А.А. Фет — переводчик секста проперция

Изучение творческого наследия A.A. Фета получило в последние десятилетия необычайный подъем, обусловленный пробудившимся интересом современного общества к вопросам духовной культуры и в частности — к античности. Свидетельством этого процесса и одной из причин исследовательского интереса к Фету стало издание Полного собрания сочинений поэта1, ранее неопубликованных писем2, целой серии научных работ, включая сборники, посвященные творчеству Фета3, в которых выработаны новые подходы и обозначены новые аспекты изучения личности и творчества поэта, в том числе — в освещении проблем «Фет и античность», «Фет-переводчик».

Актуальность диссертационного исследования обусловлена интересом современной филологической науки к наследию мировой культуры, начиная с античности, повышенным интересом современного литературоведения к вопросам рецептивной поэтики, включающей переводоведение.

Изучение творчества Фета под углом зрения двух сопрягаемых проблем — античность и переводческая деятельность поэта — представляется принципиально важным, поскольку Фет, испытавший мощное влияние античной культуры с первых шагов творчества, на протяжении всей жизни выступал как автор антологических стихотворений и как переводчик римских классиков. Ему принадлежит честь создания библиотеки древнеримской литературы. Он перевел всего Горация, многое из Овидия («Превращения», «Скорби», элегии из «Книги любви»), «Сатиры» Ювенала,.

1 Фет A.A. Сочинения и письма: в 20 т. СПб., 2004;2007. Т. 1−4.

2 Фет A.A. и его литературное окружение: в 2 кн. ИМЛИ РАН, 2008; Фет A.A. Поэзия. Проза. М., 2009.

3 Успенская A.B. Антологическая поэзия А. А. Фета. СПб., 1997. 96с.- Вулих Н. В. А. А. Фет — переводчик од Горация // Рус. лит. 2001. № 2. С. 117−122- Ачкасов A.B. Шекспир в переводе Фета в контексте русской переводческой школы середины XIX века // Шекспир У. Антоний и Клеопатра. Перевод А. Фета. Курск, 2003. С. 13−22- Кошелев В. А. «Лирическое хозяйство» A.A. Фета // Сочинения и письма: в 20 т. СПб., 2007. Т. 4. С. 474−504- Кошелев В. А. Афанасий Фет как забытый писатель // Забытые и второстепенные писатели XVII—XIX вв.еков как явление европейской культурной жизни. Псков, 2002. Т. 2. С. 87−94- Ачкасов, A.B. Фет-переводчик в оценках 1920;1990;х гг. // XVIII Фетовские чтения. Афанасий Фет и русская литература. Курск, 2004. С. 183−197.

Стихотворения" Катулла, «Элегии» Тибулла, «Энеиду» Вергилия, «Сатиры» Персия, «Горшок» Плавта, «Эпиграммы» Марциала4.

В ряду переведенных Фетом авторов особое место занимает Секст Проперций, автор четырех книг «Элегии». Переводы древнеримских лириков I в. до н.э. — Катулла, Тибулла, Овидия и Проперция — сделаны Фетом в 1880-е годы, во время создания «Вечерних огней». Датировать перевод «Элегий» Проперция правильнее всего будет периодом 1883−1887 гг. В 1883 году Фет выпустил труд жизни — стихотворный перевод всех сочинений Горация. Затем Фет стал переводить других римских поэтов. Работа эта была необычайно интенсивной и дала исключительные результаты. В последние семь лет жизни Фет выпустил в свет «Сатиры» Ювенала, «Стихотворения» Катулла, «Элегии» Тибулла, «Превращения» Овидия, «Элегии» Проперция, «Энеиду» Вергилия, «Сатиры» Персия, «Горшок» Плавта, «Эпиграммы» Марциала, «Скорби» Овидия"5. В письме Д. И. Нагуевскому от 30 мая 1887 Фет сообщает об «Элегиях» Проперция, «готовых к печати"6.

Вопрос о влиянии лирики Проперция на русскую литературу был поставлен в конце XIX века Д. И. Нагуевским, автором «Истории римской литературы», признанным авторитетом, который по просьбе A.A. Фета в 1887—1889 гг. был составителем комментария к переводимой поэтом «Энеиде» Вергилия. Д. И. Нагуевский писал о большом влиянии творчества Проперция на создание «Amores» Овидия, на творчество Апулея, Лактанция,.

