Чеховский миф в современной поэзии

В современном литературоведении понятие миф является одним из самых дискуссионных. Однозначное осмысление мифа невозможно, так как проблемное поле этого понятия охватывает самый широкий спектр наук. В XX веке миф стал неотъемлемой единицей научной области психологии, социологии, философии, политологии, что добавляет ему новые смысловые категории. Литературоведческий дискурс не является исключением. Сегодня миф в литературоведении не является только видом древнего архаического мышления, границы этого понятия не остались в пределах индивидуально-авторского сознания, миф существует в пространстве между художественным текстом и сознанием воспринимающих его носителей культуры.

В* конце XX века в русской культуре начинает изменяться отношение I к пантеону русской классическойлитературы. Это связано с огромным' распространением массовой литературы, которая нивелирует и мифологизирует образы русских классиков. Наряду с пушкинским мифом, миф чеховский является одним из самых значимых явлений русской литературы и культуры. Писательский миф возникает на основе огромного количества легенд вокруг жизни и творческой деятельности той или иной личности. Чеховский миф, в отличие от пушкинского, который во многом стремится «объяснить гениальность», выполняет дидактическую функцию. Поэзия, как самый «народный» род литературы, является наиболее частотным пользователем мифа. Мифологическое искажение личности и творчества Чехова включает в себя агиографический компонент, «подгонку» под определенные сюжетные линии и сценарии, и «культ личности» как один из главных сопроводителей писательского мифа. «» Культовый потенциал" писателя — это «набор» биографических и творческих фактов, которые при определенном стечении обстоятельств вызывают распространение поклонения своему носителю (его памяти)"1 Однако сформировавшийся писательский миф является причиной попыток его «разоблачений». В современной поэзии процессы мифологизации и демифологизации идут параллельно. В работе мы учитываем, что чеховский миф иногда становится частью более масштабных мифов: мифа.

0 русской интеллигенции и мифа о Великой русской литературе.

Безусловно, исследование литературного творчества в рецептивном аспекте связано с социологией. Рецептивная эстетика связана с именами У. Эко, Х. Г. Гадамера, Р. Ингардена, Х. Р. Яусса и других исследователей, поднимавших проблему «читателя». Актуализация культурной памяти предполагает наличие в художественном тексте «рецептора», «ссылки в свернутом виде». Рецептивная эстетика вводит в сферу исследования читателя и общество, представляя литературный текст как продукт исторической ситуации, зависящей от позиции интерпретирующего читателя. Анализ произведения основан на особенностях восприятия в конкретно-исторической ситуации и формах бытования классического текста. Миф о писателе создается читателями, поэтому мифологический и рецептивный методы исследования в работе тесно взаимосвязаны.

Общественные мифы включают в себя не только литературное воплощение, но и празднования юбилеев, музейную жизнь классика и многое другое вплоть до кафе «Три сестры», настойки «Вишневый сад» и продукции торговой марки «Дядя Ваня». Для выявления «рецептивного остатка» требуются статистические исследования. В нашей работе мы предполагаем сделать акцент на мифологических редукциях чеховского художественного творчества. Собранный поэтический материал уже позволяет сделать статистические выводы о частотности чеховских мифологем в современности. В работе^ мы будем пользоваться литературоведческими методами исследования. Благодаря.

1 Загидуллина М. В. Классические литературные феномены как историко-функциональная проблема (творчество А. С. Пушкина в рецептивном аспекте): автореф. дис. докт. филол. наук/ Загудуллина М. В. — Екатеринбург, 2002. — С. 16 вышеперечисленному, мы предполагаем, что диссертационное исследование будет иметь литературно-аналитический характер и малую степень описательности. Чеховский миф приобрел аксиоматическую легитимацию, что также позволяет обойтись без социологических исследований. И, наконец, эксперименты, описанные в работе М. В. Загидуллиной, позволяют сделать вывод о том, что «классическое наследие* остается в сознании реципиентов в «свернутом» виде, вполне адекватном существующим научным представлениям о нем"2.

Чеховский миф, как и любой другой писательский миф, включает в себя далеко не все произведения и факты биографии, в сознание рецепиентов они проходят «проверку» на жизнеспособность. Миф заимствует у классической литературы систему ценностей, особенность чеховского мифа — навязанная иерархия нравственных приоритетов. Мифологическая мораль — общепринятая мораль. Причиной тому является релятивность чеховского творчества, которая^ не выдерживает рецептивного испытания. Такова особенность чеховского мифа в среднестатистическом сознании и массовой литературе. В отношении условно «элитарной» литературы и чеховской критики действует противоположный закон. Чехов становится «неприкосновенным» в силу отсутствия однозначности (как следствие — пошлости) во всем, что касается имени классика. Наконец, следует отметить, что чеховский миф начал формироваться при жизни классика, обрел свои «узнаваемые» черты сразу после смерти, но не остался статичным. Отсутствие однозначных позиций в творчестве Чехова стало' причиной уникальности и универсальности чеховского мифа. Миф изменяется в зависимости не только от политической и культурной ситуации, но и> от литературных «потребностей» конкретной личности. Поэтический материал, где.

