Сопоставительное изучение категории времени в испанском и узбекском языках (индикатив)

Сравнительно-типологическое изучение систем различных языков давно привлекает внимание как отечественных, так и зарубежных языковедов, что свидетельствует о большом теоретическом и практическом значении типологической науки.

Сопоставление систем двух языков, например, русского и какого-нибудь национального языка Советского Союза является ценным методическим приемом обучения языку с иным грамматическим строем. В этом плане можно сослаться на интересную статью Э. А:. Груниной, отмечавшей, что «сопоставление двух неродственных языков должно быть поднято до систематического, теоретически обоснованного и целесообразно построенного курса, который, в свою очередь, даст прочную основу курсу методики» ^.

В свое время особое внимание сопоставительному изучению систем различных языков уделял Л. В. Щерба. Он писал, что «иностранный язык ., выражая ту же мысль другими средствами, помогает вскрывать разнообразные средства выражения и в родном языке,. подмечать разные оттенки мысли, до сих пор в родном языке не подмечавшиеся» ^/.

Сравнение имеет особое значение в теоретическом плане, ибо многие вопросы теоретического языкознания, связанные с языковыми универсалиями, классификацией языков с учетом их формальтт.

Э.А.Грунина. О курсе «Сопоставительная грамматика русского и узбекского языков». — Русский язык в национальной школе. М., 1957, «3, с. 17.

2/.

Л.В.Щерба. Преподавание иностранных языков в средней школе.-М.-Л." 1947, с. 44. ных и содержательных свойств, получают решение только через сравнительное изучение систем различных языков мира.

Среди типологических исследований особое место занимает сравнение систем некоторых западноевропейских и национальных языков СССР, в этой связи Р. А. Будагов пишет, что «типологическая лингвистика наших дней может выступать по крайней мере в двух видах, во многом отличных друг от друга. В одном своем виде современная типология прямо продолжает типологию ХУП-ХУШ вв., а в другом — современная типология обогащается достижениями сравнительно-исторического языкознания и тем самым поднимается на новую ступень развития» ^.

Следует заметить, что если в XIX в. языковеды больше интересовались системами генетически родственных языков, ти языковеды XX века больше внимания уделяют сравнению систем неродственных языков.

Общая задача типологии — это наховдение общностей в системах различных языков, создание межъязыковых моделей описания систем различных языков. Она требует инвентаризации систем каждого конкретного языка в отдельности для того, чтобы в дальнейшем использовать этот материал в частных и универсальных обобщениях. В свое время академик И. И. Мещанинов особо подчеркивал важность сопоставления генетически неродственных языков, сопоставления индоевропейских языков с другими, в том числе и с некоторыми тюркскими2Л.

Существует очень много работ, посвященных сравнению систем различных языков, как в нашей стране, так и за рубежом. Большая.

Р.А.Будагов. Человек и его язык. — М., 1976, с. 74. 2/и.И.Мещанинов. Члены предложения и части речи. — Л., 1978, с. 5. работа проводится в области сравнения системы испанского языка с системами других языков. Тем не менее можно утверждать, что многие разделы сравнительной грамматики испанского и узбекского языков остаются малоизученными. Несмотря на большое количество сравнительных работ, еще многие вопросы сравнительной типологии остаются неразработанными.

Сейчас, когда сопоставительно-типологическое исследование языков привлекает все более пристальное внимание как специалистов-теоретиков, так и специалистов по частному языкознанию (германистов, романистов, тюркологов и т. д.), большое значение приобретают те изыскания, которые имеют своей целью выявить типы схождений и расхождений между разноструктурными языками в области фонетики, лексики, морфологии и синтаксиса. В этих условиях работа, ставящая целью исследование системы индикатива в испанском и узбекском языках в сопоставительно-функциональном плане, имеет не только теоретико-лингвистическую ценность, но и практико-методическое значение. Узбекская аудитория, изучающая испанский язык, легче усваивает его, когда изучает основы грамматики родного языка с точки зрения сходства и различия как в грамматической структуре изучаемого и родного языков, так и с точки зрения совпадения или несовпадения основных и частных значений грамматических категорий.

Сознавая важность подобного исследования, мы ставим перед собой цель установить степень сходства и различия в целом системы испанского и узбекского языков в области морфологии глагола, а также подвергнуть анализу категорию времени в исследуемых языках с содержательной стороны.