4 Вопрос «античность и Фет» получил освещение в исследованиях: Благой Д. Д. Мир как красота (О «Вечерних огнях» Фета). М., 1975. 112 е.- Савельева Л. И. Античность в русской поэзии конца XVIIIначала XIX века. Казань, 1980. 119 с.- Сухова Н. П. Фет как наследник антологической традиции // Вопросы литературы. 1981. № 7. С. 172−176. Успенская A.B. Место античности в творчестве А. А. Фета // Русская литература. 1988. № 2. С. 142−149- Бухштаб Б. Я. A.A. Фет: Очерк жизни и творчества. Л., 1990. 137 е.- Кибальник С. А. Русская антологическая поэзия первой трети XIX в. Л., 1990. 267 е.- Асланова Г. Д. Афанасии Фет — переводчик латинских поэтов // Проблемы изучения жизни и творчества А. А. Фета: межвуз. сб. науч. трудов. Курск, 1990. С. 49−55- Успенская A.B. Антологическая поэзия А. А. Фета.- Михайлов A.B. A.A. Фет и боги Греции // Михайлов A.B. Обратный перевод. М., 2000. С. 422−443- Коковина Н. З. Фет в работе над поэзией Горация // А. А. Фет и русская литература: XVI фетовские чтения. Курск, 2002. С. 57−66- Успенская A.B. Греческие переводы Фета // А. А. Фет и русская литература: мат-лы всероссийск. науч. конф. Курск, 2003. С. 160−166- Генералова Н. П. О Фете-переводчике // A.A. Фет. Сочинения и письма: в 20 т. СПб., 2004. Т.2.: Переводы. С. 519−546.

5 Благой Д. Д. Мир как красота. С. 54- Бухштаб Б. Я. A.A. Фет: Очерк жизни и творчества. С. 35.

6 РО РНБ, ф. 1000 (Собрание отдельных поступлений), оп. 3, № 1325. Л. 11 об.

Аполлинария Сидания и других. Немало заимствований из элегий Проперция в латинских стихах Петрарки. Позже во Франции к творчеству Проперция обращаются М. Ренье и А. Шенье8. Большое влияние элегии Проперция оказали на творчество Гёте, неслучайно Шиллер даже называл его «немецким Проперцием"9. Однако в русской поэзии, по мнению Д. И. Нагуевского, Проперций не оставил глубокого следа: «В русской литературе изучение Проперция совпало лишь с началом XIX столетия и ограничивается весьма скромными размерами — отрывочными переводами и объяснением отдельных мест. Полный стихотворный перевод A.A. Фета не исчерпывает всех отличительных особенностей подлинника и, в общем, слабее других подобных работ A.A. Фета, особенно же перевода Горация. Отлично передал стихами некоторые элегии Ф. Корш, не лишены местами значения критические заметки к ним Гр. Зенгера. В русской поэзии, насколько мне известно, Проперций не оставил следов"10.

Вопрос о творческом восприятии Проперция и значении его в русской литературе разработан в работе В. Н. Топорова «Пушкин и Проперций. О «резонантном» пространстве литературы"11. Исследователь выделил в русской литературе «проперцианский комплекс», получивший глубокое воплощение в творчестве A.C. Пушкина. В. Н. Топоров дал очерк истории русских переводов и отдельных откликов на «Элегии» Проперция. Первым «проперцианцем» в русской литературе назван В. К. Тредиаковский, в стихах которого Проперций представлен «в списках» (Т. С. 299−300). Такое же «списочное» введение творчества Проперция характерно и для А. П. Сумарокова. Из русских поэтов к творчеству Проперция в XVIII веке обратились М. Н. Муравьев, оставивший записи о Проперции в «Мыслях, замечаниях и отрывках» и сноску из Проперция к стиху о «Вздыхающем.

7 Нагуевский Д. И. История римской литературы: в 2 т. Казань, 1915. Т. 2. С. 412.

8 См.: Альбрехт М. История римской литературы: в 3 т. М., 2004. Т. 2. С. 857.

9 Цит. по: Альбрехт М. Указ. соч. С. 857.

10 Нагуевский Д. И. Указ. соч. С. 412.

11 Топоров В. Н. Пушкин и Проперций. О «резонантном» пространстве литературы // Colloquia classica et indo-europica Классическая филология и индоевропейское языкознание. СПб., 2000. С.292−310. Далее цитаты приводятся по указанному произведению с указанием в скобках автора и страницы — [Т. С.].

Мимнерме" в «Послании о легком стихотворении к A.M. Брянчанинову» (Т. С. 302), и И. И. Дмитриев, написавший «Подражание Проперцию» и сделавший вольный перевод VII элегии из четвертой книги (Т. С. 302).

В первой трети XIX века к переводам элегий Проперция обращались К. Ф. Рылеев, А. Ф. Мерзляков, П. А. Межаков, С. Ф. Дуров, А. Н. Майков (Т. С. 313)12.

Особое внимание В. Н. Топоров акцентировал на характере отношения к Проперцию К. Н. Батюшкова, который «был особым авторитетом в 10-е годы для Пушкина <.> не только как автор выдающихся элегий, по сути дела, открывавших „элегический“ сезон в русской литературе, но и поклонник Проперция, знакомый с его элегиями, видимо, в подлиннике. Эпиграфом к знаменитому стихотворению „Тень друга“ (1816), произведшему на Пушкина столь сильное впечатление („Прелесть и совершенство — какая гармония!“), Батюшков берет два <.> стиха из Проперция (IV, VII, 1−2)» (Т. С. 303).

