Традиция философской лирики Гельдерлина в поэзии ГДР (И.Р. Бехер, Г. Маурер)

Объектом предлагаемого диссертационного исследования является традиция философской лирики Гёльдерлина в поэзии ГДР, в частности, в творчестве двух крупнейших ее представителей — Иоганнеса Р. Бехера (I89I-I958) и Георга May pepa (I907-I97I).

В настоящее время все более пристальное внимание литературоведческой науки привлекает наряду с художественной прозой и современная поэзия 1ДР. В поэзии, наиболее чутко улавливавдей малейшие перемены, происходящие в действительности, в первую очередь определились те сдвиги, которые наметились к концу 50-х — началу 60-х годов в литературе ГДР в целом и явились, в свою очередь, отражением важнейших перемен в общественной жизни республики. В изданной в 1974 году в ГДР книге «Классовая борьба. Традиция. Социализм», содержащей очерк борьбы немецкого рабочего класса за социализм, говорится: «К началу 60-х годов в ГДР возникли качественно новые внутренние и международные условия для дальнейшего строительства социализма. Победа социалистических производственных отношений и обеспечение государственных границ создали существенные условия для полного расцвета социалистической формации» [207, с. 685]1.

Поэзия ГДР прошла в своем развитии несколько этапов. Первый из них (1945;1955) явился временем собирания и сплочения сил. Он отмечен новыми художественными достижениями таких выдакщихся мастеров поэтического слова, как И. Бехер, Б. Брехт, Э. Вайнерт, Еуба. В послевоенное десятилетие продолжают творить известные поэтыантифашисты Р. Леонгард, Ф. Вольф, М. Циммеринг, Г. Лорбеер, К.Шног. В 50-е годы развернулся многогранный талант Л. Фюрнберга, в пол.

I Цифры в квадратных скобках обозначают порядковый номер источника в списке литературы и страницу. ную силу зазвучал строгий и мужественный голос поэзии Ст. Херм-лина. Основным пафосом поэзии этого периода был пафос возрождения Германии, строительства новой жизни, пафос утверждения со-, циалистической государственности. Поэты ГДР видят свою главную задачу в выработке нового чувства национального самосознания (с особой силой тема обновленной родины прозвучала в поэзии Ф. Фюмана и Г. Дайке). Этот этап был органически необходим, обусловлен всем ходом общественного и литературного развития. Как отмечается в «Истории литературы ГДР», «поэзия 50-х годов имела исключительно важное значение для будущего развития немецкой социалистической литературы. Поэты овладели новым историческим содержанием. Были открыты поэтические средства, позволившие запечатлеть переломный момент в многовековой истории Германии: крушение старого мира, основанного на несправедливости и насилии, рождение новой германской демократии» [45, с. 124].

Вместе с тем для этого этапа в развитии поэзии ГДР характерно несколько упрощенное и абстрактное изображение общественных процессов (даже в отдельных произведениях таких крупных поэтов, как Бехер и Брехт), излишне прямое понимание гражданственности. Это приводило порой к созданию ряда художественно слабых произведений.

Развитие литературы ГДР шло по пути цреодоления схематизма, упрощенчества, от изображения поверхностных черт к изображению сложнейших и противоречивых жизненных процессов. Оно шло по пути поисков новых средств художественного изображения, причем зачастую новое извлекалось из «старых запасов», представляло собой обновленную и воскрешенную старую традицию. Стремление к разнообразию художественных средств и приемов, обусловленное, в свою очередь, стремлением адекватно отразить социалистическую действительность во всем ее многообразии, проявилось прежде всего в поэзии,.

• - 5 —:. ¦ ¦ и именно в лирической поэзии. Эти перемени, связанные с углубленными философскими исканиями, наметились уде в поздней лирике Бехера (сборник «Шаг середины века» — 1958), знаменовавшей собой наступление нового этапа в развитии, поэзии ГДР.

Шестидесятые годы отмечены в лирике значительным притоком свежих сил, новых дарований. Это явление получило в литературоведении ГДР название «новой лирической волны» («neue lyrische Welle»). Для творчества поэтов «новой лирической волны» (Ф.Браун, Г. Чеховский, К. Микель, Г. Калау, У. Грессман и др.) характерны интеллектуальность, глубина философских исканий. Но лицо поэзии шестидесятых годов определили прежде всего поэты «среднего» поколения, чей творческий путь начался еще в довоенное время или в годы войны. Именно в эти годы с особой силой разворачивается дарование Эриха Арендта (род. в 1903 годзу). В начале шестидесятых годов блеснул яркий талант одного из крупнейших лириков современности, безвременно ушедшего Иоганнеса Бобровского (I9I7-I965).открывшего в немецкой поэзии не известные ей ранее исторические и географические ландшафты. В шестидесятые годы создает свои наиболее значительные философские циклы Георг Маурер (I907-I97I). Поздняя лирика Бехера, баллады Хермлина, оды и элегии Арендта, философские гимны Маурера, тонкая, с трудом поддающаяся жанровому определению лирика Бобровского, — все это вошло в сокровищницу мировой поэзии, принудило даже недоброжелателей признать значительность художественных завоеваний молодой литературы.

Для 70-х годов характерен не столь бурный лирический подъем, но в целом преобладают тенденции, наметившиеся в предшествующее десятилетие. Молодую поэзию ГДР достойно представляют у. Бергер, А. Райман, Ю. Реннерт и др.

В целом поэзия. Щ5 60−70-х годов более углубленно исследует сложный духовный мир человека нового общества, стремится к широким философским обобщениям. Более широким и гибким стало понимание гражданственности, а вместе с тем и понимание того, что' в культурном наследии прошлого близко современным поэтам. Расширилась сама сфера восприятия традиции. Современная поэзия ГДР в ее лучших образцах представляет собой сплав самого дерзкого поэтического эксперимента с глубоким освоением национальной традиции в широчайшем диапазоне — от народной поэзии средневековья, от эпохи барокко до поэзии экспрессионизма.

Среди богатства и многообразия национальных поэтических традиций, существенно повлиявших на формирование облика современной поэзии ГДР, отчетливо выделяется традиция поэзии классического периода (середины ХУШ — первой трети XIX века), а внутри этой традиции — клопштоковско-гёльдерлиновская линия. «Одическая поэзия Клопштока и Гёльдерлина, ее возвышенный и одновременно лаконичный язык воспринимались и воспринимаются целым рядом современных лириков как образцовые и используются как отправная точка» ,-пишет Р. Вайсбах [25, с. 180].

Гёльдерлин явился продолжателем и гениальным завершителем традиции немецкой философской оды и гимна, начатой Клопштоком. Дань этой традиции отдал молодой Гете (ранние гимны). В XIX веке ее отзвуки находим лишь у Гейне (заключительный цикл «Книги песен» — «Северное море»). Традиция философской лирики Гёльдерлина, идущая в одном русле с традицией одической поэзии Клопштока, имеет тем не менее самостоятельное значение. Гёльдерлин, несомненно, оказал очень значительное влияние на немецкую поэзию XX века в целом. Это влияние испытали и многие поэты ГДР как старшего и среднего поколения (прежде всего И. Р. Бехер, Э. Арендт, Г. Маурер, Ст. Хермлин, И. Бобровский), так и более молодые (Ф.Браун, Г. Чеховский, К. Микель) — в значительной степени через посредство поэтов старшего поколения. Необходимо отметить, что обращение к Гёльдерлину в целом наиболее характерно именно для второго этапа в развитии поэзии 1ДР и само по себе является одним из показателей качественных сдвигов в ней. Это обращение стало возможным благодаря более глубокому проникновению в историю, в многообразные жизненные процессы, явилось следствием диалектического освоения мира.

