Актуальность темы
Диссертационное исследование посвящено рассмотрению онтологической проблематики, лежащей в основании европейской иррационалистической философии конца XIX — первой половины XX века, и анализу синкретических концептуальных структур, характеризующих иррационалистическую трактовку онтологии.
Актуальность поставленных вопросов обусловлена особым положением иррационалистической философии в сегодняшнем философском процессе. Вместе с закатом философского позитивизма и системным кризисом марксизма именно иррационалистическая онтология, рассматривающая человека в синтетическом единстве с бытийными процессами, выступает как своеобразная интеллектуальная гегемония, задающая принцип целостной взаимосвязи философии с культурой, с другими формами сознания, и является основанием парадигмального единства современной мысли. Это центральное, парадигмальное положение иррационализма требует сегодня комплексного рассмотрения иррационалистической трактовки онтологии с точки зрения ее единства, преемственности и включенности в общественный контекст. Комплексный историко-философский анализ развития философскоиррационалистической традиции является необходимым шагом в ее исследовании в нескольких отношениях: он дает возможность рассмотреть философский иррационализм как специфическое типологическое явление философской мысли, отличающееся конкретной формой единства, особой концептуальной структурой, последовательностью развитияпозволяет выявить те его характеристики, которые не заметны при анализе отдельных течений иррационалистической философиивыявляет в общественно-историческом контексте его системные связи с мировоззренческой и идеологической сферами. При этом, в условиях сложившейся в наше время культурной гегемонии иррационалистической философии, подобная комплексная локализация, отстранение и спецификация этого феномена может плодотворно использовать результаты его критического анализа в советской философии, опиравшейся на качественно иные парадигмальные основания.
В этой связи обращение к традиции советской философской критики европейской иррационалистической философии конца XIX — первой половины XX века представляет особый интерес и актуальность. Несмотря на то, что в контексте последних исторических изменений эта советская критика сама подвергается широкой и подчас справедливой критике и часто воспринимается сегодня как в целом устарелая форма философствования, нам все же представляется, что она имеет ряд преимуществ в деле анализа указанной иррационалистической философии. В этом плане актуальной представляется работа по преодолению сложившихся примитивизирующих стереотипов в отношении этой советской критической традиции, мешающих увидеть ее реальные достоинства, и по выявлению того рационального «зерна», которое в ней содержится.
Эти достоинства — в контексте анализа указанной иррационалистической философии — проявляются в следующем:
Рассматриваемая критика иррационалистической философии указанного исторического периода принадлежит — при всех различиях и градациях внутри этой критики, которые ниже анализируются в данной работе — к целостному движению мысли, которое занимает альтернативную позицию по отношению к исследуемой проблематике иррационализма. Это, с учетом всевозможных огрублений и упрощений, все же дает возможность того отстраненного подхода, который позволяет, во-первых, актуализировать те аспекты исследования, которые изнутри философского иррационализма и преемственно связанных с ним позиций проблематизируются с трудом, и, во-вторых, выйти к обобщающим комплексным характеристикам иррационализма как крупного, масштабного явления мысли.
Помимо этого, существенный интерес представляет то обстоятельство, что марксистская философия, к которой принадлежит рассматриваемая критическая традиция, исходно конституируется — при всей абстрактности и подчас формальности заявки — как историческое движение мысли, нацеленное на своеобразный синтез философии, мировоззрения, идеологии и иных форм культуры, и в этом плане он решает ту же задачу, что стоит перед иррационализмом, но решает ее иным, чем в рамках иррационализма, способом. Это, в свою очередь, дает возможность проблематизировать и специфизировать ту претензию на духовный синтез, которая заявлена в иррационалистической «гегемонии» и которая представляет ее существо.
Актуальными представляются также возможные выходы реализуемого в данной работе подхода в педагогическую деятельность. Комплексное, более широкое рассмотрение философско-иррационалистической традиции конца XIX — первой половины XX века необходимо для более структурированной и обобщенной подачи в процессе обучении ее философско-теоретических, мировоззренческих и идеологических аспектов, чем это до сих пор позволялось культурными особенностями самой иррационалистической мысли.
Объект исследования — критический анализ иррационалистических трактовок онтологической проблематики конца XIX — первой половины XX века, содержащийся в советской философской традиции.
Предмет исследования — синкретизм как структурный и концептуальный принцип единства философско-иррационалистических трактовок онтологии и роль этого принципа во взаимосвязи философского иррационализма с мировоззрением и идеологией.
