Насилие

Содержание

• Имеет более 100 научных публикаций и около 40 критических и аналитических статей о современном искусстве. Его работы переведены на немецкий, английский, финский, португальский и литовский языки

Книга Валерия Савчука Конверсия искусства — острая и намеренно вызывающая. В ней, автор пишет о делает спор основных освещаемых вопросов книги с автором — содержательным, позволяя обсуждать то, что ново, что, в самом деле, еще непонятно и в то же время ощутимо насущно — а не выяснять в очередной раз известные истины.

Валерий Савчук — один из немногих, если не вообще единственный в России автор, существующий одновременно в академической среде и в сообществе авангардного искусства: профессор философского факультета Петербургского университета, одновременно — куратор художественных проектов и действующий художник-акционист.

Основа сборника — диптих, составленный из теоретических работ «Контуры постинформации» и «Время, отреагированное кожей»; в них описываются изменения значения и роли искусства в современном обществе в последние 20−30 лет. Кроме монографий (впрочем, варианты некоторых частей публиковались в журналах как статьи), в книгу вошли описания художественных акций Савчука, избранные рецензии и статьи о фотографиях, арт-проектах и т. п.

Проблема насилия является достаточно распространенным объектом изучения социологов и социальных антропологов, ей посвящен целый пласт научной литературы. Исследования насилия и войны, восходящие к изучению первобытных племен были проведены такими социальными антропологами, как Б. Малиновский, Д. Ричез, М. Глюкман, Дж. Сильверберг и Дж. Грэй и др. В отечественной литературе по проблеме войны и мира в традиционных обществах опубликована книга А. И. Першица, Ю. И. Семенова и В. А. Шнирельмана. Ряд антропологических работ по проблемам насилия были написаны В. А. Тишковым, В. В. Бочаровым, О. А. Соловьевой, В. В. Савчуком, Н. М. Гиренко и др. Политологическим и правовым аспектам насилия посвящены работы П. Вера, Дж. Галтунга, А. А. Гусейнова, А. К. Зайцева и др. Социально-психологические интерпретации феномена насилия характерны для работ Л. Берковица, Дж. Доллара, М. Росса, А. Петерсена, Р. Фелсон, А. Бандуры, С. Стита и С. Фарлея и др. Из российких ученых к ним примыкает В. А. Дмитриев. Субкультурный анализ насилия был проведен такими авторами как М. Вольфганг и Ф. Ферракути, Л. Куртис и др. Стоит особо отметить работу Т. Б. Щепанской о репрезентациях насилия в сельской молодежной субкультуре. На влияние дискурса и языка на конструирование того, что есть насилие, обратили внимание такие социологи, как Х. Точ, Л. Гудмен, М. Косс, Л. Фитцжеральд, Г. Керта, Д. Аптер и др. Проблемы молодежного насилия нашли свое отражение в работах Б. Хафенегера, Б. Рудигера и Т. В. Шипуновой, Ю. М. Антоняна и др. Насилию в криминальных группах посвящены работы Д. Виджила, Дж. Хаджедорна, У. Сандерса, И. Ивлевой, В. В. Волкова, А. Н. Олейника, А. Л. Салагаева и др.

Книга

Формально книга поделена на три раздела, но логически и содержательно более охотно распадается на две равные части теоретическую и практическую, что в очередной раз показывает неосознанную тягу автора к диалектике структурализма, а не к архаичному трёхчленному Космосу. «Вторая» часть книги составлена из медитаций и критических реакций на наиболее интересные явления и события современной культурной сцены Питера (фотографии А. Китаева и М. Пикалова, группа «Новые Тупые», «Фабрика найденных одежд» и пр.), а также из описаний художественных проектов самого Савчука.