Философская лирика, идущая в русле гёльдерлиновской традиции, без сомнения, не исчерпывает всего многообразия поэзии ГДР. Нарялу с этой традиционной линией существует брехтовская интеллектуальная школа (Г.Еунерт, Г. Калау, П. Вине), школа так называемой пейзажной лирики (Ьапйзс11а:^аа1.с111-цп?), ориентирующейся на пейзажную лирику XIX века (Зйхендорф, Мёрике) и представленная именами Г. Дайке, В.Вернера. Существует также плакатная, публицистическая поэзия (например, творчество Г. Прейслера), открыто связанная с традициями агитационной поэзии Вайнерта и Кубы. Такие поэты, как К. Микель, Р. Кирш, Ф. Браун, испытавшие значительное воздействие рационалистической лирики Брехта, вместе с тем ощущают тяготение и к философской лирике Гёльдерлина, сочетают присущую их поэзии иронию и прозаизацию стиха со стремлением к возвышенному, торжественному поэтическому высказыванию.

По мере изучения поэзии ГДР, как в советском литературоведении, так и в литературоведении ГДР, все большее и большее внимание исследователей привлекают вопросы эстетики и поэтики. Эти вопросы невозможно решить, не рассматривая поэзию ГДР в соотношении с национальной классической традицией.

Мировоззрение поэтов ГДР, их творческий путь в ряде случаев изучен достаточно подробно, хотя это касается не всех поэтов в равной мере. Наиболее полно исследовано в советском литературоведении творчество прежде всего поэтов старшего поколения, стоявших у истоков поэзии ГДР, — Бехера, Брехта, Вайнерта, Кубы1.

Менее известно в нашей стране творчество поэтов среднего и младшего поколения. Современным поэтам ГДР посвящены монография В. П. Лукьяновой [5б], диссертационные исследования Г. И. Ратгауза [82], А. П. Ковалевой [ 50], отдельные главы «Истории литературы 1ЖР» [45].

Обширный ландшафт современной поэзии ГДР представлен в работах известных немецких литературоведов Г. Вольфа [wolf, 289−292], Р. Вайсбаха [ Weisbach, 284], Г. Рихтера [Richter, 24б], Х. Хаазе [наазе, I7I-I78], в фундаментальной «Истории литературы ГДР», изданной под редакцией Х. Хаазе [l68], в сборнике статей «Литература ГДР», подготовленном коллективом авторов под руководством Г. Ю. Геевдтса [22l]. Изданы сборники материалов и исследований, посвященных творчеству двух выдающихся современных поэтов ГДРИоганнеса Бобровского [147, 148] и Георга Маурера [157].

Наиболее глубоко проблемы соотношения традиций и новаторства в современной лирической поэзии ГДР освещены в диссертации Г. И. Ратгауза, в его статьях и рецензиях, посвященных творчеству отдельных поэтов 1ДР [Ратгауз, 72−83], Вопросам традиционных взаимосвязей лирики ГДР посвящен сборник статей литературоведов ГДР «Диалог лириков» под редакцией И. Хенель ["Lyriker im Zwiegesprach", 224].

Вместе с тем вопросы поэтики, проблемы соотношения традиции и новаторства в поэзии ГДР, в особенности в избранном аспекте исследования (преломление традиций Гёльдерлина в лирике ГДР), изучены все еще недостаточно как в советском литературоведении, так I См.: Анисимов И. И. [II, 12]- Биркан П. Р. [18]- Бордюк Г. Д. [2l];

Лукьянова В.П. [54]- Рачинская H.H. [85,8б]- Самарин P.M.

89−92]- Фрадкин И. М. Бертольт Брехт. — М., 1965 — Девекин В.Н.

Эрих Вайнерт. М., 1965. и в литературоведении ГДР. Малоизученность вопроса, а также ценность художественного опыта поэтов ГДР в освоении классического наследия определили тему настоящего исследования и ее актуальность.

Во многих работах как советских литературоведов, так и литературоведов ГДР поэзия исследовалась чаще всего с идейной и тематической стороны. Гораздо меньше исследований посвящено художественной форме этой поэзии. В советском литературоведении не существует работ, в которых специально рассматривалась бы традиция философской лирики Гёльдерлина в поэзии ГДР.

Целью настоящей работы является изучение преломления гёльдер-линовской традиции в поэзии И. Бехера и Г. Маурера. И. Бехер и Мау-рер — выдающиеся поэты-мыслители, чье творчество органически сочетает в себе многогранную тематику и богатство выразительных средств. Это позволяет на примере их творчества выявить существенные грани проблемы в целом.

Хотя о Бехере написано немало, но именно в этом ключе, в плане преломления гёльдерлиновской традиции, его поэтика изучена гораздо меньше. Вопросы отношения Бехера к наследию Гёльдерлина рассматриваются в статье Д. Шиллера [Schiller, 257], частично в работах Г. Хартунга [Hartung, 185], Э. Хинкель [Hinckel, 195], Х. Ха-азе [наазе, 171], Хаммера [ншшпег, 18з]. Необходимо отметить, что внимание этих исследователей в основном сосредоточено на мировоззренческом аспекте бехеровской рецепции творчества Гёльдерлина и в гораздо меньшей степени на поэтике Бехера. В советском литературоведении проблема «Бехер — Гёльдерлин» затрагивалась лишь бегло и попутно.* Степень изученности вопроса о Маурере еще меньше.

Изучение вопроса о традиции Гёльдерлина в поэзии Бехера и.

I См.: Н. Н. Рачинская [86], С. В. Тураев [iOl].

Маурера не является локальной проблемой, связанной с творчеством только этих двух поэтов, но позволяет осветить вопрос о преломлении национальной традиции в поэзии ГДР в целом.

И Бехер, и Маурер принадлежат к лирикам ярко выраженного философского склада. Поэтому, хотя восприятие Гёльдерлина было у них неодинаковым и существенно менялось на разных этапах их творчества, но Гёльдерлин постоянно играл важную роль в их поэзии.

Творческий путь Бехера и Маурера начался задолго до 1945 года. Поэтому анализ их творчества дает возможность проследить истоки тех разнообразных поэтических традиций, которые формировали поэзию Щ3. Отсюда же идет прямой путь к пониманию роли и значения Гёльдерлина для немецкой поэзии нашего столетия в целом.

Творчество Фридриха Гёльдерлина (1770−1843) не получило широкого признания при его жизни. Даже великие его современникиГете и Шиллер — не смогли по достоинству оценить его поэтический талант. Титаническая по своему размаху, поэзия Гёльдерлина стремилась охватить бытие в его целостности, непосредственно отразить в едином лирическом потоке самоё мысль и порождающую ее действительность. Отсюда проистекает необычайная сложность образных и синтаксических структур в поэзии Гёльдерлина, ее многоассоциатив-ность. Не понимая тех новых отношений, которые складываются в поэзии Гёльдерлина между идеей и чувственным образом, Шиллер советует молодому поэту: «. не удаляйтесь от чувственного мира, это сократит для вас опасность утратить трезвость во вдохновении или запутаться в изысканных особенностях формы» [115, с. 438].

Поэзия Гёльдерлина не отличалась той конкретностью и пластичностью, той предметностью, которая была присуща зрелому творчеству Гете. Подчеркивая отличие «бестелесной», «эфирной», по его выражению, лирики Гёльдерлина от полной могучих жизненных соков поэзии Гете, Цвейг объяснял это различие тем, что «никогда Гельдерлин (и в этом его величие, но в то же время и ограниченность) не научился видеть мир.. Но именно незнание действительности дало ему магическую власть — без участия разума постигать ее в более чистых сущностях, в грезах об иных, более высоких сферах, не ощупывая ее грубой рукой, не прикасаясь к ней зрячим сердцем» [112, с.129].

