Литературный процесс рубежных, переходных эпох всегда сопряжен с борьбой формирующихся и устоявшихся явлений, с поиском новых форм. Для постижения русской литературы конца XVIII — начала XIX вв. важным является осознание и признание разрыва между поколениями. В статье «Русская поэзия начала XIX века» Ю. М. Лотман отмечал, что в России рубежа XVIII — XIX вв. ускорившийся темп жизни задавал соответствующий напряженный вектор развития литературы: одно поколение писателей быстро сменялось другим. И если на протяжении XVIII века между авторами выстраивался полилог, «писатели, разделенные разницей возраста и мировоззрения», «были людьми, по-разному думающими об одном"1, то в начале XIX века разница в десятилетие оказывалась пропастью, полемика, диалог между участниками одного процесса становился невозможным. В литературном пространстве сосуществовали поэты нескольких поколений! И те из них, кто активно творил в 1790-е гг., уже в следующее десятилетие постепенно замолкали, уходили в тень, творчество некоторых становилось объектом насмешки из-за свершающейся на глазах архаизации их стиля. Литературные вкусы поколений, разительно1 отличаясь друг от друга, формировали жанровую и эстетическую пестроту, а также нередко далекую от исторической объективности категорию оценок действующих создателей словесности. Историческая дистанция отчетливо высветила фигуры первой величины и так называемый «фон» — литераторов второго, третьего ряда. Имена первых хорошо известны и всесторонне изучаются, имена последних — прочно забыты широким кругом потомков и вызывают интерес лишь узкой группы специалистов.
Необходимость изучения второстепенных, третьестепенных писателей обоснована и классиками отечественного литературоведения, и.
1 Лотман, Ю. М. Русская поэзия начала XIX века // Поэты начала XIX века. Л.: Сов. писатель, 1961. С. 12. В цитатах сохраняется орфография (за исключением написания Ъ («ер»), Ь («ерь») и Ъ («ять»), очевидных типографических опечаток), пунктуация, сокращения, графика (в том числе все виды выделений: курсивное и полужирное начертание, разрядка) цитируемого источника. К выделениям диссертанта относится подчеркивание. современными исследователями. Идеолог культурно-исторической школы А. Н. Пыпин, рассматривая литературный процесс рубежа ХУ1П-Х1Х вв., отмечал, что новое поколение холодно относилось к достижениям русской литературы минувшего столетиямежду тем, легкость и естественность языка, становившегося «впервые безупречным, живым и блестящим орудием"2 новой поэзии, являлась итогом долгого, кропотливого труда предшествующего поколения писателей. Л. В: Пумпянский обращал внимание на обратнуюсторону ситуации: чтобы постигнуть творчество Пушкина, язык пушкинской эпохи, следует изучать наследие «тысячи менее талантливых» авторов, классифицировать привычные образы, обороты речи, словарь, «составить кривую их употребления"3. Близки этой идее и суждения Ю: М. Лотмана, внесшего самый существенный вклад в восстановление пестрой литературной жизни рубежа веков: «Необходимо помнить, что творчество десятков ныне забытых поэтов начала XIX века составляло поэтический «воздух», которым дышало пушкинское поколение"4, «Вершин не существует без подножий, — Жуковского и Пушкина нельзя понять (и, главное, почувствовать) без окружавшего их литературного «фона» «5. Лотман, воссоздавая* один за другим портреты малоизвестных поэтов конца1 XVIII — начала XIX вв., дает почувствовать самоценность каждого из них и неразрывность с общим ходом литературного развития:' «Творчество второстепенных поэтов-интересно не только тем, что вносит дополнения в общую картину литературы. Порой именно в массовой литературной продукции эпохи наиболее характерно и выпукло проявляются основные черты времени"6.
Современные исследователи, проявляя интерес к наследию забытых участников литературной жизни обозначенного периода, вносят дополнения,.
2 Пыпин, А. Н. История русской литературы: в 4 т. СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1907. Т. 4. С. 194.
3 Пумпянский, Л. В. К истории русского классицизма // Классическая традиция: собрание трудов по истории русской литературы. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 77.
4 Лотман, Ю. М. Русская поэзия начала XIX века. С. 14.
5 Лотман, Ю. М. Поэзия 1790−1810-х годов // Поэты 1790−1810-х годов. Л.: Сов. писатель, 1971. С. 61. (Б-ка поэта. Больш. сер.).
6 Лотман, Ю. М. Русская поэзия начала XIX века. С. 49. коррективы в существующие теоретические концепции. Работы Т. Е. Автухович, Ю. Н. Борисова, H.JI. Вершининой, Е. Д. Кукушкиной, А. Н. Пашкурова, С. И. Кормилова, Е. К. Рыковой (это лишь несколько представителей научного сообщества) и их учеников вводят в научный оборот малоизвестные, недоступные материалы, с новой стороны раскрывают творчество авторов «первого ряда». Изучение второстепенных писателей XVIII — XX вв., литературных критиков, филологов — одно из центральных направлений кафедры литературы («Майминской школы») филологического факультета Псковского государственного педагогического университета.
Саратовская филологическая школа ведет свою историю исследования-творчества малоизвестных литераторов. В 1948 году под руководством А. П. Скафтымова защитила кандидатскую диссертацию «Жизненный путь и поэтическая-деятельность П.Ф. Якубовича» Л. П. Медведева. В конце* 1950 — начале 1960;х гг. Е. И. Покусаев подготовил научные издания, освещающие творческий путь И: А. Салова, Н. В. Успенского, A.M. Жемчужникова7. Под редакцией Покусаева в 1964 году вышла книга «Русские писатели в Саратовском Поволжье», на страницах которой коллектив авторов" воссоздавал портреты малоизвестных М. С. Жуковой, Д. Л. Мордовцева, A.B. Переводчикова, В. А. Гиляровского, П. В. Орешина и др.8. Постоянным научным интересом A.A. Жук, ученицы Покусаева, была эпоха «натуральной школы"9, вместе с 1830—1840 гг. исследовательница воскрешала имена Е. Гребенки, С. Победоносцева, А. Кульчицкого, П. Меншикова, П. Кудрявцева, А. Галахова, Я. Буткова, Н. Иваницкого и многих других.
7 Покусаев, Е. И. И. А. Сапов: [вступ. ст.] // Салов, И. А. Повести и рассказы / подготовка текста и коммент Е. И. Покусаева. Саратов: Саратов: Кн. юд-во, 1956. 328 е.- Покусаев, Е. И. Н. В. Успенский: [вступ. ст.] // Успенский, H. В. Повести, рассказы и очерки. М.: Гослитиздат, 1957. С. 3−24- Покусаев, Е. И. Алексей Михайлович Жемчужников: [вступ. ст.] // Жемчужников, А. М. Избранные произведения. M.: Сов. писатель, 1963. С. 50−60 (Б-ка поэта. Больш. сер). Перечень работ дается по: Борисов, Ю. Н., Ильина, А. Я., Прозоров, В. В. Печатные труды Евграфа Ивановича Покусаева // Наследие революционных демократов и русская литература. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1981. С. 345−360.
Русские писатели в Саратовском Поволжье / под ред. Е. И. Покусаева. Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1964. 316 с.
9 Гапоненков, А. А., Короткова, Л. В. Жук Алла Александровна // Литературоведы Саратовского университета, 1917;2009: материалы к биографическому словарю. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2010. С. 98.
Т.И. Усакина исследовала творчество петрашевцев. В диссертации И. В. Прозоровой «Павел Никитич Меншиков в русской драматургии XIX века» (2006) в первой главе «Роль и место второстепенных писателей в литературном процессе» представлено теоретическое осмысление проблемы изучения малоизвестных авторов10. Плодотворно изучают писателей и критиков «второго ряда» О. В. Тимашова, A.B. Раева, молодые ученые и студенты спецсеминара под руководством Е. Г. Елиной, И. А. Книгина. Настоящая диссертация — продолжение одной из традиций родной филологической школы, попытка осмыслить* творчество малоизвестного литератора Ефима Петровича Люценко в русском литературном процессе конца XVIII — начала XIX вв.
Литературнаясудьба Ефима Петровича Люценко. — типичная судьба второстепенного поэта рубежа XVIIIXIX вв. Дебютные публикации 1790-х годов перерастают в интенсивное сотрудничество с популярнейшими периодическими изданиями: «Приятным и полезным препровождением времени», «Иппокреной», «Журналом для пользы и удовольствия». Но уже в первом десятилетии следующего века число оригинальных текстов поэта резко1 сокращается*. ©-нч осваивает новую* литературную стезю — становится* редактором и составителем журналовпереводческая деятельность превращается из периферийного в ведущее направление творчества. У поколения поэтов, рожденных Отечественной войной 1812 года, аполитичные, пронизанные духом просветительства XVIII века произведения Люценко не могли вызвать сочувствия. И следующая «форма» литературной жизни поэта — участие в Вольном обществе любителей российской словесности. В 1820-е годы под напором критики Люценковынужден прекратить и публикации переводных сочинений. Последнее печатное поэтическое слово, «Вастола, или Желания» (перевод поэмы K.M. Виланда.