Цели и задачи исследования. Целью исследования является научно-теоретическая характеристика синкретизма как структурного и концептуального принципа единства философско-иррационалистических трактовок онтологии и роли этого принципа во взаимосвязи иррационалистической философии с другими формами сознания.
В связи с этим выдвигаются следующие задачи:
1. Обобщить и систематизировать марксистскую версию трактовки синкретического принципа структурного единства иррационалистической онтологии в контексте взаимосвязи философии с общественным сознанием, представленную в советской критике иррационализма 60−80-х годов XX века.
2. С использованием результатов анализа, проведенного в рамках советской критической традиции, рассмотреть основные аспекты целостной взаимосвязи человека и мира в философско-иррационалистических онтологических концепциях — бытийный статус субъекта, характер и статус рефлексии субъекта и характер предметных оснований сознания.
3. Рассмотреть причины структурного, концептуального и общетеоретического характера, препятствующие концептуальному синтезу целостной взаимосвязи человека и мира в иррационалистической философии.
4. Представить теоретические основания для комплексной характеристики концептуального синтеза целостной взаимосвязи человека и мира в рамках философско-иррационалистических концепций как синкретического синтеза.
5. Конкретизировать характеристики синкретизма как структурного и концептуального принципа единства иррационалистических трактовок онтологии, взаимосвязи отдельных элементов концептуальной структуры, а также роль концепта «смысл» в рамках этой структуры.
6. Проанализировать роль синкретической концептуальной структуры в становлении иррационалистической онтологии и в ее связи с пост-кантовской философской традицией.
7. Рассмотреть возможность пост-марксистской критики и дополнения иррационалистической философии в компромиссных концепциях, соединяющих иррационалистическую онтологию и социально-философские концепции социального действия.
Степень разработанности проблемы и теоретические предпосылки исследования. К настоящему времени вклад иррационалистической философии в разработку новой онтологической картины мира стал общепризнанным и получил отражение во множестве работ современных исследователей. Среди них — работы, связанные с тематикой настоящей работы и представленные такими авторами как Библер B.C., Вдовина И. С., Гайденко П. П., Грякалов А. А, Губин В. Д., Журавлев П. В., Калиниченко В. В., Куликова Т. В., Лекторский В. А., Мамардашвили М. К., Медведев ВА., Одуев С. Ф., Пущаев Ю. В., Разеев Д. Н., Рачинский Д. Д., Руткевич A.M., Тощева Е. Е., Халитов Т. Н. и другие. Они дают ценный материал для характеристики онтологических новаций философского иррационализма по основным направлениям, таким кактрактовка человека как бытийного феномена в его целостной связи с миром, как инициатора, источника новых бытийных связейвозвращение философской рефлексии в жизненный мир и придание ей практического, со-бытийного статусапересмотр природы предметных источников познания и обращение к формам практического опыта, в которых реализуется синтетическое единство сознания и бытия. Эти же исследования дают возможность квалификации широкого пласта философской мысли, возникшей под влиянием или прямой связи с указанной онтологической проблематикой, как цельного культурного движения, имеющего помимо философского также мировоззренческое и идеологическое измерение.
Вместе с тем, преобладание сегодня указанной традиции, наиболее авторитетно представленной именами крупных философов и поддерживаемой усилиями ее последователей — в условиях почти полного отсутствия критики со стороны — создает трудности ее спецификации как особого направления мысли. В этой ситуации даже общие квалификации ее как, например, иррационалистической, не получают обсуждения. Парадигмальный, синтетический характер направления также затрудняет в условиях сложившейся конъюнктуры анализ, дифференцирование его связей с мировоззрением, идеологией и общественными процессами в целом. (Философский синтез в рамках самого иррационалистического подхода уже содержит эту связь в снятом виде.) Поэтому в данных обстоятельствах особую ценность представляют исследования, выполненные в рамках указанной советской марксистской традиции.
Однако, использование наработок, полученных в рамках этой традиции, требует критического анализа и обобщения этих результатов.
Во-первых, необходимо дистанцирование от рассматриваемой критической традиции, обусловленное тем, что основные результаты, полученные в ее рамках, относятся к периоду 60−80-х годов прошлого века. Уже в силу этого многое из оснований, методов и выводов этой критики представляет собой историко-философскую проблему и требует переосмысления в контексте той новой философской, мировоззренческой и идеологической проблематики, которая к настоящему моменту привела к качественным изменениям роли философии в историческом процессе и ее самоопределения. (В общем виде можно отметить, что эти изменения отражают в первую очередь ту конкретную проблематику активного участия сознания людей в детерминации бытийных процессов, которая в позитивном и конструктивном виде имела в марксистской парадигме преимущественно формальное решение.).
