики имажинизма. Это, на наш взгляд, позволяет дополнить картину представлений о литературном процессе в России первой трети XX века в целом и имажинизма, в частности.
Действительно, такой исследовательский ракурс сообщает работе безусловную научную новизну, так как целостного и обобщающего анализа творчества замечательного поэта Серебряного века с учетом его новаторских открытий в области оригинальной имажинистской поэтики образа до сей поры не существует.
Предмет исследования — формирование поэтики образа В. Г. Шершеневича в историко-литературном контексте авангардных направлений первой трети XX века.
Объект исследования — имажинистская литературная теория и поэтическая практика В. Г. Шершеневича.
Цель исследования — анализ поэтики художественного образа и рассмотрение доминирующих мотивов творчества В. Г. Шершеневича в контексте авангардной литературы первой трети XX века.
Цель работы предполагает решение следующих задач:
1. Определить генетические и контекстуальные связи творчества В. Г. Шершепевича с представителями других авангардистских течений начала XX века.
2. Определить характерные черты творческой деятельности имажинистов в 1920;е годы, их влияние на литературную ситуацию.
3. На основе анализа деклараций, манифестов, поэтических текстов выделить существенные особенности поэтики В. Г. Шершеневича.
4. Рассмотреть систему художественной образности в комедии «Похождения электрического Арлекина» В. Г. Шершеневича в контексте балаганпо-карнавальной культуры.
Материал исследования составляют поэтические сборники В. Г. Шершеневича «Весенние проталинки» (1911), «Carmina» (1913), «Романтическая пудра» (1913), «Экстравагантные флаконы» (1913), «Автомобилья поступь» (1916), «Лошадь как лошадь» (1920), «Итак итог» (1926), а также лирика поэта 1926 — 1930 годовего программные выступления, манифесты и теоретические работы: «Футуризм без маски» (1914), «Пунктир футуризма» (1914), «Зеленая улица» (1916), «2×2=5.Листы имажиниста» (1920) — комедия «Похождения электрического Арлекина» (1919;1921 гг.).
Большое значение для изучения русского авангарда имеют работы отечественных исследователей: В. Ю. Бобрецова, В. А. Дроздкова, Т. К. Савченко, А. К. Жолковского, А.II. Захарова, В. А. Мануйлова, Э. Б. Мекш, И. В. Павловой, В. А. Шошина и других ученых. Русский имажинизм, как и творчество В. Г. Шершеневича изучается также в трудах зарубежных ученых: X. Барана, В. Ф. Маркова, А. Лоттон, Н. Нилссона и других.
Следует отметить, что имажинизм мы рассматриваем в контексте европейских и отечественных авангардистских тенденций. В центре нашего внимания находится так называемое «левое» крыло имажинизма, наиболее ярко представленное теориями и художественной практикой «левого крыла»: В. Г. Шершеневича и А. Б. Мариенгофа, в значительной степени отличающееся от творческих воззрений его ближайшего окружения: С. А. Есенина, Р. Ивнева, А. Б. Кусикова.
Методология исследования предполагает использование сравнительно-типологический и структурно-семантический подходы к изучению художественного текста. Методологической базой исследования стали работы Ю. М. Лотмана, A.A. Потебни, М. М. Бахтина, М. Н. Эпштейна, В. М. Жирмунского и других авторитетных представителей отечественного литературоведения.
Практическая значимость: результаты диссертационного исследования могут быть использованы в лекционных курсах по истории русской литературы первой трети XX века, в работе спецкурсов и семинаров, посвященных русской поэзии.
Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались на международных и региональных конференциях: на XXXIX международной филологической конференции СПбГУ (Санкт-Петербург, 15−19 марта 2010) — на международных конференциях в Шуйском государственном педагогическом университете: «Рождение культурологии в России» и «Антикризисный потенциал русской интеллектуальной культуры» (Шуя, 2011) — на международной научной конференции «Современная филология» (Уфа, 2011) — на международной научно-практической конференции «Современные направления научных исследований» (Екатеринбург, 2011) — на XV юбилейных Царскосельских чтениях «Евразийский опыт: культурно-историческая интеграция» (Санкт-Петербург, 2011). Этапы и результаты работы изложены в ряде авторских публикаций.
Положения, выносимые на защиту:
1. Имажинизм не был закономерным продолжением футуризма, его эволюционировавшей трансформацией: поэтика имажинистского образа основывалась на новых принципах (ассоциативность, имагинативность, «новая» этимологичность).
2. Поиск выхода из эстетических противоречий, возникших между символистской и футуристической теориями художественного слова, позволил В. Г. Шершеневичу создать новаторскую, но не менее противоречивую концепцию поэтического творчества. Новая концепция заключалась в намеренно акцентированном выделении имагинативной составляющей в лингвистической структуре слова — в ущерб его семантической и фонетической фактуре. Эстетические принципы русского имажинизма основывались в определённом плане на потебнианской лингвистической теории, частично восходили к новаторским практикам английских имажистов, частично — к фольклорным и средневековым литературным традициям.
3. Кризис имажинизма выразился не в личностно-бытовом конфликте между представителями «левого» и «правого» крыла литературной группы, а в драматическом противоречии его теории: для В. Г. Шершеневича «образ» заменяет оценочное понятие художественности, для С. А. Есенина образэто часть народной культуры, орнамент в слове. Декларируемый В. Г. Шершеневичем «образ как самоцель» — это и есть новый поэтический уровень слова, который важнее изображающего слова и изображаемого предмета.
