Социальное развитие как детерминанта регионального политического процесса: На материалах Приволжского федерального округа

Актуальность темы

исследования.

При исследовании региональных политических процессов необходимо учитывать то воздействие, которое на них оказывается со стороны федерального центра. Возможные процессы либерализации общегосударственной политики неизбежно обуславливают актуализацию изучения соответствующих проблем и программ на уровне отдельных субъектов федерации. Соответственно, социальная политика, в отношении которой на общероссийском уровне можно говорить о курсе на либерализацию, становится всё более существенной составляющей политического процесса в России. Актуальность исследований социальной политики обусловливается также стабилизацией экономического развития, дифференциацией и поляризацией социальной структуры, становлением систем социального партнерства, ростом интереса государственных, муниципальных, общественных структур и крупного бизнеса к социальным программам.

Особенно востребованным представляется изучение особенностей социальной политики не на общероссийском уровне, а в отношении отдельных субъектов федерации. Соотношение сил в системе взаимовлияний «Центр — Регионы» в контексте федерализма не только имеет значение в управленческом и бюджетном аспекте, но и в значительной степени определяет социальные эффекты политического процесса. Процессы регионализации в стране привели к усилению роли регионов в жизни страны и, что не менее важно, к существенным различиям в политике, общественной жизни, экономике отдельных субъектов федерации. Различия в социально-экономическом развитии регионов, этническом составе, характере политической элиты приводят и к различиям в характеристиках региональных политических процессов. В то же время, начавшийся обратный процесс — централизации — с одной стороны, призван служить сглаживанию противоречий между регионами, в частности, социальных, с другой стороны, способствует универсализации систем функционирования политического процесса, в том числе и в сфере социальной политики.

Насколько фактор социального развития может оказаться значимым в региональном политическом процессе — вопрос спорный. Есть множество свидетельств как в пользу, так и против этого тезиса.

Степень разработанности темы.

Взаимовлияние социальной среды и политического процесса (политической системы) анализируется в рамках политико-системного анализа в работах Д. Истона, Г. Алмонда, С. Вербы, Дж. Пауэлл, а и др1. Политический процесс анализируется ими как процесс функционирования политической системы. Политическая система же в свою очередь рассматривается как «совокупность институтов и органов, формулирующих и воплощающих в жизнь коллективные цели общества или составляющих его л групп». Такое понимание политической системы близко категории политического режима.

Особое внимание в политико-системном анализе уделяется категории среды (или окружения) и её влияния на политическую систему через «входные» политические процессы.

Категория политического режима как конфигурации государства в рамках политической системы, его разновидностей и их характеристик (прежде всего, авторитарного, тоталитарного и демократического).

1 Almond G.A., Verba S. The civic culture: political attitudes and democracy in five nations. — Princeton, N.J.Princeton University Press, 1963; Comparative politics today: a world view / Gabriel A. Almond. [et al.]. — New YorkHarlow: Longman, 2000; Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня: Мировой обзор. — М.: Аспект Пресс, 2002; Easton D. A systems analysis of political life. — Chicago: University of Chicago Press, 1979; Easton D. A framework for political analysis. — ChicagoLondon: University of Chicago Press, 1979; Easton D. Political system: an inquiry into the state of political science. — Chicago: University of Chicago Press, 1981; Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура и стабильность демократии // Полис. — 1992. — № 4. — С. 122−135- Истон Д. Категории системного анализа политики // Политология: Хрестоматия. / Сост. М. А. Василик, М. С. Вершинин. — М.: Гардарики, 2000. — С. 319−331.

2 Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Указ. соч. — С. 74. рассмотрена в работах Р. Даля, X. Линца, X. Арендт, Р. Арона, Й. Шумпетера1 и др.

Проблема перехода к демократии, т. н. «демократического транзита» заострена в исследованиях Г. Алмонда, С. Вербы, С. Липсета2 (утверждавших значимость социально-экономического развития в процессе л перехода к демократии), А. Пшеворского, Г. О’Доннела, X. Линца и др. В этих двух группах исследований заострен вопрос о доминирующем факторе демократизации — социально-экономическом развитии или характеристиках действующей политической элиты. Объединяет оба подхода методология т.н. «воронки причинности» А. Кэмпбелла и др .4.

Демократический транзит в России рассмотрен А. Ю. Мельвилем, В. Я. Гельманом, Л. Ф. Шевцовой, П. А. Цыганковым, Б. Г. Капустиным, Т. Е. Ворожейкиной и др.5 В этих работах зафиксировано, что в российских условиях демократический транзит закончился не демократией, а некоторым неопределённым переходным видом режима — например, «демократией с.