Мы сознаем, что поставленная нами задача весьма сложная, так как по поводу рассматриваемых категорий в каждом из отдельно взятых языков существуют многочисленные точки зрения, порою исключающие друг друга. Учитывая различные точки зрения на категорию времени в исследуемых языках, мы старались не впасть в противоречия и считали невозможным приписывать грамматическим категориям значения, которых они не имеют, но которые есть в другом языке.

Это трудная задача, так как исследователь, анализирующий два разноструктурннх языка, невольно пытается найти у них общую основу сравнения, которой они на самом деле могут и не иметь.

Наша задача усложнялась еще и тем, что мы попытались охватить своим исследованием всю систему индикатива. Здесь нас подстерегала опасность утонуть в обилии материала, распылиться по мелочам, чего-то недоучесть. С другой стороны, мы едва ли сумели бы решить поставленную задачу, если бы разбили категорию времени на части (настоящее, будущее или прошедшее время) и попытались бы всесторонне осветить ее.

При работе над диссертацией возникли трудности и другого рода, а именно: несмотря на интенсивные исследования в области типологии неродственных языков, мы едва ли будем правы, если скажем, что по данной теме существует много исследований. Работ, которые подвергли бы категорию времени в испанском и узбекском языках глубокому анализу, не так уж много. Более того, на наш взгляд, исследователи находят в семантике изучаемых категорий значения, им не присущие, и зачастую используют терминологию, которая порою уводит в сторону от основного исследования, затемняет сравнение и понимание семантики категории времени.

По вопросу о семантике той или иной категории времени и в настоящее время идут горячие споры, что усложняло и нашу работу. Так, например, «в тюркской системе индикатива на правах относительно автономной микросистемы выделяется группа: простое прошедшее — перфект — давнопрошедшее. Если простое прошедшее (форма — di) представляет собой общетюркское достояние, то различие в формах перфекта по разным тюркским языкам свидетельствует о более позднем этапе в развитии индикатива. В самом общем виде семантический объем перфекта складывается из модальных, временных и аспектуальных признаков, т. е. так называемая форма времени представляет собой комплекс взаимосвязанных семантических показателей» -^/. В связи с тем, что семантика тюркского перфекта мало исследована, а также сложна и трудно доступна для изучения, это время узбекского глагола в различные периоды получило самые различные названия — прошедшее причастное2/, прошедшее историческое^/, второе прошедшее определенное^/, прошедшее перфективное^/. Кроме того, аналогичное время каракалпакского глагола Н. А. Баскаков называет прошедшим эпизодическим временем^/.

Э.А.Грунина. Формы перфекта в тюркских языках юго-западной группы. — ВМУ. Востоковедение, № 2, 1974, с.58−59.

2/ И. А. Киссен. Краткий грамматический справочник по узбекскому языку.-Ташкент, 1952, с. 32.

A.Г.Гуломов. Феъл.^озирги замон узбек тили курсидан материаллар.- Тошкент, 1954, с. 25,.

B.Решетов. Современный узбекский язык (элементы фонетики, морфологии и синтаксиса), ч.1." Ташкент, 1946, с. 74.

5/ А. Н. Кононов. Грамматика современного узбекского литературл/ ного языка.- М.-Л., I960, с. 216. 6/.

Н.А.Баскаков. Система спряжения или изменения слов по лицам в языках тюркской группы. Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. П. Морфология.-М., 1956, с. 293.

Обилие названии свидетельствует о недостаточно четко определенном месте перфекта в системе прошедших времен, а также о недостаточно глубоком анализе данной формы, несмотря на обилие литературы. В своем исследовании мы основывались на фундаментальных трудах ряда советских и зарубежных лингвистов при условии, что выдвинутое тем или иным автором положение не противоречило характеру рассматриваемого материала. Если возникало противоречие между тем или иным теоретическим определением и изучаемым материалом, мы прибегали к формулировке другого автора, а в тех случаях, когда-то или иное положение выдвигалось нами, по-видимому, впервые, мы это отмечали и подкрепляли соответствующим текстуальным материалом. Так, например, при исследовании перфекта мы придерживались определения А. Н. Кононова, которое позволило выделить некоторые основные и частные значения этой глагольной формы, а там, где определение переставало «работать», использовались новейшие исследования, например, работы С. Н. Иванова. Родословное древо тюрок Абул~Газихана. Грамматический очерк. Имя и глагол. Грамматические категории. (Ташкент, 1969) — Э. А. Груниной. Формы перфекта в тюркских языках юго-западной группы. (ВМУ, $ 2, 1974) и Индикатив в турецком языке (в сравнительно-историческом освещении). АДД, Москва, 1975 и др.