10 Прозорова, И. В. Павел Никитич Меншиков в русской драматургии XIX века: дис. на соиск. учен. степ, канд. филол. наук. Саратов, 2006. С. 13—65, См. также — Прозорова, И. В. Павел Никитич Меншиков в русской драматургии XIX века: автореф. дисс. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. Саратов, 2006. С. 39- Прозорова, И. В. «Великие» и «второстепенные» писатели в литературном процессе // Русская словесность. 2006. № 6. С. 13−20.
Первонте"), приходится на 1835 год и освещается именем A.C. Пушкина, но и это произведение не получает поддержки современников. Все разнообразие деятельности — создание оригинальных и переводных сочинений, различные формы участия в периодических изданиях, вовлеченность в литературные кружки и общества — есть включение в литературный процесс, активное созидание этого процесса.
В 1805 году во втором номере «Журнала для пользы и удовольствия» былоопубликовано. «Послание к Г-ну JI. (подражание Боало)» И. Г. Аристова, в котором автор восторженно отзывался о поэтическом таланте Люценко:
Любимец Пиндара, Вергилия, Назона Тебе готовится от чистых муз корона, Ты, коему сам Феб свою казну открыл И дар божественной поэзии внушил. Когда Л. я твои стихи читаю, В них разум, красоту и живость обретаю: Я вижу, что ты их слагая не потел И сутки над стихом на верно не сидел. Не вижу, чтобы ты за Рифмою гонялся И думая об ней по всем углам бросалсяНе вижу, чтоб искав сердился ты на них, Оне к тебе летя кладутся сами в стих11.
Литературный портрет Ефима ПетровичаЛюценко, написанный его современником Иваном Гавриловичем Аристовым, соратникомпо «Журналу для пользы и удовольствия», передает дух литературных салонов конца XVIII — начала XIX вв., манеру общения его участников: покровитель, учитель или приятель заслуживают высокой похвалы, которая строится по модели, регламентируемой неписаными, но строго устоявшимися.правилами.
Первая строка «Любимец Пиндара, Вергилия, Назона» раскрывает читателю сферу литературных интересов, трудов Люценко и, одновременно, признанных им образцов. Имена греческого и римских классиков, с одной стороны, выступают как метонимия жанровых обозначений: Пиндар, один из родоначальников торжественной хоровой лирики, олицетворяет оду;
11 Арств, И. [Аристов, И. Г.] Послание к Г-ну Л. (подражание Боало) //Журнал для пользы и удовольствия. 1805. Ч. 1, № 2 (15 февр.). С. 166.
Вергилий, автор «Буколик» и «Георгик» — идиллиюНазон, сосланный за.
Искусство любви", — легкую поэзию. Именно в этих жанрах Люценко больше всего проявляет себя в журнале «Приятное и полезное препровождение времени». Обращает на себя внимание слово «любимец», употребленное в значении «почитатель». Аристов производит подмену субъекта объектом, вероятно, апеллируя к элегическому «Сну» Люценко,.
10 компилирующему в себе жанр «диалога в царстве мертвых» и «жанр историко-критического обзора в стихах, уснащенного именами, отточенного формулировками оценок и характеристик"13. Лирический герой Люценко переносится во сне «В страны эфирны, поднебесны, / Нигде в сем мире неизвестны, / Где все довольны и равны"14, сопровождающий его любезный друг Агатон показывает, кто из великих витий заслужил «в сей стране благоговейной <.> щастливой век"15. Таковыми оказываются Гомер, Вергилий, Сумароков, Софокл, РасинКорнелий, Вольтер, Депро, Ломоносов, Гораций, Пиндар, Гезиод16. По канонам жанра «диалога в царстве мертвых» на парнасский пьедестал автор мог возводить не только умерших, но и, на его взгляд, достойных здравствующих поэтов. Тень Ломоносова предрекает такую судьбу Державину («Уже венцы ему сплетают, /Ив храме славы ожидают / Гораций, Пиндар, Гезиод"17). Сам Ломоносов среди прочих похвал получает классическую характеристику.
1Я наш Руской Пиндар". Закономерно' как контекстуальное сближение образов Ломоносова и Державина, так и то, что Пиндар — в числе плетущих «венец» последнему. И Ломоносов, и Державин — его русские преемники:
12 О жанре «диалога в царстве мертвых» см.: Стенник, Ю. В., Николаев, А. И. Жанр «диалога в царстве мертвых» в русской литературе XVIII века // Русская литература. 1990. № 2. С. 240−244.
13 Лотман, Ю. М. Поэзия 1790−1810-х годов. С. 59.
14 Лцн. Эв. [Люценко, Е. П.] Сон // Приятное и полезное препровождение времени. 1795. Ч. 7. С. 184.
15 Там же. С. 186.
16 Мы сохраняем иерархию оригинала, так как помним, что в русской «метапоэзии» этого времени «акцент переносился не на мотивировку оценки, а на порядок расположения имен. Последовательность, место, которое отводилось тому или иному поэту в общем перечне, становилось мерилом его ценности» (Лотман, Ю. M. Поэзия 1790−1810-х годов. С. 59−60). Между тем, в стихотворении «Сон» можно заметить не только (вернее, даже не столько) иерархичность, но и объединение поэтов в группы (Гомер — ВергилийСофокл — Расин — КорнелийВольтер — ДепроГораций — Пиндар — Гезиод) или их выделение, обособление (Сумароков, Ломоносов).
17 Лцн. Эв. [Люценко, Е. П.] Сон. С. 188.
18 Там же. С. 187.
Внешние признаки од Пиндара были усвоены европ. классицизмом XVII-XVTTT вв. в жанре «высокой» панегирической оды. В рус. лит-ре блестящие образцы этого жанра представлены в творчестве М. В. Ломоносова и Г. Р. Державинапо отношению к обоим поэтам широко употреблялась прономинация «Пиндар» «19. Таким образом, названное Аристовым имя греческогоодописца многопланово и выражает разные стороны литературной жизни Люценко.
Следующие строки послания Аристова — похвала поэтическому дарованию? Люценко, и она отражает главные требования к произведениям того времени, взгляд на творческий процесс., Критериями художественного достоинства выступали разумность, ясность, логичность20, поэтому «дар божественной поэзии», внушенный Люценко* Фебом, несет, по, мнению автора послания, именно разум, красоту иживость. Признакомистинной поэзии выступает также легкость ее воплощения на письме, а не упорный, усидчивый труд — изображение сложения* поэтом стихов построено на отрицании (не потел, не сидел, не гонялся, не бросался, не сердился). Автор обращается к Люценко как к наставнику:
JI. зря мою ты музу в заблужденьи,.
Подай — подай твои советы, наставленье;
Когда же в том никак не можешь предуспеть.
1^.
Так отучи меня над рифмами потеть!
Он (условный автор и стоящий за ним Аристов) ничуть не сомневается в таланте поэта.
В третьем^ номере «Журнала для пользы и удовольствия» похвала Люценко адресовалась от самого издателя, A.A. Варенцова. Он предварил публикацию стихотворения Люценко «Энтузиазм» благодарностью: «Г. Сочинитель пиэсы сей уже известен читателям приятностию слога и искусною отделкою1 трудных предметовпо чему за особое удовольствие.
19 Федотова, С. Б. Пиндар // Пушкин: исследования и материалы. СПб.: Наука, 2004. Т. 18/19: Пушкин и мировая литература: материалы к «Пушкинской энциклопедии». С. 241.
20 Лотман, Ю. М. Поэзия 1790−1810-х годов. С. 18.
21 Арств, И. [Аристов, И.Г.] Послание к Г-ну Л. (подражание Боало). С. 168. поставляю изъявить ему признательность мою за доставление в сей Журнал своих сочинений"22.
Характеристиками Аристова и Варенцова ограничивается круг положительных печатных отзывов современников о Люценко. В отличие от соратников по изданию, современники-критики не были так благосклонны к поэту, прежде всего, к его переводам: «Потерянный рай» и «Вастола» получили самые отрицательные отзывы. Критик «Сына отечества» писал о переводчиках поэмы Мильтона: «Люди, размеряющие область ума и воображения аршином собственной ограниченности, желающие замедлить-полет гения, и заменить его мерным шагом школьных педантов, почитающие ничтожным все, что не выкрадено или, по крайней» мере, не выписано из Древних, напали на Поэта и его произведение"23. Имя Люценко в этом высказывании открыто не звучит, но рецензия написана по случаю его перевода, и поэт неизбежно встает в ряд «ограниченных педантов». Далее критик оценивает труд нового переводчика: «Хотя нынешний перевод лучше прежних, но он еще далеко отстает от перевода хорошаго, и, по нашему мнению, не достоин своего изящнаго подлинника. Слог его, говоря вообще, не имеет важности, равенства, чистоты, приличных языку Поэмы Эпической"24. Позднее, в 1841 году, В. Г. Белинский заметит об одном из переводов «Потерянного рая», что он переведен «неистовым образом» «прозою с какого-то реторического французского перевода». Составители примечаний к рецензии Белинского, А. Л. Осповат и A.C. Пустильник, выдвинут два «неистовых» образца — перевод 1780 года некоего М. А. П. А. и.