1 Dahl R. Democracy & Its Critics. — New Haven: Yale University Press, 1989; Шумпетер Й. А. Капитализм, социализм и демократия / Отв. ред. и авт. предисл. В. С. Автономов. — М.: Экономика, 1995; Арендт X. Истоки тоталитаризма. — М.: ЦентрКом, 1996; Linz J. Totalitarian and authorian regimes. — London: Lynne Rienner, 2000; Арон P. Демократия и тоталитаризм / Пер. с фр. Г. И. Семенова. — М.: ТекстРИФ, 1993.

2 Almond G.A., Verba S. Op. cit.- Липсет C.M. и др. Сравнительный анализ социальных условий, необходимых для становления демократии // Международный журнал социальных наук. — 1993. — № 3. — С. 5−34.

3 Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке / Пер. с англ. Алексеева Ю. Г. и др.- Под ред. В. А. Бажанова. — М.: РОССПЭН, 1999; О’Доннелл Г. Делегативная демократия // Пределы власти. — 1994. — № 2−3. — С. 52−69- Linz J.J., Stepan А. Problems of Democratic Transition & Consolidation. Southern Europe, South America & Post-Communist Europe. — Baltimore-London: The John Hopkins University Press, 1996; Schmitter P., Karl T. What Democracy is. and Is Not // Journal of Democracy. Summer 1991. No. 2. — P. 75−88- Schmitter P. Exploring the Problematic Triumph of Liberal Democracy & Concluding with a Modest Proposal for Improving its International Impact // Democracy’s.

Victory & Crisis / Hadenius A., ed. — Camdridge: Cambridge University Press, 1997. — P. 297−307.

4 Campbell A., Converse Ph., Miller W., Stokes D. The American Voter. — New York — London: John Wiley and Sons, 1960; Мельвиль А. Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам // Полис. — 1998. — № 2. — С. 6−39- Мельвиль А. Ю. Демократические транзиты (теоретико-методологические и прикладные аспекты). — М.: МОНФ, 1999; Мельвиль А. Ю. Методология «воронки причинности» как промежуточный синтез «структуры агента» в анализе демократических транзитов // Полис. — 2002. — № 5. — С. 54−60- Мелешкина Е. Ю. «Воронка причинности» в электоральных исследованиях // Полис. — 2002. — № 5. — С. 47−54.

5 Мельвиль А. Ю. Демократические транзиты.- Гельман В. Трансформация и режимы. Неопределенность и ее последствия // Россия регионов: Трансформация политических режимов / Общ. ред. В. Гельман, С. Рыженков, М. Бри. — М: Весь Мир, 2000; Гельман В. Я. Политические постсоветские трансформации. Наброски к теории // Полис. — 2001. — № 1. — С. 15−30- Шевцова Л. Посткоммунистическая Россия: логика развития и перспективы. — М.: Московский центр Карнеги, 1995; Шевцова Л. Как Россия не справилась с демократией: логика политического отката // Pro et Contra. — 2004. — Т. 8. — № 3. — С.36−55- Цыганков П. Современные политические режимы: структура, типология, динамика. — М.: Интерпракс, 1995. прилагательными" или демократической ситуацией, гибридным режимом («делегативная демократия» Г. О’Доннела1), «нелиберальной демократией"2, авторитарной ситуацией3, «эрзацдемократией"4, «авторитарной демократией"5, «российским гибридом"6, «бюрократико-авторитарным режимом» и др. Классифицировать и определить такой режим не всегда просто, поэтому и возникает столь великое множество различных терминов и определений на сей счёт.

Социальное благосостояние, социальное развитие и социальная политика получили свое теоретическое осмысление в трудах Г. Эспиннгу.

Андерсена, Л. Эрхардта, X. Ламперта, Д. Вейт-Уилсона и др. Ими проанализирован теоретический концепт «социальное государство», особенности социальной политики в западных развитых демократиях, ее издержки и преимущества, функции и дисфункции.

Вопросы социального развития и социальной политики в России отражены в работах Н. В. Зубаревич, Е. Ш. Гонтмахера, Е. И. Холостовой, В.И. о.

Жукова и др. Современные русскоязычные исследования в области социальной политики сосредоточены, в основном, в области проблем уровня и качества жизни (и дифференциации регионов по этим показателям) — борьбы с бедностью (экономический аспект) — ведущих направлений социальной защиты (социальная работа) и проблем их реформирования.

Проблемы регионального развития и регионализации в России получили свое осмысление в работах А. И. Трейвиша, В. Л. Каганского, Э. Б. Алаева,.

1 О’Доннелл Г. Указ. соч.