То, что Цвейг именует неумением видеть лир, незнанием действительности, представляет собой как раз особое видение мира в его внутренних связях и противоречиях, отражение действительности с помощью особой, предельно широкой формы обобщения. В поэзии Гёльде рлина есть ощущение веса и объема, времени и пространства, но пространства особого «максимально расширенного, иногда до пределов всего мира, всей вселенной. Взор поэта стремится объять бесконечные пространства, перед ним проходят целые материки и континенты:

Einsam stand ich und sah in die afrikanischen durren А.

Ebnen hinausvom Olymp regnete Feuer herab.

Гёльдерлин, воспринимавший реальность, по словам Луначарского, «как аккорд космической слиянности» [8,с. 7], стремился передать в своей поэзии это ощущение цельности, единства мира, единения человека и космоса, природного и духовного. Этим объясняется кажущаяся алогичность его поэтического мышления, скачки и обрывы мысли, соединяющиеся с наплывом образов и ассоциаций, то, что казалось Шиллеру ненужным нагромождением бесчисленных подробностей и потоком строф, в которых тонет мысль.

Веймарских классиков отпугивала «резкая субъективность» Гёль-дерлина. его неуклонное — в духе кантовского категорического импе-I Holderlin, [з 17], Bd. 1, s. w6. (В дальнейшем произведения Гёльдерлина цитируются на немецком языке по данному изданию с указанием тома и страниц в скобках). ратива — служение идее, неугасимая вера в свое поэтическое предназначение. Иным, не винкельмановским, не созерцательно-спокойным было у Гёльдерлина и восприятие античности. Его Греция, особенно в поздних гимнах, — не эллинистическая Греция классицистов, но восточная, азиатская Греция, только рождающаяся из первобытного хаоса, полная стихийных могучих сил. Античность в поэтической концепции Гёльдерлина — исток мира, оттуда пришли боги и туда «указует бог». Античная Греция — слияние трех эпох и культурварварства, язычества, христианства. В Древней Элладе, в афинской демократии Гёльдерлин находит и свой политический идеалвольнолюбия и свободы, раскованности человеческого духа и его полного слияния с природой. Гёльдерлиновская Эллада воплощает и прошлое народов мира, и «главным образом, их лучезарное будущее. У Гёльдерлина Древняя Греция — не повод для литературных реминисценций. Она вся устремлена в грядущее, служит ещ.

Гёльдерлин во многом предвосхитил мысли романтиков о синтезе искусств, о слиянии поэзии и философии. Именно романтики первыми по достоинству оценили талант Гёльдерлина, хотя и не до конца поняли сущность его новаторских поисков. Братья Шлегели, Брен-тано, Арним, Тик, Геррес оставили полные почтительного удивления свидетельства о мощи поэтического дарования Гёльдерлина. Для них его имя стоит в ряду величайших поэтов мира. Беттина фон Арним, младшая сестра Брентано, познакомившаяся с поэзией Гёльдерлина, с его переводами из Софокла, была поражена необычайной силой этой поэзии, ее мощными, священными, патетическими ритмами, в которых выражена, по мнению писательницы, сокровенная суть человеческой мысли. Восторженные строки посвящены Гёльдерлину в ее книге «Гюн-дероде» (1840).

В конце 30-х годов Г. Гервег отдал дань памяти Гёльдерлина, посвятив ему статью «Ein Verschollener» («Давно забытый»). Гервег называл Гёльдерлина поэтом революционной молодежи, проницательно замечая, что «он хотел сделать нашим достоянием все самое прекрасное из античности, раскрыв ее великий свободный смысл» .* о.

Гёльдерлину посвящены два стихотворения Гервега.

Но все эти отдельные факты признания тонут в общем море забвения, в которое почти на столетие погружается имя Гёльдерлина. Подлинное возрождение поэзии Гёльдерлина (так называемый «Hö-lder-lin-Renaissancе») происходит лишь в начале XX столетия, когда немецкий филолог Норберт фон Хеллинграт опубликовал никому не известные рукописи Гёльдерлина. Исследуя по совету своего учителя Ф. фон дер Лейена переводы Гёльдерлина из Софокла, Хеллинграт обнаружил находившиеся в рукописях переложения диндаровских гимнов, многочисленные гимнические отрывки и сделал их достоянием общественности См:^Leyen, 220]. Возрождение Гёльдерлина обычно связывают с кругом писателей, сложившимся вокруг Стефана Георге. В 1902 году Ст. Георге совместно с поэтом К. Вольфскелем издает третий том собрания «Немецкая поэзия», в который включены были двад3 цать стихотворений Гёльдерлина. Но более близкое знакомство Ст. Георге с поэзией Гёльдерлина состоялось благодаря работам Хеллинграта.

Новооткрытый Гёльдерлин был воспринят как поэт глубоко современный, как поэт-провидец, предугадавший многие тенденции разви.

1 Georg Herwegh. Ein Verschollener. (Friedrich Holderlin). 1839"-In: Meisterwerke der deutschen Literaturkritik /Hrsg. und eingl. von Hans Mayer. Bd. 2, Tl. 1. Berlin, 1956, S. 231.

2 «Holderlin» — In: G.Herwegh. Gedichte eines Lebendigen. Zurich, 1841, S. 178- «Den schwabischen Freunden. Ostern 1870» — Ins.

G.Herwegh. Heue Gedichte. Zurich, 1877, S. 205f.

3 Deutsche Dichtung. Bd. 3. Das Jahrhundert Goethes /Hrsg. von St. George und K.Wolfskehl. Berlin, 1902. тия нового века. Гёльдерлин как бы вошел на равных правах в круг современных поэтов, словно и не существовало временной дистанции величиной в столетие. Под влиянием Гёльдерлина в немецкой поэзии возрождаются монументальные формы, прежде всего в позднем творчестве Ст. Георге и Р.-М.Рильке. Но восприятие Гёльдерлина у обоих поэтов существенно различалось.

Ст.Георге, признанный вождь немецкого неоромантизма, воспринял Гёльдерлина в значительной степени через посредство Ницше (исследователи отмечают влияние образа Эмпедокла на ницшеанского.

Заратустру известную близость поэтического стиля гимнов Гёльо дерлина и «Песен Заратустры» и «Дифирамбов Дионису» Ницше). Гёльдерлин предстает у Ст. Георге как «обновитель языка» и «обновитель души», как «провозвестник иного народного духа», как пророк и «глашатай нового бога» [197, с. 1−3].

Иным было восприятие Гёльдерлина у великого австрийского поэта РжМ. Рильке, хотя и оно не отличалось историчностью. В поэтической концепции Рильке поэт, творец объединяет в себе всю действительность, лвдей и вещи, сферу мысли и чувствамир души поэта расширяется до пределов вселенной, но сам поэт бесконечно одинок, всегда наедине с собой, и в конечном итоге противопоставлен миру:" Но ты, бесприютный, здесь, на вершинах сердца. и (304,с.315]? Гёльдерлин предстает у Рильке как поэт огромной трагической силы, как символ одиночества, бесприютности, являющихся своего рода необходимостью, законом поэтического существования. Вместе с тем Рильке видит в поэзии Гёльдерлина образец целостного охвата дей.

1 Об этом пишет и А. В. Луначарский [7, с. ИЗ].

2 Haas-Werner Bertalot. Holderlin-Uietzsche: Untersuchungen zum hymnischen Stil in Prosa unci Vers. Berlin, ?933- Kurt Bartsch, [132, S. 18−19].