22 Изд. В. [Варенцов, А. А. Примечание к стихотворению «Энтузиазм"] // Журнал для пользы и удовольствия. 1805. Ч. 3, № 7. С. 16.
23 Новыя книги: 1824. Эпическая Поэзия. Потерянный Рай, Поэма Иоанна Мильтона. С приобщением его же творения: Возвращенный Рай. Перевод с Французскаго, исправленный по Английскому подлиннику, с присовокуплением примечаний Е. Люценко. В 4 частях. С картинками. Иждевением книгопродавца Ивана Заикина. С. П. б. 1824, в тип. Н. Греча, в 8, XLIV, 422 и 113 стр.: [рецензия] // Сын отечества, исторический, политический и литературный журнал, издаваемый Николаем Гречем. 1824. Ч. 94. Отд. V: «Современная русская библиография». С. 37.
24 Там же. С. 38.
25 Белинский, В. Г. Душенька, древняя повесть И. Богдановича. Издание конторы привилегированной типографии Е. Фишера, в Санкт-Петербурге. Санкт-Петербург. 1841. В 12-ю д. л. 78 стр.: [рецензия] // Белинский, В. Г. Полн. собр. соч.: в 13 т. М.: АН СССР, 1955. Т. 5: Статьи и рецензии, 1841−1844. С. 165. и л гперевод Люценко 1824 года. Однако в ряд названных переводов можно было бы включить еще два — самый первый, 1745 года, перевод.
А.Г. Строганова и перевод И. Грешищева 1778 года. Но эти сочинения избегают несчастной участи, а труд Люценко, уже однажды получив негативную оценку, «автоматически» относится к неудачным, «неистовым» образцам.
В 1898 году, спустя девяносто три года после поэтического послания Аристова, из-под пера Б. Л. Модзалевского выйдет совсем иной портрет уже забытого литератора: «Обозревая литературную деятельность Е. П. Люценко, можно сказать, что хотя он и принадлежал к числу довольно образованных людей своего времени, но лишен был как авторских дарований, так и литературного вкуса, включая сюда и способность владеть родным языком. Писал и переводил он много, но все его труды были совершенно лишены всякой оригинальности и притом носили случайный характер? зависевший иногда от той жизненной обстановки, в которой находился Люценко. Деятельность его была до такой степени бесцветна, что ее нельзяшодвести ни под одно из господствовавших у нас литературных направлений. Таким образом, Пушкин, называя Люценко «литератором заслуженным», без сомнения, имел в виду только его плодовитость"28. Модзалевский выносит Люценко приговор как абсолютно посредственному и бесталанному автору, писателю «по случайности».
Образ, нарисованный Аристовым, — условный, лишенный индивидуальных черт, присущих Люценко29- отзыв Модзалевского слишком критичный. И в том и в другом случае перед нами портрет литературный. Однако именно литературный портрет является более распространенным (чем биографический), а субъективность суждений как современников, так и.
26 См.: Осповат, А. Л., Пустильник, Л. С. Примечания // Белинский, В. Г. Поли. соб. соч.: в 13 т. М.: АН СССР, 1954. Т. 5: Статьи и рецензии, 1841−1844. С. 797.
27 См.: Левин, Ю. Д. Английская поэзия ХУП-ХУШ веков в русских переводах, 1745−1812: (материалы для библиографии): [приложение] // От классицизма к романтизму: из истории международных связей русской литературы. Л.: Наука, 1970. С. 277−278.
28 Модзалевский, Б. Л. Пушкин и Ефим Петрович Люценко // Русская старина. 1898. Т. 94. С. 88.
29 Строка «Любимец Пиндара, Вергилия, Назона», несмотря на соотнесенность с творчеством Люценко, отражает также и литературные интересы его современников. исследователей может корректироваться каждым после прочтения текстов.
30 писателя (при условии их доступности). Статья Модзалевского «Пушкин и Ефим Петрович Люценко», из которой процитирован отзыв, — одна из первых и наиболее полно набрасывающих не только творческий, но и жизненный путь забытого литератора. Тем не менее, она действительно скорее набросок, чем полноценный рисунок: «нарезку» полемики вокруг «Вастолы» сменяет пересказ перевода, за ним следует биографический очерк, заключающийся, главным образом, в перечислении мест службы поэта, затем описаны направления его литературной деятельности.
Воссоздать биографию писателя не менее важно, и порой значительно сложнее, нежели творческий путь, иногда это невозможно: фактические данные за давностью лет могли быть утрачены или вообще не собирались (за исключением «стандартных» архивных сведений31), подлинники документов, как известно, труднодоступны, их перепечатка из одной статьи-в другую порой приводит к ошибкам, путанице. Загадкой остаются даты рождения Ф. Прокоповича, В. И. Майкова, Д. И. Фонвизина, Г. Р. Державина, A.C. Грибоедова. Лакуны в судьбах второстепенных, третьестепенных авторов нередко обширнее: исчезают их отчества, сведения^ о рождении и смерти, служебной деятельности, семейном положении, так что можно говорить лишь о биографических штрихах, а не о полноценной биографии.
В отечественном литературоведении творческий и жизненный путь Ефима Петровича Люценко не получил обстоятельного, всестороннего изучения. Работе Модзалевского предшествовали краткие словарные статьи:
30 П Н. Берков призывал с осторожностью относится к мнениям современников исследуемого писателя, указывая на большую обобщенность, расслоение понятия «современник», его неполную информированность, отсутствие временной дистанции, масштабности (см.: Берков, П. Н. Державин и Карамзин в истории русской литературы конца XVIII — начала XIX века // XVIII век. Л.: Наука, 1969. Сб. 8: Державин и Карамзин в литературном движении XVIII — начала XIX века. С. 7).
31 Б. Ф. Егоров, размышляя об «объективной трудности» изучения жизни и творчества Карамзина, выявляет общие проблемы восстановления биографического полотна: «Карамзин не вел дневников, писем его сохранилось немного, а официальных документов о событиях его жизни тоже почти нет: ведь он не арестовывался, не ссылался, не был под полицейским надзором. А русский писатель, как правило, получал биографию только в этих случаях» (Егоров, Б. Биография души // Лотман Ю. М&bdquoСотворение Карамзина. М.: Книга, 1987. С. 8. (Писатели о писателях)). статья митрополита Евгения (Болховитинова), носящая в большей мере библиографический характер заметка Г. Н. Геннади, информационное сообщение в словаре Ф. А. Брокгауза и.
И.А. Ефрона34. В 1909 году к 100летию военного министерства вышел указатель Н.М. Затворницкого35, в котором воспроизводились архивные данные формулярных (служебных) списков Люценко и второй по полноте (после Модзалевского) список отдельно изданных произведений литератора. Примечательным событием в рассматриваемой историографии стала статья Б. В1 Томашевского о Люценко, помещенная в «Примечаниях» к книге «Ирои-комическая поэма». В' ней исследователь опубликовал редкий архивный материал (автобиографическую заметку. Люценко, так и не вышедшее в. свет рукописное предисловие к «Вастоле»), продолжил размышлениянад поставленным Модзалевским вопросом, «Пушкин и Люценко». В дальнейшем пушкинисты (Н. Смирнов-Сокольский37, В.Э. Вацуро38, Л.А. Черейский39, В.В. Кунин40) обращаются к личности Люценко в связи с необходимостью комментировать ситуацию вокруг издания Пушкиным «Вастолы». Но эти статьи-комментарии не вносят новых черт в скудно обрисованный портрет забытого литератора: На сегодняшний день, своеобразным итогом словарных статей1 являетсястатья.
32 Евгений, митрополит [Болховитинов]. Люценко Ефим Петрович // Словарь русских светских писателей, соотечественников и чужестранцев, писавших в России: в 2 т. М.": Унив. тип., 1845. Т. 2. С. 40.
33 Геннади, Г. Люценко // Геннади, Г. Справочный словарь о русских писателях и ученых умерших в XVIII и XIX столетиях и Список русских книг с 1725 по 1825 с дополн. Н. Собко. Берлин: [б. и.], 1880. Т. 2. С. 268 269.
34 Люценко Ефим Петрович,// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб.: Типо-Литография И. А. Ефрона, 1896. Т. 18: Лопари — Малолетние преступники. С. 266.
35 Затворницкий, Н. М. Люценко // Столетие военнаго министерства 1802−1902: указатель биографических сведений, архивных и литературных материалов, касающихся чинов общаго состава по канцелярии военнаго министерства с 1802 до 1902 г. включительно / сост. Н. М. Затворницкий. СПб.: Тип. поставщиков двора Его Императорскаго Величества товарищества М. О. Вольф, 1909. С. 64−65.
36 Томашевский, Б. В. Е. Люценко // Ирои-комическая поэма. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1933. С.567−573.
37 Смирнов-Сокольский, Ник. Перевод «Вастолы» // Смирнов-Сокольский, Ник. Рассказы о прижизненных изданиях Пушкина. М.: Изд-во всесоюзной книжной палаты, 1962. С. 420126.