2 Закария Ф. Возникновение нелиберальных демократий // Логос. — 2004. — № 2(42). — С. 55−70.

3 См.: Гельман В. Трансформация в России: политический режим и демократическая оппозиция / Серия «Монография» № 7. — М.: МОНФ, 1999.

4 Рукавишников В. Социальная напряженность: диагноз и прогноз // Социс. -1992. — № 3. — С. 3−22.

5 Рукавишников В. Социология переходного периода // Социс. — 1994. — № 6. — С. 25−32.

6 Шевцова Л. Посткоммунистическая Россия.

7 Эрхардт Л. Благосостояние для всех. — М.: Дело, 2001; Ламперт X. Социальная рыночная экономика. Германский путь. — M.: Дело, 2001; Esping-Andersen G. The Tree Worlds of Welfare Capitalism. — Cambridge: Polity, 1990; Вейт-Уилсон Д. Государство благосостояния: проблема в самом понятии // Pro et Contra. — 2001.

— Т. 6. -№ 3. — С. 128−157- Каслс Ф. Дж. Собака, которая не залаяла: экономическое развитие и послевоенное государство благосостояния // Pro et Contra. — 2001. — Т. 6. — № 3. — С. 158−186.

8 Гонтмахер Е. Социальная политика в России: эволюция 90-ых и новый старт // Pro et Contra. — 2001. — Т. 6.

— № 3. — С. 7−22- Зубаревич Н. В. Социальное развитие регионов России: проблемы и тенденции переходного периода. — М.: Едиториал УРСС, 2003; Холостова Е. И. Социальная политикаМ: ИНФРА-М, 2001.

П.Г. Шедровицкого1. Они посвящены осмыслению процесса регионализации — усиления роли регионов в политической, социальной и экономической жизни страныформированию новых региональных центров.

Функционирование региональных политических режимов проанализировано В. Я. Гельманом, С. И. Рыженковым, Г. М. Люхтерхандт-Михалевой, К. Мацузато, A.C. Макаричевым и др. Эту группу исследований объединяет как попытки типологизировать региональные политические режимы, так и просто описать их — сформировать кейсы для дальнейшего изучения.

Особенностям и факторам электорального поведения населения в регионах России посвящены работы Н. В. Петрова, A.C. Титкова, Д. Б. Орешкина, Б. В. Овчинникова, Е. Ю. Мелешкиной, К. Г. Холодковского, Р. Ф. Туровского и др.3 В этих трудах проанализированы электоральные расколы на политической карте России по различным основаниямвыявлены.

1 Регионализация в развитии России: географические процессы и проблемы / Под ред. А. И. Трейвиша и С. С. Артоболевского. — М.: Едиториал УРСС, 2001; Каганский В. Л. Регионализм, регионализация, пострегионализация // Интеллектуальные и информационные ресурсы и структуры для регионального развития. — М.: ИГ РАН, 2002. — С. 12−18- Алаев Э. Б. Социально-экономическая география: Понятийно-терминологический словарь. — М.: Мысль, 1983; На пороге новой регионализации России: Доклад ЦСИ ПФО 2000 г. / Науч. рук. В. Княгинин, П. Щедровицкий // www. pfo/metod.ru:8083/okrug/books/bookl/doklad/getindex.

2 Россия регионов: трансформация политических режимов / Общ. ред. В. Гельман, С. Рыженков, М. Бри. — М.: Весь Мир, 2000; Перспективы и проблемы становления «Поволжского федерализма». — М.: МОНФ, 1999; Политика и культура в российской провинции / Под ред. С. Рыженкова, Г. Люхтерхандт-Михалевой. -М., СПб.: ИГПИ, Летний сад, 2001; Регионы России: Хроника и руководители / Под ред. К. Мацузато. Т. 1−8. — Саппоро: Slavic Research Center, Hokkaido University, 1997;2003; Политико-административные аспекты коррупции в регионах Приволжского федерального округа: Аналитический доклад / Под ред. A.C. Макарычева. — Н. Новгород: Центр социально-экономической экспертизыФонд «Евразия" — Центр стратегических и международных исследований НГЛУ, 2002; «Мягкие» и «жесткие» вызовы безопасности в Приволжском федеральном округе: Аналитический доклад / Под ред. A.C. Макарычева. — Н. Новгород: НГЛУ, 2001.