23агудуллина, М. В. Классические литературные феномены как историко-функциональная проблема (творчество А. С. Пушкина в рецептивном аспекте): автореф. дис. докт. филол. наук/ Загудуллина М. В. — Екатеринбург, 2002. — С.21 личностное начало имеет наиболее открытое проявление, является самым ярким свидетельством выдвинутого тезиса:

Культурная память выбрала не так много мифологических знаков в русской культуре. Главнымииз них являются Пушкин, Достоевский, Чехов. Как следствие — разветвленные мифы, изменяющиеся в угоду веяниям времени. В период распада системы ценностейсущественную переакцентуацию испытывает чеховский миф. Существует несколько причин особого внимания современности к творчеству классика. Чехов — писатель переходного периода, создание знаковых произведений приходится на стык веков. Схожесть историко-культурных ситуаций чеховской эпохи и современности есть провокация мифологической активности. Релятивизм творчества классика становится приемлемым далеко не во всех «матрицах сознания» социума на стыке XIX и XX веков, что становится причиной литературной дискуссии. Чеховскийтекст в рубежную эпоху стал одним из самых продуктивных в современной литературе. Это объясняется как актуальными «малыми формами», так и первыми проблесками взаимодействия «хаоса бытия» и «культурной пленки» в творчестве Чехова. Активность литературных модификаций и деконструкций чеховского текста является стимулом мифологической-креативности. И, наконец, существует «внечеховский» комплекс причин, который заключается в осознании кризиса культуры и провоцирует попытки посредством мифа сформировать новую модель мира. Миф является «удобным» языком создания законов и принциповвнеисторических моделей поведения, разрушает пространственно-временные границы. И в этом смысле чеховскаяхудожественная парадигма, выводящая человека из пространственно-временных рамок быта на уровень общечеловеческого содержания, на уровень бытия, превращает классика в один из главных знаков русской писательской мифологии.

Поэзия становится самым активным «мифопользователем» и «мифопроизводителем». Во-первых, это объясняется тем, что поэзия в российском культурном пространстве является основной формой самовыраженияличности. Русская культура в рубежную эпоху не раз испытывала мощныепоэтические всплески. Так было в начале XX века, когда не только модернизм «серебряного века», но и полупрофессиональная поэзия Пролеткульта' реагировали' на слом в сознании носителей культуры, формировали посредством мифа новые модели мира. Культурная ситуация в начале XXI века также определяет поэзии особую роль «мифопроизведения» и «мифовоспроизведения», изменилось только место. Поэзияиз литературных салонов и кафе переместилась на страницы Интернет-порталов. Во-вторых, поэтическое сознание в особой степени нуждается в идеале. Поэтому «реальный» писатель в огромном количестве стихотворений наделяется чертами культурного героя, то есть героя мифологического. Потребность в идеале является причиной редукции с одной стороны и, причиной формирования новых мифологически прямолинейных смыслов с другой. Содержательная сторона чеховского мифа является одним из главных источников представлений о содержательной стороне сознания носителей культуры.

Тема диссертационного исследования предполагает проблему поэтической интерпретации прозаического и драматического текста. Во-первых, следует сказать об особой поэтической составляющей чеховского творчества. Размышляя о мифологеме «вишневого сада» В. Б. Катаев указывает на то, что поиски классического «мифологизма» не дают исчерпывающего понимания сути явления. Для драмы Чехова, по мнению исследователя, это «известный поэтический ключ». Для мифологического мышления род литературы не имеет принципиального значения: Чеховский текст изобилует особыми поэтическими кодами,.

3 Катаев, В.Б. «Вишневый сад» как элемент национальной мифологии // «Звук лопнувшей струны»: к 100-летию пьесы «Вишневый сад».: Чеховиана. — С. 15. символогенными" формулами, которые таят потенциально мифологические смыслы. Поэтический-код — способ понимания-творчества Чехова. Редуцированный поэзией поэтический код — мифологема, содержательная единица чеховского мифа. Как следствие, проза и драма Чехова является источником «идиолектизмов», рецептивной лексики для современной поэзии.