Второй раздел, а именно он нас интересует, носит программное название «Время, отреагированное кожей», представляет в основном рефлексивные опыты столкновения философа с актуальным искусством. В главах о «тактильной рефлексии», «насилии в цивилизации», «чистом критике В. Беньямине», «деконструкции», «ситуации постразоблачения» рельефно вырисовывается фигура мыслителя, неустанно ищущего биения самой жизни в «обществе обезболенных» (название одного из параграфов второй главы). Можно сказать, что именно обезболенность современного человека и не дает покоя философу, ведь этот броский образ передает по существу прогрессирующую противоестественную невосприимчивость современности к боли: «Современник может родиться, жить и умереть под наркозом Цивилизованный человек, как кажется, попал в зависимостьот аудиовизуальной информации. Информации, не задевающей человека». (с. 101). Панацею от анестезирующего воздействия «цивилизации комфорта» В. Сачук усматривает, по всей видимости, исключительно в актуальном искусстве: «Только актуально, что запускает механизм раздражения, трогает и воздействует, отметает желания, инспирируемые обществом потребления. Стратегия новых радикалов сегодня может быть выражена в открытом признании благотворности насилия и боли.» В свете последних событий, однако, стало ясно, что актуальным в современности может быть далеко не одно только искусство, а новые радикалы от политики могут обнаружить ту самую чудовищную нечувствительность к боли (другого), которая вменяется в вину обществу, отвергаемому актуальным, особенно акционистским, искусством. Другими словами, ничуть не отрицая значимости рефлексий над актуальным искусством, которым предается философ, можно поставить вопрос, а не идет ли он на поводу некоей неактуальности современных художественных акций, провокативность которых лишь прикрывает безобидность, бездеятельность и беспомощность творящих в современности? Иначе говоря, не заключает ли в себе стремление кожей чувствовать свое время некую опасность утраты чувства реальности, которая складывается отнюдь не только из настоящего и всегда наполнена призраками прошлого, что в любой миг могут завладеть всей реальностью? Все тот же вопрос об истории, который, оказывается, не теряет смысла в то время, которое поспешили назвать постисторическим.

Раскрытие термина «насилие» Инерция языка, стереотипы и страхи общества, предрассудки и умолчания как ни в какой другой области преобладают в речи о насилии, предопределяя устойчиво негативное его прочтение; «насилие» почти рефлекторно, что всегда подозрительно в деле мысли, связывается с тоталитарными режимами и с самыми низменными проявлениями человеческой натуры. Место его определяется через противопоставление таких понятий, как дикость-культура, варварство-цивилизация. Он стал однозначным, как однозначно-отрицательна трактовка таких феноменов как геноцид, холокост, терроризм.

В первой главе второго раздела книги, «онтология насилия» В. Савчук утверждает, что в понимании природы насилия разделяет те исследовательские позиции, которые связывают с непосредственными воздействиями на тело человека. Системное, структурное, производимое удаленной и рассеянной властью не является насилием в подлинном смысле. В нем смазано отличие от географической, исторической, экономической и культурной детерминаций человека. Насилие непосредственно, власть опосредованна. На это указывал и Элиас Каннети: С насилием связывают представление о том, что близко и прямо сейчас. Оно непосредственнее и безотлагательнее власти. Усилив тезис, можно сказать, что средостение насилия лежит в области тактильного ощущения, которое, согласно Аристотелю, необходимо для существования, а не для блага. Получается оно от непосредственного соприкосновения, в отличии от других чувств. Осязание единственное чувство, утрата которого неизбежно ведёт к гибели. Именно в области непосредственного соприкосновения пребывает трогающее и задевающее человека. Как в сфере сексуальных отношений: одна из высших радостей бытия, и в тех же актах, но сделанных против воли человека одно из мучительнейших переживаний. Равное можно сказать в отношении насилия: только нормы культуры, только критерий внутренний может нам открыть его знак: насилие или наслаждение, убийство и истязание или святая жертва, радость и воодушевление.

«Психофизика насилия Аристотеля», а именно так называется вторая глава второго раздела характеризует феномен насилия как искусственную зону аналитического умолчания, поскольку, с одной стороны, он вписан в историко-политический контекст ХХ века, который нас все время отсылает в прошлое: к ГУЛАГУ, Аушвицу, и с другой стороны, в модернист