38 Вацуро, В. Э. Люценко Ефим Петрович // Пушкин: письма последних лет, 1834−1837. Л.: Наука, 1969. С. 424.
35 Черейский, Л. А. Люценко Ефим Петрович // Черейский, Л. А. Пушкин и его окружение. Л.: Наука, 1976. С. 230−231.
40 Последний год жизни Пушкина: Переписка. Воспоминания. Дневники. М.: Правда, 1989. С. 49−51.
Е.Э. Ляминой и С.И. Панова41, что определяет ее биобиблиографическую полноту. Кроме того, ценность указанной статьи состоит в перечислении архивных источников.
Единичные обращения к поэтическим текстам Люценко в работах А. Н. Соколова, Д. М. Шарыпкина, И. Булкиной, Л. А. Казаковой обусловлены анализом обширного материала при изучении той или иной теоретической проблемы. Соколов рассматривает эпические опыты Люценко «Чеслав», «Буривой и Ульмила», балладу «Церна. Княжна Черниговская» в ряду других эпических поэм малой формы в русской литературе конца XVIII — начала XIX вв. и ставит их в ряд предшественников русской романтической поэмы42. Шарыпкина интересует «Буривой и Ульмила» как отражение. скандинавской темы в русской романтической литературе43. Для Булкиной «Чеслав» — одна из реализаций так называемых «рекомендованных» исторических сюжетов, материал для комментария к «сусанинской» теме44. «Похищение Прозерпины» Е. П. Люценко и A.M. Котельницкого входит в ряд произведений, исследуемых Казаковой в свете проблемы жанра комической поэмы в русской литературе второй половины XVIII — начала XIX вв.45 В перечислительном ряду в примечаниях находим имя Люценко в работах Д.П. Якубовича46, З.А. Каменского47, И.А. Пилыцикова48, И. Клейна49.
41 Лямина, Е. Э., Панов, С. И. Люценко Ефим Петрович // Русские писатели, 1800−1917: биографический словарь. М.: Науч. изд-во «Большая Российская энциклопедия" — научно-внедренческое предприятие ФИАНИТ, 1994. Т. 3. С. 440−441.
42 Соколов, A. H. Очерки по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX века. М,: Изд-во Моск. ун-та, 1955. С. 216−220.
43 Шарыпкин, Д. М. Скандинавская тема в русской романтической литературе // Ранние романтические веяния: из истории международных связей русской литературы. Л.: Наука, 1972. С. 157−158.
44 Булкина, И. О случаях и характерах в российской истории: мужество киевлянина // Труды по русской и славянской филологии [Электронный ресурс]. Литературоведение. Т. 6. (Новая серия). К 85-летию Павла Семеновича Рейфмана. Тарту, 2008. URL: http://www.ruthenia.ru/document/543 654.html (дата обращения: 24 сентября 2009 г.). Загл. с экрана.
45 Казакова, Л. А. Жанр комической поэмы в русской литературе второй половины XVIII — начала XIXbb.: генезис, эволюция, поэтика: автореф. дисс. на соиск. учен. степ. д-ра. филол. наук. М., 2009. 41 с.
46 Якубович, Д. П. Античность в творчестве Пушкина: [примечания] // Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. М.- Л., 1941. Вып. 6. С. 137.
47 Каменский, 3. А. Примечания // Каменский, 3. А. История философии как наука в России XIX—XX вв. М., 2001. Доступен в интернет: http://viperson.ru/wind.php?ID=246 424 (дата обращения: 24 сентября 2009 г.).
48 Пильщиков, И. А. Петрарка в России (Очерк истории восприятия) // Петрарка в русской литературе: в 2 кн. М.: Рудомино, 2006. Кн. 1. С. 21.
49 Клейн, И. Приложение. Список текстов, составляющих используемый жанровый корпус пасторали // Клейн, И. Пути культурного импорта: труды по русской литературе XVIII века. М.: Языки славянской культуры, 2005. С. 212.
Оценочные суждения Белинского и Модзалевского поставили «штамп» бездарности на литературном наследии писателя, превратились в авторитетные постулаты, нередко повторяемые исследователями ХХ-ХХ1 вв. Отзвуком «вердикта» Белинского — «несчастная и бесталанная «Вастола» «, напоминающая «своими стихами времена Тредиаковского и Сумарокова», стихами, «которые Русь читала с восхищением при Сумарокове, которые стала забывать с появления Богдановича и о которых совсем забыла с появления Пушкина"50, — являются характеристики Черейского (малохудожественный перевод51) и Кунина («тяжеловесный слог.
52 переводчика, больше присущий XVIII веку"). Оценка Модзалевским Люценкокак литератора, не наделенного авторским дарованием, литературным вкусом, оригинальностью, трансформировалась у Ю-И. Масанова в характеристику «бездарный поэт"53, у В. И. Новиковаплодовитый автор, лишённый' «даже признаков литературной одарённости"54.
Отдельного внимания заслуживают труды Р. Ю. Данилевского и А. Н. Пашкурова, опровергающие укоренившиеся негативные оценки творчества Люценко.
Р.Ю. Данилевский — один из первых, кто увидел в Люценко рядового участника, сотворца литературного процесса конца ХУПЬ — начала XIX вв. В статьях «Виланд в русской литературе"55, «Шиллер и становление русского романтизма"56, в монографии, «Россия и Швейцария: Литературные связи.
50 Белинский, В. Г. Вастола, или Желания. Повесть в стихах, соч. Виланда. В трех частях. Изд. А. Пушкин. Санкт-Петербург. 1836. 96 (8) // Белинский, В. Г. Поли. собр. соч.: в 13 т. М.: АН СССР, 1953. Т. 2: Статьи и рецензии. Основания русской грамматики, 1836−1838. С. 72−74.
51 Черейский, Л. А. Люценко Ефим Петрович. С. 231.
52 Последний год жизни Пушкина. С. 50.
53 Масанов, Ю. И. В мире псевдонимов, анонимов и литературных подделок. Изд-во всесоюзной книжной палаты, 1963. С. 48.
54 Новиков, В. И. Пушкин как книгоиздатель и предприниматель // Балканская русистика [Электронный ресурс]. Белград, 2008. URL: http://www.russian.slavica.org/articlel265.html (дата обращения 2 июня 2010 г.). Загл. с экрана.
55 Данилевский, Р. Ю. Виланд в русской литературе // От классицизма к романтизму: из истории международных связей русской литературы. Л.: Наука, 1970. С. 366−369.
56 Данилевский, Р. Ю. Шиллер и становление русского романтизма // Ранние романтические веяния: из истории международных связей русской литературы. Л.: Наука, 1972. С. 68.
ХУ1П-Х1Х веков"57, несмотря на краткость «эпизодов», посвященных Люценко, исследователь на основе фактических данных, аналитического материала показывает в последнем трудолюбивого литератора и выделяет его заслуги: Люценко — первый переводчик «Раздела земли» Ф. Шиллера и со единственный переводчик «Первонте» К. Виланда, Люценко, наряду с П. Ю. Львовым и другими участниками «Приятного и полезного препровождения времени», являлся «лицом» отечественного «геснеризма"59. И даже в подражательности Люценко Данилевский усматривает положительное начало: «Подражательная поэзия Л. (в духе М. М. Хераскова и Г. Р. Державина) не чужда искренности, когда он пишет от лица бедствующего разночинца"60.
Работы современного исследователя А. Н. Пашкурова меняют сложившееся стереотипное представление о Люценко как посредственном. сочинителе61. Ученый называет Люценко одним «из ярких поэтов позднего сентиментализма», «талантливым представителем школы русских «легких.
62 поэтов" «. Пашкуров' рассматривает Люценко в ряду наиболее активных участников литературного процесса конца XVIII — начала XIX вв.: «Родной мир этого автора — поздний сентиментализм и становящаяся 4 предромантическая поэтика. Не удивительно, что и любимцем читающей России Люценко стал в 1790-е годы именно благодаря одному из изданий.
57 Данилевский, Р. Ю. Россия и Швейцария. Литературные связи XVIIIXIX вв. Л.: Наука, 1984. С. 71.
58 Этот текст не переводился ни на какие другие языки, при переводе получил название «Вастола, или Желания».
59 Об этом см. также: Пашкуров, А. Н. Категория возвышенного в поэзии русского сентиментализма и предромантизма: эволюция и типология. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 2004. С. 66.
Данилевский, Р. Ю. Люценко Ефим Петрович // Словарь русских писателей XVIII века. СПб.: Наука, 1999. Вып. 2. С. 250.
61 См.: Пашкуров, А. Н. Категория возвышенного в поэзии русского сентиментализма и предромантизма: эволюция и типология. 212 е.- Пашкуров, А. Н. Поэтика Тишины: сентименталистско-предромантические тенденции в поздней русской оде (Г.Р. Державин и Е.П. Люценко) // Державин глазами XXI века: к 260-летию со дня рождения Г. Р. Державина. Казань: Казанский гос. ун-т, 2004. С. 123−130- Пашкуров, А. Н. Жанрово-тематические модификации поэзии русского сентиментализма и предромантизма в свете категории возвышенного: автореф. дисс. на соиск. учен. степ, д-ра филол. наук. Казань, 2005. 44 е.- Пашкуров, А. Н. Солярная поэтика в лирике русского сентиментализма // Материалы XXXI зональной конференции литературоведов Поволжья. Елабуга, 16−17 мая 2008 года. Елабуга: Изд-во ЕГПУ, 2008. Ч. 1. С. 211−217.