На основе элементарной частотности можно составить своеобразный словарь чеховского мифа. Его содержание есть содержание мифа. Среднестатистическое сознание (по терминологии Загидуллиной) оставило определенный набор чеховских стереотипов. Внешность Чехова сохранилась в сознании показательными «пенсне» и «бородкой» (узнаваемый портрет из школьного кабинета литературы). Особую роль играет мифологема «Доктор Чехов». Творчество представлено набором потенциально мифологических знаков: Каштанка, крыжовник, человек в футляре, дом с мезонином, вишневый сад, чайка, три сестры, «В Москву.», небо в алмазах, звук лопнувшей струны, «в человеке все прекрасно», «выдавливать раба», «их штербе», ружье на стене, стук топора и др. Как видим, «словарь» является следствием школьной программы и содержит преимущественно текст драмы. Это объясняется указанными «поэтическими ключами» чеховской драмы, полями пустоты и непроявленных смыслов, которые стимулируют мифологическую деятельность. Чеховский миф обладает определенным набором сюжетных линий, на основе которых можно выделить разветвления в его структуре. Мы предлагаем следующие сюжетные стратегии:

— биографическая: интеллигент, доктор — лекарь человеческих душ, гуманистический поступок (поездка на Сахалин) и плата (болезнь и смерть);

— творческая: противоречия между заявленным Чеховым «художник и только» и социальной составляющей творчества;

— гуманистическая: Чехов как нравственный императив социума, борец с пошлостью;

— научная: релятивность чеховского творчества, всеприемлемость.

В работе будет показано как указанные сюжетные стратегии реализуются в поэзии периода деконструкции системы ценностей.

Предметом исследования является сформировавшийся миф Чехова в современной литературе в актуальном и смысловом выражении в тексте. Особое внимание уделяется функционированию мифа в художественном произведении, но в работе отмечается, что формирование и воспроизведение' мифа не ограничивается рамками литературы. Миф не является единственной формой взаимодействия чеховского текста и современной поэзии, поэтому в работе исследуются другие механизмы литературного диалога, которые приводятся в качестве сравнения с самой распространенной парадигмой внедренности текста классика в современную культуру.

Миф по-разному реализуется в разных матрицах сознания. Поэтический материал позволяет увидеть разницу в восприятии и интерпретации чеховского мифа интеллигентским, постмодернистским и метафизическим сознанием. Этим фактом определяется структура работы.

Объектом исследования выступают стихотворения* современных поэтов, написанные в 1990;х — 2000;х годах. В целях более полного раскрытия особенностей реализации чеховского мифа мы включили в диссертационное исследование работы уже признанных поэтов: JI. Лосева, Т. Кибирова, А. Кушнера, В. Некрасова, И. Бродского. Выбор этих поэтических произведений в качестве материала исследования объясняется стремлением наиболее разносторонне представить механизмы проникновения мифа в художественную литературу. Материал позволяет определить различия и сходства в функционировании чеховского мифа в массовой и элитарной литературе, кроме того, историко-функциональный характер проблемы требует исследования разнородного материала.

Выбранные произведения во многом отражают текущий литературный процесс в пределах репрезентативности темы исследования. Разнородность поэтического материала позволяет оценить целостность и в то же время уникальность функционирования мифа Чехова в каждом произведении и литературном направлении, а также выявить полноту содержания мифа и причины его возникновения. Стоит отметить, что в диссертационное исследование вошла лишь небольшая часть собранных нами современных поэтических произведений, реализующих чеховских миф. Распространенные чеховские реминисценции отражены в десятках стихотворений на страницах популярных поэтических Интернет — ресурсов, каждый «чеховский» город (Таганрог, Чехов, Ялта) насыщен сотнями лирических посвящений в местной периодике и музейных вестниках. Выбор пал на произведения, которые наиболее показательны в отношении той или иной сюжетной стратегии чеховского мифа.

Цель диссертационного) исследования заключается в рассмотрении специфики художественной интерпретации чеховского мифа в поэзии периода деконструкции системы ценностей.

В процессе достижения цели необходимо решить ряд задач: определить структуру чеховского мифа и обозначить основные причины его возникновения в сознании носителей русской культурыпроследить особенности рецепции Чехова в интеллигентском сознании (поэзия — версификация) — проследить изменения чеховского мифа в постмодернистском сознаниипроследить интерпретацию чеховского мифа в метафизическом сознании И. Бродскогоопределить степень обновления чеховского мифа в поэтическом сознании.