Во второй половине XIX века отдельные элегии Проперция переводились И. П. Крешевым (публикации 1857−1862), И. И. Холодняком (1888), Ф. Е. Коршем (1899), К. С-ским (предположительно К. К. Случевским, 1888). Все элегии Проперция были переведены в XIX веке только А. Фетом, а в XX веке — JI.E. Остроумовым и А. И. Любжиным.

Помимо работы В. Н. Топорова в ряду исследований, посвященных восприятию Проперция в России, следует указать на отдельные наблюдения в общих разделах о римской лирике I в. до н.э. в монографиях и сборниках научных работ13, а также статьи М.Н. Казанской14 и итальянского ученого П. К. Рамузино «Бродский и Проперций: в поисках подтекста"15.

12 См. подробнее: Любжин А. И. Секст Проперций. Элегии в четырех книгах. М., 2004. 271 с.

13. Тронский И. М. История античной литературы. Л., 1957. 486 е.- Дуров B.C. История римской литературы. СП (£, 2000. 624 е.- Гаспаров М. Л. Греческая и римская литература I в. до н.э. // История всемирной литературы. М., 1983. Т. 1. С. 466−467- Аверинцев С. С. Римский этап античной литературы // Поэтика древнеримской литературы. М., 1989. С.105−125- Шталь И. В. Поэтика литературного направления: римские «эрото-романтики» // Поэтика древнеримской литературы. М., 1989. С. 68−92.

Казанская М. Н. Особенности постановки односложного слова в абсолютном конце гекзаметра у Проперция // Индоевропейское языкознание и классическая филология — IX: материалы чтений, посвященных памяти профессора И. М. Тройского (20−22 июня 2005 г.). СПб., 2005. С. 100−107.

Рамузино П. К. Бродский и Проперций: в поисках подтекста И Иосиф Бродский: стратегии чтения: мат-лы междунар. науч. конф. 2 — 4 сентября 2004 года в Москве. М., 2005.

Принципы фетовского перевода классических авторов остаются вопросом острой дискуссии на протяжении полутора веков. Высокого мнения о таланте Фега-переводчика были его современники: И. С. Тургенев, H.H. Страхов, Вл. Соловьев, A.B. Олсуфьев и другие. Тургенев, редактировавший на протяжении многих лет переводы Фета, ставил значение переводческой деятельности выше его оригинальной поэзии. В письме С. Т. Аксакову от 5 июня 1853 года Тургенев пишет: «Он <Фет> мне читал прекрасные переводы из Горация <.> Собственные его стихотворения не стоят его первых вещей — его неопределенный, но душистый талант немного выдохся. Сам он мне кажется милым малым. Немного тяжеловат и смахивает на малоросса, ну и немецкая кровь отозвалась уваженьем к разным систематическим взглядам на жизнь и т. п."16.

Одновременно принципы «точного» перевода подвергались жесточайшей критике. Точкой отсчета стала статья Д. Л. Михаловского «Шекспир в переводе г. Фета» («Современник», 1859. Т. 75. Под псевдонимом М. Лавренский), в которой критик (и сам переводчик Шекспира) упрекал Фета в «буквализме»: «г. Фет старался о сохранении верности своего перевода с подлинником. <.> Он хлопочет только о том, чтобы сохранить буквальную верность и составить пятистопный ямб. <.> Подобно самовластному господину, он помыкает и смыслом, и грамматикой. <. .> Промахов такая бездна, что перевод г. Фета весь можно назвать одним.

17 огромным, сплошным промахом". К. И. Чуковский писал: «Искусство перевода никогда не давалось Фету. <.> Фет <.> в своих переводах 4 Шекспира потерпел величайший крах именно оттого, что автоматически следовал узкому кодексу формальных задач, жертвуя ради этого кодекса и красотой и вдохновенностью подлинника"18. Ю. Д. Левин относит Фета к «переводчикам-буквалистам», утверждая, что убеждение Фета в.

16 Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем: в 28 т. М.-Л., 1961. Т. 3. 231 с.

17 Русские писатели о переводе XVIII—XX вв. Л., 1960. С. 463−464. См. подробнее о критике Д. Л. Михаловского в статье A.B. Ачкасова «Переводческие принципы A.A. Фета: традиции и новаторство» // Традиции в контексте русской культуры: меж. сб. науч. работ. Выпуск IX. Череповец, 2002. С. 156−172.

18 Чуковский К. И. Неточная точность // О принципах художественного перевода. М., 1964. С. 80. невозможности воспроизводить впечатление оригинала" было обусловлено «идеалистическим представлением о таинственной непостижимости художественного произведения, о непреодолимой бездне, лежащей между поэтическими представлениями разных народов. Поэтому от переводчика требовалось рабское копирование эквилинеарности и эквиритмии"19.

