Система архетипических образов в балкарской поэзии 30-50-х годов XX века: на материале произведений К. Кулиева

Архетипически ориентированные исследования — важное средство познания поэзии, так как позволяют проникнуть в глубинные пласты скрытых смыслов произведения, проследить истоки мифологем, проявляющиеся на мотивном, образно-смысловом и сюжетно-жанровом уровнях. Это дает возможность, с одной стороны, определить степень национальной самобытности той или иной литературы в условиях современной транскультурации, поскольку на определенных стадиях литературного развития элементы, заимствуемые из мифо-фольклорных произведений, выступают в роли своеобразного «генетического кода» национальной литературы" [24- 339]. С другой стороны, анализ архетипических образов помогает вскрыть универсальные инвариантные художественные первообразы. В условиях современной глобализации, когда потребность культуры в преемственном развитии многими учеными подвергается сомнению, такой подход дает возможность продемонстрировать диалектику «личного и всеобщего, эмоционально-психологического и мировоззренческого, вечного и эпохально-специфического, национального и всемирного в искусстве слова» [186].

Всесторонний анализ современных духовных процессов будет неполным без постижения основ традиционного эстетического сознания, начиная с самых ранних форм, включающих мифологию и устное народное творчество, в которых запечатлен первичный инструментарий человеческого мировидения и мышления в целом. Современная наука, в том числе литературоведение, проявляет большой интерес к вопросам исторической и культурной селекции тех или иных мифологических образов и сюжетов, ставших общечеловеческими. Архетипическое знание, объединяющее человечество, является отражением представлений о структурировании миропорядка, а сами архетипы «выступают смысловыми метками и кодами единого общечеловеческого мифологического алгоритма мироупорядочения» [129- 248].

К актуальным проблемам современного отечественного литературоведения относятся проблемы взаимовлияния и взаимодействия традиционного эстетического сознания и художественных воззрений авторской 1 лирической поэзии. Пристальное внимание к данной проблематике объясняется многими причинами. Одной из них являются изменения, происходящие в общественной жизни на всем постсоветском пространстве, и связанные с ними перемены идеологического характера. Современное общество, тяготеющее к всеобщей гуманизации, избавилось от жесткого диктата государства в области культурного строительства, и это привело к тому, что литература вышла за рамки идеологического «утилитаризма». Образовавшуюся лакуну стали естественно заполнять идеи, связанные с национальным возрождением, с осознанием и идентификацией своей этничности, с поиском путей реализации национальной этической идеи.

Поэзия ищет себя на поприще выражения актуальных моментов национального бытия народа, на осмыслении своего прошлого, а также будущего, которое выражается в постановке и достижении общих целей. Без общего прошлого и будущего нет этноса на экзистенциальном уровне. Сохранность этноса обеспечивается разрешением противоречия между собственной картиной мира и реальностью. «Полностью этот конфликт неразрешим, поскольку мир переменчив, а ядро этнической картины мира не меняется, поскольку для этноса изменить ядро — значит потерять себя» [92- 116]. Пластичность этноса базируется на существовании мифо-фольклорного творчества, которое оказывается средоточием этической и эстетической доминанты общества. Этическая и эстетическая доминанты общества являются компонентами национальной ментальности, которая, в свою очередь, «служит основой функционирования устойчивой системы стереотипизированных представлений, ценностей и смыслов, укорененной на бессознательном уровне и проявляющейся в жизнедеятельности многих поколений людей, которые принадлежат к конкретной историко-культурной общности» [148- 282].

Велика также социализирующая роль мифологии и различных жанров устного народного творчества, которые сориентированы на организацию жизни, общения, поддержания традиций. Анализируя процесс эволюции духовной культуры карачаевцев и балкарцев, З. А. Кучукова пишет: «С особой полнотой и рельефностью этническое сознание кавказских горцев отразилось в народной поэзии, отличающейся древностью исторических корней, многожанровостью, метафизической глубиной» [51- 9]. Таким образом, этническая культура, несмотря на всевозрастающую роль информационных технологий, кросс-культурных тенденций, ведущих к стиранию этнокультурных различий, продолжает существовать. Моностилистическая планетарная культура, ведущая к унификации объективной духовной жизни, сосуществует с этнолокальными культурами. В этом единстве и противоречии заключается один из принципов эволюции человека и человеческого сообщества.