Актуальность исследования: Тема «Чеховский миф в современной поэзии» является актуальной по нескольким причинам. Во-первых, она находится в русле одного из приоритетных направлений современного литературоведения. Изучение литературы в рецептивном аспекте становится необходимостью в результате огромного влияния классической литературы на сознание современного носителя культуры." В то же время чеховский текст предстает предельно-редуцированным и искаженным, то есть мифологическим. Современная наука все чаще говорит о том, что русская логоцентричная культура содержит в себе исключительно литературные мифы. Во-вторых, тема позволяет определить значение творчества Чехова в формировании духовной доминанты современности и новейшей литературы вообще. В-третьих, возникает потребность не только в описании процессов редукции в ходе восприятия чеховского творчества, но и в определении функций и причин этого явления. Поэзия1 позволяет постичь масштаб мифологизации классического литературного наследия, коим, безусловно, является чеховское творчество, и увидеть судьбу ценностно значимых произведений в российском интеллектуальном пространстве.

Научная новизна исследования обусловлена прежде всего обращением к новому материалу. Из всех поэтических произведений, использованных в работе, в контексте чеховского творчества описывалось только стихотворение И. А. Бродского «Посвящается Чехову». Многие тексты вообще не упоминались в исследовательской литературе. Феномен чеховского мифа достаточно не изучен, хотя это понятие уже закрепилось в современном чеховедении. В отношении чеховского мифа используется не только рецептивный аспект, то есть исследование восприятия творчества классика*, но и генезис этого явления, что позволяет наиболее полно описать обозначенную проблему. Процесс мифологизации Чехова частично описывался в некоторых работах, касающихся взаимодействия классика и современности. В частности, в диссертационной работе А.

Щербаковой «Чеховский текст в> современной драматургии». Наша работа находится в ряду исследований, посвященных писательскому мифу, среди которых стоит выделитьтруд М. В. Загидуллиной «Классические литературные феномены! как историко-функциональная проблема (Творчество, А .С. Пушкина в рецептивном аспекте)»: Наиболее изученными аспектами — темы являются^ теории мифа и процессы влияния классических текстов: на современную литературу, но всечто касается конкретики (реализация?чеховского мифа в современной поэзии), остается нетронутым литературоведением.

При исследовании текущего литературного процесса мы пытались по возможности избегать описательности, поэтому в работе используются следующие методы: сравнительно-исторический^ и структурно-семантический, рецептивный, мифологический. При исследовании отдельных поэтических произведений: мы пользовались функциональным анализом. В" рассмотрении способов литературного взаимодействия учитывались отдельные положения-теории интертекстуальности.

Теоретическая основа исследования связана, во-первых, с классическими исследованиями по теории мифа Р. • Барта, М. Элиаде, А. Лосева, К.-Г. Юнга, К. Леви-Строса и др. Это далеко не полный список исследований мифа. Но, в силу отсутствия определенности и однозначности в отношении этого понятия, возникает необходимость определиться с выбором понимания': мифа. Теоретической основой для такого понимания в работе служат труды Ролана Барта. В классификации направлений современной поэзии мы пользуемся исследованиями М. Эпштейна. Теоретической основой в области чеховедения послужили? работы А. П. Чудакова, В. Б. Катаева, А. С. Собенникова, J1: E. Бушканец, А. Д. Степанова,. Э. А. Полоцкой и др. Большое значение для-работы, имеют классические исследования по теории литературы М. М. Бахтина и Ю. М. Лотмана.

Теоретическая значимость данного исследования заключается в детальном изучении процессов мифологизации втекущем литературном процессе понятия «Чехов» (именно так — потому что мифологический «Чехов» включает в себя личность писателя в неразрывном единстве с произведениями, героями и идеями). В работе предпринята попытка классификации составляющих мифа на смысловые группы. Подобное деление производится не только на тематической основе, но и по степени мифологической опустошенности изначального литературного факта. Классификация не предполагает разграничений по степени художественной ценности поэтических произведений в связи с тем, что предметом исследования является чеховский миф, а не направления развития новейшей поэзии. В частности, можно выделить стихотворения, ставшие классикой литературы, массовое искусство и сетевую литературу. Многие стихотворения последней не представляют художественной ценности, но могут быть интересны как социальное явление в содержании чеховского мифа и как часть современного литературного процесса. Литературному взаимодействию Чехова, поэтов-концептуалистов и Бродского посвящены отдельные главы ввиду объема и неоднозначности указанного диалога. Данное исследование позволяет углубить представления об общих путях развития поэзии и о судьбах русской классики в современной культуре.

Практическая значимость. Материалы диссертационного исследования могут помочь в дальнейшем изучении реализации чеховского мифа в художественных текстах, а также в изучении других способов взаимодействия чеховского текста и современной поэзии. Кроме того, некоторые наблюдения могут послужить поводом для коррекции содержания литературного образования в целях создания наиболее объективного образа писателя.