Значительные трудности для исследователя представляет категория времени в разноструктурных языках, сложность проблемы о соотношении вида и времени. Существуют по крайней мере три подхода к решению данной проблемы: I) из значения временной формы вычленяется аспектуальное значение, при этом временные формы сводятся к аспектуальным, иногда вообще отрицается значение аспекта в пределах формы времени" ^ 2) категория вида ^ H.Vteinrich. Tempus. Stuttgart, 1964. и времени сосуществуют в форме времени, они признаются независимыми или же вид выделяется в самостоятельную категорию, сосуществующую в форме времени^/ - 3) вид представляется опреде.

2/ ляющей категорией в сиотеме индикатива '. Конечно же, материал различных языков может подтверждать ту или иную точку зрения, но едва ли целесообразно отдавать предпочтение той или иной категории в пределах формы времени, так как в некоторых публикациях хорошо показано, что для тюркских языков в системе форм индикатива имеются две категориальные семы вида и времени3/.

В своем исследовании мы исходили из того, что категория времени во многих языках, в том числе в испанском и узбекском, состоит из двух сем, т. е. представляет видо-временную систему глагола. Факты языка подтверждают, что мы правы в этом предположении. Другое дело, что видо-временная система испанского языка может не совпадать по структуре с видо-временной системой узбекского языка, отличаться от видо-временной системы русского языка и др. Мы ни в коем случае не ставим знак равенства между глагольными системами разных языков, мы только считаем, что каждый конкретный язык обладает определенной системой времен,.

И.К.Бунина. История глагольных времен в болгарском языке.-М., 1970, с. 21 — Б. А. Серебренников. Категория времени и вида в финно-угорских языках.-М., 1966, с. 81. 2// Е.Курилович. Очерки по лингвистике.-М., 1962, с. 142.

С.А.Пепинова. Структурно-семантические (видо-временные) особенности форм прошедшего времени в немецком и азербайджанском языках.-Баку, 1966 — Э. А. Грунина. Об изучении семантической структуры временных форм индикатива. — СТ, № 4, Баку, 1975, С.82−91 — L.Johanson. Aspect im Tiirkischen. Uppsala, 1971отличающейся от глагольной системы других языков, что в каждом языке на первый план может выступать тот или иной вид (совершенный, несовершенный, однократный, многократный, длительный и т. д.). Кроме того, категории времени и вида могут не совпадать не только по структуре, но и по значению. Так, по нашим наблюдениям, видо-временная система узбекского языка, обладающая в перфекте совершенным видом, а в настоящем времени — длительным видом, имеет сходство с видо-Еременной системой испанского языка, имеющей сходную структуру, но несколько отличающуюся по семантике от глагольной формы узбекского языка. Оба этих языка сильно отличаются от русского языка, в котором строго проводится оппозиция по линии совершенный и несовершенный вид.

Большим подспорьем для нас оказался ряд интересных работ, посвященных типологии глагола неродственных языков: английского и азербайджанского, немецкого и узбекского, французского и грузинского и т. д. Бесспорно, такие работы вносят определенный вклад в развитие лингвистической типологии. Но все же следует отметить, что при всех своих достоинствах подобные работы имеют и недостатки. Самым основным из них является то, что они, преследуя цель способствовать улучшению перевода на родной язык, во главу исследования ставят иностранные языки, указывая лишь на соответствия в родном языке исследуемым глагольным формам иностранного языка. Вполне понятно, что, когда в родном языке устанавливаются только эквиваленты глагольных форм в другом языке, многие тонкости ускользают от внимания исследователя. Ср., напр., работы Барнахаджаевой Х. С. Настоящее время изъявительного наклонения в английском языке и его соответствия в узбекском языке. Ташкент, 1958 (учебное пособие) — Беньяминова Я. Р. Временные формы изъявительного наклонения в немецком языке и их эквиваленты в узбекском языке. Ташкент, 1954 (кандидатская диссертация) — Тереладзе Н. Ш. Функции глагольных форм прошедшего времени индикатива французского языка и способы их передачи на грузинский язык. Тбилиси, 1962 (кандидатская диссертация) и др. Насколько нам известно, нет такой сопоставительной работы по узбекскому и одному из иностраннных языков, которая отмечала бы не только сходства между языками, как это делают упомянутые и другие авторы, но и выявляжбы определенные различия между языками. Мы предприняли попытку в какой-то степени ликвидировать пробел в данной области исследования и на основе подробного анализа основных, частных и синтаксических значений установить степень сходства и различия в системе глагольных времен двух сравниваемых языков, эпизодически привлекая материал русского языка. Это нам позволило не только установить сходства и различия отдельных глагольных форм, испанского и узбекского языков, но и определить степень соответствия систем глагольных времен.