Знаковым направлением исследования проблематики взаимодействия и взаимовляиния культур является изучение национальных литературных традиций в контексте мировой монокультуры. Современное понимание литературного процесса как динамического аспекта единого художественного целого предполагает противостояние и взаимодействие противоположных тенденций — имманентной (внутренней) обусловленности литературного процесса и трансцендентной (внешней), выражающейся в заимствованиях тем, мотивов, образов и т. д. Смена художественных целей в литературе, т. е. эволюция литературного процесса выражается в формах литературного генезиса, отражающего проявления творческой активности, зависящей, в том числе, от внутрихудожественных факторов в лоне самой национальной литературы, к которым относятся и архетипы [139- 124−125]. В плоскости данной проблематики лежит, в частности, и анализ истории формирования и развития традиционных компонентов национальных литератур народов России, в которых наблюдаются как прямые заимствования из русской и мировой литератур, так и влияние мифологии и национального фольклора, проявляемое в этических и эстетических архетипах, присутствующих в авторских произведениях.

Анализируя проявления указанных особенностей литературного процесса в поэзии Северного Кавказа, А. М. Казиева отмечает, что в творчестве национальных авторов, формировавшемся во многом под влиянием народных мифо-фольклорных традиций, особая роль в создании типологии художественного образа принадлежит мифопоэтике [137- 158].

Об актуальности архетипически ориентированных исследований в литературе (на* примере произведений карачаево-балкарской поэзии) пишет и З. А. Кучукова. Она справедливо отмечает, что вся совокупность поэтических произведений карачаевцев и балкарцев, включая древнейший эпический памятник «Нарты» и творения молодых авторов, можно рассматривать как единый мегатекст. Он служит своеобразным «семиотическим таблом», «зеркалом», отражающим систему кодовых онтологических знаков, имеющих не абстрактно-антропологическое, но ярко выраженное адресное значение для носителей данного языка, данной этнокультуры. Карачаево-балкарская народная поэзия, по мнению ученого, являясь высшей архаической формой бытования родного языка, аккумулировала и сохранила древнейшие матрицы художественного сознания и лингвистические пласты, исследование которых дает возможность проанализировать специфику художественной преемственности в литературе, изучить особенности этноонтологических императивов [51- 14].

В связи с вышеизложенным исследование постоянных художественных констант, стимулирующих развитие искусств и спососбствующих появлению научных работ о природе художественной преемственности и использовании в индивидуальном творчестве архетипических образов, переведенных автором на «язык современности», обладает высокой степенью актуальности. Этим объясняется устойчивый исследовательский интерес к проблеме архетипического в литературе. Литературоведение последних лет проявляет большой интерес к’архетипике как к словарю исходных корней, к изучению таящейся в ней «памяти слова», его энергетики, идущей из глубины веков. Это в полной мере относится и к исследованиям в области литератур народов Северного Кавказа, в том числе и карачаево-балкарской.

Изучение основных тенденций эволюции и функционирования литератур новописьменных народов невозможно без анализа творческого пути их самых ярких представителей, к которым, несомненно, относится и К. Ш. Кулиев. Это поэт, чье многогранное творчество, глубоко национальное по своим истокам и интернациональное по своей сущности, являет собой яркий пример неустанного поиска новых, сильных по энергетике форм выражения в литературе, призванных передать тайну единства сознания отдельного человека и всего мироздания в целом. Анализ этнопоэтического компонента в творчестве К. Кулиева позволяет определить степень влияния архетипов на формирование образной системы его произведений, судить о своеобразии национального художественного сознания карачаевцев и балкарцев, являющихся наследниками и продолжателями древнетюркских культурных традиций, содержащих универсальные инвариантные праобразы, восходящие к постоянным началам в человеческой природе и являющиеся источником мифологии, верований и искусства всех народов мира.

Освоение поэтических достижений К. Кулиева представляется задачей, решение которой может привести к пониманию фундаментальных закономерностей в процессе изменения национального художественного мышления, а также к осмыслению роли традиционного сознания как необходимого и обоснованного этапа данной динамики. Творчество поэта, продолжающее и сегодня оставаться предметом пристального литературоведческого внимания, является ярким примером синтеза поэтических традиций различных культур, который позволил заполнить существовавшие лакуны художественного сознания балкарцев и карачаевцев и приобщить их поэзию к мировому литературному процессу.