62 Пашкуров, А. Н. Категория возвышенного в поэзии русского сентиментализма и предромантизма. С. 66. такой ориентации — «Приятное и полезное препровождение времени» «63. Выше уже говорилось, что Лотман высоко оценивал поэзию второстепенных авторов, определяя ее как активный фон, постоянно коррелирующий с поэзией «первого ряда"64. Пашкуров реализует данный подход к творчеству забытого литератора. Он пишет: «Поэзия Люценко может служить прекрасным камертоном для «пробуждения» новых, еще недозвучавших подтекстовых «нот» державинской> поэтики"65. Сопоставительный анализ од Державина и Люценко исследователь заключает следующими положениями: «В целом, принимая опыты Люценко и за своеобразный «высвечивающий катализатор», раскрывающий глубже замысел Державина, и за самодостаточную уникальную художественную систему (ещё ждущую своего исследователя!), можно говорить о существенной трансформации традиций философской оды классицизма. Значительно возрастает психологический подтекст пейзажа (последний равно может реализовывать «установки» как сентиментализма, так и оссианизма), личность человека (в т.ч. и поэта-творца) рассматривается одновременно на самодостаточной высоте гениальности и в контексте бесконечности повторения «цепи времён». Характерныйдля поэтики Лирического Восторга образ ' «движущейся панорамы» вбирает ряд новых примет рождающегося романтизма (ср. культ Мечты). Поэтика Тишины выступает как бы завершением всей динамической системы, сплавляя в себе жанровую палитру, диалектику основных литературных направлений (реликты классицизма, сентименталистская поэтика, приметы (пред)романтизма, оссианизма) и философию эстетики (Возвышенное)"66. Оценка и сам подход Пашкурова открывают новый путь исследования творчества забытого литератора — сквозь призму философско-эстетических категорий эпохи.
63 Пашкуров, А. Н. Поэтика Тишины: сентименталистско-предромантические тенденции в поздней русской оде (Г.Р. Державин и Е.П. Люценко). С. 125−126.
64 См.: Лотман, Ю. М. Поэзия 1790−1810-х годов. С. 15.
65 Пашкуров, А. Н. Поэтика Тишины: сентименталистско-предромантические тенденции в поздней русской оде (Г.Р. Державин и Е.П. Люценко). С. 126.
66 Там же. С. 129.
Обращаясь к словарным статьям, посвященным Люценко, мы не можем подвергать сомнению и проверке каждый сохранившийся факт, тем не менее, обнаруживаем в них расхождения относительно даты рождения, временных рамок службы в военном министерстве и в Провиантском департаменте, состава семьи и др. В ряде литературоведческих работ нами были выявлены также ошибочные представления и предположения, вызывающие несогласие. Ошибки кочуют из одной статьи, монографии в другую, так как в них Люценко не является центральным героем, выступает как промежуточный персонаж, некий штрих. Но из штрихов рисуется целое, из деталей выстраивается главное, поэтому они должны быть точными, бесспорными. Самым распространенным заблуждением в трудах, где упоминается Люценко, является зачисление его в лицейские учителя Пушкина. Ю. И. Масанов пишет: «Б. Л. Модзалевским было установлено, что переводчиком „Вастолы“ являлся бездарный поэт Ефим Петрович Люценко (1776−1854), в прошлом лицейский учитель Пушкина"67. Однако Модзалевский никогда не „возводил“ литератора в наставники Пушкина, четко прописывая его должность в лицее — секретарь хозяйственного правления68. В. Г. Дмитриев в монографии „Скрывшиесвое имя“, раскрывая некоторые из псевдонимов Люценко, также называет сочинителя лицейским учителем Пушкина69. Вероятный источник этой ошибки — ответ П. А. Плетнева на письмо к Я. К. Гроту: „“ Вастолу» Виланда перевел какой-то бывший некогда учитель Пушкина (не могу вспомнить теперь его фамилию)"70. Но трудно понять, на чем основывает В. И. Новиков предположение, что «Пушкин <.> причислял к своим учителям"71 Люценко. Каждый из учителей гения уже давно «учтен», выявлен его вклад в духовное, нравственное развитие лицеиста. Необходимо отметить, что публикация Новикова служит наиболее показательным примером того, как.
67 Масанов, Ю. И. В мире псевдонимов, анонимов п литературных подделок. С. 48−50.
68 Модзалевский, Б. Л. Пушкин и Ефим Петрович Люценко. С. 82.
69 Дмитриев, В. Г. Скрывшие свое имя: из истории псевдонимов и анонимов. М.: Наука, 1970. С. 148.
70 Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым: в 3 т. СПб.: Тип. М-ва Путей Сообщения, 1896. Т. 2. ПлетневГроту (Спб., суббота, 13 октября 1845). С. 583.
71 Новиков, В. И. Пушкин как книгоиздатель и предприниматель. исследователь может исказить (конечно, ненамеренно) сведения о второстепенном писателе, занимающем в статье периферийное положение. Всего в двух абзацах, отведенных Люценко, автор из-за неосторожной формулировки успевает наделить сего героя званием учителя Пушкина, следуя малодоказательным аргументам, причислить его к масонам, а безосновательным и бескомпромиссным суждением (лишен «даже признаков литературной одаренности») продлить путешествие поэта по безызвестности.
Вместе с литературным забвением приходит и биографическое небытие и наоборот. Архивные данные в силу невостребованности переоформляются и пересылаются в новые хранилища. Это может привести к их потере, что и случилось с некоторыми документами Люценко. Лямина и Панов в качестве одного из архивных источников указывают «ЦГАЛИ, ф. 1346, on. 1, д. 232 а, 233 (списки поэмы „Любовь к Родине“, 1820, и перевод поэмы Виланда „Испытание Авраама“, 1822- автограф стихотворения)». Однако в Российском государственном архиве литературы и искусства (бывшем ЦГАЛИ) в настоящее время фонд 1346 опись 1 содержит стихотворения «Через межу багета» Алексея Владимировича Каменского-Липецкого (сшитаятетрадь в 122 листа с машинописным способом воспроизведения.
ТХ текстов). Судьба рукописей Люценко остается неизвестной (сотрудники архива не отвечают на отправляемые запросы). Это приводит к пробелам в изучении не только творчества, биографии74 писателя, но и русско-немецких литературных связей, в частности, русской виландиаде. Так, религиозно-дидактическая поэма K.M. Виланда «Der geprufte Abraham» (1753) («Искушаемый Авраам» или, как принято переводить, «Искушения Авраама») в Германии была издана лишь однажды, в 1753 году75, а в России ее перевод выдержал переиздание. В 1780 году иждивением книгопродавца Ф. Мейера в Санкт-Петербурге вышел прозаический перевод Г. В. Медведева,.
72 Лямина, Е. Э., Панов, С. И. Люценко Ефим Петрович. С. 441.
73 См.: http://vwv.rgali.ru/show0bject.do?object=206 820 852 (дата обращения 23 сентября 2010 г.).
74 Анализ перевода позволил бы с большей точностью говорить об отношении Люценко к масонству.
75 Сведения предоставлены автору диссертации В. Р. Штемпелем, поэтом, переводчиком, проживающем в Германии. Выражаем глубокую благодарность не только за информацию, но и за высланные ксерокопии поэмы, так как в библиотеках России оригинальный текст найти не удалось. в 1787 году было осуществлено его переиздание76. Рукопись Люценко, не увидевшая свет, а теперь и утерянная, остается неизвестной для литературоведов, поэтому в истории русской? литературы: переводчиком поэмы значится лишь Медведев:. Только его перевод назван в статье пп.
Данилевского «Вйланд в русской литературе» и в «Истории русской.
78 переводной художественной литературы" .
Актуальность данной диссертационной работы обусловленаво-первых, назревшей необходимостью обозначить накопившиеся? в литературоведении ошибки? вокруг имени Люценко и. предотвратить в дальнейшем появление новых. Во-вторых, неослабевающий интерес к литературе концаXVIII — начала XIXвв., активизировавшееся изучение второстепенных писателей этого времени" приводит красширениюуточнению представленийо процессах,., происходивших в русской? словесности. Творчество" Люценко оказывается' среди1 репрезентативныхявленийярко представляющихпоиск новых форм;
Объект исследования — литературное наследие и биография Ефима Петровича-Люценко.
Предметомисследования является жанрово-стилевое многообразие творчества поэта в соотнесенности с биографическим контекстом, с литературными, направлениями (сентиментализм, предромантизм) и интеллектуально-духовными движениями (просветительство, масонство) эпохи.