Как справедливо пишет A.B. Ачкасов, «критика не хотела видеть у Фета развития традиции эквилинеарности и эквиритмичности перевода, идущей от М. П. Вронченко, не усматривала преемственности между взглядами Фета на перевод и теорией непереводимости A.A. Потебни, идеями Д. К. Петрова и переводческими принципами А. Н. Веселовскогопереводчика «Декамерона» Бокаччо"20.

Н.П. Генералова в работе о переводческой концепции А. Фета отмечает, что оценка, которую получила деятельность Фета-переводчика в критике XIX века, часто была обусловлена субъективными отношениями поэтов и критиков: «Дело было, по-видимому, не только в эстетических разногласиях. Объявленный в 1859 году среди сотрудников «Современника» Михаловский, возможно, выполнял «социальный заказ» редакторов органа революционных демократов, с которыми Фету было явно не по пути"21. Работы A.B. Успенской, Н. П. Генераловой, A.B. Ачкасова, А. Е. Тархова и других исследователей «показали, что у Фета была глубоко продуманная система перевода и он «прекрасно понимал разницу между буквализмом и передачей поэтического строя оригинала"23.

До настоящего времени переводы Фета из Проперция не были предметом специального исследования. Сложность поставленной проблемы во многом проистекает из особого характера поэтического дарования Фета и.

19 Левин Ю. Д. Шекспир и русская литература XIX века. Л., 1988. С. 6.

20 Ачкасов A.B. Переводческие принципы Фета. С. 156.

21 Генералова Н. П. Указ. соч. С. 536.

22 Асланова Г. Д. Афанасий Фет — переводчик латинских поэтов. С. 49−55- Успенская A.B. Антологическая поэзия А. А. Фета. С. 15−28- Коковина Н. З. Фет в работе над поэзией Горация.- Ачкасов A.B. Переводческие принципы A.A. Фета: традиции и новаторство. С. 156−172- Успенская A.B. Греческие переводы Фета. С. 160−166- Ачкасов A.B. Шекспир в переводе Фета в контексте русской переводческой школы середины XIX века.- Генералова Н. П. О Фете-переводчике. С. 519−546.

23 Генералова Н. П. Указ. соч. С. 525. содержания эпохи, когда развернулась его деятельность как переводчика римских классиков, в том числе и Проперция. Фет, поэт-романтик, прошедший путь от импрессионизма до философской символики, наследник мелодической линии Жуковского, органично воспринявший античное искусство как воплощение идеала, не мог не сказаться в переводах многочисленными изменениями оригинального текста. Но отступления не отменяли главного принципа — точности перевода, требования истинности содержания и формы. Представляется вполне закономерным отнести высказывание Б. Я. Бухштаба о лирическом таланте Фета к его переводческой концепции: «Поэзия Фета — как бы соединительное звено между романтизмом 30-х годов и символизмом конца века. Это отдаляет Фета от нас. Но это не дает никакого права отождествлять Фета с символистами. <.> Поэзия Фета идет от традиций романтизма, но для неё не прошли бесследно уроки пушкинской поэзии: они чувствуются в пластичности фетовских «антологических стихотворений», в конкретности и точности фетовских пейзажей, в тонкости психологического мастерства. В какой-то степени художественные достижения Фета перекликались с развитием русской реалистической литературы"24.

Репрезентативность Проперция в русской (преимущественно романтической) поэзии XIX века и впервые осуществленный A.A. Фетом полный перевод «Элегий» Проперция обусловили выбор материала и подходы к его изучению.

Перевод Фета рассматривается в системе романтического метода и в процессе его эволюции от 1810-х гг. к 1880-м гг. Принципиально важной представляется точка зрения, бытующая в отечественном литературоведении, о романтической природе любовной лирики римских поэтов I в. до н.э. Концепция романтизма римских классиков получила обоснование в трудах В. Г. Белинского, рассматривающего романтизм как дух, идею, составляющую свойство человеческой жизни и подлежащую историческому.

24 Бухштаб Б. Я. Указ. соч. С. 260. развитию: «В теснейшем и существеннейшем своем значении романтизм есть не что иное, как внутренний мир души человека, сокровенная жизнь его сердца. В груди и сердце человека заключается таинственный источник романтизмачувство, любовь есть проявление или действие романтизма <.>"25. Белинский выделил в развитии мирового искусства «романтизм греческий»: «В Греции любовь является уже в высшем моменте своего развития: там она — чувственное стремление, просветленное и одухотворенное идеею красоты» (Бел. Т.6. С. 116). «Романтическая лира Эллады, — по определению критика, — умела воспевать не одно только счастие любви <. .>, она умела плакать ещё и над урною милого праха, и элегияэтот ультраромантический род поэзии — был создан ею же, светлою музою Эллады» (Бел. Т.6. С. 120. Курсив наш — Н.П.). Римских и греческих поэтов, в частности Тибулла, Белинский рассматривает в одном контексте -«художественных произведений, написанных в древнем духе — <.> переводов с греческого и латинского» (Бел. Т.6. С. 187. Курсив наш — Н.П.). Тибулла, любимого поэта Батюшкова, Белинский называет «латинским романтиком» (Бел. Т.6. С. 187).