Научная новизна диссертационной работы связана с тем, что автор впервые предпринимает попытку комплексного изучения влияния мифофольклорной этнической традиции на становление лирической поэзии К. Кулиева, на формирование ее тематики, системы устойчивых символов и художественных образов (земля, вода, небо, горы, снег, очаг, солнце, луна, путь и т. д.). Поэзия К. Кулиева исследуется также с точки зрения соотношения в ней традиционного и авторского поэтапно, по мере роста художественного сознания поэта. Анализируемый период охватывает творчество К. Кулиева 30−50-х годов XX века, которое до сих пор не рассматривалось в литературоведении как предмет специального исследования.

Степень разработанности темы исследования. В северокавказском литературоведении проблема архетипов вызывает особый интерес, поскольку возникновению национальных литератур региона предшествовала в основном мифо-фольклорная традиция. Некоторые аспекты заявленной темы освещались исследователями мифологии, фольклора и авторской поэзии Северного Кавказа, оказавшими значительное влияние на развитие нашей научной концепции. К ним относятся такие авторы, как А. И. Алиева, С. Ш. Аутлева, Ф. А. Аутлева, А. А. Ахлаков, Н. М. Байрамукова, X. И. Баков, Л. А. Бекизова, Т. Ш. Биттирова, Г. Г. Гамзатов, А. М. Гутов, У. Б. Далгат, А. М. Казиева, А. И. Караева, 3. Б. Караева, 3. А. Кучукова, X. X. Малкондуев, Р. Г. Мамий, К. К. Султанов, А. М. Теппеев, Б. И. Тетуев, 3. X. Толгуров, Ю. М. Тхагазитов, Ф. А. I.

Урусбиева, Т. М. Хаджиева, М. А. Хакуашева, Т. Е. Эфендиева и др. I.

Так, в исследовании Ю. М. Тхагазитова «Эволюция художественного сознания адыгов» (1996) на примере произведений классиков адыгской литературы рассматриваются вопросы генезиса художественного сознания адыгов, роль и функции мифологических традиций в национальной поэзии и прозе, обозначаются архетипы, характерные для произведений северокавказских авторов. Влияние мифо-фольклорных традиций на этническое сознание и поэтику карачаево-балкарской литературы рассматривается в монографии Ф. А. Урусбиевой «Метафизика колеса. Вопросы тюркского культурогенеза» (2003). Автор освещает категориальные понятия тюрок, воплотившиеся в их мифах и фольклорных произведениях, анализирует связь авторской балкарской лирики с эстетическими традициями мифопоэтического и фольклорного творчества. Влиянию мифологии и фольклора на становление и развитие северокавказской поэзии посвящена работа А. М. Казиевой «Социально-эстетические и художественные тенденции северокавказских литератур» (2005), в которой автор приходит к следующему методологическому выводу: архаическое сознание в значительной степени определяло развитие советской национальной поэзии, которая в своей основе, несмотря на существенное влияние русской поэтической традиции, оставалась наследницей этнокультурных мифо-фольклорных художественных принципов. В монографии 3. А. Кучуковой «Онтологический метакод как ядро этнопоэтики» (2005), посвященной исследованию карачаево-балкарской модели мира, выстраивающейся вокруг единой идеи «вертикали», особое внимание уделяется исследованию основных гештальтов, символов, мифологем, берущих свое начало в устном народном творчестве, расшифровке национальных ключевых архетипов. В фундаментальном исследовании М. А. Хакуашевой «Литературные архетипы в художественных произведениях адыгских писателей» (2007) анализируется онтологический аспект адыгской литературы. Автор акцентирует свое внимание на литературной репрезентации стержневых онтологических категорий адыгской мифологии и фольклора, — прослеживает эволюцию литературных архетипических мотивов и образов, через которые актуализируется мифоонтология.

Из последних работ, выходя за рамки, очерченные «северокавказским ареалом», хотелось бы отметить исследования А. И. Алиевой, И. С. Грациановой, А. Н. Киселевой, Е. А. Козицкой, А. Н. Майковой, Е. А. Минюхиной, в которых освещаются вопросы фольклорно-литературных взаимосвязей, прослеживается репрезентация архетипов в произведениях литературы.

