Развитие литературного процесса в постсоветском обществе тесно связано с переоценкой ценностей в накопленном на протяжении завершающегося двадцатого столетия опыта отечественной литературы. Переосмыслению подвергаются не только и даже не настолько произведения художественной литературы, насколько основные принципы их создания, собственно содержание художественного метода. Да и сам тотальный метод, которым на протяжении семи десятилетий являлся социалистический реализм, рассматривается теперь в большинстве случаев лишь как средство стандартизации литературы. В этой связи появляются взгляды на типологию преимущественно как на стандартизирующее начало для литературного процесса. Более того, зачастую ставится под сомнение необходимость какого бы то ни было художественного метода вообще. За каждым писателем признается право на индивидуальный творческий стиль, наличие которого полностью освобождает от необходимости следования какому либо общему методу.
Данному процессу в настоящее время посвящается немало научных трудов, что дает возможность сосредоточить внимание на одном вытекающем отсюда вопросе: литературные произведения какой направленности при смене общественного строя, сознания, ценностей не потеряли своей былой значимости и почему? В первую очередь, каждая книга, пережившая эпоху, в которую создавалась, очевидно, содержала некие всеобъемлющие ценности, не подверженные распаду по смене идеологической формации. Вовторых, и это тоже не менее очевидно, такое произведение представляет сок • бой творение настоящего мастера слова, чье творчество немыслимо вместить в рамки когда-то существовавших методов.
В историю литературы ушли символизм, футуризм, имажинизм, но в читательском сознании все так же полноправно занимают свои прежние места Брюсов, Маяковский, Есенин.
Это же самое можно сказать и о достаточно широком пласте так называемой «деревенской» прозы, мастера которой в достаточном (для предметности разговора) большинстве своем владели как темой, так и средствами для ее наиболее полноценного воплощения. В. Солоухин, обнаруживший возможность синтеза лирической и «деревенской» прозы, В. Белов, существенно обогативший это направление концепцией «Лада», В. Распутин, ярко высветивший экологическую сторону проблемы, лучшими своими творениями стоят в ряду замечательных отечественных писателей, каждый из которых по-своему оригинально раскрыл тему народной духовности на материале жизни деревни.
Актуальность исследования. На современном этапе развития литературного процесса перед отечественным литературоведением встаёт целый ряд качественно новых проблем. Ширящийся интерес к духовной культуре охватывает всё новые слои общества. С другой стороны, поле борьбы постмодернизма с нормативной эстетикой соцреализма, последовательно разраставшееся в различных областях отечественной культуры, по-прежнему способствует выхолащиванию духовного начала и содержательного компонента литературных произведений. Необходимость тщательного пересмотра сложившегося в обществе круга ценностей сопряжена с изменением различных форм общественного сознания. Формирование нового круга общественных реалий идёт наряду с кристаллизацией новых нравственно-эстетических принципов, свойственных каждой культурной генерации. Современная роль деятелей науки и культуры — сохранить и приумножить те существовавшие в советский период ценности, которые не потеряли своей социальной значимости в процессе общественного переустройства.
Актуальность данного исследования определяется обращением к русской «деревенской» прозе, которая восприняла из фольклора, народной философии и других источников надлежащую глубину народной духовности. Другие идейно-стилевые течения отечественной литературы (историко-революционная, городская проза и др.) также были вовлечены в данный процесс, но именно «деревенская» проза сыграла здесь определяющую роль. Избранный для рассмотрения период 1960;х годов в этом смысле наиболее показателен. Будучи временем перелома в общественном сознании, в разнообразии его форм и проявлений, 60-е годы способствовали выходу литературы из предшествующей (40-е — 50-е годы) эпохи бесконфликтности.
Литература
данного периода, особенно в лице «деревенской» прозы, имеет высокий содержательный потенциал, подкреплённый широким жанровым разнообразием и самобытностью индивидуальных творческих стилей. В этом видится причина того, что и спустя три десятилетия «деревенская» проза 60-х не утеряла своего значения в выражении народной духовности, способности позитивно влиять на развитие современного литературного процесса. Литераторы наших дней могут найти в лице «деревенской» прозы замечательный источник литературного мастерства, где есть возможность почерпнуть немало животворных красок для своей творческой палитры. Это открывает также широкое поле для разноплановых литературоведческих изысканий. Данной работе следует стать определённым звеном таких исследований.
Нравственно-эстетические искания «деревенской» прозы 60-х базируются на однозначном приоритете личности в кругу художественных ценностей. Роль личности, главным образом творческой, поднимается «деревенской» прозой до заслуженных высот, чем наносится удар по авторитаризму и стандартизации всех человеческих проявлений, возводимой ранее на пьедестал почёта. Если принять во внимание особенности общественной ситуации, которая с неистовством низвергала личность, какую бы то ни было, со всеми её достоинствами и несовершенствами, то в понимании нами «деревенской» прозы как литературного явления произойдёт приращение эстетического смысла. Теперь роль личности творческой может противопоставляться не только личности авторитарной, но и ниспровержению личности как таковой. В. Солоухин, В. Белов, Ф. Абрамов — в России, Т. Керашев, Ю. Тлюстен, А. Евтых, — в Адыгее, а также и другие мастера «деревенской» прозы вряд ли могли представить себе весь масштаб литературы, бездуховный натиск которой будут призваны сдерживать в дальнейшем их творения. Таков современный контекст существования произведений «деревенской» прозы 60-х. Другим своим достоянием «деревенская» проза уже в большей степени обязана собственно этапу литературного процесса, к которому и принадлежит. Став полем взаимодействия, а затем и взаимопроникновения лирического и публицистического начал, «деревенская» проза тем самым явила миру образец полифункциональности и одновременно — соответствующего комплекса условий для дальнейшего взаимообогащения различных литературных жанров и стилей. Наряду с другими литературными направлениями, а в ряде случаев — и в авангарде этого процесса — «деревенская» проза в 60-е годы способствовала развитию жанров, появлению жанровых модификаций, а также синтезу близкородственных и даже достаточно разнородных жанров. Следует подчеркнуть, что формировавшиеся в «деревенской» прозе условия способствовали этому в большей мере, нежели в иных идейно-стилевых течениях. Эти и другие активы «деревенской» прозы свидетельствуют в пользу наличия ряда типологических особенностей, находящихся в состоянии взаимоопределённости с её межнациональными связями. Иными словами, литературная типология «деревенской» прозы обретает свою наибольшую значимость именно в соположении с соответствующим опытом национальных литератур, в частности — адыгейской. Это обстоятельство наложило отпечаток на звучание темы диссертации. Как отмечает У. Панеш, в период 60-х годов «в произведениях кабардинских, черкесских и адыгейских авторов проявляются такие типологически значимые тенденции, как’уход от историко-событийного описательного повествования к художественно-объёмному, концентрированному проблемно-аналитическому изображению».1 В порядке восходящих связей адыгские (и в их числе — адыгейская) литературы вступали в отношения типологической общности с русской литературой и литературами народов Российской Федерации. Одной из важнейших типологических особенностей этих литератур стала выработка общего направления нравственно-эстетических исканий. Единой проблемой для русской «деревенской» и адыгейской прозы стало восстановление роли личности в системе художественного конфликта. Наряду с этим, типологически значимым моментом видится тяготение данных литератур к использованию крупных жанровых форм. В их числе — обретение жанром романа панорамности, а также углубление лирического начала в повести. Возникает закономерный вопрос, какой момент является определяющим для «деревенской» прозы, становящейся в центр указанного взаимодействия. Ответ заключается в том, что проза множества национальных литератур и была, по существу, «деревенской».