3 Перевод АЛСарельского. ствительности, отражение жизни в единстве материального и духовного: «Только тебе, о Державный, тебе, Заклинатель, являлась / жизнь как целостный образ» [304, с. 314]*. Значительным влиянием Гёльдерлина отмечено позднее творчество Рильке — цикл гимнов «Пять песнопений» (1914) и в особенности «Дуинские элегии» (1923), в которых поэт также стремится представить целостную картину бытия (это влияние сказывается как в самом замысле Элегий, так и в их поэтической интонации, лексическом строе).

Параллельно с обращением к творчеству Гёльдерлина Ст. Георге и Р.-М. Рильке (и независимо от них) происходит возрождение гёль-дерлиновских интонаций, гёльдерлиновских тем и образов в поэзии экспрессионизма. Экспрессионисты восприняли вновь открытого Гёльдерлина как поэта необычайно близкого им духовно, так же, как и они, стремившегося в своем творчестве запечатлеть трагические противоречия эпохи. На большую роль Гёльдерлина в поэтическом мировосприятии экспрессионистов указывает известный поэт Оскар Лерке (1884−1941), одно время близко стоявший к этому течению. Гёльдер-лин, подчеркивал О. Лёрке, противопоставивший «себялюбивой песне» «народное песнопение» «» сегодня, благодаря небывалому благозвучию своей поэтической речи и своей мудрости, расценивается многими молодыми вообще как величайший лирик Германии" [ъоегке, 222, зоб] ." Экспрессионистские" черты в лирике Гёльдерлина отмечает Г. Бенн в предисловии к известной антологии «Лирика экспрессионистского десятилетия» [320].

Гёльдерлин привлекает поэтов-экспрессионистов необычной, страстной напряженностью своей поэтической речи (что находит некоторое соответствие в судорожных, хаотических формах экспрессионистской поэзии), а также стремлением выразить сущность бытия, от.

I. Перевод Г. Ратгауза.

— -16-разить не событие, не впечатление, но дух.

Но внимание к Гёльдерлину представляет собой у экспрессионистов следствие скорее стихийного чувства родства, нежели сознательного следования традиции. Они трактуют его поэтическое творчество субъективно и произвольно. Для экспрессионистов, стремившихся решительно отмежеваться от всех и всяческих традиций ненавистного им буржуазного общества, Гёльдерлин явился символом бунта, вызова этому обществу. Неканоничность поэзии Гёльдерлина, непризнанно сть в условиях современной ему Германии, а также новазна этого поэта явились причинами усиленного внимания к нему экспрессионистов.

Необходшо отметить, что для поэтов-экспрессионистов очень важен личностный момент в восприятии Гёльдерлина. Их привлекает необычная судьба этого поэта, его личные качества — стойкость, бескомпромиссность. Они зачастую отождествляют себя с Гёльдерли-ном, сумевшим в такую же, по их мнению, грозную и хаотическую эпоху сохранить верность своему поэтическому призванию. Самоё безумие Гёльдерлина становится притягательным для экспрессионистов, символом неприятия окружающей действительности.

Как показывает в своем исследовании К. Барч [Bartsch, 132, s. 42−43], наибольшее значение Гёльдерлин имел для старшего поколения экспрессионистов — Георга Гейма, Георга Тракля Альберта Эренштейна. В их восприятии Гёльдерлин предстает как воплощение трагизма и одиночества их собственного существования. В стихотворении Гейма «К Гёльдерлину» говорится:" .Dir senkte die Moira / Unendliches Leid auf den zarten schwingenden /Geist herab, / Da.

I Западногерманский поэт Карл Кролов отмечал, что именно Тракль стал для него первой ступенью к пониманию Гёльдерлина. См.: К. Krolow, [212]. hullte der Gott seinem Sohn/Dunkelnde Binden um das gemartete Haupt" .1 Безумие поэта осознается как благо, как божественное избавление от земных мучений. Гёльдерлин, по мысли Гейма, не был принят земным миром и погиб именно в силу своего превосходства над этим миром. Не случайно еще в 1908 год/ Гейм записывает в дневнир ке: «Да, я знаю свою судьбу. Сойти с ума, как Гёльдерлин» .

На годы экспрессионистского десятилетия приходится увлечение Иоганнеса Р. Бехера поэзией Гёльдерлина, — увлечение, ставшее затем стойкой и глубокой привязанностью. Первоначально Бехер также воспринимает Гёльдерлина как «одинокого зовущего в глухой ночи». Но необходимо отметить, что с самого начала Бехера привлекает в его поэзии прежде всего ее устремленность в будущее, ее гуманистический пафос. С помощью Гёльдерлина Бехер пытается обрести собственные ценности, наметить пути преодоления мрачной действительности, прозреть перспективу будущего.

В то время, как в Германии буйно расцветал экспрессионизм, Гёльдерлин был вознесен на высоту лучших поэтов этой страны. Его провозгласили мудрецом и пророком. Сейчас эту преувеличенную оценку несколько снизили, но Гёльдерлин остался почти для всякого образованного немца в числе десяти-двенадцати литературных гениев нации. О нем создалась поистине гигантская литература, рассматривающая его творчество с философской и культурно-исторической, формально-литературной и психиатрической стороны, — писал А. В. Луначарский в предисловии к русскому перевод трагедии «Смерть эмпе-докла» [8, с. 6]. На гребне волны «гёльдерлиновского ренессанса» появляется огромное количество сочинений буржуазных ученых, по-разному трактующих творчество Гёльдерлина, но единых в одном — во внеистощчности его оценки (работы В. Дильтея [Dilthey, 159), В.Вин.

1 G.Heym. Samtliche Werke in 3 Banden. Bd. 1, S.596.

2 Ebenda, Bd.3, S.104. дельбланда [26], Кассирера [Cassirer, 150] «Э.Михеля [Michel Е., 229] и др. Гёльдерлин объявляется надмировым, надысторическим поэтом, «орфическим певцом», выражающим в своем творчестве лишь свою внутреннюю закономерность (у мистика Э. Михеля), становится своего рода вневременным символом, метафорой. В истолковании творчества Гёльдерлина мистики смыкались с психиатрами-фрейдистами, пытавшимися вывести все содержание его поэзии из особенностей его психики, и в первую очередь из его болезни [См.: Vieuten, 279] • Искажению облика Гёльдерлина невольно способствовал и очерк С. Цвейга, отмеченный влиянием фрейдистской концепции психоанализа [112], [293].

Как отмечает советская исследовательница К. С. Протасова, «споры вокруг Гёльдерлина приняли теоретический характер о сущности и смысле поэзии» [71, с. 4]. В 30-е годы, развивая идеи 1! ундольфа и Э. Михеля о внеисторичности творчества Гёльдерлина, глава немецких экзистенциалистов М. Хайдеггер выступает с докладом «Гёльдерлин и сущность поэзии» (1936), в котором сводит сущность поэзии к выражению «существования», объявляет Гёльдерлина поэтом «вечных, вневременных сил», не отражающим действительность, а творящим из самого себя [197, с. 132−142].

Впоследствии, в столетнюю годовщину со дня смерти поэта И. Р. Бехер, подводя печальный итог, замечает: «Спустя полстолетия после его смерти началось то возрождение Гёльдерлина, черты которого мы видим и сегодня. Гёльдерлин был открыт, его творения, появившиеся в многочисленных изданиях, были на все лады оценены и истолкованы. Но этот открытый, доступный теперь для чтения поэт остался в наше время таким же неизвестным, каким бн был при жизни. Образ Гёльдерлина возник, окруженный такой ложной таинственностью, снабженный таким ворохом объяснений и пояснений, что под ними стерлись все яркие и светлые линии, которые во множестве были присущи подлинному облику Гёльдерлина, и фигура Гёльдерлина вновь исчезла во внеисторической тьме «[Becher, 138, S.866].