Во-вторых, рассматриваемая критическая традиция предстает с нынешней исторической дистанции как достаточно неоднородное, структурно сложное образование. Соответственно, представленные ее разработки проблематики, исследуемой в данной работе, варьируются в зависимости как от масштаба критики, так и от угла зрения, от тех специфических проблемных аспектов, которые подвергаются анализу в отдельных случаях. С учетом того, что эти моменты — степень обобщенности критики и ее проблемная направленность — коррелируют друг с другом, результаты разработки проблематики иррационалистической онтологии в советской философии предстают в виде нескольких исследовательских направлений (сама взаимосвязь, структура и динамика которых требует дополнительного анализа).
Это обобщенный анализ указанной проблематики преимущественно с позиций «официального» диалектического и исторического материализма. Он представлен такими именами как Асмус В. Ф., Мельвиль Ю. К., Менде Г., Нарский И. С., Ойзерман Т. И., Сэв Л. и другие. Рассмотрение этими авторами философско-иррационалистических онтологических концепций в единстве историко-философского исследования и социально-философской проблематики дает рамочные предпосылки для комплексного анализа иррационалистической онтологии и связанной с ней общекультурной традиции как единого феномена, детерминированного его взаимосвязью с общественными процессами.
Особый интерес представляет направление советской философской критики иррационализма, которое, исходя из общих базовых марксистских оснований, вместе с тем нацелено на отражение конкретики иррационалистической онтологии и философского иррационализма в целом и на имманентность проводимого критического анализа. Важное значение имеют работы тех представителей этого направления, — таких, как Гайденко П. П. (в раннем периоде ее творчества), Кузьмина Т. А., Огурцов А. П., Тузова Т. П., Шлегерис М.-А. Б. и другие, — которые соединяют указанный выше марксистский комплексный анализ с аутентичностью критики, с учетом оригинальной онтологической проблематики, как она трактуется в иррационалистических концепциях, и того концептуального языка, каким они выражены. Следует отметить, что это советское направление критики иррационализма еще не подвергалось систематическому обзору и анализу. Между тем, оно важно как с исторической и историографической, так и с историко-философской точки зрения. Во многом именно благодаря этой традиции происходил перевод современной иррационалистической мысли (и, в целом, иррационалистической культуры) на язык советской философии, а также становились возможными ее адекватные марксистские трактовки.
Вместе с тем, результативность этой традиции имманентной критики ограничена тем, что последняя характеризуется размытостью, двойственностью позиции, и что указанное стремление освоить концептуальный язык иррационализма препятствует сфокусированности критики и выявлению того «зерна», существа иррационалистического подхода к онтологии, которое, будучи выражено в аутентичных, конструктивных формах, одновременно «изнутри» характеризовало бы недостатки этого подхода.
Соответственно, наибольший интерес в рамках данной работы представляют работы, которые содержат заявку на предметную сфокусированность марксистской критики иррационалистической онтологии. В этом же ряду стоят исследования, которые непосредственно примыкают к настоящей работе. Их авторы — Бабушкин В. У., Габитова P.M., Дробницкий О. Г., Соловьев Э. Ю. — специально уделяют внимание трактовке иррационалистической концептуализации онтологической проблематики как синкретического синтеза целостной взаимосвязи человека и мира, и также связывают этот синкретизм со стихией особого рода обыденного сознания, с которым системным образом связаны исследуемые концепции. При этом под синкретизмом, в данном случае, понимается особое единство сознания и бытия, теории и практики и связанное с ними единство форм сознания (философии, мировоззрения, идеологии и других форм), которое отличается от первоначального до-теоретического синкретизма, свойственного неразвитым формам человеческой жизни и представляет собой специальным концептуальным образом оснащенное единство, реализуемое в результате богатого культурного синтеза, актуализированного в специфически отвлеченных индивидных («смысловых», «ценностных») формах сознания и в оппозиции комплексной, структурно-дифференцированной природе общественных отношений. Как следствие, этот синкретизм конституируется и в оппозиции теории, выражающей бытийную проблематику этих отношений. Несмотря на то, что работы указанных авторов были выполнены уже достаточно давно, трактовка ими философского иррационализма как явления синкретической мысли представляется актуальной и нуждающейся в развитии, тем более что основные их аргументы до сих пор не встретили заметных попыток опровержения или анализа.