1 Весна-89. География и анатомия парламентских выборов / Под ред. В. А. Колосова и др. — М.: Прогресс, 1990; Колосов В. А., Туровский Р. Ф. Электоральная карта современной России: генезис, структура и эволюция // Полис. — 1996. — № 4. — С. 33−47- Туровский Р. Ф. Региональные аспекты общероссийских выборов // Второй электоральный цикл в России (1999;2000) / Общ. ред.: В. Я. Гельман, Г. В. Голосов, Е. Ю. Мелешкина. — М.: Весь Мир, 2002. — С. 186−214- Овчинников Б. В. Электоральная эволюция: пространство регионов и пространство партий в 1995 и 199 гг. // Полис. — 2000. — № 2. — С.68−80- Холодковский К. Г. Парламентские выборы 1999 года и партийное структурирование российского общества // Полис. — 2000. -№ 2. — С. 45−54- Орешкин Д. Б. География электоральной культуры и цельности России // Полис. — 2001. — № 1. — С.73−94- Петров Н., Титков А. Выборы-99 в региональном измерении // Регионы России в 1999 г.: Ежегодное приложение к «Политическому альманаху России». — М.: Гендальф, 2001. — С. 197−224- Титков А. Региональное измерение выборов // Россия в избирательном цикле 1999;2000 г. — М.: Гендальф, 2000. — С. 231−256- Мелешкина Е. Ю. Политический процесс: основные аспекты и способы анализа. — М.: Весь Мир, 2001. психологические факторы электорального поведения гражданпротестное голосованиепроблемы нарушений процесса голосования и др.

Отдельно можно обозначить исследования региональных политических систем, где среди множества факторов, обуславливающих их особенности, констатируется факт влияния или невлияния уровня социального благосостояния. Среди них — работы В. Я. Гельмана, Р. Ф. Туровского, Б. В. Овчинникова, Е.Ю. Мелешкиной1.

Однако, практически нет русскоязычных публикаций, где рассмотрены во взаимозависимости проблемы политического режима и социальной политики (социального развития). Это объясняется тем, что дискурс исследований социальной политики ограничивается преимущественно решением социальных проблема исследования политических процессов обходят стороной анализ социальной сферы, априори навешивая ей ярлык незначимого фактора. В качестве примера можно привести работы Э. Коницер-Смирнова, С.И. Наумовой2. В первом случае показана зависимость социальной политики от политического режима, во втором — необходимость учета при проведении социальной политики фактора электорального поведения населения.

Цель и задачи исследования

Общей целью диссертационного исследования является определение характеристик и анализ причинно-следственных связей в системе детерминации регионального политического процесса факторами социального развития.

Общая целевая установка конкретизируется поставленными задачами:

1 Овчинников Б. Российские регионы: социальные характеристики и электоральное поведение // Взрывной пояс-96: Российские регионы и электоральное поведение / Под ред. К. Мацузато. — Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido Univercity, 1999; Анохина H., Мелешкина E. Итоги голосования и электоральное поведение // Второй электоральный цикл в России (1999;2000) / Общ. ред.: В. Я. Гельман, Г. В. Голосов, Е. Ю. Мелешкина. — М.: Весь Мир, 2002. — С.158−185- Туровский Р. Ф. Региональные аспекты. — Россия регионов. .

Коницер-Смирнов Э. Отход от социального контракта советской эпохи: постсоветское развитие социальной политики в Ульяновской и Самарской областях // Социальный капитал и социальное расслоение в современной России / Под ред. Д. JI. Твигг и К. Шэктер. — М.: Альпина Паблишер, 2003. — С. 237−274- Наумова С. И. Отношение населения к выборам власти как фактор социальной политики (на материалах Самарской области): Дисс. к.соц.н. — M., 1999.

— рассмотреть особенности регионального политического процесса в России в предметном поле политико-системного анализа и с точки зрения соотношения общероссийских и локально-специфических характеристик политического режима;

— выявить политические предпосылки и эффекты регулирования социального развития на общефедеральном и региональном уровнях, а также с учётом институциональных и функциональных особенностей политической сферы в субъектах Российской Федерации;

— раскрыть политически значимые характеристики социальной ситуации в субъектах Российской Федерации, входящих в Приволжский федеральный округ (ПФО) с учётом возможностей комплексного использования конкретных методик рейтинговой оценки;

— рассмотреть процессы трансформации политических режимов в субъектах ПФО во взаимосвязи, а также через взаимозависимости социальной среды и политических изменений на региональном уровне;

— определить механизмы и степень влияния факторов социального развития на электоральный процесс в регионах ПФОустановить характер корреляции уровня социально-экономического развития регионов и результатов выборов в федеральные и региональные органы власти за период 1991;2004 гг.

Объектом исследования в диссертационной работе является региональный политический процесс, рассмотренный в единстве институциональных и функциональных характеристик политической сферы субъектов Российской Федерации, входящих в ПФО, и особенностей электорального поведения населения указанных регионов.