Искажения, которым подвергся облик Гёльдерлина, были доведены до предела в нацистской Германии, где его творчество, особенно поздние гимны, было истолковано в пангерманском, шовинистическом духе. Пресловутое" объединение" Европы под эгидой Германии изображалось как исполнение «заветных мечтаний» Гёльдерлина. Юбилейный гёльдерлиновский сборник 1943 года открывался одой известного поэта Иозефа Вайнхебера, в которой Гёльдерлин провозглашался «благословляющим гением», вдохновляющим фашистские ар-2 мии .

Именно поэтому так важен был голос Бехера, поднятый в защиту поэта в годы эмиграции, когда Бехеру открывается подлинное значение Гёльдерлина как великого поэта германской нации и как ХУдожника-гуманиста, чье творчество неразрывно связано с великой гуманистической традицией немецкой литературы. На протяжении всего творческого пути Бехер ощущал теснейшую внутреннюю связь, глубокое духовное родство с Гёльдерлином. Б «Дневнике 1950 года» поэт записал: «Снова переживаю глубокое внутреннее родство с Гёльдерлином. Гёте внушает мне глубокое почтение, Гёльдерлин же — моя любовь. Во всяком случае, свободная преемственность. Б историческом смысле «[Becher, 133, S.394-].

Именно Бехером опосредовано то влияние, которое оказывает.

1 Й. Вайнхебер (1892−1945), австрийский поэт, тонкий лирик, в ранний период своего творчества находился под сильным влиянием Гёльдерлина. В годы фашизма поддался нацистской пропаганде, сотрудничал с нацистами, но затем раскаялся и покончил с собой.

2 Holderlin: Gedenkschrift zu seinem Todestag 7″ Juni 1943 /Im Auftrag der Stadt und der Universitat Tubingen hrsg. von Paul Kluckholm. Tubingen, 1943, S.2. ныне Гёльдерлин на современную поэзию ГДР, Не случайно Г. Маурер в эссе «Классическое наследие, декаданс и Иоганнес Р. Бехер» подчеркивает: «Без Бехера многие добрые гении немецкой литературы, каким был, например, Гёльдерлин с его отечественными песнопениями, остались бы сугубо предметом литературы и не стали бы нашими сегодняшними собеседниками. Ни один немецкий поэт нашего времени не воспринял и не исполнил так свое отечественное призвание, как Бехер» [Maurer, 228, S, 139] .

Большое значение художественного опыта Бехера в освоении гёльдерлиновского наследия побуждает нас обратиться к цристально-му изучению рецепции Гёльдерлина в его поэзии и изменения этой рецепции на разных этапах его творческой эволюции.

Характернейшей особенностью развития современной поэзии ГДР является усиление ее философского начала, отрешение к осмыслению основ человеческого бытия. Эта тенденция, намеченная в последней книге Бехера, стала определяющей в 60−70-е годы.

Новаторской чертой философской лирики ГДР стали полифонич-ность, тенденция к эпичности, проникающей в самую суть лирики и, казалось бы, взрывающей ее изнутри, тенденция к расширению пределов лирической поэзии, стремящейся охватить мир во всех его разносторонних связях и проявлениях. Для нее характерна широта исторических горизонтов, попытка даже в пределах малых поэтических жанров осмыслить и отразить едва ли не всю человеческую историю (отсюда — тяга к циклизации, к строго продуманному построению поэтических сборников). Современной поэзии ГДР присуще совершенно свободное передвижение во времени — от времен античности до наших дней.

Общностью грандиозной задачи — отразить мир и человека в их космической слиянности, запечатлеть исторические судьбы целых народов и наметить перспективы развития всего человечества — определяется и общность жанровых и стилевых поисков поэтов ГДР, общность в обращении к традиции. Стремясь постичь сложнейшие проблемы своего времени, они обращаются к поэтическим заветам ХУШ столетия, к творчеству Клопштока и Гёльдерлина, к крупным поэтическим жанрам, стоящим на грани лирики и эпики, — оде, элегии, гимну.1.

Э.Арендт, начавший свой творческий путь еще с бурной плеядой экспрессионистов, был одним из первых, кто восстановил в правах «большое» стихотворение, возродил высокий дух немецкой философской оды. Все свои стихотворения Арендт делит на оды и элегии. Это деление характерно и для сборника «Оды полета» (1960), отличающегося строгой архитектоникой. Ода Арендта испытала несомненное влияние Гёльдерлина, особенно его позднего творчества. Вместе с тем Арендт учился непосредственно у древнегреческой, пиндаровской оды (она оказала прямое воздействие на поэтику Гёльдерлина). Ода в сравнении с гимном всегда отличалась большей упорядоченностью, каноничностью, часто связывалась с определенной строфикой. У Арендта философская ода освобождена от строгого ритма и строфики. Свободное движение мысли подчеркивается контрастным сочетанием коротких и долгих строк, создающим своеобразный динамический фон поэтического высказывания, как в поздних гимнах Гёльдерлина.

Совершенно особые связи с классическим наследием сложились в творчестве выдающегося немецкого поэта Иоганнеса Бобровского. В его поэзии органически слиты самые дерзкие эксперименты поэтов I Характерно, что подобные явления наблюдаются и в советской поэзии: такие поэты, как Н. Заболоцкий, А. Тарковский, В. Шефнер такке испытали воздействие одической поэзии Ломоносова и Державина, опосредованное влиянием философской лирики XIX века (Веневитинов, Баратынский, Тютчев).

XX века (Д.Томас, Б. Пастернак) с античными традициями (ода Пин-дара), преломленными через творчество Клопштока и Гёльдерлина.

Творчество Бобровского отличается поразительным единством темы, которую сам поэт определил как взаимоотношения немцев с их восточными соседями — «долгую историю несчастий и вины «[во-browski, И8, S.13]. Эта «гердеровская» тема была представлена уже в первом сборнике поэта «Sarmatische Zeit «(» Время сарматов» — 1961) и нашла наиболее яркое воплощение в «Прусской элегии», посвященной памяти балтийского племени пруссов, полностью истребленного Тевтонским орденом. В поэзии Бобровского возникает целостный образ Восточной Европы, легендарной Сарматии, края от Вислы до Немана, населенного в основном балтийскими и славянскими племенами. Грандиозность поэтической концепции, интерес к историческим судьбам целых народов предопределили обращение Бобровского к поэтике ХУШ века, к творчестду Клопштока и Гёльдерлина.

Говоря о своей главной теме, Бобровский замечает: «Мне помогал строгий мастер: Кдопшток» («Zu Hilfe habe ich einen Zuchtmeister s Klopstock») [148, s.13]. Клопштока поэт называет в числе своих первых литературных учителей. Влияние Клопштока неотделимо у Бобровского от воздействия Гёльдерлина. Одическая поэзия Клопштока и Гёльдерлина с их пристрастием к античным метрам становится для Бобровского не просто образцом для подражания, но главным средством, которое помогло еаду еще в годы войны воссоздать «восточный ландшафт», гигантский ландшафт русских бескрайних просторов, в которые резким диссонансом ворвалась война." Я пытался сделать это с помощью рисунка и с помощью прозы. В конечном итоге я нашел вспомогательное средство: греческая ода, которую пытались ввести на немецкой почве Клопшток и Гёльдерлин. В этой форме (алкеева, сапфическая строфа) возникли мои первые опы.

— 23.

ТЫ" [Во browski, 148, S. 13] .