1 Панеш У. М. Типологические связи и формирование художественно-эстетического единства адыгских литератур. — Майкоп, 1990. — с. 123.
Ярким примером этому может служить" адыгейская литература. Её художественный опыт, включавший в себя обращение к различным сторонам жизни общества, так или иначе соприкасался с темой деревни (Т.Керашев, Ю. Тлюстен, А. Евтых, Д. Костанов, Х. Ашинов и др.). И такую судьбу адыгейской литературы разделили многие литературы других национальностей, чья культура в целом не была урбанизирована настолько сильно, чтобы «деревенская» тема перестала быть доминантой повествования.
Выявление типологических особенностей «деревенской» прозы не является самоцелью и имеет сугубо прикладное значение. Соответственно не предполагается высказывание инновационных взглядов на литературную типологию, а исследование ведётся в русле, намеченном авторитетными представителями отечественного литературоведения.
Методологической и теоретической базой реферируемого исследования стали работы М. Бахтина, Р. Бикмухаметова, И. Богомолова, А. Бучиса, Ч. Гусейнова, В. Жирмунского, К. Зелинского, Л. Каюмова, Д. Лихачёва, Г. Ломидзе, Ю. Лотмана, А. Метченко, И. Неупокоевой, Л. Новиченко, М. Пархоменко, Ю. Суровцева, Л. Теракопяна, М. Храпченко, М. Фетисова, В. Шадури и др. Новый взгляд на интересующие нас проблемы высказан в исследованиях К. Абукова, Н. Авчинниковой, О. Алейникова, М. Антошина, Т. Гуртуевой, В. Евсеева, К. Кадыровой, Н. Качмазовой, Д. Крамарской, И. Новосёловой, Р. Новрузова, Е. Соловьёвой, Л. Тагизаде, А. Шацкой и др. В отношении именно адыгейской литературы автор данного исследования считает своим долгом следовать положениям, высказанным в работах адыгских и адыгейских литературоведов — Л. Бекизовой, Л. Дёминой, Г. Куваевой, Р. Мамия, У. Панеша, Т. Степановой, А. Схаляхо, Т. Чамокова, Х. Тлепцерше, А. Тхакушинова, К. Шаззо, Е. Шибинской и других. Наиболее показательным в плане свободы от посторонних, идерлогических привнесений можно считать период с 1956 по 1964 год, когда в «деревенской» прозе ярче других литературных направлений было продемонстрировано торжество единства человека и природы, чистота его помыслов и устремлений, естественность решения назревающих проблем и многие другие небезынтересные аспекты. До наступления этого периода русская, а вслед за ней — и национальные литературы несли на себе глубокую печать советской командно-административной системы, сделавшей литературу одним из важнейших средств партийной пропаганды идеи коммунизма. Примитивное, узко-материалистическое мышление ряда чиновников от литературы привело к процветанию в 40-х — 50-х годах «бесконфликтной» литературы. Наличие конфликта как формально-содержательного компонента литературного произведения не исчерпывало глубины художественного содержания, которое стремился выразить каждый настоящий художник слова. Номинально присутствующий на страницах книг конфликт укладывался в прокрустово ложе бытовавшей в те годы явно деформированной методологии литературы. Она формировала в общественном сознании безвариантный, четко идеологически выверенный способ выражения художественного конфликта. Разумеется, любой незаурядный автор рисковал оказаться вне «официальной» стороны литературного процесса, поддерживавшегося партийно-государственной номенклатурой, пожелай он дать на страницах книги четкую картину происходящего, типичную для того времени. Складывавшееся положение создавало благоприятную почву для появления множества малоотличимых по фабуле и сюжету, характерам героев книг, перемена топографических наименований и имен действующих лиц в любом из которых превращала бы произведение в другое, стоящее на этой же полке. Каждая из таких поделок, тем не менее, соответствовала требованиям основного художественного метода. Одним из наиболее характерных произведений этого времени стала книга С. Бабаевского «Кавалер золотой звезды», получившая Сталинскую премию.
В 1956 году на XX съезде КПСС в докладе Н. С. Хрущева была дана бескомпромиссная оценка положения в стране, сложившегося в результате формирования культа личности И. В. Сталина. Было подчеркнуто, что назрела необходимость коренным образом изменить структуру и методы управления государством. Как практически важнейшее средство пропаганды курса партии литература была призвана отразить создавшееся положение во всех отраслях жизни общества и нацелить общественное сознание на преодоление культа личности и его последствий.