С опорой на вышеупомянутые труды мы предприняли попытку исследовать систему архетипических образов в творчестве К. Кулиева, отразившем опыт постижения мифо-фольклорного «формульного» языка, таящего зашифрованную информацию, идущую из глубины веков, — универсальные сверхсмыслы человеческого сознания: Указанная проблема в литературоведении как предмет специального исследования еще не рассматривалась. Между темизучение произведений поэта позволяет увидеть, что* в. основе образной: структуры многихиз них лежат архетипы, играющие важную смыслообразующую роль, вследствие чего, анализ функций мифологем, являющихся непосредственной? реализацией первосхем сознанияв литературе, существенно углубляет понимание текста, предоставляя возможность «генетической декодировки» художественных произведений:

Цель, и задачиисследования. Основная цель диссертационной работы заключается в анализе этнокультурных особенностей поэзии К. Кулиева, в, исследовании функций мифологем в его творчестве с опорой на фундаментальные первоэлементы сознания, отобранные поэтомиз фонда общечеловеческих первичных схем-образов и определившие своеобразие кулиевской концепции бытия. Заявленная цель определяет следующие задачи: исследования: определение национально-художественных и историко-культурных факторов эволюции балкарской поэзии 30−50-х годов XX векаизучение проблемы генезиса художественных воззрений К. Кулиевавыявление сквозных тем, мотивов, образов в балкарской^ поэзиисвязанных с фольклорной и мифологической традициямивыявление и описание ключевых архетипических образов в поэзии К. Кулиеваанализ роли творчества К. Кулиева в развитии национального поэтического сознания балкарцев и карачаевцев.

Предметом исследования является балкарская поэзия 30−50-х годов XX века, рассматриваемая в процессе эволюции, а также специфика воздействия первичных элементов сознания, или архетипов, на формирование художественного своеобразия произведений балкарской литературы.

Объектом исследования диссертационной работы, выступает поэзия К. Кулиева трех этапов: лирика 30-х годов, творчество военных лет, послевоенные произведения периода депортации. Выбор объекта обусловлен тем, что он позволяет проследить процесс возникновения и развития системы архетипических образов, проходящих через весь художественный мир поэта.

Методологическая основа работы. При исследовании закономерностей развития национального поэтического сознания на примере творчества К. Кулиева мы ориентировались на фундаментальные работы в области мифологии, фольклористики и теории литературы, а также работы, касающиеся этногенеза и культурогенеза в рамках антропоцентрического направления теории эволюции и знания в целом. В основу диссертационного исследования были положены контекстологический, сравнительно-исторический, сравнительно-типологический методы анализа, а также элементы этноонтологического анализа. Основу методологической базы исследования составляет теория архетипов, берущая начало в исследованиях К. Г. Юнга, развившего учение о коллективном бессознательном, в образах которого (архетипах) ученый видел источник общечеловеческой символики.

Значительную помощь в решении нашей научной концепции оказали труды известных исследователей М. Бодкина, Дж. Хендерсона, К. Наранхо, Д. Шарпа, адаптировавших теорию Юнга об архетипах для объяснения художественных образов литературы и искусства.

Теоретической и методологической основой диссертации послужили также работы выдающихся отечественных ученых, занимавшихся вопросами общей теории литературы, мифологии и фольклора, способствовавших системному осмыслению теории архетипов и привнесению в нее строгой концептуальности в подходе к анализу художественных произведений. Среди них в первую очередь следует отметить научные труды С. С. Аверинцева, А. Н. Афанасьева, М. М. Бахтина, А. Н. Веселовского, Л. С. Выготского, Г. Д. Гачева, Л. Я. Гинзбург, В. М. Жирмунского, А. Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, М. М. Маковского, Е. М. Мелетинского, А. А. Потебни, В. Я. Проппа, М. И. Стеблин-Каменского, В. Н. Топорова.

Существенную помощь в понимании современных подходов к проблеме архетипического в литературе оказали работы А. Ю. Большаковой, И. С. Грациановой, Ю. В. Доманского, А. Н. Киселевой, А. А. Колесникова, Е. А. Козицкой, А. Н. Майковой, В. А. Маркова, В. С. Севастьяновой, В. А. Смирнова, Т. А. Хитаровой, В. С. Юдова и др.

При анализе поэзии К. Кулиева нами были учтены также методологические подходы и научные результаты, представленные в работах северокавказских литературоведов, о которых сказано выше.