В-третьих, рассматриваемая критическая традиция, помимо ее историко-философской дистанцированности и содержательной неоднородности, характеризуется существенной ограниченностью подхода. Эта ограниченность проявляется двояким образом. Как недостаточно критическое усвоение концептуального «оснащения» иррационалистической мысли, в результате чего становится затруднительным предметно отстраненный, критический анализ этого концептуального языка как специфической формы осознания иррационализмом своего особого места в контексте общественных отношений. И — противоположным образом — как последовательная критика иррационалистических философских концептуализаций, ведущая к односторонней их оценке как сугубо анти-рационалистических. В критических исследованиях такого рода, от которых отталкивается данное исследование, нивелируется рационально-практическое значение синкретического синтеза как включения в реальное воспроизводство общественных отношений. Тем самым нивелируется их квазирациональное содержание. (Это особенно справедливо в отношении тех исследований, которые посвящены таким промежуточным, имеющим значительный рациональный элемент течениям иррационалистической мысли как феноменология Э. Гуссерля.).
Характер исследовательских источников, на которые опирается автор, ставит перед исследованием проблему реализации последовательной историко-философской критики концептуальной стороны иррационализма в социально-философском контексте, предполагающим анализ места, роли и способа конституирования иррационалистических концепций в качестве определенного движения мысли в общественных отношениях. Решение этой проблемы может быть реализовано в рамках практицистского марксизма и пост-марксизма, нацеленных на анализ механизмов включения синкретических форм мысли в общественные процессы.
Таким образом, имеющийся опыт интерпретации, критики и спецификации иррационалистических онтологических концепций заслуживает дополнительной систематизации. Реализация комплексного подхода к их исследованию нуждается как в дополнительном анализе концептуальных элементов этих концепций, их структурных взаимосвязей, так и в конкретизации и развитии интегративного подхода, соединяющего историко-философский и социально-философский аспекты исследования.
Методы исследования'. В диссертационном исследовании использовался конкретно-исторический подход, принцип научной объективности и принцип конкретности. При анализе сознания субъектов философской мысли с точки зрения их места и роли в социо-культурных процессах использовались методы целостности и системности, с опорой на современные отечественные источники (работы Грякалова A.A., Колесникова С. Н., Перова Ю. В. и других). Комплексный анализ концептуальных структур философской мысли в их парадигмальном единстве с общетеоретической, мировоззренческой и идеологической характеристикой соответствующих субъектов использовался с опорой на марксистские и примыкающие к ним методологические источники (идеи.
К. Манхейма, Кемерова В. Е., А. Грамши, Д. Лукача и других). Анализ и интерпретация особенностей индивидуальных иррационалистических концепций в контексте выделенных типологических концептуальных структур опираются на компаративистский метод. При интерпретации развития и модификации пост-кантовской философской традиции в свете выявленного структурного принципа использовался типологический анализ.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в обзоре и систематизации наследия советской философской критики, посвященной иррационалистической философии конца ХЕК — первой половины XX векав развитии и конкретизации методологии практицистского марксизма применительно к анализу современного иррационализма как целостного культурного феноменав комплексной систематизации течений иррационалистической философии с точки зрения единства их онтологических подходовв выделении общих структурных элементов иррационалистической онтологии как парадигмальных элементов иррационалистической и доктринальной мыслив теоретическом обосновании типологической характеристики иррационализма конца XIX — первой половины XX века в терминах синкретизмав спецификации роли «новой рациональности» в рамках синкретического концептуального синтезав конкретизации связи иррационалистической философии с пост-кантовской философской традицией.
Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования. Проведенные обзор и систематизация направлений советской философской критики иррационалистической онтологии позволяет включить их в качестве важной составляющей в отечественный историко-философский процесс. Проведенный комплексный анализ синкретизма как структурного и концептуального принципа единства философско-иррационалистической онтологической картины мира и его роли во взаимосвязи иррационалистической философии с другими формами сознания содействует интеграции историко-философского и социально-философского подходов и создает теоретические предпосылки для выработки альтернативных трактовок онтологической проблематики, выявленной в рамках иррационалистической философии.
Практическая значимость результатов диссертационного исследования. Настоящее исследование — поскольку оно обобщает и структурирует результаты развития иррационалистической философии, встраивает их в контекст более масштабного и дифференцированного процесса, представляет альтернативные подходы к рассматриваемой проблематике — может способствовать развитию не только научной, но педагогической деятельности. Также практическое значение в сфере педагогической деятельности может иметь проделанная в исследовании критическая систематизация советской философии 60−80-х годов, в плане ее полемики с европейским философским иррационализмом. Материалы исследования могут быть включены в подготовку лекций, семинарских занятий, учебных пособий по истории философии и социальной философии и, благодаря отмеченным их особенностям, содействовать менее доктринальному освещению изучаемых концепций и большему приближению к дидактическим требованиям аудиторной работы.