Разумеется, этим самым не преодолевалось руководство литературным процессом со стороны партии и правительства. Однако изменение курса компартии дало возможность более полно отразить явления реальной действительности, в том числе — и негативные, как в прозе, так и в поэзии. Именно этому, на наш взгляд, отечественная литература 60-х обязана максимальным за всю историю советского периода уходом от бесконфликтности. Как известно, в середине 60-х годов трагедия замалчивания негативных явлений советской действительности дала «фарсовый» рецидив, когда писатели в таком количестве уже не изгонялись из государства и официально разрешенной литературы, но от них в это время стало требоваться приукрашивание жизни народа, подмена действительных результатов переустройства народного хозяйства желаемыми. Явление рецидива нагляднее всего представлено в дилогиях, трилогиях и тетралогиях, где создание художественного полотна охватывает большой отрезок времени — как в плане содержания, так и в процессе работы над произведением. Если, к примеру, рождение первой части книги пришлось на конец 50-х — начало 60-х годов, то её содержание характеризует наибольшая открытость, широкоформатность показа спектра явлений действительности — от объективно наиболее передовых до самых отрицательных. Тон последующих книг, написанных в течение следующего десятилетия, приобретает некоторую извинительную окраску, когда автор чувствует себя в ответе за предыдущие «разоблачения» либо озабоченно показывает, что все ранее описанные недостатки, перегибы в стиле руководства, ранее неразрешимые конфликты полностью искоренены. Так, в тетралогии Ф. Абрамова подобные метаморфозы нагляднее всего прослеживаются на уровне характеров героев. И все же, несмотря на это, разбег, взятый литературой 60-х, было трудно остановить последующими идеологическими наслоениями. Основные художественные активы этого десятилетия оказались типологически значимы в дальнейшем развитии как русской литературы, так и национальных литератур — главным образом, литератур народов Российской Федерации. Следует отметить, что в каждой национальной литературе опыт взаимодействия русской литературы и политики советского государства получил своеобразное преломление. С одной стороны, каждая национальная литература в своей мере и степени унаследовала от советской русской ту деформирующую методологию, в свете которой шло создание литературных произведений.
С другой стороны, литературы народов Российской Федерации и стран, называемых теперь «ближним зарубежьем», испытывали непосредственное влияние всевозможных политических решений, когда литературой считали нужным управлять с трибун партийных съездов, пленумов, заседаний политбюро ЦК КПСС. Своеобразным функциональным придатком служил в этом процессе Союз Писателей СССР, членами которого были писатели всех советских республик, краёв и автономных областей. Не член Союза Писателей не мог донести своё творчество до широкого круга читателей, в то время как каждый член СП обязан был делать это, лишь неукоснительно проводя в жизнь решения партии. Характеру писательской деятельности соответствовал дальнейший уровень почёта, тиражей книг. Это и приводило к тому, что полки тысяч библиотек на территории бывшего СССР заполнялись массой книг, устаревающих с момента очередного изменения курса партии. Впадения литературы в крайности — от стерильно-бесконфликтной до экстремально выражающей различные общественные негативы всё больше настораживали читателя, заставляли все чаще самостоятельно присматриваться к происходящему и довольствоваться, в конце концов, собственными, пусть и не столь всеобъемлющими выводами. Исподволь росло неверие печатному слову, разобщение круга писателей и читательской аудитории. В результате этого литература, не справившаяся с’задачей полноценного отображения действительности, перестала оказывать должное влияние на читательские умы и сердца. Разошедшиеся потоки «доноров» и «реципиентов» в литературе с течением времени разорвали эстетическое пространство и привели к возникновению ситуации постмодернизма. Отторжение нормы, свыше навязанного стандарта начало физиологически уравновешивать предшествующую алогичность ситуации, посильно разрешая десятилетиями накапливавшиеся противоречия между литературой и реальностью, сводившие «на нет» развитие настоящей литературы.
В связи с этим достаточно сложным представляется вопрос определения квинтэссенции положительного опыта литературы советского периода, способного возобладать над сложившейся в современной литературе ситуацией. Очистительное влияние эпохи постмодернизма постепенно и для многих (как авторов, так и читателей) незаметно переходит в разрушительное: крайне необходимый пересмотр круга традиционных ценностей со временем переходит к полному отрицанию каких бы то ни было ценностей. У читателя возникает привыкание к последовательному их уничтожению, отнюдь не безопасное. Именно это положение заставляет ещё и ещё раз обращаться к литературному наследию советской эпохи и находить в нем не исчерпавшие своей значимости активы.
Среди объектов исследования выделяются, прежде всего, тетралогия Ф. Абрамова «Братья и сёстры» («Пряслины») и романы А. Евтыха «Улица во всю её длину» и «Двери открыты настежь», составляющие дилогию «Шуба из двенадцати овчин». Соположение именно этих произведений образует грань основного сопоставления. В свою очередь, по концептуальному принципу вокруг них выстраиваются произведения других представителей национальных литератур. В числе таких авторов — М. Шолохов — вторая часть «Поднятой целины», В. Солоухин — «Владимирские просёлки» и «Капля росы», Т. Керашев — «Состязание с мечтой», Р. Сирге — «Земля и народ»,.
С.Крутилин — «Липяги», И. Мележ — «Дыхание грозы», О. Гончар — «Тронка», М. Стельмах — «Кровь людская не водица», Г. Матевосян — «Мы и наши горы», Ч. Айтматов — «Прощай, Гульсары» и многие другие. Столь широкий круг произведений, в той или иной степени вовлечённых в процесс рассмотрения, оправдан желанием исследователя наиболее многоаспектно выявить типологические особенности русской «деревенской» прозы в её межнациональных связях. Понимание типологии не как узко функционального «стандартизирующего» начала, а как ключа к открытию нравственно-эстетических достижений и определяет цель и характер задач этой работы.
Цель работы определена высказанной выше потребностью автора комплексно представить типологические особенности русской «деревенской» прозы и её межнациональные связи, прослеживая при этом, насколько широк круг несомых «деревенской» прозой нравственно-эстетических ценностей, не утерявших своей значимости и по сей день. Параллельно представляются жанрово-стилевые особенности «деревенской» прозы исследуемого периода. В результате раскрываются закономерности сложного процесса взаимовлияния различных культурных образований.
Осуществлению основной задачи исследования сопутствует решение частных — таких, как:
— уточнение понятийного аппарата;
— исследование процесса становления «„деревенской“» прозы 60-х;
— изучение основных тенденций развития русской и адыгейской прозы в направлении «„деревенской“» ;
— осмысление духовно-нравственного потенциала «„деревенской“» прозы как проводника диалога культур;
— исследование основных структурных особенностей произведений данного идейно-стилевого течения;
— определение соотнесённости жанрово-стилевых особенностей в творчестве русских и адыгейских писателей-" деревенщиков" .