Предмет исследования — влияние социального развития как одного из детерминирующих факторов политических изменений на региональном уровне (на материалах субъектов Российской Федерации, входящих в ПФО).

Теоретико-методологическим основанием исследования является теория политической системы, в части анализа разграничения функций входа", «выхода» и «обратной связи» политической системы, а также ее взаимодействия с социальной средой, нашедшие отражение в работах Д. Истона, Г. Алмонда. Она дополнена методологическими установками теории транзитологии, базирующимися на исследованиях Р. Даля, X. Линца, С. Липсета, Й. Шумпетера, Г, О’Доннела, А. Кэмпбелла и др., и концепций демократического транзита в России в целом и отдельных субъектах федерации В. Я. Гельмана, А. Ю. Мельвиля, К. Мацузато. Социальная политика и социальное развитие проанализированы с точки зрения теории социального государства, на основе идей Г. Эспинг-Андерсена. При анализе регулирования социальной сферы в России использованы аналитические принципы и методологические приемы, разработанные Е. И. Холостовой, В. И. Жуковым, Е. Ш. Гонтмахером.

Теоретические вопросы диссертационного исследования решены с помощью общенаучных методов исследования — аналитического, синтетического, индуктивного, дедуктивного, сравнительно-политического, историко-эволюционного, а также элементов системного и структурно-функционального подходов.

Трансформация политических режимов в регионах ПФО проанализирована с помощью метода case-studyсоциальные факторы электорального процесса выявлены с помощью статистического метода, корреляционного анализа и метода периодизации.

Эмпирическая база исследования представлена материалами по социальному и политическому развитию субъектов ПФО в период 1991 — 2004 гг., включающими рейтинги развития регионовсоциально-экономическую статистикуотчеты региональных органов государственной власти, ответственных за реализацию социальной политикиинформацию, содержащуюся на официальных информационных ресурсов в сети Интернетэлекторальную статистикуаналитические материалы, опубликованные в специализированных изданиях (вторичный анализ социального и политического развития регионов) — материалы средств массовой информации.

Научная гипотеза. В соответствие с поставленными целью, задачами и особенностями объекта и предмета исследования, а также избранной теоретико-методологической базой было сделано предположение: факторы социального развития оказывают на региональный политический процесс комплексное влияние, осуществляемое по линиям «входа» и «обратной связи»;

Положения, выносимые на защиту:

1. Применение теории политической системы как теоретической рамки к исследованию влияния социального развития на политический процесс подразумевает анализ социальной политики и политический курс в целом как «выходной» политический процесс, а электоральное поведение — как «входной» процесс и как процесс «обратной связи». В качестве «входа» — через артикуляцию интересов — электоральное поведение будет нацелено на поддержку правых или левых кандидатов в зависимости от социального благополучия избирателейв качестве «обратной связи» — на поддержку / неприятие существующего политического режима и социальной политики.

2. Структурно-функциональная организация государственной власти — как главного политического субъекта — описывается в категориях политического режима, которым определяются все политические процессы в неком географическом континууме (в данном случае — регионе).

3. Социальная политика подвержена влиянию политических факторов — политического режима, идеологии, политических целей.

4. Анализ нескольких рейтинговых методик оценки уровня социального развития регионов ПФО позволяет выделить три группы регионов — «лидеры» (республики Татарстан и Башкортостан, Самарская, Нижегородская, Пермская области) — «аутсайдеры» (республики Чувашия, Мордовия, Марий Эл, Коми-Пермяцкий автономный округ) — «середина».

Ульяновская, Оренбургская, Саратовская, Кировская, Пензенская области, Удмуртская республика).

5. Можно констатировать, что тип политического режима не связан с уровнем социального развития: авторитарная ситуация реализуется как в развитых регионах (Татарстан), так и в средних (Ульяновская, Саратовская области) и в кризисных (Мордовия). Гибридный режим в 1990;ые годы функционировал как в развитых (Нижегородская область), так и в неразвитых (Чувашия) регионах. Демократическая ситуация существовала как в относительно благополучных регионах (Самарская, Пермская области), так и в среднеразвитом регионе (Удмуртия). Последний электоральный цикл свидетельствует о доминировании авторитарных признаков во всех регионах.