Основные результаты отражены в следующих полодкенипх, выносимых на защиту.
1. Критический анализ иррационалистических онтологических концепций конца XIX — первой половины XX века, проводимый в русле советской философской традиции, позволяет выявить в них единый конструктивный источник как новаций философско-иррационалистической мысли, так и ограниченности ее теоретических возможностей.
2. Попытка иррационалистической философии осуществить целостный синтез многообразных отношений человека с миром в рамках индивидуально-автономного концептуального синтеза приводит к образованию отвлеченных, герметичных и синкретических концептуальных структур.
3. «Смысл» в составе синкретических концептуальных структур становится ключевым термином, который выступает квази-предметным источником синкретического содержания сознания, условием содержательного самовозрастания концептуальных синтезов и связывает их с обыденным (квази-мировоозренческим и квази-идеологическим) сознанием.
4. Тенденция — в рамках пост-кантовской философской традициитрактовать автономное «я» как основание индивидуального синтеза целостных, жизненных связей с миром ведет к трансформации пост-кантовских концептуальных структур в сторону синкретического иррационализма.
5. Синкретический структурный принцип, реализуемый иррационалистической философией, выступает как ноологический принцип особого доктринального синтеза философии, мировоззрения и идеологии особым социально «парящим» интеллектуальным субъектом.
Апробация работы. Идеи и выводы диссертации по промежуточным итогам работы сообщены:
• VIII и IX Санкт-Петербургской ассамблее молодых ученых и специалистов. Междисциплинарный гуманитарный семинар «Философские и духовные проблемы науки и общества» (2003, 2004 гг., Санкт-Петербург).
• семинар Новосибирской школы гражданского общества -«Выстраивание диалога между независимыми СМИ и местными парламентами РФ» (1999 г., Новосибирск);
• семинар «Реформа местного самоуправления в России: имидж власти и роль институтов гражданского общества» (2004 г., Новосибирск);
• XLIII Международная научная конференция молодых ученых «Наука и научно-технический прогресс», секция «Философия», подсекция «Нормы и ценности социального взаимодействия» (2005 г., Новосибирск).
На основе диссертационных идей разработан и прочитан во II семестре 2003 года на экономическом факультете НГУ спецкурс «Взаимосвязь идеологии, мировоззрения и философии».
Содержание диссертации отражено в публикациях:
1. Борисов И. В. В ожидании большой идеологии// Сибирская столица, 2001. № 8. (0,5 п.л.).
2. Борисов И. В. Смыслы вместо образов // Сибирская столица, 2002. № 6. (0,5 п.л.).
3. Борисов И. В. Вторая Голливудская революция // Сибирская столица, 2002. № 7. (0,5 п.л.).
4. Борисов И. В. Феномен «прослойки» и доктринальное сознание // Материалы VIII Санкт-Петербургской ассамблеи молодых ученых и специалистов. Междисциплинарный гуманитарный семинар «Философские и духовные проблемы науки и общества», СПб., 2004. С. 138−147. (0,4 п.л.).
5. Борисов И. В. К вопросу о различии идеологизированного сознания и идеологии (критика марксистских определений идеологии) // Материалы IX Санкт-Петербургской ассамблеи молодых ученых и специалистов. Междисциплинарный гуманитарный семинар «Философские и духовные проблемы науки и общества», СПб., 2004. С. 145−153. (0,4 п.л.).
6. Борисов И. В. Исторический блок и проблема взаимодействия теории и социальной практики // Материалы XLIII Международной научной конференции молодых ученых «Наука и научно-технический прогресс», «Философия», Новосибирск. 2005. С. 15−17. (0,1 п.л.).
7. Борисов И. В. Особенности «новой онтологии» иррациональной философии. II Вестник Санкт-Петербургского Университета. Серия 6.
Философия. Политология. Социология. Психология. Право. Международные отношения. Выпуск 4. 2007. С. 191 — 197. (0,74 п. л.) (декабрь).
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Объем работы составляет 177 страницы, выполненные по стандарту машинописи.
Список литературы
включает 127 наименований, в т. ч., 14 на иностранных языках.
Заключение
.
Главная задача настоящей работы — локализовать, специфизировать предмет исследования (иррационалистическую философию конца XIXпервой половины XX века) сталкивается с очевидным «сопротивлением» материала и оттого приобретает особую методологическую заостренность.