Обозначить некоторые пути ухода от превалирования постмодернистской эстетики над Этикой следует этой работе. Литературный материал для нахождения приемлемых этических основ обширен и глубок. На наш взгляд, в достаточно большой мере он концентрируется в той самой «деревенской» прозе, которая и впитала в себя основные достижения времени «хрущёвской оттепели» .
Методы исследования определены его целью и задачами. Типологическое исследование, предполагающее выявление типовых соответствий и национального своеобразия изучаемых литератур, обусловило выбор описательного, сравнительно-исторического методов и метода обобщения. Органично дополняя друг друга, используемые методы способствуют разностороннему рассмотрению типологических связей и национального своеобразия творчества русских и национальных писателей-«деревенщйков». С их помощью мы определяем, как это национальное своеобразие проявляется в особенностях идей, типов героев произведений, стиля, и какие типологически значимые черты можно проследить при этом. При необходимости мы также используем данные сопоставительного анализа произведений, выходящих за рамки непосредственного рассмотрения в данной работе. В ряде случаев это оказывается полезным для более глубокого понимания тенденций развития «деревенской» прозы.
Научная новизна данного диссертационного исследования вытекает из постановки и решения проблемы взаимовлияния русской «деревенской» прозы и национальных литератур в 1960;е годы. Существующие исследования (Ф.Бешукова, Ф. Хуако) направлены на решение сходных проблем, но касательно других периодов развития литературного процесса. Обращение к проблеме развития «деревенской» прозы 1960;х годов в контексте предшествующих научных трудов (Л.Аннинский, В. Камянов, В. Кожинов, Ф. Кузнецов, А. Ланщиков, М. Лобанов, Вс. Сурганов, велось, как правило, с другими исследовательскими целями, что и определяло иной круг затрагиваемых вопросов.
При родстве методологии, методов, применяемых исследователями, внимании к интересующему нас периоду, мы выбираем иные объекты исследования и другое идейно-стилевое литературное течение в целом. Из этого можно заключить, что даже при очень тесном соприкосновении с темой, целью, задачами исследования, используемой методики и методологии и другими определяющими сторонами данной работы, существующие труды пока не сочетали их в себе все одновременно. Таким образом, единство предмета исследования, его объектов и использованных в данной работе средств как раз и предполагает её научную новизну.
Теоретическая и практическая значимость данной работы состоит в том, что она обогащает представление о развитии русской «деревенской» прозы 1960;х годов и предметах её межнациональных связей. Исследование способствует выяснению закономерностей эволюции типологической общности русской «деревенской» прозы и других литератур народов Российской Федерации. Результаты работы могут быть полезны для специалистов в области изучения взаимовлияния литератур на примере их конкретных идейно-стилевых течений. Исследование можно использовать также при чтении курсов «История отечественной литературы» и спецкурсов по литературе народов России.
Апробация диссертации велась на протяжении четырёх лет исследовательской работы по данной теме. Её ход и результаты регулярно излагались в докладах на конференциях аспирантов АТУ, по теме диссертации был опубликован ряд статей. Кроме того, отдельные статьи и тезисы в настоящий момент находятся в производстве. Диссертация обсуждалась на кафедре литературы и журналистики АТУ.
К рассмотрению типологических особенностей «деревенской» прозы 60-х и следует приступить, «деревенская» проза, как уже не раз говорилось, занимала важное место в многонациональной отечественной литературе. При всём однозначном порицании административно-командного прессинга, который испытывала многонациональная отечественная литература, необходимо признать, что свою интегративную функцию она в наибольшей мере и степени выполняла именно в советский период своего развития. В этой связи К. Абуков подчёркивает: «тенденции к разобщению и национально-культурной изоляции народов в нынешних условиях может осложнить, затормозить дальнейшее развитие литературных связей, нанести определённый урон сформировавшимся в этой области богатейшим традициям. Но мы исходим из глубокого убеждения в том, что многонациональная советская литература была реальностью, не имевшей аналогов в мировой практике творческого взаимодействия и взаимообогащения» .
Развёртывание многообразной литературной типологии советской эпохи происходило с расчётом на перспективу, в противном случае не имеющие логического продолжения в своём развитии литературные явления впоследствии могли и не представлять собой органичной типологической общности. Существенный вклад в создание материала типологии «деревенской» прозы внесли представители так называемых новописьменных литератур. В этом процессе был задействован неоднократно описывавшийся в ряде научных трудов механизм взаимовлияния национальных литератур. Если учитывать, что достижения, например, русской литературы перенимались представителями различных национальных литератур постепенно, то к моменту угасания указанных процессов в организме литературы-донора воспринятые их результаты только начали входить в стадию расцвета в литературах.
2 Абуков К. И. Национальные литературы Дагестана и Сев. Кавказа в системе взаимосвязей: Науч.докл.по опубл. трудам, предст. на соиск.учён.степ.д-ра филол. наук: (10.01.01) / Даг.науч.центр РАН, Ин-т яз., лит. и иск-ва им. Г.Цадасы: — Махачкала, 1993. -с.2. реципиентах. И в то время, когда бывший «донор» уже не мог существенно повлиять на судьбу «реципиента», как раз и началось обратное влияние: такая национальная литература-«реципиент» возвращала опыт русской литературы — своего бывшего «донора», но уже в преломлённом состоянии, обога-щённом национальной традицией. Разумеется, эта схема несколько утрирована, однако, в том или ином качестве она реализовалась в ходе литературного процесса. На материале литературного опыта народов Дагестана и Северного Кавказа и ведёт своё исследование К.Абуков. Он отмечает, что «.творческий вклад таких дагестанских и северокавказских художников слова, как С. Стальский, Г. Цадаса, К. Кулиев, А. Кешоков, А. Абу-Бакар, Д. Кугультинов, И. Машбаш конденсируют мощное силовое поле эстетической энергии, что возможно и должно ставить вопрос о так называемом «обратном воздействии"3. Мера и степень, а также направленность такого влияния прослеживается автором с условием, что он — «сторонник взыскательной, взвешенной оценки достижений национальных литератур. В этой связи высказывается критическое отношение к устоявшимся мнениям об их «ускоренном развитии», о наличии «младописьменной романистики», ставится под сомнение переложение, перенос принципов периодизации русской литературы, не укладывающиеся в схемы живые реалии национальных литератур"4. Однако К. Абуков свои наблюдения и суждения бесспорными не считает. И такая позиция тем более разумна, что достаточно сложно выстроить пропорцию между путями развития литературы обширной традиции и новописьменной. В каждом случае обязательно будут находиться какие-либо не вполне сопоставимые характеристики.