Концепция Белинского о римских романтиках, воспевающих сердечные страсти в элегиях, наполненных «благородной простотой и спокойной пластической красотой», получила развитие в работе Ф. Е. Корша «Римская элегия и романтизм» 1899 года26. В своем толковании романтизма Ф. Е. Корш отказывается от «новонемецкой разновидности» и от «широкого» понимания, когда под романтизмом понимается «всё не классическое»: «Для определения романтизма мы должны вывести общее из элементов, вошедших в состав той литературной школы, поборником которой, но односторонним, был у нас Жуковский». Опираясь на труды «лучших знатоков латинскои.

25 Белинский В. Г. Собрание сочинений: в 9 т. М., 1981. Т.б. С. 114. Далее цитаты приводятся по указанному произведению с указанием в скобках автора, тома и страницы — [Бел. Т. С.].

2 Корш Ф. Е. Римская элегия и романтизм // Речь и отчёт, читанные в торжественном собрании Императорского Московского университета 12-го января 1899 года. М., 1899. С. 1 — 112.

27 Корш Ф. Е. Указ. соч. С. 94. Далее Корш продолжает: «Он виновник того, что у многих из нас с понятием романтизм связывается представление чего-то туманного, неуловимого и вместе страшного. Но совершенно прав Гете, когда, отвергая принадлежность Шекспира к романтикам, <.> указывает на то, что он лишь в поэзии», Л. Мюллера, Лахманна, Пели, Ротштейна, и подкрепляя рассуждения собственными переводами римских поэтов28, Корш сосредоточил внимание на своеобразии римского романтизма (в отличие от греческого, восточного, средневекового): «изменение в пользу личности» -«любовь, как чувство, резко отделяется от привязанностей этого рода и даже выше всего на свете. Потому распространение этого духа в обществе, особенно сознательное, возможно только при ослаблении обязательных привязанностей настолько, что у человека является внимание к своим личным чувствам в противоположность массе членов одной с ним.

70 общественной группы". Научная ценность исследования Ф. Е. Корша заключается в том, что, последовательно показывая своеобразие каждого из знаменитых эротоэлегиков, Катулла, Тибулла, Проперция, Корш выделил комплекс философско-этического и эстетического содержанияромантической сублимации личных переживаний, связанных с любовным чувством, и эстетической ориентации на греческую элегию. Точкой начала расцвета римской элегии стал Катулл, определивший направление «латинского романтизма»: «Вся история римской эротической элегии самой нежной стороне своей, да и то лишь краем, едва соприкасается с Sehnsucht — болезненной тоской по чем-то далеком и трудно-достижимом, иногда и смутном» // Там же.

28 A.A. Фет высоко ценил Ф. Е. Корша как переводчика и знатока римских классиков: переводу Тибулла Фет предпослал поэтическое посвящение Ф. Е. Коршу:

Геройских лет поклонник жадный В тебе Миноса узнает: Никто без нити Ариадны В твое владенье не войдет.

Но это суд земного рода, Он не зовёт души моей. О, как я рад, что ты у входа Стоишь в блаженный Елисей.

Взглянув на ширь долины злачной, Никто не ценит так, как ты, Всей этой прелести прозрачной, Всей этой легкой простоты.

Вот почему, смиряясь душою, Тебя о милости прошу, И неуверенной рукою Венки Тибулла подношу 1885 года 2-го Октября.

Элегии Тибулла. В переводе и с объяснениями А. Фета. М., 1886. С. III.

29 Корш Ф. Е. Указ. соч. С. 92−93. Курсив наш — Н.П. совершилась в течение шестидесяти лет с небольшим. Это такой короткий срок для важного литературного рода, что сомнительным казалось бы и появление принципа, послужившего причиной его возникновения, если бы он не проглядывал у Лукреция, наперекор материалистическому учению этого поэта, и позже у Вергилия, особенно в четвертой книге «Энеиды», и если бы ряд элегических поэтов Рима не открывался Катуллом"30. Именно Катулл «превзошел всех своих товарищей в пристрастии к эротической поэзии вообще и к элегии в частности"31, распространил «моду» не на александрийскую поэзию вообще, а на элегию. Вопрос о романтизме в творчестве и в жизни Катулла Ф. Е. Корш считает ключевым, «потому что в том направлении эротики, которому Катулл обязан по преимуществу своим бессмертным значением в истории поэзии и любви, у него не было предшественников: то, что он выражал, было так ново и так чуждо понятиям древнего мира, что, пока не настала эпоха иной цивилизации, он оставался единственным поэтом в своем роде"32. Последователями Катулла Ф. Е. Корш называет Тибулла и Проперция.