В дальнейшем Бобровский отказался от строгого следования античным метрическим канонам. В 50-е годы поэт вновь приходит к классической греческой оде, но в ее обновленном, освобожденном от канонов виде. Бобровский, по сути дела, проходит тот же путь, который проделал в свое время Гёльдерлин, — от строгого следования античным размерам к вольному движению стиха в поздних гимнах (не случайно Бобровский советовал молодым авторам, подобно Гёльдерлину, «через античные метры прийти к свободному обращению со словом» [148, с. 5б]).

Бобровский развивает «диалектику» слова и предложения, которая была так характерна для Гёльдерлина и заключалась в усилении отдельного слова, его выделенности, перенесении на него значительной смысловой и ритмической нагрузки (то, что Н. фон Хеллин-грат определил как «жесткий стиль» — «harte Fugung»)" «Жесткий стиль», выделенность почти каждого слова создают особую графическую четкость и выпуклость рисунка, особое ощущение прерывистого, пульсирующего, стремительного движения ритма. Ритмический рисунок зрелых стихотворений Бобровского наиболее напоминает поздние гимны Гёльдерлина с их сложным триадически организованным ритмом, с их стремлением в самой ритмической структуре стиха выразить законы развития мира.

Вслед за Гёльдерлином Бобровский цродолжает традицию знаменитых «стихотворений о реках» («Stromgedicht «- одноименное стихотворение Бобровского). Гёльдерлину посвящены два стихотворения Бобровского — «Andenken an Holderlin «(» Воспоминание о Гёльдерлине» — 1959) и «Holderlin in Tubingen «(«Гёльдерлин в Тюбингене» — 1961). В первом из них, как голос самого Гёльдерлина, органически вплетаясь в поэтическую ткань стиха Бобровского звучат строки из позднего гимна Гёльдерлина «Andenken «(» Воспоминание»). В стихотворении «Гёльдерлин в Тюбингене» возникает реминисценция из одного из прекраснейших стихотворений Гёльдерлина, написанном уже на пороге безумия, — «Halfte des Lebens» («Половина жизни»).

Таким образом, поэзия Гёльдерлина обретает подлинно новую жизнь в творчестве современных лириков £ДР# Необходимо отметить также, что Гёльдерлин оказал существенное воздействие на развитие немецкой послевоенной поэзии в целом. Без усвоения лучших традиций гёльдерлиновской поэзии немыслимо ни творчество австрийского поэта Пауля Целана с его знаменитой «фугой смерти», ни творчество западногерманского поэта Карла Кролова. Влияние мощного художественного феномена Гёльдерлина продолжает ощущаться и в наши дни.

Проблема освоения гуманистического наследия прошлого, проблема традиций и новаторства, соотношение обще1уманистических и социалистических традиций является важнейшей теоретической проблемой, над которой усиленно размышляют литературоведы ГДР, особенно на протяжении последнего десятилетия.^ Социалистическая культура наследует и осваивает все лучшее, что было до нее достигнуто человечеством* Об этом хорошо сказал Ст. Хермлин: «Социалистынаследники всей человеческой культуры. Они вносят в нее свой собственный вклад» ?Hermlin, 192, S.30J.-B значительной степени этот «собственный вклад» зависит и от того, насколько художник аккумулирует в своем творчестве опыт культуры прошлого, насколько он способствует тому, чтобы эта культура стала достоянием современника.

Изучение преломления традиции философской лирики" Гёльдерлина в поэзии ГДР позволяет, на наш взгляд, осветить некоторые существенные грани отношения социалистической литературы к гуманистичес-I См.: Abusch [124]- Haase [174], [178]- Kaufmann[204], [205] - Heinhold [244]- Schiller [258] u.a. кому наследию прошлого, показать практические пути освоения этого наследия на примере художественного творчества крупнейших поэтов 1ДР. Этим в значительной степени определяется актуальность избранной темы исследования.

Изучение проблемы освоения гёльдерлиновского наследия в поэзии ГДР позволяет также уяснить некоторые процессы, происходящие в современной социалистической поэзии (усиление философского начала, существенное изменение содержания самого понятия «лирика»), проследить судьбы философской лирики в современной поэзии в целом.

Исходя из всего вышеизложенного, можно определить следующие конкретные задачи исследования:

1. Уяснить значение творческого наследия Гёльдерлина для художественного опыта И. Р. Бехера и Г. Маурера.

2. Проследить, как менялось отношение этих поэтов к традиции в целом и, в частности, к традиции философской лирики Гёльдерлина на различных этапах их творческой эволюции, в свете тех новых задач, которые вставали перед их собственным творчеством.

3. Показать, как происходило практическое взаимодействие поэтических систем Бехера и Maypepa и художественного мира Гёльдерлина, в чем заключалось следование традиции — как в плане содержания (идеи, темы, мотивы, образы), так и в плане выражения (особенности поэтического стиля).

4. На примере творчества И. Р. Бехера и Г. Маурера показать различие в подходе современных поэтов ГДР к традиции, многообразие путей освоения классического наследия.

Методологической основой исследования явились труды классиков марксизма-ленинизма, а также работы советских литературоведов и литературоведов ГДР по теории и истории литературы.

— 179 -ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Более чем полвека тому назад А. В. Луначарский писал о Гёльдер-лине: «Будучи поэтом-мессиейпровозвестником мира, борцом за новые пути, казавшиеся ему ясными, пути восторженного энтузиазма, романтики, слияния с сущностью бытия и на этом построенной культуры, не уступая никому и ни в чем, непрактичный, всем чуждый, как редкий металл, не могущий войти ни в какое химическое соединение с окружающими, Гёльдерлин погиб. Но он погиб, как великий человек. И из его могилы растет живое дерево, к которому многие ходят теперь на поклон» [8, с. 12−13].

Эти слова звучат актуально и в наши дни. Тот импульс движения, который дала возрожденная в начале XX столетия поэзия Гёльдерлина немецкой поэзии, продолжает действовать и ныне. Гёльдерлин, освобожденный от побочных наслоении мистики и ложной таинственности, становится подлинным учителем нескольких поколений лириков ГДР.

Стремясь запечатлеть великие события современности, неузнаваемо изменившие облик мира, современные поэты ГДР обращаются к большим лирическим формам. По образному выражению М. Бахтина, «форма есть окаменевшее содержание». Сама форма гимна, элегии, одыоткристаллизовавшееся в веках содержание, она предполагает грандиозность, масштабность теш. Именно поэтому так велик интерес поэтов ГДР к монументальной, эпической по своему размаху поэзии Клоп-штока и Гёльдерлина.

Поэтическая традиция философской оды и гимна, воскрешенная Й. Р. Бехером, неотделима в современной поэзии ГДР от. имен Э. Аренд-та, Г. Маурера, И.Бобровского. Сейчас можно говорить о своеобразном влиянии этих поэтов на младшее поколение не только в плане поэтического эксперимента, но и в плане усвоения клотнтоковско-гёльдерлиновской традиции. Точнее, их эксперимент (у каждого непо.

— 180 вторимый) и заключался в воскрешении старой традиции, в освещении новым светом творчества выдающихся старых мастеров.

Один из самых талантливых современных поэтов ГДР Фолькер Браун, пришедший в литературу с «новой лирической волной», дает своему сборнику название «Wir und nicht sie’i^O) — «Мы, а не они», что представляет собой парафраз заглавия знаменитой оды Клопштока «Они, а не мы», посвященной революционной Французской республике. Следующий свой сборник поэт назвал «Против симметричного мира» (1975) — строкой из письма Гёльдерлина, в котором поэт страстно выступает против пошлости, уравновешенности добропорядочного мещанского «симметричного мира», против убожества немецкой действительности. Таким образом, самими названиями своих поэтических книг Ф. Браун отмечает высокие ориентиры своей поэзии. Обращаясь к Гёль-дерлину, Ф. Браун говорит:

Dein Eigentum, Bodenloser, Dein Asyl, das du bebautest Mit schattenden Baumen und Wein Ist volkseigenUnd deine Hoffnung, gesiedelt Gegen die symmetrische Welti.