Сам характер предмета в собственно историко-философском ракурсе — особенности рассматриваемых иррационалистических концепцийпрепятствует решению задачи. Способ концептуализации, язык этих философий нацелены одновременно на теоретичность и жизненность, универсальность и уникальность, профессиональную и мировоззренческую актуальность.
С другой стороны, «бытование», культурное воспроизводство иррационалистической традиции в широком социальном поле приобретает вид влиятельной, но расплывчатой суб-культуры (выступающей в качестве своего рода интеллектуальной моды). «Профессиональный» (в гуссерлевском смысле), автономный, неразличенный синтез в концепции и столь же неразличенная гегемония в доктринальном сознании связаны.
343 воедино .
В этой ситуации выделить явление из суб-культуры, показать его как явление в ряду иных явлений, находясь при этом внутри самой субкультуры — становится крайне затруднительным. (Затруднительной становится и дидактическая систематизация явления в педагогическом процессе, поскольку суб-культурный характер преподаваемой философско-иррационалистической традиции плохо сочетается с общекультурными требованиями образования и с установками аудитории.).
343 Разумеется следует учитывать реальные ситуации, когда культивирование указанных иррационалистических концептуальных синтезов сочетается с недоктринальными установкамиактивной гражданской позицией, кооперациями с научно-теоретической, социальной и политической деятельностью. Но, это сочетание — нетипическое (и в этом качестве может как затруднять и дезориентировать выходы в практику, так и наоборот, способствовать разрыву с иррационалистическим философствованием), мы же фиксируем свое внимание на типе как на существенной форме единства.
Для того чтобы показать определенность иррационалистической философии в ее специфической роли (взаимосвязи с другими направлениями философской мысли и общественного сознания в целом), необходим выход на такую позицию, которая обеспечивала бы и «понимание», аутентичность прочтения и задавала бы должный масштаб исследования.
Такой выход обеспечивает систематизация и критическое переосмысление уже имеющихся наработок, сделанных в русле советской философской критики иррационализма. Анализ и использование этих результатов в настоящей работе показывает, что парадигмальная качественная инаковость советского марксизма, поддерживаемая его общекультурным окружением, — а именно, свобода его от доктринального «производства» сознания — позволяет остановить процесс концептуального синтеза, присущего иррационализму, и проанализировать его структуру.
Следует отметить, что, хотя указанная остановка доктринального «производства» и критический анализ и конкретизация структуры иррационалистического концептуального синтеза выступают как две стороны одного тезиса, все же это две разнокачественные стороны, два гетерогенных момента слолсного тезиса. Соответственно, конкретное его наполнение и актуализация нуждаются в развернутом историко-философском анализе имеющихся советских источников, с учетом их сложности и неоднородности. Рассмотрение советской философской критики иррационализма позволяет выделить в ней несколько направлений и одновременно структурных уровней анализа предмета исследования данной работы.
Общая неспецифизированная критика с позиций «официального» диалектического и исторического материализма выявляет рамочные условия для дальнейшего анализа иррационализма. Она очевидным образом демонстрирует абстрактность и негативность («внешнесть») подхода. К таковой относится базирование критики на гносеологизаторских принципах (с позиций «основного вопроса философии»), в результате чего ускользает от внимания специфическая природа рассматриваемой философии, сконцентрированная не вокруг проблематики теоретического познания, а вокруг конкретных форм синтеза бытия и сознания. Однако, эта критика в целом убедительно раскрывает детеоретизирующую тенденцию в иррационализме. Наиболее же существенно то, что позитивное основание этой критики — а именно, нацеленность на комплексную, хотя и абстрактную, характеристику человека в системных общественных взаимодействиях — конструктивно противостоит иррационалистической интенции к доктринальному отвлеченному синтезу отношений. Из того, что эта позиция и основывающаяся на ней критика выражены абстрактно и негативно, не следует, что эта абстрактность и негативность означают нечто такое, что должно быть отброшено. Такая оценка может быть адекватной по отношению к попыткам «выведения» многообразия характеристик отношений в обществе из самотождественных формальных принципов. Но рассматриваемае именно как абстрактные рамочные условия анализа (и теоретико-практического определения позиции в целом) эта абстрактность исходно фиксирует комплексный подход в его антидоктринальной направленности. Преодоление такой абстрактной критики означает не ее отбрасывание, а наполнение ее конкретикой, с учетом специфики рассматриваемого явления.