3 Абуков К. И. Национальные литературы Дагестана и Сев. Кавказа в системе взаимосвязей: Науч.докл.по опубл. трудам, предст. на соиск.учён. степ, д-ра филол. наук: (10.01.01)/ Даг.науч.центр РАН, Ин-тяз., лит. и иск-ва им. Г.Цадасы: — Махачкала, 1993. — с.9.
4 Абуков К. И. Национальные литературы Дагестана и Сев. Кавказа в системе взаимосвязей: Науч.докл.по опубл. трудам, предст. на соиск.учён.степ.д-ра филол. наук: (10.01.01) / Даг.науч.центр РАН, Ин-тяз., лит. и иск-ва им. Г.Цадасы: — Махачкала, 1993. — с.9.
Учитывая мнение исследователя, можно сказать: как бы там ни было, но отдельные произведения таких литератур позволяют усматривать тенденции развития литературы, у истоков которых стоят их авторы. Так, лирико-исповедальное начало стало ярким достоянием адыгейской литературы благодаря прозе А.Евтыха. Настаивая на паритетности отношений между различными национальными ветвями древа литературного процесса, автор сообщает, что «придерживается позиции о недопустимости в процессе духовных контактов как национальной исключительности и самообольщения, так и безоглядной исключительности любого опыта». Разумность такого подхода говорит сама за себя: при рассмотрении любых типологических составляющих тяготение их к той или иной национальной литературе не должно становиться самодостаточным аргументом в пользу их приоритетности. Но есть при этом одно направление, которое в единстве идеи, проблемы и стиля одинаково характерно для каждой национальной литературы. Это «деревенская» проза. Как утверждает Л. Теракопян, «с жизнью села, с сельской темой связаны многие значительные художественные достижения многонациональной советской прозы 50−60-х годов"5. Однако то, как соотносится понятие прозы на тему сельской жизни с понятием „деревенская“ проза», — вопрос отдельный. Преломление в общественном сознании понятия «деревенская» проза" происходит на протяжении всего его существования в самых различных вариациях. Так, Е. Старикова выделяет «социологический аспект современной «деревенской» прозы: и неудовлетворённость термином «деревенская» проза, и одновременно явная потребность в нём выражают реальную и объективную особенность современной литературы.
Понятие «деревенская» проза, безусловно, слишком узко и социологически прямолинейно для того весьма сложного и разнообразного ряда явлений, к которому оно применяется. В то же время оно очерчивает, хотя весьма условным и огрублённым (но объединяющим), контуром множество непохо.
5 Теракопян Л. А. Пафос преобразования. (Заметки о современной «деревенской» прозе). М., «Худож.лит.», 1974.-360с.-с.З.
Учитывая мнение исследователя, можно сказать: как бы там ни было, но отдельные произведения таких литератур позволяют усматривать тенденции развития литературы, у истоков которых стоят их авторы. Так, лирико-исповедальное начало стало ярким достоянием адыгейской литературы благодаря прозе А.Евтыха. Настаивая на паритетности отношений между различными национальными ветвями древа литературного процесса, автор сообщает, что «придерживается позиции о недопустимости в процессе духовных контактов как национальной исключительности и самообольщения, так и безоглядной исключительности любого опыта». Разумность такого подхода говорит сама за себя: при рассмотрении любых типологических составляющих тяготение их к той или иной национальной литературе не должно становиться самодостаточным аргументом в пользу их приоритетности. Но есть при этом одно направление, которое в единстве идеи, проблемы и стиля одинаково характерно для каждой национальной литературы. Это «деревенская» проза. Как утверждает Л. Теракопян, «с жизнью села, с сельской темой связаны многие значительные художественные достижения многонациональной советской прозы 50−60-х годов"5. Однако то, как соотносится понятие прозы на тему сельской жизни с понятием „деревенская“ проза», — вопрос отдельный. Преломление в общественном сознании понятия «деревенская» проза" происходит на протяжении всего его существования в самых различных вариациях. Так, Е. Старикова выделяет «социологический аспект современной «деревенской» прозы: и неудовлетворённость термином «деревенская» проза, и одновременно явная потребность в нём выражают реальную и объективную особенность современной литературы.
Понятие «деревенская» проза, безусловно, слишком узко и социологически прямолинейно для того весьма сложного и разнообразного ряда явлений, к которому оно применяется. В то же время оно очерчивает, хотя весьма условным и огрублённым (но объединяющим), контуром множество непохо.
5 Теракопян Л. А. Пафос преобразования. (Заметки о современной «деревенской» прозе). М., «Худож.лит.», 1974. -360с,-с.З. жих, самобытных художественных произведений, превращая это пёстрое многообразие в некое историческое литературное понятие, характерное именно для советской прозы 60-х годов"6. Природу этого определения рассматривает в монографии, посвященной теме деревни в прозе интересующего нас периода Л.Теракопян. «Слова ««деревенская» проза» вовсе не таят в себе некоего непременно специфически-производственного подтекста. Материал сельской действительности позволяет затронуть самые различные грани человеческого бытия: социальные, политические, трудовые, философские, нравственные"7. По сути, это и позволяет рассматривать общие закономерности развития литературного процесса 60-х на примере «деревенской» прозы. Обращая внимание на истоки формирования этой ветви литературного процесса, автор указывает, что «публиковавшиеся в начале 50-х гг. очерки Валентина Овечкина вдохнули новую жизнь в нашу деревенскую прозу, обогатили её пафосом трезвого делового исследования действительности, противоречий и перспектив её развития. Их появление было знамением времени, выражением его потребностей. Они отвечали духу всенародной заботы о подъёме сельского хозяйства. Эта забота всколыхнула и активизировала всю нашу многонациональную литературу8. Знаменательность представляемого здесь явления в том, что «.в лучших произведениях русской — и не только русской — прозы деревенские проблемы рассматривались не в их специфической замкнутости, они проецировались на жизнь всего общества"9. Это в немалой степени послужило расширению межнациональных типологических связей русской «деревенской» прозы и национальных литератур."10. Ими охвачены самые различные элементы художественного содержания произведе ний деревенской тематики.