An Friedrich Holderlin" [ 315, S.75] Здесь очевидна переклична с одой Гёльдерлина «Mein Eigentum» («Мое достояние»). Гёльдерлин, не нашедший «приюта» в современной ему Германии, обретает подлинную родину в Германии демократической, создает свою большую школу в современной поэзии ГДР.

0 приверженности заветам Клопштока и Гёльдерлина заявляют такие поэты, как Г. Чеховский, К. Микель, Р. Кирш, А.Райман. Таким образом, можно проследить своеобразную преемственную связь в развитии той традиционной линии немецкой поэзии, которую Брехт обозначил как «жреческую» («pontifical»), связав ее с именами Клопштока и Гёльдерлина, и противопоставил ей линию «непочтительную» («profan»), считая себя ее последователем [l49, с. 7з]. Это разграничение у Брехта связано прежде всего с понятием пафоса, с особым характером поэтической экспрессии. Вместе с тем, младшее поколение лириков ГДР, испытавшее также сильное воздействие брех-товской «интеллектуальной школы», неожиданно опровергает высказывание своего учителя относительно этих двух «расходящихся» линий. Такие поэты, как Ф. Браун и К. Микель органически сочетают в своем творчестве самый высокий поэтический пафос, возвышенный язык гимна и оды с острой злободневностью, яркой публицистичностью, порой намеренной трезвостью и сухостью, открывая тем самым новые необычные грани преломления традиции.

Исследование традиции философской лирики Гёльдерлина в поэзии 1ДР, в частности, в творчестве двух крупнейших ее представителей — И. Р. Бехера и Г. Маурера, позволило прийти к следующим основным выводам.

1. Поэзия ГДР дает яркий образец преемственной связи социалистического искусства с лучшими достижениями искусства прошлого.

2. Изучение поэзии ГДР в ее соотношении с классическим наследием немецкой литературы позволяет выявить некоторые общие закономерности развития поэзии социалистических стран: углубление философского начала, широта исторических горизонтов, универсальность в изображении мира и человека. Следствием этого является проникновение в лирику эпического начала, стремление даже в пределах небольших лирических форм представить целостную картину бытия, отразить исторические судьбы отдельных народов и всего человечества. Этим объясняется тяготение современных поэтов ГДР к крупным лирическим жанрам, стоящим на грани лирики и эпики, — гимну, элегии, оде.

3. Поэтому не случайным является пристальное внимание многих.

— 182 крупных поэтов ГДР к Гёлздерлину, поэзия которого отличается эпической широтой и размахом, глубиной философских раздумий, стремлением создать целостный образ мира, отразить жизнь в ее многообразии, в сложных диалектических переходах и противоречиях. С этой задачей лирики Гёльдерлина связана особая предельно отвлеченная форма обобщения, к которой тяготел поэт, ей подчинена вся система образных средств его поэзии, особенности его поэтического стиля.

Творчество Гёльдерлина предвосхитило многие проблемы искусства XX века. Наполненное высоким гуманистическим пафосом, оно оказалось глубоко созвучным нашему времени. Обращение к поэзии Гёльдерлина свидетельствует о глубокой преемственной связи поэтов ГДР прежде всего с гуманистической традицией классической немецкой литературы.

4. Связующим звеном между классикой и современностью явилось в поэзии ГДР (и литературе в целом) творчество выдающегося немецкого поэта XX столетия И. Р. Бехера, давшего образец глубокого осмысления и подлинно творческого освоения классического наследия.

5. Обращение к гёльдерлиновской традиции играет особую роль в поэтической системе Бехера. Эта традиция представляет собой одно из необходимых условий, обеспечивающих целостность и непрерывность сложного и подчас противоречивого процесса его творческой эволюции. Мотивы и образы Гёльдерлина, являясь постоянным лейтмотивом бехеровской поэзии, подчеркивают ее необычайное внутреннее единство.

6. Вместе с тем, преемственная связь с творчеством Гёльдерлина проходит у Бехера несколько этапов развития, соответствующих основным этапам его творческой эволюции. Каждый раз поэзия Гёльдерлина открывалась для Бехера новыми гранями в зависимости от тех новых задач, которые ставило перед ним его собственное творчество.

7. Увлечение поэзией Гёльдерлина приходится у Бехера на годы экспрессионизма и неразрывно связано со своеобразным «культом» этого поэта в немецком экспрессионизме. Гёльдерлин явился своего рода знаменем всего экспрессионистского движения, символом бунта против ненавистного буржуазного мира. Исток воздействия Гёльдерлина на Бехера заключается в вольнолюбивом начале гёльдерлиновской поэзии, в ее неканоничности, в самой новизне этого поэта.

Вместе с тем, с самого начала лирика Бехера обнаруживает ряд существенных черт, роднящих ее с поэзией Гёльдерлина, — прежде всего, углубленность философских исканий, высокий пафос, тяготение к поэзии большого монументального стиля. Бехер и экспрессионисты воскрешают в немецкой поэзии торжественную интонацию, восстанавливают в правах «большие» лирические жанры после засилия малых форм импрессионистской лирики (в этом направлении их поиски идут параллельно с исканиями позднего Рильке).

Бехеровская рецепция творчества Гёльдерлина несколько отличается от восприятия этого поэта другими поэтами-экспрессионистами. Как и они, Бехер видит в его поэзии предельное выражение одиночества и трагичности человеческого существования, отождествляя свою эпоху и эпоху Гёльдерлина. Вместе с тем для Бехера необычайно важным оказывается в поэзии Гёльдерлина ее устремленность в будущее, страстные поиски гармонии и красоты. Утопический образ будущего, возникающий в экспрессионистской лирике Бехера, отмечен значительным влиянием видений будущего в поэзии Гёльдерлина. С помощью Гёльдерлина Бехер пытается создать собственную положительную программу*" наметить перспективы будущего. Из двух противоборствующих тем бехеровской поэзии периода экспрессионизма — темы «распада» и темы «торзвства» — последняя, несомненно, теснейшим образом связана с Гёльдерлином.

— 184.

Экспрессионистская поэзия Бехера обнаруживает ряд не только смысловых, содержательных, но и стилистических параллелей с гёль-дерлиновской поэзией, что опровергает мнение о раннем Бехере как поэте сугубо антитрадиционном.

Вместе с тем восприятие Гёльдерлина на раннем этапе творчества Бехера обусловлено скорее чувством стихийного родства с ним, чем сознательным следованием традиции.

8. Новое осмысление наследия Гёльдерлина связано у Бехера с коренным переломом в его творчестве в 30-е годы. Этот перелом был связан с осознанием уроков немецкой трагедии 1933 года, с интенсивным асмыслением исторических судеб своего народа. Существенной причиной небывалого расцвета бехеровской поэзии является также восприятие поэтом новой советской действительности.

Одним из отличительных моментов, характеризующих новый этап творческого развития Бехера, явился его поворот к классике. В СССР Бехер заново открывает для себя немецкую классику во всем ее богатстве и разнообразии, осознает себя как национальный поэт, как продолжатель лучших гуманистических традиций немецкой литературы.