Такой выход к имманентной критике иррационализма дает направление советской философской критики, учитывающее его специфическую проблематику и его концептуальный язык. И важнейшим моментом такого подхода является отчетливая фиксация проблематики концептуального синтеза отношений человека «в мире», существенным образом характеризующей содержание иррационалистических концепций. Вместе с тем, преувеличенное (и доктринальное по сути) стремление к понимающему пракеиеу", к растворению в предмете, свойственное такой критике, создает препятствия для последовательного критического анализа. Язык «предмета» становится языком исследования, и тем самым становятся затруднительными проблематизация и анализ его как формы выражения особого квази-общественного отношения.
Наконец, имеется в рамках рассматриваемой советской критической традиции ряд исследований, которые позволяют сфокусировать исследование на специфически присущей иррационализму синтетичности как особой форме духовного синтеза, обусловленной особым местом и способом конституирования иррационализма в общественных отношениях. Этот подход делает возможным — с позиций практицистского марксизма и пост-марксизма — выход к аутентичному анализу проблематики иррационализма с сохранением критической в отношении его позиции.
Основой аутентичного (и одновременно критического) прочтения в настоящей работе выступает онтологическая проблематика в философско-иррационалистической трактовке. То. что новации иррационализма в этой сфере указывают на общий сдвиг в философской мысли, выражают общую тенденцию, дает возможность 1) в общем виде (не сводимом к иррационалистической трактовке) характеризовать эту тенденцию к включению человека в бытийные процессы в имманентных способах такого включения и 2) рассмотреть иррационалистические концептуализации этого включения как один из вариантов возможной концептуализации, причем в определенных общественных обстоятельствах, обуславливающих специфику такой концептуализации.
Такое рассмотрение позволяет обосновать ряд положений.
В то время как марксистская философия, конституируемая в рамках революционного движения и в условиях культурной незрелости, парадигмальной неразвитости «исторического блока» (А. Грамши), выражает абстрактно-системное включение человека в исторический процесс, философский иррационализм рассматривает возможность конкретного, зрелого синтеза целостных отношений человека (индивида) к миру философско-концептуалъными средствами. Синтез этот имеет как широкую направленность — производит целостность отношений как культурное единство — буржуазного сознания (включая мировоззрение и идеологию), так и конституируется в качестве философии, как наиболее существенной, наиболее «бытийной» реализации синтеза.
Иррационалистическая онтология усилиями целого направления мыслителей выводит к ряду новаторских определений человека и его места в мире. Человек рассматривается не как субъект, «равный себе» и противопоставленный бытию, а как феномен, имманентным образом, в его бытийных связях, характеризующий (определяющий) бытие — его гетерогенную, уникальную, открытую переходную природу. Сознание как отношение к миру, как «включение связей в иные связи» (С.Л. Рубинштейн) раскрывается также как бытийная процессуальность. Предмет, конституируемый в рамках отношения, характеризует деятельную взаимосвязь человека и мира, уникальное единство сознания и бытия.
Однако исходная тенденция (обусловленная как социально, так и концептуальной преемственностью с пост-кантианской традицией) к автономизации синтеза как условия его полноты, очевидности, уникальности, «жизненности» и т. д. ведет к тому, что субъект в философско-иррационалистических трактовках вырождается до индивидуального автономного «я», конституируемого в оппозиции неполноте, не-уникальности и т. п. окружающего мира. Сознание в качестве «рефлексии», самосознания обращается на субъекта и реализуется в движении отвлеченных оппозиций как «ряд распредмечивающих актов» (М.-А. Б. Шлегерис). Предметность полагается в качестве «данностей», снимающих в своей неразличенной синтетичности рефлексивные оппозиции.
Таким образом, попытка философского иррационализма реализовать бытийный синтез ведет к тому, что комплексное определение и проблематизация действительной включенности человека в историческое движение (в его действительной противоречивости, открытости) приобретает квази-статус «концептуального синтеза». В этой ситуации многообразие и сложность бытийных связей, «полагаемые» в рамках распредмеченной концептуальной структуры, приобретают вид синкретического (нерасчлененного) единства. Содержательное различение возможно в рамках такого синтеза лишь как «тематизация», связь «по смыслу», с упором на различные формы «представления» (фундаментально-онтологически трактуемые язык, символические и мифологические структуры т.д.).
Анализ, проведенный в работе, показывает, что концептуальная структура, с одной стороны, конституирует бытийный синтез, выступает как основание автономного (в «я»), полагания бытийной целостности «в мире». И в этом качестве она характеризуется герметичностью, «профессиональностью» эпохэ. С другой стороны, указанное полагание происходит в терминах жизненной имманентности, сближающих синтез с обыденным сознанием.