6 Вопросы литературы, 1972, № 7, с. 11.
7 Теракопян Л. А. Пафос преобразования. (Заметки о современной «деревенской» прозе). М. «Худож лит.», 1974. -360с,-с.5.
8 Там же.
9 Там же.
10 Теракопян Л. А. Пафос преобразования. (Заметки о современной «деревенской» прозе). М., «Худож.лит.», 1974. -360с.-с. 5. И процесс этот многогранен. На примере одной из северокавказских литератур на это указывает работа М. Гусейнова: «Кумыкская проза является одной из составных частей литератур народов Дагестана, обнаруживает в своём развитии как типологическую общность с родственными литературами черты, так и отличается своеобразием, оригинальностью"11. Нельзя не заметить, что типология литературных явлений не исключает оригинальности как таковой. Это возможно в силу того, что явления одной природы могут создавать непредсказуемо широкое разнообразие. Свойственные им жанровые структуры видоизменяются внутри одной типологической общности, придавая ей этим самым интересные новые качества. «Трансформации, которые претерпевают жанровые образования, — замечает автор цитируемого исследования, — свидетельствуют о тесной связи литературного процесса с движением и развитием жизни общества"12.
И это вполне закономерно. Разрастание жанровых модификаций, в особенности — среди жанров прозы — прямое следствие появления нового содержания произведений в силу разностороннего общественного переустройства. А то, в каком направлении происходят эти изменения, прямо пропорционально объему и качеству перемен в жизни общества.
Жанровый принцип исследования, — объясняет М. Гусейнов, — позволяет объединить. большой художественный потенциал, наметить основные пути и стадии его движения, выявить важные ценностные ориентации кумыкской прозы, её национальное своеобразие"13. Раскрытию принципиально нового содержания способствуют не только привнесённые в национальные литературы жанры. «Потепление общественного климата в стране после долгих лет жестокого тоталитаризма вдохнуло новую жизнь в традиционные жанры кумыкской прозы"14. В тесной и неизменной взаимосвязи практиче.
11 Гусейнов М. А. Кумыкская проза 60−80-х гг. (Жанровый аспект изучения): Автореф.канд.дис. (10.01.02) / Даг.науч.центр РАН, Ин-т яз., л-ры и иск-ва им. Г.Цадасы. — Махачкала, 1992. — с.1.
12 Там же, с. 2.
13 Там же, с. 4.
14 Тагизаде Л. Ш. Типологические связи современного азербайджанского и русского романа: ски в каждой национальной литературе находятся жанр и характеры героев. Для каждого жанра характерны свои возможности в раскрытии характеров.
Приступая к литературоведческому исследованию в области типологических связей, необходимо учитывать, насколько разработана литературоведами данная проблема. Современное литературоведение накопило богатый опыт в изучении взаимосвязей, взаимообогащения национальных литератур. «Обращенное вглубь литературного процесса сравнительно-типологическое исследование, — пишет Л. Тагизаде, — способствует выявлению его закономерностей, раскрытию диалектики общего и особенного в литературе разных народов. Одновременно, сравнительно-типологическое исследование помогает определению места национальных литературных явлений в мировом литературном процессе"15. Следует выделить два основных аспекта в решении стоящих перед нами проблем. Это определение и приведейие к одной системе координат разнообразных форм типологических связей, а также поиск научных критериев сопоставимости литературных явлений.
Согласно задачам, которые наиболее уместно было бы поставить при обращении к избранному материалу — выявление различных форм типологической соотнесённости произведений русской и национальных литератур.
Следуя сложившейся традиции подобных исследований, литературную типологию нужно рассматривать как часть науки о словесном творчестве. Исследующая принципы и разрабатывающая способы классификации литературных явлений, типология предстаёт перед нами уже не единственно как стандартизирующее начало. Из этого вырисовывается ещё одна немаловажная задача — проследить в типологии как таковой способ выявления в различных литературных явлениях черты одной природы. А в нынешнем её понимании связь между сопоставляемыми явлениями — налицо, но «вертикального» характера. «Сравнительно-типологическое изучение литератур, -свидетельствует М. Гусейнов, — предполагает выяснение не только индивиду.
Автореф.канд.дис. (10.01.01) /Бакин.гос.ун-т им. М.Э.Расул-задэ. — М., 1992. — с.4.
15 Там же. ального своеобразия и не просто схожйх черт и связей как таковых, а раскрытие тех принципов и начал, которые позволяют говорить о принадлежности данного явления к определённому типу, роду"16. Л. Тагизаде далее представляет факторы, способные предопределить разнообразные влияния: роль национальных и инонациональных литературно-художественных традицийособенности характера межлитературных коммуникаций в данную эпохуособенности исторического момента, обусловливающего разницу в проявлении общих типологических закономерностейроль моды, вкуса, жизненного стиля, «массовой культуры», потребностей практики, национального характера, среды, факторов симпатии и антипатии, популярности тех или иных писателей и их произведений, наконец, роль самого автора как творческого субъекта, творящего на пересечении.
1″ 7 множества традиций и факторов" .
Деление литературных связей на контактные и типологические заложило базу для рассмотрения их как двух сторон единого процесса литературных взаимоотношений. Л. Тагизаде предлагает «рассмотреть контактные связи в качестве дополнительного стимула, подчинённого фактора, могущего способствовать возникновению типологически сходных явлений, но отнюдь не играющего главной определяющей роли"18. «Типологический метод сопоставления будет эффективным, если при этом берётся во внимание:
1. Подверженность самой типологической сферы воздействию различных привходящих факторов;
2. То обстоятельство, что для типологических схождений обязательно не полное сходство, тождественность условий, а совокупность благоприятных условий общественного характера и частных моментов;
16 Тагизаде Л. Ш. Типологические связи современного азербайджанского и русского романа: Автореф.канд.дис. (10.01.01) / Бакин.гос.ун-т им. М.Э.Расул-задэ. — М., 1992. — с.4.
17 Там же, с. 10.
3. Сочетание типологии со случаями контактного характера;
4. Важность выявления не только общности, сходства, аналогий, но и различий в сравниваемых явлениях, а также степени самого сходства.
5. Очень важна однородность принципов изучения"19.