Именно в эмиграции перед Бехером в полный рост встает проблема германской нации. В связи с этим меняется, становится более историчным его отношение к Гёльдерлину. Гёльдерлин приобретает для него значение прежде всего как великий поэт германской нации. Бе-херовская пБе^зсЬ1апа-Б1с111-ш^" («Поэзия Германии») по своей поэтической концепции несет в себе черты несомненного родства с «Отечественными песнопениями» Гёльдерлина, с «ликующим полетом отечественных песнопений» (Гёльдерлин). Образ свободной и обновленной родины в поэзии Бехера 30-х годов корреспондирует с образом Германии, входящей в единую семью человечества, в поздних гимнах ГёльдерлинаНе случайно олицетворением родины, ее поэтическим «сердцем» становится для Бехера в годы эмиграции именно Швабия, стократно воспетая Гёльдерлином. Поэтическое слово самого Гёльдерлина, «праздничное ликование его гимна» выступает для Бехера как символ неувядаемой чистоты и мощи родного языка.

Бехер выступает против искажения облика Гёльдерлина, против фальсификации его творчества в фашистской Германии. В поэзии Бехера 30-х годов возникает яркий образ Гёльдерлина как подлинно народного, национального поэта. Гёльдерлиновский мотив праздника, грядущего торжества с новой силой звучит у Бехера как залог победы сил разума и прогресса, как символ грядущего обновления народа.

В 30-е годы Бехер чувствует известную близость к Гёльдерлину и в области поэтического стиля (сам поэт определяет свой стиль гёльдерлиновским выражением «священно-трезвенный»). На новом этапе своего творчества Бехер вновь обращается к форме гимна, в его поэзии звучат античные метры (алкеева строфа, элегический дистих), столь характерные для поэзии Гёльдерлина. Вместе с тем следование традиции заключается для Бехера не в восприятии формы поэта-классика, но в выражении самого духа его поэзии. Это прежде всего, по выражению самого Бехера, «преемственность в историческом смысле» .

Влияние Гёльдерлина идет в поэзии Бехера параллельно с освоением традиций великой немецкой поэзии эпохи Тридцатилетней войны, а также параллельно с восприятием гётевской конкретности и предметности, гётевской пластичности.

94 На позднем этапе творчества, в 50-е годы, Гёльдерлин в полной мере открывается Бехеру как поэт-философ, что связано с углублением философского начала в поэзии самого Бехера (это проявилось прежде всего в сборнике «Шаг середины века»). С творчеством Гёльдерлина неразрывно связана бехеровская концепция «всего человека», тема будущего, тема поэта и поэзии. Гёльдерлиновские темы, образы и мотивы получают в позднем творчестве Бехера новую, убедительную и яркую интерпретацию.

Характерно, что этот период отмечен и наибольшим приближением Бехера к Гёльдерлину в области поэтического стиля.

10. На протяжении творческой эволюции Бехера представляется интересным изменение его поэтического стиля в свете преломления гёльдерлиновской традиции: в период экспрессионизма для его стиля характерно сочетание высокого пафоса и абстрактности, иногда ведущей к риторикев 30-е годы, явившиеся началом зрелого творчества Бехера, происходит своеобразное слияние в его поэзии пафоса и «эмпирии», высокого воодушевления и конкретного и отчетливого видения деталейсамый поздний период творчества вновь отмечен преобладанием пафоса, но уже на более высокой основе, — пафоса, обогащенного конкретным знанием действительности.

11. Несколько иным был путь к восприятию гёльдерлиновской традиций у Г. May pepa.

Если у Бехера было сильным влияние как философского, так и вольнолюбивого гёльдерлиновского начала, то у Maypepa преобладает воздействие именно философского начала.

В поэзии Maypepa проблема Германии не занимает такого места, как в творчестве Бехера. Его внимание на всеы протяжении творческого пути приковано к философским проблемам бытия.

12. Бехер прошел через период авангардизма, затем пролеткульта. Поэтому его отношение к традиции является более сложным и стабилизируется лишь в середине творческого пути (30-е годы). Мау-рер с самого начала выступал как поэт-традиционалист, причем восприятие традиции вначале было у него несколько стереотипным и архаичным.

После 1945 года, когда происходит коренная ломка его мировоззрения, отношение к традиции становится у Maypepa принципиально иным, более свободным, «свежим» и современным. Тем не менее Maypep до конца творческого пути в какой-то мере оказывается ближе к поэ.

— 187 -тике Гёльдерлина, чем Бехер.

13. Тесная связь зрелого творчества May pepa с поэзией Гёльдерлина обусловлена наличием определенных черт типологической общности: универсальность поэтического мировосприятия, мифологич-ность мышления (отсюда — интерес к античности), тенденция к эпичности (тяготение к монументальным лирическим формам), ориентированность на будущее, мощное гуманистическое начало.

14. Отмеченные черты общности находят свое практическое воплощение в общем круге тем и проблем поэзии Гёльдерлина и Маурера (природа и дух, материя и сознание, человек и стихии, человек и история), чем объясняется использование и трансформация в творчестве Маурера образов и мотивов гёльдерлиновской поэзии.

Общность содержательных моментов в свою очередь обусловливает стилистическое сходство, возможность использования отдельных художественных средств поэта-классика. Написанные свободными ритмами гимны Маурера обнаруживают теснейшее родство с поздними гимнами Гёльдерлина.

15. Таким образом, традиционная взаимосвязь находит свое выражение прежде всего в плане содержания (идейно-тематический уровень) и в плане выражения (стилистический уровень). На примере восприятия гёльдерлиновской традиции в творчестве Бехера и Маурера можно наблюдать различные варианты сочетания этих двух планов проявления традиции (преимущественное преобладание содержательных моментов у Бехера и органическое соединение преемственности как в области содержания, так и в области стиля у Маурера). Но в любом случае план выражения, интерес к форме поэта-классика оказывается подчиненным содержательным задачам творчества.

16. Сопоставляя творчество Бехера и Маурера в плане преломления традиции, мы еще раз убеждаемся как в многообразии возможностей социалистической поэзии, в разносторонности ее поисков, так и.

— 188 в ее органической связи с национальной традицией. В то же время эта национальная традиция каждый раз претворяется в творчестве того или иного художника очень своеобразно и индивидуально, усваивается не механически, не автоматически.

17. Опыт современной поэзии ГДР убедительно показывает, что старые, традиционные формы выражения в искусстве таят нераскрытые возможности и отнвдь не исчерпали себя, что новаторские поиски представляют собой развитие элементов традиционных форм применительно к новому художественному содержанию. Обращение современных поэтов ГДР к старой традиции представляет собой не дань моде, не «опыты» и «упражнения», но способ выразить наиболее органично себя и свое время.

18. Опыт поэзии ГДР свидетельствует о расширении сферы традиции, когда явление, более отдаленное по времени, оказывается наиболее близким и созвучным эпохе (именно это мы наблюдаем на примере воскрешения клопштоковско-гёльдерлиновской одической традиции).

Поэзия ГДР дает нам яркий пример того, как социалистическое искусство втягивает в свою сферу глубинные пласты культуры прошлого, включает их в духовный опыт современного человечества.

19. Преломление традиций Гёльдерлина в поэзии ГДР является отражением некоторых существенных процессов, происходящих в современной лирической поэзии и связанных с изменением самого понятия «лирическое», с изменением того стереотипа понимания лирики лишь как субъективного самовыражения, который сложился в XIX веке. Лирика перестает быть средством выражения аутентичных ощущений от- ¦ дельной личности, но стремится включить в себя опыт всего человечества, максимально расширить границы познания мира (с этим связано и изменение содержания понятия «лирического «я», «лирического субъекта»).

20. Плодотворное использование современными поэтами ГДР тра.

— 189 диций философской лирики Гёльдерлина еще раз подтверждает значение и перспективность философского направления в современной поэзии, связанного с глубоким осмыслением жизненных процессов и явлений, с предельной концентрированностью и насыщенностью художественных образов, с особой, предельно широкой формой художественного обобщения действительности.

— 190.