Таким образом, в работе Ф. Е. Корша намечен подход к исследованию жанровой структуры римской элегии I в. до н.э. Изучению идейно-художественного своеобразия римских «эрото-романтиков», рассмотренных со стороны литературного направления, посвящена работа современного исследователя.

И.В. Шталь. Как справедливо пишет автор работы, «при всей разносторонности и обилии имеющихся работ античная литература до самого последнего времени оставалась лишенной системного применения к ней понятий художественного метода, литературного направления, течения или школы"34. Использование такого подхода позволяет выявить в процессе.

30 Корш Ф. Е. Указ. соч. С. 109.

31 Там же. С. 110.

32 Там же. С. 110-Ш.

33 Шталь И. В. Поэтика литературного направления: римские «эрото-романтики». С. 68−92.

34 Там же. С. 68. По поводу термина «романтизм» И. В. Шталь объясняет, что речь может идти о таких особенностях (чертах) литературы, которые «на новом этапе развития европейской литературы, в новой историко-культурной ситуации — повторены романтизмом: уход от общественно значимой действительности, неприятие официального мира, интерес к личной жизни человека, противопоставленной исследования неповторимой индивидуальности автора (Овидия, Тибулла, Катулла, Проперция) проявление важнейших закономерностей развития художественно-эстетического процесса, а именно жанровую доминанту «элегии» как малосерьезных стихов, противопоставление «суровости» нормативной морали ценностей интимной душевной жизни (эротики), ориентацию на греческую элегию Каллимаха как «форму определенного литературного жизнеотношения"35.

Таким образом, актуальность такого подхода видится, по определению И. В. Шталь, «в перспективе обобщенного изучения литературного «фона», а не одиночной фигуры даже самого одаренного писателя, питающегося литературной традицией Греции и Рима, но находящегося как бы в.

2/Г творческом вакууме". Работа И. В. Шталь, утверждающая принципы подхода к текстам эрото-романтиков со стороны выявления единого комплекса философско-эстетического содержания, задает научные параметры для подхода к исследованию перевода «Элегий» Проперция Фетом как целостной системы, включающей в себя элегическую и эпическую природу жанра и особые формы стиля, размера, воссоздающие эту художественную целостность.

Своеобразие перевода Фета становится отчетливым и очевидным при условии исследования его в контексте эволюции русского «проперцианского комплекса» в процессе его эволюции от 1820-х годов к 1880-м.

В качестве объекта исследования выбраны «Элегии Проперция» в переводе А. Фета и четыре книги элегий Проперция — «Sex. Propertii elegiarum. Libri IV». При выполнении подстрочного перевода элегий Проперция использовались латинско-русский словарь И. Х. Дворецкого и 3 издания элегий Проперция, которыми пользовался при работе над жизни государственной, внимание к сфере выявления человеческих чувств в их борении, накал страстей, неуверенность, метание, порыв" // Там же. С. 70.

35 Там же. С. 82.

36 Там же. С. 71. переводами А. Фет: Мюллера, Беренса и Палея37, привлечен цикл статей л о.

Фета «Из деревни (Заметки о вольнонаемном труде)», опубликованных в 1862—1871, стихотворение К. Н. Батюшкова «Тень друга», стихотворения М. Ю. Лермонтова «К*** (Не ты, но судьба виновата была.)» и «К себе», элегии А. Н. Майкова «Цинтии» и «Туллу».

Предмет исследования — выявление своеобразия переводческой интерпретации элегий Проперция в переводах А. Фета в контексте переводов его предшественников и оригинальной поэзии («Вечерние огни»).

Целью исследования стал комплексный анализ особенностей рецепции A.A. Фетом элегий Проперция в единстве историко-литературного и переводческого аспектов. В соответствии с поставленной целью был определен следующий круг задач:

1) рассмотреть вопрос об отношении Фета к классическому наследию античности, пониманию её роли и значения для современной русской литературы;

2) исследовать эволюцию поэтической рецепции элегий Проперция в русской поэзии XIX века (К.Н. Батюшков, М. Ю. Лермонтов, А.Н. Майков) как опыт ранне-романтического «прочтения» римского поэта;

3) выявить жанровую природу элегий Проперция (сопряжение элегического и эпического начал) и показать адекватность ей художественной структуры перевода Фета;

4) проанализировать важнейшие смысловые, семантические, стилевые и ритмико-метрические параметры переводов элегий Проперция Фетом на материале сравнительно-сопоставительного анализа целых произведений или их наиболее репрезентативных фрагментов.

Научная новизна работы состоит в том, что:

37 Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь. М., 2003. 843 е.- Sex. Propertii Elegiae / Recensuit Lucianus Mueller. Lipsiae, 1870. 138 p.- Sex. Propertii Elegiarum libri IV / Recensuit Aemilius Baehrens. Lipsiae, MDCCCLXXX. 197 p.- Paley F.A. Propertii Carmina. London, 1872. 198 p.