Большой интерес для лингвистической типологии представляют работы, где изучается семантика тех или иных глагольных форм в конкретном языке. Правда, следует отметить, что если испанский материал исследован в современном романском языкознании достаточно глубоко, то в изучении глагольных форм, времени, вида и наклонения в тюркских языках в целом и в узбекском в частности предстоит еще большая работа. Ценность отдельных публикаций снижает погоня за внешним эффектом, использование новой терминологии (иногда мало удачной), и это в то время, когда современное узбекское языкознание характеризуется обилием и расплывчатостью формулировок, на что мы указываем в соответствующих местах диссертации. Ср., напр., Зикриллаев Г. Н. Модальность и система форм изъявительного наклонения. Ташкент, 1978 (кандидатская диссертация). В других работах делается упор на одну из сторон категории времени в узбекском языке, в то время как другие глагольные формы остаются недостаточно освещенными. Так, напр., Д. А. Абдулладаанова. Переносное употребление временных форм глагола в узбекском языке. Ташкент, 1973 (кандидатская диссертация) акцентирует внимание на простых глагольных формах, тогда как сложные прошедшие времена выпадают из поля зрения автора. Тем более полезно читать исследования, в которых авторы пытаются осветить систему индикатива в целом: А. А. Коклянова. Категория времени в современном узбекском языке. Москва, 1963. Немаловажное значение для изучения узбекского языка имеют хорошо известные труды А. Н. Кононова (например, Грамматика современного узбекского литературного языка. М.-Л., I960) и других ученых.

Иначе обстоит дело с испанским языком. Наряду с хорошо известными трудами Real Academia Espanola. Gramatica de la lengua espanola. Madrid, 1962; Esbozo de una nueva gramatica de la lengua espanola. Madrid, 1973. A. Bello, R.Cuervo. Gramatica de la lengua Castellana. Buenos-Aires, 1954″ S. Gili у Gaya, Curso Superior de sintaxis espenola, 9-a ed. La Habana,.

1968 существуют пособия отечественных лингвистов: O.K.Васильева.

Шведе, Г. В. Степанов. Теоретическая грамматика испанского языка.-М., 1972 — В. С. Виноградов. Грамматика испанского языка.-М., 1978. Подробно разработана в испанистике и семантика глагольных временных форм (M.Criado de Val. El Verbo eepanol. Madrid,.

1969 — М. Н. Деев. Видо-временные отношения в системе индикатива в действительном залоге в современном испанском языке.-М., 1954 кандидатская диссертация) — Н. М. Фирсова. Стилистика испанского глагола. М., 1976 (учебное пособие) и др.).

Исследуя основные и неосновные значения глагольных форм категории времени*/, мы выделяем основные значения, частные значения как результат употребления одной глагольной формы в функции другой и синтаксические (переносные) значения, возникающие в результате транспозиции глагольных форм. Это позволило определить семантическую структуру отдельных глагольных форм как в испанском, так и в узбекском языках, что дало возможность провести сравнение глагольных систем двух языков. Мы считаем вид и время сосуществующими в самих временных формах, зависимыми друг от друга и пытаемся обосновать степень соответствия видо-временной системы испанского языка с системой глагольных форм узбекского языка. Мы также попытаемся показать, что известной симметричности видо-временной системы русского языка по признаку совершена ноить-несовершенность (закрываю-закрою, буду закрывать-закрою, закрывал-закрыл) соответствует асимметричность видо-временных систем испанского и узбекского языков.

При этом видо-временные системы исследуемых языков совпадают по основным признакам. На наш взгляд, план настоящего в обоих языках характеризуется видовыми значениями и временем — план будущего также слагается из двух признаков — времени и модальности (в испанском он осложнен также значением предшествования) — план прошедшего конструируют три компонента — время, вид и модальность (в обоих языках существенным является также предшествование). Об общих и частных значениях см. А. В. Бондарко. Грамматическое значение и смысл,-Л., 1978, гл.У.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Проведенное сопоставительно-типологическое исследование видо-временной системы испанского и узбекского языков позволяет нам сделать вывод о том, что категории настоящего, будущего и прошедшего времени в сопоставляемых языках имеют различный семантический объем. Категория настоящего времени в испанском и узбекском языках слагается из двух зависимых и неотделимых друг от друга компонентов — времени и видового оттенка. Оба эти смысловых компонента, по-видимому, следует признать основными, но при этом значение времени, безусловно, является доминирующим, а значение вида сопутствует ему.