Опираясь на научные труды вышеуказанных авторов, мы, вслед за большинством современных исследователей, будем понимать архетипы как обозначение наиболее общих, фундаментальных и общечеловечских мифологических мотивов, изначальных схем представлений, лежащих в основе любых художественных, и в том числе мифологических, структур, реализующихся в литературном тексте в виде мифологем [68- 1- 111].

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что исследование системы архетипических образов в балкарской литературе существенно расширяет представление о своеобразии ее поэтики. Теоретические положения и фактический материал, представленный в диссертации, могут послужить основой нового концептуального осмысления творческого наследия К. Кулиева, истории развития карачаево-балкарской литературы, сравнительного изучения тюркоязычных литератур народов Северного Кавказа. Работа может восполнить пробелы в области изучения национального поэтического сознания и соотношения традиционной эстетики, представленной мифами и фольклорными произведениями, с эстетическими принципами авторской поэзии.

Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы в работах различного формата по национальному карачаево-балкарскому и в целом северокавказскому литературоведению. Основные положения и выводы диссертационной работы можно применить в научно-педагогических целях в средней и высшей школе в курсе дисциплины «Литература народов РФ», при чтении спецкурсов по балкарской литературе.

Данное научное исследование может послужить материалом для создания словаря архетипов в рамках карачаево-балкарского литературоведения.

Структура диссертации определяется ее исследовательскими задачами и состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Заключение

.

Исследование творчества К. Кулиева, рассмотренного с точки зрения влияния устной традиции, вписывается в более широкий фон соотношения I традиционного и авторского поэтического сознания. Анализ произведений поэта проводится в диссертации в двух направлениях. С одной стороны, в ней соблюдается хронологический принцип, т. е. творчество К. Кулиева, рассматриваемое в контексте карачаево-балкарской литературы, исследуется поэтапно: довоенный, военный и послевоенный (1945;1950;е гг.) периоды. С другой стороны, в диссертации рассматриваются возникновение и развитие в творчестве поэта ключевых художественных образов, восходящих к универсальным архетипам.

Проделанный анализ позволяет утверждать, что ускоренное развитие балкарской литературы в 20−30-е годы XX в. приводит к переосмыслению роли традиционных образных систем, выражающемуся в более упрощенном, чем это было в фольклоре и литературе дооктябрьского периода, актуализированноутилитарном восприятии художественного образа. Своеобразный возврат к деэстетизированному и неаналитическому восприятию бытия связан с опорой национальных авторов на эстетику, базирующуюся на фольклорных и заимствованных из русской советской литературы элементах простейших типов. Актуализация эстетических традиций фольклора в поэзии указанного периода была во многом связана с их соответствием нормативному характеру метода соцреализма. Произведения устного народного творчества, в которых «окаменели» архаические представления о мире и нравственном законе, структурно соответствовали соцреалистической парадигме: упрощенности эстетического отношения к действительности, заданности художественных решений, демократичности и общедоступности художественного кода [52- 35].

Вместе с тем следует отметить, что искания балкарских авторов в области литературно-художественных традиций имели и свои несомненные результаты. Интенсивный синтез различных традиций (европейской, восточной и национальной — письменной и устной) к середине 30-х годов сформировал дифференциацию поэзии на общественно значимую и лирическую, что было уже заложено в фольклоре, но оказалось подавленным в литературе идеологической доктриной первых лет советской власти. Однако в произведениях наиболее талантливых балкарских авторов этого периода уже появляются ростки лирического «я», что, несомненно, можно отнести к I достижениям литературного процесса.

Подлинный лирический герой с ярко выраженным национальным своеобразием мог появиться только на родной почве, в процессе развития традиций устного народного творчества в сочетании с новаторским подходом к отображению реальной действительности, заимствованным извне, что собственно и позволило карачаевским и балкарским поэтам создавать образы, воплощавшие в себе единство национальных черт с советскими. Наиболее гармонично в карачаево-балкарской литературе синтез 1 различных художественно-эстетических традиций проявился в творчестве молодого К.Кулиева.

Анализ довоенных произведений К. Кулиева позволяет утверждать, что на первый взгляд творчество поэта 30-х годов в основном базируется на традициях русской советской поэзии: это и использование образных рядов, связанных с отражением реалий нового социального строя, и тематика произведений, и их общий пафос. Но истоки кулиевской индивидуальности берут свое начало не в следовании традициям русской классической и советской поэтической школы, в знакомстве с лучшими образцами мировой литературы: именно эти особенности творчества поэта сближают его лирику с общим процессом эволюции младописьменных литератур. Идиостиль К. Кулиева отличает от творчества других авторов более яркое и талантливое использование элементов мифопоэтических и фольклорных традиций.