Апробация материала диссертации осуществлялась на международных научных конференциях «Молодые исследователи Чехова».

Москва, 2005), «Философия Чехова» (Иркутск, 2006), «Чеховские чтения в Ялте» (Ялта, 2007), а также на внутривузовских конференциях в Иркутском государственном университете и Иркутском государственном педагогическом университете (2005;2008 гг.). Основные положения были изложены в публикациях.

падения роли религиозных институтов в общественном сознании возникает необходимость культовой фигуры, такая потребность стимулирует мифотворческую деятельность, целью которой является аксиоматическая легитимация писательского образа. Возвеличить, поставить на пьедестал, покрыть бронзой, воскресить и писать хвалебные оды — вот типичный набор средств создания пособий для школьного учителя. Немного ретуши, косметики — и герой готов к воспитанию поколений, готов служить самым праведным интересам государства, но не литературы как искусства. Корреляция чеховской имени с самоидентификацией русской интеллигенции стирает все, что мешает функционированию национальной святыни. Второй шаг — мифоборчество. На первый взгляд, уничтожение наслоений исторической лжи должно, наконец, внести свежести в наш «золотой» как мифологическое руно век литературы. Однако при «зачистке» образа писателя мифоборчество обнаруживает не менее стандартный набор средств. Для этого необходимо обнаружить проявления человеческого естества. И вот выясняется, что «идеал» не всегда соблюдал чистоту родной речи, и к женщинам испытывал вполне человеческие чувства, то есть «не все в человеке прекрасно». Да и в жизни не раз шел на моральные и материальные компромиссы, то есть «раба выдавливал» в меру возможностей, непоследовательно. А каков же вывод? Лжец? Как это ни странно, выводы наследуют вполне предсказуемый в русской культуре логический ход. Мифологическое сознание на пушкинском примере показывает, что умеет справляться с отсутствием «житийного» поведения писателя. В России, как настойчиво напоминает ее мифологическая история, нет честных, в России все святые. Подобная сюжетная стратегия включает чеховский миф в смысловые ячейки единой национальной культурной матрицы. Есть ли третий выход из двойной системы «мифотворчество — мифоборчество»? Безусловно. И этот выход обнаруживает не менее стандартное умозаключение, стандартное в своей хитрости и универсальности. Дело в том, что миф вообще ничего не говорит о писателе, более того, «чеховский миф» совсем не о Чехове. Умозрительная реальность, коей является миф, коей является русская культура, может говорить только о самой себе. «Миф, — по словам Льва Анненского, — неотделим от реальности. Он так же страшен, как она, и так же неотвратим, потому что кроме этой общей реальности у нас ничего нет. Это. «ничего» — продолжение того, что для 198 гтл ~ нас -— «все». То есть на первый план выходит вопрос не содержания мифа, а причин его возникновения.-А ответы, естественно, будут говорить об «особенностях национального характера», противоречивости сознания носителей русской культуры и стремлении к пушкинской оппозиции «все — ничего». То есть ответы будут увеличивать свой масштаб и по мере увеличения, естественно, удаляться от литературы. Рецептивный аспект изучения литературы предполагает «посредника» в лице той самой русской культуры в самом широком смысле. Как итог, такого посредничества — редукция и «усредненность» представлений о классике. Именно «усредненность» смещает акцент с классики и классика на социологическую и философскую проблематику^ Остается ли место непосредственно литературе в этом мифологическом пространстве? Снова стандартно — да. Современная поэзия «о Чехове» и «в традициях Чехова» остается там, где поэт говорит не о Чехове., Личностное начало в литературе, несмотря на неизбежность классических рецепций, единственное, что выводит автора за рамки мифа. Лирика является непрерывной борьбой частного, единичного с общим, универсальным. Если «чеховский миф» не о Чехове, то ему необходимо отвести «заслуженную» функцию — служебную. В творчестве талантливых поэтов миф становится «вспомогательным» средством для диалога с социумом и решения собственных художественных задач. Практически все, теоретические исследования сходятся в одном: миф есть единственная.

198 Аннинский, JI. «Наше всё» — наше ничего? Мифотворчество на прицеле у. мифоборчества [Текст]/Лев Аннинский. — День литературы.-2002. — № 1. -С. 14, v. у .

178 ." '.•. реальность. Чеховский миф является общей реальностью: народной, исследовательской, поэтической. И только наличие, вкупе с общей, реальности собственной, обеспечивает появление литературы, литературного диалога писателей, диалога эпох сквозь пространство и время.