38 Фет A.A. Из деревни (Заметки о вольнонаемном труде) // Сочинения и письма: в 20 т. СПб., 2007. Т. 4. С. 121−392.

1) рассмотрено содержание концепта «античность» в философии и эстетике A.A. Фета 1870−1880-х гг. (на материале писем и цикла статей «Из деревни»);

2) впервые предпринято комплексное исследование перевода A.A. Фетом четырех книг «Элегий» Проперция как целостной системы;

3) введены в научный оборот новые материалы, связанные с «проперцианским комплексом» в русской поэзии;

4) поставлен вопрос о влиянии творчества Проперция на позднюю лирику A.A. Фета.

Основными материалами исследования стали:

1) оригинальные тексты латинских элегий Проперция — «Sex. Propertii elegiarum. Libri IV»;

2) перевод A.A. Фета четырех книг «Элегий» Проперция, цикл статей Фета «Из деревни (Заметки о вольнонаемном труде)» (1862−1871);

3) материалы русской рецепции и перевода из Проперция К. Н. Батюшкова (стихотворение «Тень друга»), М. Ю. Лермонтова (стихотворение «К*** (Не ты, но судьба виновата была.)», А. Н. Майкова (элегии «Цинтии» и «Туллу»);

4) работы русских и немецких исследователей творчества Проперция (Ф.Е. Корш, С. С. Аверинцев, И. В. Шталь, F. Solmsen, R. Helm39).

Методология работы определяется системным исследованием материала: используются историко-литературный, структурно-типологический, историко-генетический, культурологический, рецептивный методы, анализ «резонантного» восприятия. Методологической основой служат труды по проблемам компаративистики, переводоведения и диалога культур М. П. Алексеева, Ю. Д. Левина, Ю. М. Лотмана, М. М. Бахтина, В. М. Жирмунского, П.М. Tonepa, В. Н. Топорова, A.B. Михайлова, работы по теории жанра элегии Л. Г. Фризмана, В. Э. Вацуро, исследования римской.

39 Корш Ф. Е. Римская элегия и романтизм. С. 1−112- Аверинцев С. С. Римский этап античной литературы. С. 5−22- Шталь И. В. Поэтика литературного направления: римские «эрото-романтики». С. 68−92- Solmsen F. Kleine Schriften. [S.I.], 1968. 423 s.- Helm R. Einfuhrung // Properz. Gedichte. Berlin, 1978. S. 9−20. элегии Д. И. Нагуевского, Ф. Е. Корша, С. С. Аверинцева, В. Н. Ярхо, A.A. Тахо-Го ди, B.C. Дурова, И. М. Тройского, К. П. Полонской, Т. Г. Мальчуковой, A.B. Успенской, И. В. Шталь.

Теоретическая значимость работы видится в возможности целостного осмысления восприятия A.A. Фетом элегического наследия Проперция, а также значимости латинской элегии как жанра, повлиявшего на специфику оригинального творчества русского поэта.

Материалы исследования могут найти практическое применение при чтении академических и специальных курсов по творчеству Фета и творчеству Проперция, в спецкурсах по теории, практике и истории художественного перевода, а также в исследованиях по компаративистике и в эдиционной практике.

Структура и содержание работы: текст диссертационного исследования состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В настоящей работе предпринята попытка комплексного рассмотрения переводов Фетом четырех книг «Элегий» Проперция в контексте русской романтической переводческой традиции на материале стихотворений Батюшкова, Майкова, Лермонтова как наиболее репрезентативных представителей разных способов творческой переработки материалов элегий Проперция.

Предметом исследования в работе стали различные варианты обращения к творчеству Проперция русских романтиков XIX века, что помогло отразить процесс развития русского романтического перевода, разные грани осмысления, восприятия концепта античности. Однако главный интерес составили именно переводы Фета из Проперция, представляющие несомненную значимость, несмотря на негативное отношение к его переводческой концепции современников поэта и более поздней критики. Поставленная проблема переводческой концепции Фета позволила выявить новые грани вопроса, характеризовать переводческую концепцию поэта, вслед за A.B. Успенской, Н. П. Генераловой, A.B. Ачкасовым и другими не как «буквалистскую», а как максимально стремящуюся к точности передачи духа оригинала путем максимального сохранения подобающей ему формы.

Обращение к Проперцию Фета, как и многих других поэтов XIX века, вполне закономерно. Проперций со всей его исключительной страстностью, антиномичностью не мог не привлечь внимания ведущих русских поэтов, что показано на примере анализа стихотворения Батюшкова «Тень друга», вольных переводов Майкова, «резонанса» в отношении Проперция Пушкина, Лермонтова. Еще одним провоцирующим повышенное внимание переводчиков фактором был сам жанр элегии, обретающий в XIX веке все большую популярность.