V Своеобразие и неповторимость поэзии раннего К. Кулиева во многом обусловливаются глубинными связями его творчества с устной народной поэзией и с мифопоэтической моделью мира балкарцев и карачаевцев. Это выражается в одухотворении природы, в ощущении единства и гармонии с ней, на чем основывается гуманистическое восприятие К. Кулиевым всего живогов нетрагическом восприятии бытия, восходящем к древнетюркскому мироощущению, для которого были характерны целесообразность и ясность, органическое включение человека в общую картину природыв отношении к труду как к смыслу жизни, как к созиданию прекрасного, что тоже берет начало I в народной философии жизни.

Главные образные ряды, существующие в устном народном творчестве, особенно его песенной составляющей, фольклорные средства и приемы художественной выразительности активно и плодотворно используются молодым поэтом. Новаторством же К. Кулиева является новое понимание бытия и эстетическое переосмысление заимствованного из мифологии и фольклора традиционного предметного ряда: поэту удается возвести в ранг высокого искусства вещный мир, служивший в произведениях устного народного творчества только фоном, сопровождающим лирическое переживание анонимного автора. К. Кулиеву удается существенно расширить диапазон объектов, включаемых в поэзию в качестве самостоятельных предметов I эстетики. Творчество К. Кулиева является примером авторской интерпретации национальных архетипов, что составляет главную отличительную черту его индивидуального стиля, помогает создать кулиевскую поэтическую картину мира. Анализ творчества поэта показывает, что одним из главных источников тем, сюжетов, мотивов и образов для К. Кулиева являются мифология и устное народное' творчество.

Каждое время рождает свою мифологию и фольклор. И следует отметить, что К. Кулиев отдал дань советской социальной мифологии, находясь под влиянием мифотворчества социализма, зародившегося на рубеже 20-х-30-х годов XX в. и воплотившегося в произведениях советских поэтов, в том числе поэтов новописьменных народов Северного Кавказа. Но вместе с тем особое место и особую роль в творчестве балкарского поэта занимают мифы повседневной жизни. Они связаны с такими образами, как «небо», «земля», солнце", «луна», «дождь», «свет», «цвет», «снег», «путь», «сад» и т. д. В творчестве К. Кулиева мифы социальные, созданные эстетикой соцреализма, переплетаются с мифами — экспонентами архетипов поэтического этнического сознания. Анализ гипертекста К. Кулиева означенных выше периодов наглядно показывает, что в своих лучших поэтических произведениях автор остается верен народной традиции.

Анализ мифологических и фольклорных образов, имплицитно и эксплицитно выраженных в военной лирике поэта, позволяет существенно уточнить, дополнить, углубить ее понимание. Следует подчеркнуть, что для военной лирики К. Кулиева главное не изображение войны как таковой, а противопоставление ей неиссякаемой воли к жизни, оптимистическое приятие окружающей действительности во всех пространственных, временных, социальных и политических коллизиях. Корни такого отношения к жизни базируются на фундаментальных основах балкарского национального самосознания.

В военной лирике поэта наблюдается зарождение наиболее важных образных универсалий, сквозных тем й мотивов, проходящих через весь кулиевский художественный мир. Особо следует отметить наличие общетюркских мотивов и образов, при помощи которых выявляется своеобразие кулиевской концепции бытия. Универсальные, общетюркские и собственно карачаево-балкарские архетипы изначально участвуют в формировании образной структуры многих стихотворений К. Кулиева этого периода, что придает им особый национальный колорит. Многие архетипы, такие, как «солнце», «луна», «сад», «бык», «корова», «снег», «огонь», «кровь», «путь», цветообозначения (белый, красный, золотистый, черный, зеленый, лунный свет), имеющие глубокое символическое значение, играют в поэзии К. Кулиева важную смыслоообразующую роль.