В этом контексте ключевое значение приобретает концепт «смысла». В качестве «данности» «смысл» — в силу присущего ему синкретического единства предмета и мотива, связи и отношения, представляющей части и представляемого целого — выступает как 1) источник содержательного самовозрастания «данности» в рамках концептуальной структуры и размыкания, движения самой структуры и 2) связывает движение структуры (философствование) с обыденным сознанием, которое в соединении с философским концептуальным синтезом получает статус квази-мировоззренческой и квази-идеологической онтологии, «реальности».
В связи с этим «новая рациональность» в терминах «смысла» (П.П. Гайденко) может рассматриваться как такая детеоретизированная квазирациональность, которая обеспечивает в первую очередь дискурсивизацию, концептуальное оснащение «переживания».
Несмотря на то, что рассматриваемые философско-иррационалистические концепции характеризуются нами как специфическое явление, во многом обусловленное особыми историческими обстоятельствами конца XIX — первой половины XX века (к сожалению рамки работы и ограниченность возможностей наиболее полно реализовать единство историко-философского и социально-философского аспектов исследования не позволили уделить достойного внимания более конкретной характеристике иррационализма в историко-культурном контексте), они все же сохраняют преемственность с пост-кантовской философией и выступают как ее модификация. Особое значение имеет в данной связи кантовская автономия «я». При этом, парадоксальным образом именно конструктивный посыл иррационализма — к включению «я» в многообразие связей с миром, к рассмотрению его «в мире» — при сохранении автономии «я», служит «запускающим» механизмом синкретизации философии, движения ко все большей полноте, интенсивности и, вместе с тем, все большей неразличенности синтезов. Чем более происходит обнаружение многообразия и уникальности бытийных связей в отвлеченных данностях автономного «я», тем более синкретизированная пост-кантовская схема «жизненно» противостоит предметной действительности и тем более обосновывается в своей автономии. Это, в свою очередь, ведет ко все большей претензии на все более полное и целостное обладание миром в его данности «я». И т.д.
Стремление преодолеть синкретизм иррационалистической мысли в рамках буржуазного теоретико-практического синтеза (М. Вебер, А. Щютц, К. Манхейм) приводят к попыткам включить «субъективность», манифестирующую в иррационалистических концепциях бытийный статус я", в конкретные теоретические, социальные и политические практики как базовую, «ядерную» основу целостности и органичности социальных «тотальностей» (К. Манхейм). Такие попытки сохранить элементы синкретизма «субъективности» в составе комплексного анализа общественных отношений обнаруживают связь между синкретизмом «концептуального синтеза» и особым статусом социально «парящей» интеллектуальной группы, осуществляющей синтез. Однако следствием такого обнаружения становится не критическая оценка всей этой связки как особого, вырожденного квази-общественного отношения, а апологетика исключительной, мистифицированной роли указанного субъекта в деле синтеза «тотальности». (Что в значительной степени противоречит существенным позициям самого подхода.) Последовательное проведение комплексного анализа в терминах «тотальности» позволяет интерпретировать эту связь иным образом: как связь между синкретизмом философско-иррационалистического концептуального синтеза и вторично-рефлексивной позицией данной группы. В этом случае синкретический структурный принцип (воспроизводство многообразия мира автономным «я») выступает как ноологический принцип доктринального синтеза философии, мировоззрения и идеологии в целом, реализуемого особой квазиавтономной группой («традиционной интеллигенцией», в трактовке А. Грамши).
Следует отметить, что спецификация иррационалистической философии в рамках типологической связи между особенностями философско-концептуального синтеза и его местом в общественном бытии нуждается в дальнейшей конкретизации. Требуется выявление не только общей типологической связи, но самого типа как конкретного целостного образования, соединяющего в себе различные уровни сознания и определяемого в составе более сложного общественного комплекса.
В конкретизации нуждаются критерии отнесения к данному типу отдельных индивидуализированных форм, в первую очередь отдельных индивидуализированных философско-иррационалистических течений и концепций. Что в свою очередь, нуждается в теоретической спецификации проявлений данного типа на мировоззренческом и идеологическом уровнях. Общие клише в данном случае дезориентируют не только потому, что плохо совмещаются с фактическим разнообразием философской жизни, но и по сути противоречат той избранной нами онтологии, которая предписывает квалифицировать явления мысли по их конкретно локализованной включенности в исторический процесс.