6. Характер социальной политики в регионах ПФО зависит от политического режима. В регионах с «чистой» авторитарной ситуацией социальная политика носит подчеркнуто патерналистичный характер, который базируется на популизме. В авторитарных регионах — лидерах социального развития (Татарстан, Башкортостан) наблюдаются явления массового патронажа (развернутая система региональной социальной помощи). Патронаж избирательного характера (разовые, несистемные меры по оказанию материальной помощи, улучшению инфраструктуры и т. д.) распространен в авторитарных режимах среднего социального развития (Саратовская область). В социально неразвитых авторитарных регионах (Мордовия) социальная политика, не имеющая ресурсной базы, направлена на активное сотрудничество с федеральным центром для решения местных социальных проблем.

7. Влияние социальных индикаторов на электоральный процесс наблюдается, однако, оно весьма слабоего можно обобщить до уровня «модернизация — традиционализм». В большей степени выражено влияние общего состояния социальной сферы (выражаемого в интегральных социальных индикаторах), нежели ее отдельных компонентов (бедность, безработица, и проч.).

8. От первого к третьему электоральному циклу наблюдается размывание типов голосования: количество социально неблагополучных и среднеразвитых регионов с протестным голосованием уменьшаетсяа затем сходит на нетувеличивается управляемость выборов — в неблагополучных регионах в первую очередьпоявляется и исчезает «серое», неустойчивое голосование в среднеразвитых регионах.

9. Таким образом, функция «выхода» в виде политического курса государственной власти и социальной политики в частности в качестве детерминанты социальной сферы в регионах России реализуется в полной мере. Обратная же «входная» функция электорального процесса как реакции на социальную политику и политику вообще осуществляется не в полной мере. Можно признать ограниченное или ситуативное влияние фактора социального развития в 1990;ые гг. — наряду с фактором политической элиты и экономического потенциала — и констатировать его незначимость в 2000;ые гг.

Основные результаты исследования, полученные лично автором, обладают научной новизной, обусловленной тем, что:

1. Работа ориентирована на выявление тематического круга проблем и взаимозависимостей социальных и политических процессов применительно к субъектам Российской Федерации, входящим в состав ПФО;

2. В политической системе, характеризующейся одним из типов политических режимов (от авторитарного до демократического), трансформация которых может приводить к возникновению гибридных режимов, социальная политика рассматривается как «выходная» функция, а электоральное поведения одновременно как «входная» функция и «обратная связь» социальной среды и политической системы;

3. Регулирование социальной сферы изучено в предметном поле политического анализасоциальная политика рассмотрена сквозь призму politics-, policyи public роНсу-уровней анализаобосновывается сущность социальной политики как функции легитимации политического режимаобозначено влияние факторов политической идеологии, политического режима и особенностей функционирования гражданского общества на содержание социально-политических программ;

4. Обоснована целесообразность использования и проведен критический анализ различных методик интегральной оценки социального развития регионов Россиипроизведена комплексная оценка уровня социального развития регионов ПФО, позволившая выделить их основные группы — «лидеры» (Татарстан, Башкортостан, Нижегородская, Пермская и Самарская область), «середина» (Удмуртия, Саратовская, Ульяновская, Кировская и Пензенская области) и «аутсайдеры» (Чувашия, Марий Эл, Мордовия, Коми-Пермяцкий АО);

5. Проведенный анализ сочетаний типов политического режима и уровней социального развития позволил выявить отсутствие жестких закономерных корреляций между соответствующими переменными;

6. Посредством обращения к интегральным рейтинговым оценкам уровня социального развития доказано его влияние на результат электорального процесса, которое при этом не может быть охарактеризовано как первостепенноевыявлены направления трансформации указанных систем взаимосвязи социального развития и исходов выборов, обусловившие значительное уменьшение влияния социального фактора на подходах к электоральному циклу 2003;2004 гг.

Теоретическая и практическая значимость. Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования заключается в формулировке новых обобщений, что вносит вклад в развитие политической науки. Материалы могут быть использованы в процессе преподавания курсов политической регионалистики и социальной политики. Работа представляет интерес для органов государственной власти федерального и регионального уровня, органов местного самоуправления. Показано, как принятые решения в социальной сфере могут влиять на политическую ситуацию на уровне региона, электоральное поведение населения.

Апробация результатов исследования осуществлена в публикацияхосновные выводы обсуждены на Всероссийской студенческой научной конференции КГМУ (Казань, 2002) — III Международной научно-практической конференции молодых обществоведов «Векторы развития современной России» (Москва, 2004) — IX и X Международных конференциях студентов и аспирантов по фундаментальным наукам «Ломоносов» (Москва, 2002, 2003) — Всероссийской конференции «Новые инициативы в образовании и практике социальной работы» (Екатеринбург, 2004) — Всероссийской научной конференции, посвященной 10-летию создания Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) «Волжские земли в истории и культуре России» (Саранск, 2004) — IX Всероссийской научно-практической конференции «Молодые ученые в медицине» (Казань, 2004). Результаты исследования отражены в авторском научном проекте «Социальная политика и политический режим: закономерности взаимовлияния (на материалах Приволжского федерального округа)"1. Диссертация обсуждена на заседании кафедры политологии и права КГЭУ и рекомендована к защите.