В каждом отдельном случае многоаспектное сравнение реализуется в том или ином выражении. По словам автора концепции, «превалирование того или иного аспекта сравнения обусловливается в каждом конкретном случае характером исследуемого литературного материала, его спецификой и целью. При этом уже в ходе самого анализа акценты сравнения соответст.
20 венно варьируются и чередуются" .
Отмечается, что «в наиболее наглядном виде литературный типологизм проявляется в сюжетных сходствах. Но таких сюжетных сходств и тем.
21 более совпадений мы обнаруживаем у разных народов не так уж много". И всё притом, что сюжеты сами по себе функционируют как «бродячие» и т. п. Автор цитируемой работы подчёркивает, что шкала литературного типоло-гизма несравненно шире чисто сюжетной типологии, простираясь от уровня «макроструктур», т. е. структурных элементов внутри самого художественного произведения"22.
Нахождение оптимума в качестве формирования типологии проходит через множество исследовательских мнений и подходов к сопоставлению. «В качестве основной доминанты сравнения, — поясняет Л. Тагизаде, — при типологическом сопоставлении учёные предполагают различные компоненты структуры произведения — конфликт (М.Храпченко), художественный стиль (Ю.Суровцев), символические формы (А.Мамедов), концепцию человека и.
18 Там же.
Тагизаде Л. Ш. Типологические связи современного азербайджанского и русского романа: Автореф.кавд.дис. (10.01.01) / Бакин.гос.ун-т им. М.Э.Расул-задэ. — М., 1992. — с.4.
19 Там же, с. 11.
20 Там же.
21 Там же.
22 Тагизаде Л. Ш. Типологические связи современного азербайджанского и русского романа: Автореф.канд.дис. (10.01.01)/Бакин.гос.ун-т им. М.Э.Расул-задэ. — М., 1992. — с.11.
22 Там же, с. 10. Там же. действительности (Н.Конрад, И. Неупокоева, Т. Шарифли, Х. Рэа) и другие". Следует понимать, что за расширением списка имён стоит разнообразие структурных компонентов, которые можно было бы также принять за основу сопоставления. Что касается конкретно «деревенской» прозы, то концептуальной доминантой происхождения типологии здесь служит изучение прозаиками роли личности на всех уровнях жизни. В отношении крупных жанровых форм здесь говорится, что «концепция человека и действительности в современных романах воплощается прежде всего и главным образом через идейно-художественную проблематику произведения в целом. Это главное звено типологического сопоставления, руководствующегося содержательно-структурным методологическим принципом"24. Это же в определённой степени верно и для произведений иных жанров. Особенности их сопоставления формируются пропорционально течению данного процесса в крупных жанровых формах. «Определённый тип романа диктует и выбор дополнительных структурных компонентов, имеющих для него важное структурообразующее значение (например, внутренний монолог, образ автора, сочетание разных временных пластов). При условии, что этот компонент будет рассматриваться под углом зрения того, как он использован автором для решения идейно-художественных проблем, поставленных в том или ином рома.
25 не". В зависимости от этого различными учёными выделяется 75 видов романа, а с «гибридными», смешанными — до 90. Цифра говорит сама за себя. Равно как и в пользу предельного «внутрижанрового» многообразия. «Характеры героев прозы 70−90-х годов, рассматриваемые Т. Шарифли в книге «Азербайджанско-русские литературные связи 1960;70-х гг.» в своих исходных моментах одни не только у разных авторов, но и в различных национальных литературах. Поэтому вряд ли им можно на основе сходства харак.
23 Тагизаде Л. Ш. Типологические связи современного азербайджанского и русского романа: Автореф.канд.дис. (10.01.01)/Бакин.гос.ун-т им. М.Э.Расул-задэ. — М., 1992. — с. 12.
24 Там же.
25 Там же. тера героя серьёзно надеяться создать типологию прозы". Это обстоятельство приводит нас к выводу, что типология возможна лишь на основе целостного представления структуры произведений, а отнюдь не с задействованием только отдельных её компонентов. Кроме того, считает автор, «типология должна обладать единством основания. В противном случае перед нами будет бессистемная функция, ничего общего не имеющая с типологической. Не нужно доказывать, что современный роман является своеобразной системой. Это исходная предпосылка — типологические исследования ведутся внутри этой системы. Речь идёт о типологических различиях внутри современного многонационального романа, сходства же следует искать внутри выделяемых типов романа"27. Но для множества типов характерно функционирование их одновременно на разных иерархических ступенях, разноуров-невость. При типологической классификации романа возникают трудности, пересечения уровней. Поэтому классификация обещает быть до такой степени чёткой, насколько доступно правильное понимание места типов в указанной системе. И, наконец, ещё один немаловажный уровень. «Как известно, исходная основа типологической близости литературных явлений — прежде всего сходство отображаемых ими жизненных процессов, обнаруживается в первую очередь на тематически-проблемном уровне.
Гагизаде Л. Ш. Типологические связи современного азербайджанского и русского романа: Автореф.канд.дис. (10.01.01) / Бакин.гос.ун-т им. М.Э.Расул-задэ. — М., 1992. — с. 12−13.
27 Там же, с. 13.
Заключение
.
Типологические особенности русской «деревенской» прозы 60-х готов, подчиняясь течению литературного процесса, реализуются в наиболее существенных общих и сходных чертах национальных художественных культур. Социокультурное взаимодействие различных по характеру и продолжительности национальных культурных традиций определяет качество и направленность усиления их типологических связей. Социалистическая тенденциозность, являвшаяся одной из доминантных характеристик литературы исследуемого периода, в 60-е годы на уровне художественного сознания качественно ещё не преодолевалась. Причиной соответствующего состояния художественного сознания эпохи, как известно, была партийность литературы и особым образом истолкованная её коммунистическая идейность. Но наиболее ярким признаком литературы означенного времени стала её народность, а конкретнее — народная духовность. Эта форма художественного сознания, что примечательно, практически никак не предопределялась традиционным для России христианским мировоззрением, поскольку в течение четырёх десятилетий до наступления «оттепельного» десятилетия христианство в нашей стране подвергалось, как известно, всестороннему искоренению. Духовность, проявившаяся в направлении нравственно-эстетических исканий «деревенской» прозы, напрямую несопоставима также и с пантеистическим мировосприятием, свойственным художественным традициям ряда народов Российской Федерации. Но и христианские заповеди, с которыми на редкость тесно соприкасался моральный кодекс строителей коммунизма, и концепция богочеловечности вошли в неожиданный неразрывный синтез в ищущем самосознании нашего народа. Он воплотился, прежде всего, в народной вере в растущие человеческие возможности, в духовное совершенствование каждого человека. Возрастание роли личности в обществе концептуально ставило сильную творческую личность в центр повествования. Этим преодолевалось свойственное традиции литературы бесконфликтности низведение роли личности до «винтика» общественного механизма. На протяжении десятилетий развития советской литературы выхолащивалась самоценность человека, значимость его мыслей и чувств заслонялась валовыми показателями производства промышленных и сельскохозяйственных продуктов. Личностная инициатива уступала место единогласному, свыше директированному решению вопросов политической и культурной жизни страны.