Цель исследования — рассмотреть творчество Люценко вконтексте, русского литературного процесса конца XVIII, — начала XIX вв. Поставленной цели подчинены основные задачи работы:;
76 Искушение Авраамово. Поэма в трех Песнях. Переведена с Немецкаго на Французской, а с онаго на Российской язык. СПб.: Вольная тип. Вейтбрехта и Шнора, 1870. 99 с. (2-е изд. без изменений СПб., 1787 -сведения о втором издании печатаются по: Данилевский, Р. Ю. Виланд в русской литературе. С. 317).
77 Данилевский, Р. Ю. Виланд в русской литературе. С. 317.
78 Корнеева, М. Ю. Глава III // История русской переводной художественной литературы: Древняя Русь. XVIII век. СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», Buhlau, 1996. Т. 2: Драматургия. Поэзия. С. 139.
— реконструировать жизненный путь Люценко, обратив, особо пристальное внимание на сведения об учёбе, служебной деятельности, на личность наставников, определивших мировоззрение литератора;
— определить и выявить автобиографический подтекст ряда стихотворных текстов;
— установить с максимально возможной полнотой объем творчества Люценко: собрать данные о псевдонимах, используемых поэтом, в соответствии с ними исследовать журналы, упоминаемые в словарных статьях, на предмет выявления текстов Люценкоатрибутировать произведения, вышедшие отдельными изданиями без. указанияавтора (переводчика);
— проанализировать оригинальные тексты Люценко, представляющие ведущие жанры в его творческом наследии;
— проанализировать значимые переводные сочинения.
Материалом исследования служат" оригинальные и переводные произведения Люценкожурналы конца XVIII — начала XIX вв. («Дело от безделья», «Прохладные часы», «Приятное и полезное1 препровождение времени», «Иппокрена», «Магазин Общеполезных знаний и изобретений», «Труды Санкт-Петербургского вольного экономического общества», «Журнал для милых», «Журнал для пользы и удовольствия», «Европейский музей, или Извлечение из иностранных журналов», «Соревнователь просвещения и благотворения» и др.), а также «Военный энциклопедический лексикон" — отдельные сочинения (в том числе и переводные) русских писателей, поэтов ХУ1ПXIX вв.- отдельные произведения (в том числе на языке оригинала) европейских поэтов XVIII —XIX вв.- древнерусские тексты («Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве», «Повесть о разорении Рязани Батыем»), а также Иоакимовская летопись, изложенная^ в «Истории Российской» В. Н. Татищевымжурнальная критика и публицистика конца XVIII — начала XIX вв.- воспоминания и эпистолярий современниковсведения об устройстве учреждений, в которых проходиласлужебная и общественная деятельность Люценко.
Воссоздание жизненного пути Люценко основывается на методологических принципах, провозглашенных Ю. Н. Тыняновым и Ю. М. Лотманом.
Тынянов учит с осторожностью' относиться к архивным бумагам, предостерегает от документального фетишизма (термин К. Чуковского): «Есть документы парадные, и они врут, как люди. У меня нет никакого пиетета к «документу вообще». Человек сослан за вольнодумство на Кавказ и продолжает числиться в Нижнем Новгороде, в Тенгинском полку. Не верьте, дойдите до границы документа, продырявьте его. И не полагайтесь на историков, обрабатывающих материал, пересказывающих его <. .> Представление о том, что вся жизнь документирована, ни на чем не основано: бывают годы без документов. Кроме того, есть такие документы: регистрируется состояние здоровья жены тдетей, а сам человек отсутствует. И потомкам человек — сколько он скрывает, как иногда похожи его письма на торопливые отписки! Человек не говорит главного, а за тем, что он сам считает главным, есть ещеболее главное: Ну, и приходится заняться его делами^ и договаривать за него, приходится обходиться самыми малыми документами. Важные вещи проявляются^ иногда в мимолетных и не очень внушительных формах"79.
Примером документов, которые не лгут, но приводят к путанице при попытке воссоздать чреду реальных чиновничьих постов Люценко, могут служить выписки Затворницкого из формулярных списков: «Переведен в департамент уделов 27 окт. 1803 г. Переведен в хозяйственное отделение медико-филантропического комитета товарищем непременнаго секретаря с оставлением при д-те уделов 1 февр. 1806 г. Столоначальник д-та уделов 16.
79 Тынянов, Ю. Н. Как мы пишем // Юрий Тынянов. Писатель и ученый. Воспоминания. Размышления. Встречи. М.: Молодая гвардия, 1966. С.196−197. (ЖЗЛ). июля 1808 г80. Уволен из комитета, с оставлением в д-те уделов 20 янв. 1809 г."81. Вчитываясь в сухие данные, мы поймем, что за совмещенными «на бумаге» должностями стоит иная реальная деятельность, обусловленная историческим движением, переменами. Департамент уделов, основанный в 1797 году Павлом I, «был устроен в виде самостоятельнаго правительственнаго учреждения, зависевшаго непосредственно лишь от ол.
Высочайшей власти". В 1802 году Александр I «повелел образовать особый медико-филантропический комитет. В 1804 г. комитет этот учредил безплатное домовое лечение бедных и диспенсарии в разных частях города, где приходящие больные получали от врачей советы и лекарства ол безплатно». Вобоих учреждениях, инициированных императорскими особами, в первые годы их существования дела протекали относительно свободно: внутренняя^ структура управлений была лишена определенности, деятельность не регламентировалась строгими уставами. К 1806 году Люценко имел большой опыт в области организации хозяйственных структурего характер, склонность к филантропии и накопленные знания, по.
ЯЛ. видимому, привлекли деятелей Человеколюбивого общества, что привело-к переводу Люценко в хозяйственное отделение медико-филантропического комитета. Однако 15 мая 1808 года с введением в действие «Положения департамента уделов» независимость этого придворного учреждения исчезла. В частности, согласно пункту четыре § 2, контролю подлежало «определение всех чиновников ведения Департамента, производство,.
85 отпуски, отставка и составление послужных списков". Уже в июле Люценко назначен на должность столоначальника, таким образом, и.
80 Б. Л. Модзалевский указывает 1809 год (см.: Модзалевский, Б. Л. Пушкин и Ефим Петрович Люценко. С. 82).
81 Затворницкий, Н. М. Люценко. С. 64.
82 М-ль, М. Уделы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб.: Тип. Акц. Общ. Брокгауз-Ефрон, 1902. Т. 34а: Углерод — Усилие. С. 590.
83 Человеколюбивое Общество // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Спб.: Тип. Акц. Общ. Брокгауз-Ефрон, 1903. Т. 38: Цензурный комитет — Человек. С. 467.
84 Императорское Человеколюбивое общество являлась благотворительной организацией, в состав которой входили различные учреждения и комитеты, в том числе и медико-филантропический.
85 23.020. — Майя, 15. Положение Департамента Уделов // Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. [СПб.]: Тип. II отделения Собственной Его Императорскаго Величества Канцелярии, 1830. Т. 30: 1808−1809. С. 233. реальное совмещение службы в двух ведомствах, и совмещение «на бумаге» становится невозможным ввиду строго установившегося круга обязанностей. Короткие данные формулярных списков не объясняют, почему Люценко свободно перемещается из одной государственной структуры в другую, лишь изучение истории этой эпохи позволяет выявить недостающие звенья.
Б.Ф. Егоров^ противопоставляет методу Ю. Н. Тынянова метод.
ЯЛ.
Ю.М. Лотмана — метод реконструкции. Лотман, создавая новый жанр, синтезирующий научный и художественный подход, в действительности приближается к Тынянову-ученому (а не Тынянову-романисту): «Реконструкция никогда не бывает бесспорной и окончательной: ведь, надо восстановить не типовую4 казарму, а создание индивидуального гения, угадать не только то, что было сделано строителем, но и то, что он отверг, не захотел сделать или хотел, но не смог. Построенное было лишь частью непостроенного, воплощенное — невоплощенного. Труд реконструктора — сотворчество. Для того чтобы восстановить храм, ему надо воссоздать и весь душевный мир строителя. Воскресить его <. .> Реконструктор не измышляет — он ищет, сопоставляет. Он похож на кропотливого расшифровщика. И вот под его руками разрозненное и лишенное жизни и смысла обретает целостность, наполняется мыслью, и мы вдруг слышим пульс того, кто давно уже ушел из жизни, физически рассеявшись в биосфере, а духовно влившись в поток культуры. Итак, роман-реконструкция — особый жанр. Сюжет его создается жизнью. Домысел в нем не может иметь места, а вымысел должен быть строго обоснован научно истолкованным документом <.> Роман-реконструкция строже и в чем-то беднее биографического романа. Но у него есть одно существенное преимущество- - стремление максимально приблизиться к реконструируемой реальности, к подлинной личности того, на ком он сосредоточил свое внимание <.> Но чем ближе к отдельной человеческой личности, тем важнее роль интуиции, то вторжение тщательно контролируемого воображения, без которого реконструкция невозможна. И.
85 Егоров, Б. Биография души. С. 9. одновременно, чем важнее роль интуиции, тем строже, точнее, научнее.
87 должны быть контролирующие ее тормоза" .