4. В контексте модернистской литературы были оригинально восприняты традиции средневековой балаганно-карнавальной культуры, а их авангардная трансформация наиболее ярко воплотилась в имажинистском творчестве В. Г. Шершеневича, в частности, в его экспериментальном произведении «Похождения электрического Арлекина».
Заключение
.
Установка на внутреннее самообновление, развитие и смену поэтических принципов является одним из отличительных признаков авангардистских движений в начале XX века.
Имажинист В. Г. Шершеневич декларировал свою оппозиционность футуризму на основании нового учения о поэтическом слове-образе.
Следуя логике сакрализации будущего, имажинизм стремился указывать на то, чего еще нет, пытался вырваться за пределы существующего.
Смешение старого и нового стилей, создание многослойной и диссо-нансной структуры произведения — один из отличительных признаков поэтического и критического творчества В. Г. Шершеневича, в основе которого лежит отрицание. Главная цель — отрицать все предшествующее и настоящее, даже возможное будущее.
От английского имажизма в его творчестве воспринято тяготение к конкретно-зримому образу, порожденному непривычным взглядом на вещи и оказывающему неожиданное и внезапное воздействие на читателя.
Следует отметить, что теория имажинизма была органичной и эклектичной. В. Г. Шершеневич, обосновывая свою теорию, обращался к разным источникам: традициям средневековья, романтизма, христианства, научным исследованиям. Такое эклектичное соединение элементов разных теорий и взглядов было основной причиной, которая завела теорию имажинизма в творческий тупик.
Теория художественного образа, разработанная В. Г. Шершеневичем, основывалась на имагинативной специфике как важнейшей составляющей поэтического творчества. Слово потребовало от художника обостренного чувства материала. Экспериментальная работа с поэтическим словом предстает у него как самозначимый эстетический акт. Таким образом, интерес смещается в область порождения произведения, процесс творчества. Поэтические эксперименты имажиниста основаны на приеме разрушения логических связей посредством сочетания несочетаемого и на приеме контраста.
Художник слова погружается в работу объектов и материалов, которые он использует для создания произведения. Но оно не столько созидается по предварительно продуманному плану, сколько стихийно складывается, переходит в состояние фрагментарности и неопределенности, становится полигоном вероятностных смыслов, сочетаний образов. В результате возникает экспериментальный текст, предстающий как «каталог образов». Общий композиционный принцип его построения заключается в обособлении образов в составе целого.
В.Г. Шершеневич, вслед за A.A. Потебней, разделил слово на три составляющие: звук, идею и образ. Имажинисты заявили, что слово и, в целом, речь и язык родились из чрева образа. Затем последовали выводы, что только один из элементов слова принадлежит поэзии. Им является образ, как первичный элемент слова. Звук, принадлежащий музыке, и идея, относящаяся к философии — это лишь второстепенные элементы. Имажинисты стремились найти первоначальный образ слова, который был утерян и вытеснен значением слова. Задача поэта — «отшлифовать образ».
В.Г. Шершеневич обращался в поисках образа слова к истокам языка, исходя из того, что язык на первых фазах исторического развития был насыщен образно-поэтическими элементами. Имажинистский образ открывает большие возможности. Так, самодавлеющее значение приобретает у поэта имагинативная составляющая слова. Художественный образ — это порождение художественного текста, следствие субъективного осмысления реалий мира. Из этого следует, что мир видится преобразованным каждым художником слова индивидуально. Например, авторские метафоры В.Г. Шерше-невича в начале творческого пути лишь воспроизводятся из поэтических текстов современников. Позднее, в имажинистский, самый плодотворный период литературного творчества, метафоры, образы приобретают индивидуальный, авторский стиль. Поэт за основу берет принцип сравнения, то есть тот признак, который позволяет соединить два несовместимых явления, чтобы их сопоставление производило художественный эффект.
Лидер имажинистов рассматривал произведение искусства как особый «обширный образ», развернутую последовательность разъятых образов, действующую «резкостью образных переходов"[33, с.98]. Благодаря освобождению от грамматики поэтические слова и образы вступают в свободное взаимодействие со своим «окружением» [33, с. 105] и порождают тем самым новые смысловые связи. По мнению В. Г. Шершепевича, целью поэтической работы является каталог образов, т. е. такое стихотворение, в котором каждое слово является метафорой, так как поэзия — искусство «словообразов». «Словообраз» определяется «как единственное «автономное слово», наиболее существенное для поэзии» [33, с.33].
Литература
минувшего столетия сохраняла повышенный интерес к различным элементам карнавальной культуры. В творчестве писателей и драматургов различных эстетических и социальных пристрастий обнаруживается ориентация на карнавальное мироощущение. Так, В. Г. Шершеневич заимствует образы и мотивы у площадного театра — балагана.
Автор использует в комедии «Похождения электрического Арлекина» поэтику народных зрелищных форм для отражения трагедии социального отчуждения и одиночества индивида.
Герои народного театра оказываются продуктивным источником образности для литературного творчества В. Г. Шершеневича. Неслучайно, образ страдающего Арлекина, клоуна, шута — лицо поэзии В. Г. Шершеневича. Арлекин в творчестве автора не просто реставрация фольклорного героя, но персонаж, отображающий эпоху, трагическое мироощущение. Маска поэтавариант перевоплощения балаганных, карнавальных персонажей.
В основных поэтических и теоретических текстах В. Г. Шершеневича выявлена двойственность поэтической позиции поэта. Лирические исповедальные интонации противоречат программно заявленной идее поэтического творчества как смены пути, надевания личины, актерства, балагана.