Структура работы представлена введением, двумя главами, заключением, библиографией.

1 Грант, А 04.-1.3 — 121 Федерального агентства по образованию.

Выводы об электоральном процессе 1999;2000 гг. можно сформулировать следующим образом:

1. Во втором электоральном цикле произошло размывание типов голосования вне зависимости от уровня социального развития регионов;

2. ресурсы «управляемой демократии» резко понизили число протестных регионов: в 1993 г. их было 9, в 1995;96 гг. — 6, в 1999;2000 гг. — 4.

3. наиболее существенные изменения коснулись группы среднеразвитых регионов: Саратовская область переместилась примкнула к «взрывным регионам», Кировская и Пензенская области — к «серым», неустойчивым.

2003;2004 годы.

Парламентские выборы 2003 г. утвердили триумф «партии власти» -«Единой России», включившей в себя федеральную (Единство) и региональную (ОВР) партии власти образца 1999 г. Президентские выборы обеспечили победу В. В. Путина.

Поскольку ни парламентские, ни президентские выборы не дают возможности анализировать региональные отличия с точки зрения лидеров, то наиболее информативным будет анализ по двум направлениям: 1) различий голосов за Единую Россию и КПРФ, и блоков, занявших вторые места в регионах- 2) отклонений количества голосов за В. Путина в регионе от среднероссийского показателя (71,22%).

Второе место в регионах ПФО на выборах в Госдуму заняла или КПРФ, или ЛДПР. Последняя партия была на вторых местах в Пермской области, Коми-Пермяцком АО, Кировской области и Удмуртии1 — регионах, где ЛДПР побеждала в 1995 г., а Единство в 1999 г.

В остальных регионах на втором месте оказалась КПРФ. Однако, даже такие размытые результаты еще позволяют отследить тенденции прошлых голосований.

По результатам анализа разницы голосов между Единой Россией и КПРФ можно составить таблицу (см. Таблицу 2.З.5.).

В верхнем левом углу таблицы (с разрывом в голосах между Единой Россией и КПРФ) оказались реформаторские в 1991 г, а затем «взрывные» Самарская и Нижегородская области. Пермская область примкнула к ним из-за существенной поддержки СПС (единственный Регин в ПФО, где партия преодолела 5%-ый барьер) и ЛДПР.

В то же время просматривается бывший «красный пояс» — средне-, и неразвитые регионы с маленькой разницей между голосами за Единую Россию и КПРФ — Оренбургская, Ульяновская области, Чувашия и Марий Эл.

1 В Удмуртии в 1995 г. на парламентских выборах победила КПРФ.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Применение теории политической системы как теоретической рамки к исследованию влияния социального развития на политический процесс подразумевает анализ социальной политики и политического курса в целом как «выходного» политического процесса, а электорального поведения — как «входного» процесса. Структурно-функциональная организация государственной власти — как главного политического субъекта — описывается в категориях политического режима, которым определяются все политические процессы в неком географическом континууме (в нашем случае — регионе).

Трансформация политического режима (зависимая переменная, «выход») одним из факторов имеет социально-экономическое развитие (независимая переменная, «вход»). Политический режим (независимая переменная) обуславливает социальную политику и, следовательно, уровень социального развития (зависимая переменная). Таким образом, формируется замкнутый круг взаимозависимости политического и социального электоральное поведение может выступать как «вход» и как «обратная связь» системы одновременно. В качестве «входа» — через артикуляцию интересов — электоральное поведение будет нацелено на поддержку правых или левых кандидатов в зависимости от социального благополучия избирателей. В качестве «обратной связи» — на поддержку /неприятие существующего политического режима и социальной политики.

Применение этих теоретических построений к опыту функционирования политических систем регионов Приволжского федерального округа дало результаты, которые можно кратко обобщить в нижеследующих выводах:

1. Анализ нескольких рейтинговых методик оценки уровня социального развития позволяет выделить три группы регионов — «лидеры» (Республики Татарстан и Башкортостан, Самарская, Нижегородская,.

Пермская области) — «аутсайдеры» (республики Чувашия, Мордовия, Марий Эл, Коми-Пермяцкий автономный округ) — «середина» (Ульяновская, Оренбургская, Саратовская, Кировская, Пензенская области, Удмуртская республика).