Творчество К. Кулиева является наглядным примером генезиса национальной системы цветообозначений. В его поэзии каждый цвет становится символом. В силу того, что за каждым цветовым знаком закреплен веками устоявшийся смысл или смыслы, что цветовой знак ментален по своей природе, можно говорить об архетипической структуре цветовой символики. К. Кулиев интерпретирует многие цвета, играющие первостепенную роль в тюркской картине мира, такие, как белый, черный, красный, зеленый, золотистый. Нами было также выявлено, что наряду с классической оппозицией черный" - «белый», дифференцирующей философские понятия добра и зла, войны и мира, жизни и смерти, автор использует оппозиции белый-красный, красный-зеленый. Национальная тюркская зооморфная картина мира также находит свой отпечаток в творчестве К.Кулиева. Автор раз за разом обращается к национальным архетипическим образам, к которым относятся бык, корова, лиса, орел, конь и т. д.

К средствам языковой изобразительности, обусловливающим особое эстетическое воздействие кулиевских произведений, относится антиномия, которая в качестве одного из выразительных средств поэтического языка принимает непосредственное участие в создании художественных смыслов. Антиномии, понимаемые как ментальные противопоставления в сознании читателя, находят непосредственную языковую выраженность в антитезах. Широкое понимание антиномии позволяет говорить о картине мира художника слова, о его творческом воссоздающем подходе к реальной действительности в целом и языковой картине в частности. Антиномии занимают в поэзии К. Кулиева центральное место наряду с другими средствами создания образности. Они обладают яркой эмоционально-оценочной значимостью и 1 выполняют текстоорганизующую роль, служат воплощением авторской интенции.

Особую роль в поэтике произведений К. Кулиева военного периода играет художественный прием контраста, выражающийся в противопоставлении таких аксиологических понятий, как жизнь и смерть, гармония и хаос, прекрасное и безобразное, добро и зло.

Как видно из анализа, внутри национальной культуры сосуществуют ¡-локусы интертекстуальные, т. е. присущие многим художественным текстам, и индивидуальныеформирующие идиолект писателя. Как показывает проделанный анализ, кулиевское поэтическое пространство многообразно и разносторонне. Особое место в нем занимает тема пути, ставшая центральной в творчестве поэта в послевоенные годы, в период депортации. В этой теме налицо соотнесенность локуса с персонажем, героем кулиевской поэзии. Как правило, «герой пути» К. Кулиева — это всадник на горной дороге, образ глубоко символический. Он как многослойный художественный знак сплавляет семантические пласты, углубляя и расширяя значение образа: всадник на горной дороге — это точка пересечения двух векторов: линейного, географического пути и пути духовного восхождения. В образе всадника, преодолевающего сложные отрезки жизненного пути, легко угадывается судьба карачаево-балкарского народа, преломленная через личность лирического героя К.Кулиева. На наш взгляд, несмотря на то, что в литературной критике в целом утвердилось мнение о том, что К. Кулиев является поэтом «вечных тем», подающим их преимущественно в мажорном, позитивном, ярко-дневном свете, справедливо и мнение отдельных литературоведов (З.Х.Толгуров, В. Ф. Огнев, В.В.Дементьев), утверждающих, что творчество поэта включает не только оптимистическое, но и трагическое видение мира. Трагическое начало в поэзии К. Кулиева не сразу себя обнаруживает в силу того, что оно часто скрывается в иносказаниях, в подтексте, подавляемое автором, который был вынужден считаться с идеологическим давлением на советскую литературу, одной из важнейших задач которого являлась борьба с пессимизмом. Анализ творчества К. Кулиева (особенно произведений периода депортации) убеждает, что он как истинный поэт, глубоко осознающий драматическую противоречивость жизни, отразил в своем творчестве жизнь и смерть, радость и горе, правду и ложь как крайние проявления человеческого бытия в борении разных начал. Особенно выразительно звучало это в произведениях поэта, когда он обращался к коренным национальным архетипическим образам.

Поэзия К. Кулиева, ориентированная на национальные культурные традиции и святыни, исследует глубинные основы нравственности, открывающие корневую связь между философским постижением мира и нормами отношения человека со своим народом и всем человечеством. Для поэта характерно стремление видеть в реальном жизненном материале символы вечного и неизменного. В них актуализируется связь с мифопоэтическими традициями, чаще в их языческом изводе, и образы, рождающиеся в процессе одухотворения архетипов, становятся воплощением национального коллективно-бессознательного, отражающего систему рационально невыраженных, но интуитивно принятых идеалов, которые в течение веков определяли нравственно-эстетические принципы народной жизни.