Для «деревенской» прозы 60-х годов и отечественной литературы тех лет в целом характерно изображение «новых людей» и «нового сознания». Говоря точнее — самого процесса формирования того и другого. Типологиза-ция отечественной литературы стала частью объективного процесса формирования общих идеально-типических черт социалистической культуры. Структурной доминантой в эстетическом сознании советского общества стали мифологемы и идеологемы, появившиеся в теории отечественного литературоведения. Советская литературная методология способствовала созданию идеализированных объектов в художественном сознании эпохи. Эстетическое сознание как его производная было призвано отражать шаги «социалистического эксперимента». Ведущим механизмом был здесь художественный метод «социалистический реализм». Его установки предопределяли как содержательную направленность, так и жанровые, структурно-стилевые особенности произведений. Жёсткость рамок художественного метода, требования, которые сковывали возможности проявления писательского дарования, настоящим художникам слова преодолевать было довольно-таки трудно. Тем ценнее многообразный художественный опыт, накопленный в 60-е годы отечественной литературой, и в частности — «деревенской» прозой.
При рассмотрении положения идейно-стилевого течения «деревенской» прозы в структуре литературного процесса 60-х годов видится возможным сформулировать следующие выводы:
1. Русская «деревенская» проза 60-х годов развивалась в тесном взаимодействии с соответствующим художественным опытом литератур народов Российской Федерации. Социокультурное взаимодействие традиций, находящихся на сходных стадиях развития, происходит на уровне выделившихся в них сонаправленных идейно-стилевых течений. При взаимодействии с менее продолжительными литературными традициями сонаправленное развитие уступает место взаимовлиянию с нерасчленённым литературным процессом, где, например, «деревенская» проза фигурирует в большей мере как на проблемно-тематическом, нежели на стилевом уровне. Пример подобного взаимодействия являют собой русская и новописьменная адыгейская литературы.
2.Указанное взаимодействие велось в русле типологического единства советской многонациональной литературы. Будучи уникальным явлением в мире литературы, это единство стало новым культурно-историческим феноменом. Советская литература, возникшая на идейной основе марксизмаленинизма, стала литературой новой формации. Она способствовала перераспределению ролей различных форм общественного сознания в жизни нашей страны. Однако, синтез «социалистического содержания» и «национальной формы» носил, как правило, декларативный характер. Возникновению такого единства препятствовало отсутствие преемственности и иерархической взаимосвязи между понятиями «социалистическое» и «национальное», а также достаточного реального наполнения этих понятий.
3.Функционирование единого советского идеологического стиля мышления зачастую препятствовало правильному формированию национального стиля, который лишался многих проявлений своей самобытности. Художественно-эстетическая парадигма каждого такого стиля, с одной стороны, становилась значительно шире за счёт взаимовлияния литератур. С другой стороны, под давлением идеологии в структуре единого стиля национальный стиль недополучал выражения специфики культурно-исторических традиций народа. Богатство и разнообразие национальных стилей зиждется, поэтому, на соотношении стилевых течений, в той или иной мере и степени способных возникать в каждой конкретной литературе.
4.Произведения писателей — ярких представителей литератур народов России и «стран ближнего зарубежья», которые мы относим к «деревенской» прозе, принадлежат к соответствующим идейно-стилевым течениям, занимающим разное место в системе национальных литератур. Например, тетралогия Ф. Абрамова «Братья и сёстры» принадлежит к русской «деревенской» прозе, достигшей своего расцвета именно в 60-е годы. Именно это идейно-стилевое течение оказалось в центре наиболее продолжительных и плодотворных литературных дискуссий. Дилогия А. Евтыха, напротив, в проблемно-тематическом аспекте проецируется на широкий тематический спектр в традиции адыгейской литературы. Доминантной темой в составляющих её романах «Улица во всю её длину» и «Двери открыты настежь» неизменно остаётся тема деревни. В других произведениях, принадлежащих к литературам иной продолжительности традиции, деревня также является и «действующим лицом», и неделимой социальной единицей, и кладезем народной мудрости, и основным фоном повествования — в зависимости от крута художественных задач, которые ставит перед собой тот или иной прозаик.
5.Общероссийская культура включает в себя маргинальную сферу как следствие социокультурного взаимодействия национальных литератур. Здесь присутствует широкий охват произведений «деревенской» прозы. Творческое заимствование в этой сфере касается художественного метода, особенностей стиля, жанрового разнообразия и наиболее универсальных эстетических форм. Обусловленное этим ускоренное развитие национальных литератур не предполагает последовательного калькирования периодов развития русской литературы. Наоборот, оно свидетельствует о своеобразии пути развития каждой отдельной национальной литературы.
6.Такие фундаментальные жанры прозы, как повесть и роман, были приняты за основу в освещении «деревенской» темы национальными писателями. Это способствовало существенному расширению проблемно-тематического пласта в «деревенской» прозе национальных литератур, введению более пространного и в то же время представительного исторического контекста. Отображаемые на страницах изучаемых романов события приобретали благодаря этому более объёмное звучание и представала перед читателем в более глубокой перспективе.
7.Процесс духовного общения народов получал на материале «деревенской» прозы различных национальных литератур наиболее полноценное освещение. Взаимопроникновение разнообразных культурных традиций приводило к их многоплановому обогащению. «Деревенская» проза 60-х годов предстаёт перед нами как одна из наиболее ценных, не утерявших с течением времени своего художественного значения составляющих литературного наследия эпохи. Она способствует укреплению дружбы и взаимопонимания между народами.