Наиболее близок в вопросах мировосприятия, философии, этики и эстетики Проперций оказался близок именно Фету. Этим объясняется повышенный интерес русского поэта к творчеству античного поэта, выполнившего перевод всех четырех книг «Элегий» Проперция и снабдившего их комментариями, примечаниями и предисловием. Фет, следуя своей концепции максимально близкого перевода, в стремлении передать дух оригинала сохранил синтаксические конструкции стиха Проперция — частое употребление причастий, деепричастий, анжамбеманов — и максимально приблизился к размеру. В стремлении точной передачи тематического и образного наполнения элегий Проперция Фет, вслед за римским элегиком, использует чередование гекзаметра и пентаметра, при этом стараясь максимально сохранить особенности размера Проперция — использование гекзаметра со спондеической пятой стопой и моносиллабов в абсолютном исходе гекзаметра.

Создав очень близкий, практически точный перевод элегий Проперция, сохранив формальное сходство, Фет, тем не менее, допускает значительные расхождения с оригиналом, что служит дополнительным опровержением теории о «Фете-буквалисте». Некоторые расхождения, конечно, следует объяснить разницей языкового строя латинского и русского языков. Однако Фет, почувствовав особую контаминацию элегического и эпического начал в творчестве Проперция и передав её на русской почве, внес в перевод характерные черты романтической традиции. В числе несвойственных стиху Проперция черт в переводе Фета можно выделить христианские религиозные образы, фольклорные черты, интимизацию образов, что достигается введением уменьшительно-ласкательных форм, возвышенной лексики старославянского языка, а также просторечий, разговорных выражений. Образ лирической героини в стихе Фета, вольно или невольно, обретает мягкость, нежность, идеальность, более характерную для русской поэзии. При всех отступлениях, вызванных характером таланта поэта-романтика, Фет наиболее близко воспринял и перевел элегии Проперция не только среди своих современников, но и среди более поздних переводов.

Значение творчества Проперция для Фета оказалось столь велико, что, по всей видимости, оно сыграло свою роль в выборе названия последних выпусков стихотворений — «Вечерние огни», послужило одним из катализаторов создания позднего цикла любовных стихотворений: Фет, вслед за Пушкиным, творчески переосмыслив и переработав наследие Проперция, обратился к теме «загробной любви», проникнутой воспоминаниями о прошлом.

Тема восприятия Проперция в русской литературе приобретает всё большую актуальность, о чем свидетельствуют многочисленные обращения к Проперцию в XX—XXI вв.еках. Так, в XX веке к творчеству Проперция обращается И. Бродский, который, выделив четырех любимых поэтов (Вергилия, Овидия, Горация, Проперция)264, особо подчеркнул страстность Проперция: «Элегии Проперция необычайны тем, что в них элементы пасторали видоизменяются урбанистической образностью. Но что действительно ставит Проперция особняком среди гораздо более известных современников — это интенсивность его подлинного чувства к героине. У него гениальная любовная поэзия: то, о чем он повествует, нельзя назвать страстью — скорее чистой одержимостью» .

В настоящее время вышли в свет переводы А. И. Любжина (2004), выполненные прозой, Г. Дашевского (2007), Проперция переводит А. Цветков, публикующий свои работы в интернете в «Живом Журнале"267, там же существует форум, посвященный обсуждению творчества Проперция. В данном исследовании тема «Фет — переводчик Проперция» раскрыта в основном с жанровой точки зрения. Работа охватывает далеко не всех поэтов,.

264 См.: Бродский И. Письмо Горацию // Указ соч.

265 Бродский И. Сочинения: в 6 т. Т. 6. С. 424.

266 Проперций. Элегия usunt aliquid manes.". Перевод Г. Дашевского. [Электронный ресурс] // Живой поиск: поиск по журналам и сообществам Живого журнала. Электрон, текст, дан. [Б.м.], 2007. URL: www.ljpoisk.ru/archive/1 065 080.html (дата обращения: 17.05.2008).

267Цветков А. Живой Журнал. [Электронный ресурс] // Записки аэронавта. Электрон, текст, дан. [Б.м., б.г.]. URL: aptsvet.livejournal.com. (дата обращения: 27.01.2010). так или иначе обращавшихся к творчеству Проперция в XIX веке. В работу не вошли переводы и подражания, которыми было представлено творчество Проперция в России в XIX веке — М. Н. Муравьева, И. И. Дмитриева, К. Ф. Рылеева, А. Ф. Мерзлякова, П. А. Межакова, С. Ф. Дурова, Ф. К. Сологуба и других. Изучение этих переводов, их концепции может стать перспективой исследования. Проблема «Пушкин и Проперций», поставленная в работе В. Н. Топорова, ждет отдельного исследования. Перспективой для истории, теории и практики переводоведения может быть глубокое и всестороннее изучение опыта Фета — переводчика Катулла, Тибулла, Овидия. Актуальным представляется факт обращения к наследию Проперция отечественных поэтов XX века (И. Бродский, Т. Кибиров).