Теоретической базой изучения литературной деятельности Люценко, в частности, её вписанности в литературный процесс рубежа XVIII — XIX вв. послужили исследованияВ.Г. Базанова, Г. А. Гуковского, A.B. Западова, Н. Д. Кочетковой, И. Клейна, О. Б. Лебедевой, Г. П. Макогоненко, Вл. Орлова, П. А. Орлова, Ю. В. Стенника, статьи сборников «XVIII век», «Проблемы изучения русской литературы XVIII века». При изучении жанра баллады важными для нас оказались суждения Д. Балашова, A.M. Микешина, В. К. Соколовойжанра идиллии — работы А. Кросса, А. Песковажанра литературной сказки — H.A. Тарховойжанра поэмы — А. Н. Соколова, Л. А. Казаковой. Рассматривая проблемы предромантизма в русской литературе и творчестве Люценко мы опирались на исследования АЖ Архиповой, В. В. Биткиновой, А. Н. Пашкурова, A.B. Петрова, Т. В. Федосеевой. Анализ переводных произведений Люценко велся с учетом положений, почерпнутых в трудах Р. Ю. Данилевского, Ю. Д. Левина, O.A. Смолян, A.B. Федорова. Из трудов о масонстве в России наиболее важными для нас явились исследования А. Н. Пыпина, С. М. Некрасова, Н. И. Николаева.
Научная новизна исследования заключается в следующем: — Впервые собраны, уточнены! и систематизированы разрозненные факты биографии Е. П. Люценко: на основе анализа автобиографических мотивов поэтических произведений писателя воссоздана атмосфера жизни семьи, конкретизирован духовно-нравственный образ родителей, наставников, друзей и благодетелейпрослежен путь становления личности Люценко в процессе его обучения в различных учебных заведениях — от Черниговской духовной семинарии до Московского университета;
87 Лотман, Ю. М. Роман-реконструкция // Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина. М.: Книга, 1987. С. 12−14. (Писатели о писателях). рассмотрена служебная и общественная деятельность литератора в связи с его социально-культурным самоопределением.
Установлен корпус литературного наследия писателя, при этом тексты классифицированы по степени достоверности их атрибутирования.
Проведен комплексный анализ оригинальных и переводных произведений Люценко в соотнесении с поэтикой жанров, направлением эстетических и философских исканий рубежа ХУНТ— XIX вв.
Впроцессе анализа многоаспектнойдеятельности Е. П. Люценко выявлены и описаны отдельные примечательные события и ситуации литературнойжизни, в. частности, доказывается факт встречи-знакомства Люценко с Державиным, предлагается новая трактовка взаимоотношений Пушкинаи Люценко в сюжете публикации сказочной поэмы «Вастола, или Желания». В значительном объеме вводятся в научный оборот материалы изредактировавшегосяЛюценко1 журнала."Европейский музей, или Извлечение из иностранных журналов", заполняя лакуну в истории журналистики начала XIX в. Разбор переводов Люценко из Виланда и Шиллера раскрывает одну из страниц русско-немецких литературныхсвязей.
Положения, выносимые на защиту: 1.
1. Жизненный путь литератора-Е.П. Люценко высвечивает типичные черты человека эпохи конца XVIII — начала XIX вв. — «чиновника из класса ученых» (формула П.А. Плетнева): выпускник духовной семинарии, продолживший свои нравственно-интеллектуальные искания в светском образованииразночинец, ищущий и находящий поддержку в аристократических семьяхфилантроп и просветитель, поддерживающий государственные начинания, направленные на улучшение жизни подданных, и принимающий непосредственное участие во многих нововведениях (Практическая школа земледелия, медико-филантропический комитет, департамент уделов, Царскосельский лицей, Провиантский департамент).
2. Мировоззрение поэта эклектично. Сочетание политического консерватизма и социального демократизма обусловлено происхождением Люценко и кругом его общения: аристократы Чичерины, Шереметьевы, Кушелевы-Безбородко, члены оленинского кружка, с одной стороны, разночинцы А. Котельницкий, И. Нехачин, А. иИ. Боровковы, А. Никитин и др. — с другой. Религиозно-просветительские искания поэта определяютсявлиянием на него наставников: доктора медицины Д. С. Самойловича, ректора Черниговской духовной семинарии Иерофея (Малицкого), духовного наставника императорской семьи протоирея A.A. Самборского.
3. Литературные занятия Люценко органично сочетаются с его служебной деятельностью. Дидактичность, назидательность ' сочинений обусловлена как традициями литературы XVIII века, так и стремлением принести реальную пользу отечеству в решении проблем, обнаруживающихся при несении государственной службы.
4. Эволюция творческого облика Люценко (автор оригинальных сочинений — переводчик западноевропейской поэтической классики, а затем материалов текущей периодики — организатор и участник литературно-просветительских объединений — составитель, редактор и корректор научно-популярных изданий и журналов) обусловлена, главным образом, спецификой литературного процесса конца XVIII — начала XIX вв.: стремительностью развития литературы и языка, постоянно обновляющимися задачами отечественной словесности, запросами читателей, которым рядовой литератор не успевал соответствовать, — а также жизненными обстоятельствами (необходимость обеспечивать семью).
5. Оригинальные и переводные произведения Люценко вбирают в себя ведущие литературные тенденции эпохи: размывание жанровых границ, взаимодействие поэтики сентиментализма и предромантизма, поиск национальной идентичности, выразившийся, в частности, при создании баллады и «эпических опытов» в обращении к фольклорным и древнерусским литературным источникам. Некоторые открытия в области проблематики и поэтики, которые получат окончательное оформление в творчестве более талантливых поэтов, появляются в произведениях Люценко раньше (в идиллиях — элементы «современной», «городской» культуры, мотив самоубийствав «эпических опытах» — обращение к историческим сюжетам, которые позже привлекут внимание декабристовв переводе — понимание* Шиллера не только как драматурга, поэта «бури и натиска», но и как поэта-философа).
6. На протяжении, всего творческого пути в произведениях различных жанров (идиллия, послание, ода, поэма, публицистическая и критическая^ статья, философская лирика) возникают мотивы идиллической поэзии, основывающиеся на представлении об идеальном состоянии мира, которое определяется не только условиями жизни, но и поведением человека. Люценко, будучи продолжателем геснеровских традиций, в буколической поэзии воплощает характерные для русской идиллии этого времени эстетические категории (Тишина, Мечта) и проблемы (трансформация / крушение «аркадского мира»).
7. Вопрос о взаимоотношениях Пушкина и Люценко не стоит рассматривать, односторонне, лишь как акт пушкинского милосердия В' адрес нуждающегося в материальной поддержке литератора средней руки. Обращение Люценко к Пушкину за помощью в издании поэмы «Вастола, или Желания» имеет литературные предпосылки (ориентация поэта-переводчика на пушкинские опыты в жанре сказки и в разработке образа демократического героя), а также бытовые обстоятельства лицейские связи, родство Пушкиных и Чичериных, содействие Пушкина П. П. Ершову в публикации «Конька-горбунка»).
Теоретическая значимость работы состоит в выявлении взаимодействия и трансформации ведущих идей, тем, проблем, жанров литературы, форм литературной жизни рубежа XVIII — XIX вв., а также в дальнейшей разработке проблемы «второстепенных авторов» на примере творчества конкретного писателя.
Практическая значимость. Материалы диссертации могут быть использованы для составления новой словарной статьи «Ефим Петрович Люценко» с исправлением всех выявленных ошибок. Результаты текстологического изучения могут быть применены при комментировании текстов Люценко в случае их публикации в изданиях типа «Библиотека поэта» (ср.: «Поэты 1790−1810-х годов», 1971). Роспись содержания «Европейского музея, или Извлечения из иностранных журналов» представляет собой материал для библиографическогосправочника типа «Сводного каталога сериальных изданий России». Систематизированный и расширенный список псевдонимов-Люценко может служить дополнением (в качестве примечания) к фундаментальному труду И. Ф. Масанова. «Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей» в. случае его переиздания. Результаты работы могут быть применены также в вузовском курсе по истории русской литературы ХУШ — первой четверти XIX вв., в специальных курсах, посвященных буколической поэзии, эпической поэме малой формы, ирои-комической поэме, русско-европейским литературным связям, проблемам предромантизма.
Структура и объем работы определены ее целью и задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, двух приложений, библиографического списка. В первой главе мы пытаемся восстановить биографию Люценко. Реконструируя взгляды, интересы, а, по возможности, и характер писателя, понимая их неразрывную связь с литературой, мы хотели бы осветить судьбу Люценко-человека. Во второй главе.
Заключение
.
Как и любой поэт, Люценко мечтал о признании, народной любви и бессмертии. Вспомним:
Умрет — из гроба самаго Промчится слух о нем в народы, Что он любимец был природыВсе будут знать и чтить его .