2. Можно констатировать, что тип политического режима не связан с уровнем социального развития: модель «победитель получает все» (авторитарная ситуация) реализуется как в развитых регионах (Татарстан), так и в средних (Ульяновская, Саратовская области) и в кризисных (Мордовия). Модель «сообщества элит», эволюционирующая в сторону авторитаризма, имеет место быть как в развитых регионах (Башкортостан), Нижегородская область), так и в неразвитых (Чувашия).

3. Характер социальной политики в регионах ПФО зависит от политического режима. В регионах с «чистой» авторитарной ситуацией, установившейся еще в начале 1990;ых, социальная политика носит подчеркнуто патерналистский характер, который базируется на популизме (показатели бюджетных расходов на социальную сферу, а также ряд количественных показателей социальной защиты свидетельствуют о том, что социальные лозунги не всегда подкреплены их фактическим исполнением). В авторитарных регионах — лидерах социального развития (Татарстан, Башкортостан) — наблюдаются явления массового патронажа (развернутая система региональной социальной помощи). Патронаж избирательного характера (разовые, несистемные меры по оказанию материальной помощи, улучшению инфраструктуры и т. д.) распространен в авторитарных режимах среднего социального развития (Ульяновская, Саратовская области). В социально неразвитых авторитарных регионах (Мордовия) социальная политика, не имеющая ресурсной базы, направлена на активное сотрудничество с федеральным центром для решения местных социальных проблем. В социальной политике регионов с «демократической ситуацией» активно подчеркивается как наличие дополнительных государственных мер социальной защиты, так и функционирование в качестве самостоятельных акторов общественных организаций инвалидов, пожилых, многодетныхчто свидетельствует о задействованности гражданского общества в социальной политике.

4. Влияние социальных индикаторов на электоральный процесс наблюдается, но может быть охарактеризовано как слабоеего можно обобщить до уровня «модернизация — традиционализм». В большей степени влияет общее состояние социальной сферы (выражаемое в интегральных социальных индикаторах), чем ее отдельные компоненты (бедность, безработица, и проч.) — на «левый» тип голосования.

5. При некоторой доле условности полученных показателей подтверждается адекватность российским условиям политико-институциональной парадигмы социальной политики: имеется связь между голосованием за «левых» и расходами на социальные нужды из регионального бюджета.

6. От первого к третьему электоральному циклу наблюдается размывание типов голосования: уменьшается количество социально неблагополучных и среднеразвитых регионов с протестным голосованиема затем сходит на нет вообщеувеличивается управляемость выборов — в неблагополучных регионах в первую очередьпоявляется и исчезает «серое», неустойчивое голосование в среднеразвитых регионах. Во 2-ом электоральном цикле формируется, а в 3-ем укрепляется унифицированный тип голосования за «партию власти», хотя особенности в региональном голосовании различимы только с учетом прошлого опыта региона.

7. Регионы — лидеры социального развития начинают свое политическое развитие в 1991 г. с реформистского (Пермская, Нижегородская, Самарская области) или управляемого (Татарстан) типа голосования, часть проходит в 1993;99 гг. фазу взрывного (Нижегородская, Самарская области) голосования, в 2003;04гг. везде утверждается голосование по типу «управляемой демократии». Среднеразвитые регионы эволюционируют от протестного голосования (Ульяновская, Кировская области) через неустойчивое к управляемому. Неблагополучные регионы развиваются от протестного (Мордовия, Чувашия) к управляемому голосованию.

Таким образом, функция «выхода» в виде политического курса государственной власти и социальной политики, в частности, в качестве детерминанты социальной сферы в регионах России реализуется в полной мере. Обратная же «входная» функция электорального процесса как реакции на социальную политику и политику вообще осуществляется не в полной мере. Это означает, что нельзя утверждать, что фактор социального развития не является значимым при осуществлении регионального политического процесса (социальная напряженность существенна в «неблагополлучных» регионах в середине 1990;ых гг. в электоральном процессе). Тем не менее, при этом нельзя и однозначно принимать противоположный тезис (результаты последнего электорального цикла не зависят от социального благополучия жителей того или иного региона). Можно признать ограниченное или ситуативное влияние данного фактора — наряду с фактором политической элиты и экономического потенциала.

Ряд ограничений — временных и пространственных — в определенной степени схематизирует содержание нашей диссертационной работы. Расширение эмпирической базы до всех 89 субъектов федерации может в будущем углубить исследование. Этому также может способствовать учет грядущей реформы монетизации льгот, которая сильно дифференцирует региональную социальную политикуадминистративная же реформа может диверсифицировать региональный политический процесс.