Его мечте не суждено было сбыться. Поэтическая, идеологическая зрелость поэта совпала с вливанием в литературу новых сил. Приверженность старому слогу и, главное, верность идеям ушедшего XVIII века не могли найти отклик в пришедшем поколении. Невольно получив статус «старичка», Люценко был вынужден уйти в тень, расстаться с оригинальным творчеством и превратиться в «литературного поденщика» — корректора, редактора, переводчика различного рода стаей. В 1836 году Пушкин, сам того не зная, подвел итог литературной деятельности Люценко, назвав его заслуженным литератором. Модзалевский считает, что за этой характеристикой скрывается.
ОЛЯ только" «плодовитость» поэта. На наш взгляд, речь должна идти не столько о плодовитости, сколько о широте, разнообразии форм творческой деятельности Люценко. Поэт, переводчик поэтических и прозаических произведений, активный участник «Приятного и полезного препровождения времени», один из авторов и редактор «Журнала для пользы и удовольствия», редактор, составитель и переводчик «Европейского музея, или Извлечения из иностранных журналов», член комитета по изданию книг, хранитель библиотеки и архива Вольного экономического общества, один из основателей, председатель, кандидат помощника председателя, цензор стихотворений, участник Вольного общества любителей российской словесности, переводчик статей и редактор «Военного энциклопедического лексикона», редактор и корректор «Инженерных записок». На основе этого обширного перечня форм участия Люценко в литературном процессе конца XVIII — начала XIX вв. его можно с уверенностью назвать литературным.
967 Люценко, Е. Поэт. С. 107.
968 Модзалевский, Б. Л. Пушкин и Ефим Петрович Люценко. С. 88. ремесленником своего времени, созидателем, сотворцом литературной жизни эпохи.
В ходе диссертационного исследования мы стремились не отступать от одного из главных заветов А. П. Скафтымова — читать честно. Опыт анализа творчества Люценко показывает, что он заслуживает объективной оценки, оценки, лишенной негативной, предвзятой составляющей: Люценко — рядовой участник литературного процесса рубежа XVIII—XIX вв. Он творил в духе своей эпохи. В его судьбе отражаются типичные приметы времени (участь «чиновника из класса ученых»), в творческом наследии — ведущие тенденции отечественной словесности: диффузность, амальгамность жанров, поиск формы для выражения национальной идентичности, поэтика сентиментализма, предромантизма, оссианизма, геснеризма. В творческом сознании Люценко живыми оставались идеалы просвещения, унаследованные от XVIII века, вся его деятельность была направлена на образование соотечественников, в особенности юношества. Однако события Французской революции, общественно-политическая ситуации в России первой четверти XIX века постепенно трансформировали мировоззрение поэта, формировали такие представления, в которых сочетались противоположные категории. Эклектизм мышления, получивший выражение и на идейном, и на жанровом уровнях, также представляет собой одну из особенностей поколения писателей рассматриваемого периода.
В третьей главе мы приводили суждение А. Н. Соколова о том, что эпические поэмы Люценко стоят в ряду произведений, подготовивших почву для романтических поэм. Любопытно и наблюдение исследователя о том, что эти поэмы Люценко, наряду с поэмами Нарежного, еще до «Царя, или спасенного Новгорода» Хераскова начинают интересную линию «в области метрической формы» — Люценко и Нарежный «перешли на четырехстопный ямб"969. Такого рода маленькие заслуги-открытия Люценко, способствующие формированию крупных достижений русской литературы, выделяют фигуру.
969 Соколов, А. Н. Очерки по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX века. С. 219. поэта в ряду его второстепенных сотоварищей. Они же могут служить отправной точкой для дискуссии с мнением Томашевского, согласно которому «на забвение» Люценко «обрекла» «роль эпигона сумароковской школы"970. Литератора, на наш взгляд, не стоит причислять к эпигонам. Подражательный характер поэзии Люценко — форма не эпигонства, а «интертекстуальности» (с учетом специфики литературы XVIII века). Образы, риторические фигуры, реминисценции и открытое цитирование произведений Ломоносова, Сумарокова, Хераскова, Державина, Карамзина в наследии Люценко представляют большой интерес для разработки исследуемой темы и могут привести к неожиданным открытиям. В качестве примера приведем строфу из стихотворения «Энтузиазм»:
Всемощный Гений! огнь сердечный Есть ключ, отколе ты течешь,.
Отколь горящи волны, вечны .
Во удивленны души льешь.
Твое лишь быстрое внушенье.
Влечет, как вихрь, в своем стремленье.
Дни, веки, царства и царей.
Как электрическим ударом.
Объемлешь ты в порыве яром.
Безмерну цепь вселенной всей971. л I.
Здесь и образы «Утреннего размышления о Божием Величестве» М. В. Ломоносова («горящи волны, вечны» — «горящий вечно Океан"972), а выделенные строки выглядят как неточная, обработанная цитата из «Реки времен.» Державина. Но «Энтузиазм» Люценко написан в 1805 году, а «Река времен.» Державина в 1816, спустя одиннадцать лет. У Люценко оптимизм, пронизывающий все стихотворение, отчетливо звучит и в данной строфе. Энтузиазм, вдохновение рождает жизнь, движет поступками людей, «влечет» «в своем стремленье дни, веки, царства и царей». Данная «формула» раскрывается следующими строфами: лирический герой вспоминает тех, кто, по его мнению, перевернул ход истории — Галилея.
970 Томашевский, Б. В. Е. Люценко. С. 573.
971 Лцнко, Е. [Люценко, Е. П.] Энтузиазм. С. 20.
972 Ломоносов, М. В. Утреннее размышление о Божием Величестве // Ломоносов, М. В. Стихотворения. М.: Сов. Россия, 1985 С. 29.
Земле дал бег иным путем"), Невтона («строитель сфер небесных»), Александра Македонского («Порабощает все. народы / До вечных льдов — границ Природы»), Румянцева («попрал» «несчетну рать Луны"973) и прочих. Глубокий пессимизм последних стихов Державина рождает противоположную картину: река времен пожирает все, совершенное человеком, даже точто могло бы остаться «чрез звуки лиры и трубы"974, не избегает общей участи. Легкое, вызывающее ощущение полета «влечет» Люценко у Державина трансформируется в тяжелое, безысходное, угнетающее «топит».
Не меньший интерес представляют следующие сопоставления: Люценко Пушкин о *7 с 07Й.
Улыбкой светлою природа Улыбкой ясною природа.
Проходит, друг мой, все на свете, Но наше северное лето,.
Карикатура южны Мелькнет и нет979.
ОТ/С.
Проходит все — блеснет и нет Карикатура южных зим,.
При звуке сельской Терпсихоры Услышу ль вновь я ваши хоры?
Амур пастушьи водит хоры97 Узрю ли русской Терпсихоры980.
Мы не утверждаем, что державинские, пушкинские строки реминисцентны по. отношению к строкам Люценко, а лишь хотим показать, что поэтическое наследие последнего интересно, пронизано поэтическими «формулами», находками, оборотами, которые проявят себя чуть позже в шедеврах его современников, что поэтическое мышление Люценко — мышление поэта конца ХУШ — начала XIX вв.
Реконструкция биографии ^ Люценко. также имеет дальнейшие перспективы. К намеченным в конце первой главы направлениям поиска (дворянские корни рода Люценко, семейный быт, отношение к масонству).
973 Там же. С. 20−21.
974 Державин, Г. Р. Река времен // Державин, Г. Р. Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота: в 9 т. СПб.: Тип. Имп. АН, 1866. Т. 3. С. 236.
975 Лц, Еф. [Люценко, Е. П.] Утешение самаго себя. С. 58.
976 Люценко, Е. Быстротечность. С. 284.
977 Люценко, Е. Весна. С. 365.
978 Пушкин, А. С. Евгений Онегин // Пушкин, А. С. Собр. соч.: в 8 т. М.: Худож. лит., 1969. Т. 5. С. 169.
979 Там же. С. 116.
980 Там же. С. 22. можно добавить и другие. Так, в Украине есть село с примечательным для нас названием Люценовка. Существует ли между родом Люценко и названием села какая-либо связь? Биографический характер приобретает и исследование литературных связей. Особо примечателен характер взаимоотношений Греча и Люценко. Люценко сменяет Греча в «Европейском музее» или Греч покидает журнал с приходом Люценко? В типографии Греча издается переведенный Люценко «Потерянный рай», а в «Сыне отечества» Греча публикуется жесткая критика перевода981. Встает вопрос: случайна ли данная цепочка событий или за ней скрывается некое противостояние, сложные жизненные перипетии?
Личность и творчество Ефима Петровича Люценко полны литературных загадок, разрешение которых обогащает картину литературного процесса конца XVIII — начала XIX вв.
981 Ситуация напоминает отношение Греча к A.H. Оленину: меценат вместо благодарности за оказанную помощь получил неутомимые насмешки. Р.В. Иванов-Разумник пишет: «В кабинете Греча висел портрет Оленина с каламбурной подписью, сделанной Гречем: «О, le nain!» (О, карлик!) Греч не уставал издеваться над смешной надписью, составленной Олениным для постамента двух сфинксов, стоящих против Академии Художеств, начинавшейся словами «сии два ограмных сфинкса.» «(Иванов-Разумник, [Р. В.] Н. И. Греч и его «Записки». С. 12−13).