В категории будущего времени как и испанском, так и в узбекском языках мы также выделяем два основных компонента — время и модальность.

В семантической структуре категории будущего времени сема времени доминирует, а сема модальности ей сопутствует, хотя иногда она оказывается настолько сильной, что может нейтрализовать в контексте значение времени. Следовательно, значения времени и модальности в структуре будущего являются такими же зависимыми и неотделимыми друг от друга компонентами, как время и вид в структуре настоящего времени.

В отличие от других исследователей, которые в семантической структуре будущего не всегда признают модальность одним из основных значений, мы полагаем, что семы времени и модальности составляют основу категории будущего времени как в испанском, так и в узбекском языках.

В системе прошедших времен испанского и узбекского языков мы выделяем три основных компонента — время, вид и модальность.

Следовательно, в структуре категории прошедшего времени содержатся все те компоненты, которые характерны для настоящего и будущего времен. Вероятно, это объясняется тем, что в системе прошедших времен есть времена, которые связывают план прошедшего с настоящим к указывают на результативность прошедшего действия. Именно в структуре прошедших времен наблюдаются наибольшие отличия глагольных систем в рассматриваемых языках. И действительно, по одному из структурных элементов — модальности — испанский язык значительно отличается от узбекского языка, так как испанские прошедшие времена изъявительного наклонения не имеют в своей структуре модальности в качестве основного признака, а в узбекском различные субъективные модальные оттенки выражаются в глагольных формах прошедшего времени. Испанский язык значительно отличается от узбекского еще по одному из структурных элементов — виду, так как для прошедших времен узбекского языка выражение видовых противопоставлений оказывается более существенным, нежели для испанского. Так, в испанском языке для выражения длительности используется специальная конструкция estar + gerundio, а в узбекском языке сами прошедшие времена могут указывать на завершенность-незавершенность, длительность или кратность действия (неопределенный имперфект обозначает многократно повторяющееся длительное действие, определенный имперфект обозначает неограниченное прошедшее время, прошедшее-длительное время имеет видовое значение и т. д.). Тем не менее типологическое различие систем прошедших времен исследуемых языков, важное само по себе, едва ли следует признать кардинальным, так как внутри систем существует противопоставление времен по признаку предшествования, т. е. в обоих языках есть прошедшие и предпрошедшие времена.

Б исследовании рассмотрено, в какой степени категории настоящего, будущего и прошедшего времени совпадают по своему семантическому объему, какие основные, частные и переносные значения являются общими для той или иной категории, или, наоборот, какими основными, частными или переносными значениями глагольные категории отличаются друг от друга.

Настоящее общее время испанского языка имеет следующие частные значения: I) оно выражает незаконченное, несовершенное действие, осуществляемое в момент речи (в современном разговорном языке ему эквивалентна глагольная форма estar + gerundio) — 2) выражает обычно повторяющееся действие (presente habitual) в сопровождении актуализаторов (неопределенных наречий или существительных с предлогами) — 3) обозначает продолжительные действия, связанные с выражением объективных закономерностей природы или выражающие общеизвестные истины (presente general).

Настоящее общее время синтаксически может употребляться вместо других грамматических времен: I) для обозначения прошедшего действия при описании событий, имевших место в прошлом (presente historico) — 2) в значении будущего простого (presents futuro), часто с актуализаторами (именами существительными с предлогом), указывающими на длительность или промежуток времени осуществляемого действия и 3) может привносить в контекст определенное модальное значение (presente de mandato), заменяя повелительное наклонение, передавая широкий диапазон побудительной модальности от строгого приказа до просьбы.

Мы обратили внимание на то, что сложная глагольная форма estar + gerundio, которая обозначает действие в его длительности (presente continuo о actual), составляет оппозицию с настоящим общим временем в испанском языке, причем основные и частные значения находятся в дополнительной дистрибуции друг к другу. Глагольная форма estar + gerundio, по-видимому, является видовой грамматической категорией, которая, как и другие аналитические глагольные формы, выполняет в предложении функцию простого глагольного сказуемого.

С точки зрения семантики категории настоящего времени в испанском и узбекском языках сходны (имеют категории времени и вида). С формальной стороны они отличаются друг от друга, так как в испанском языке имеются две формы настоящего времени, в уз. бекском языке — три: настоящее-будущее, настоящее конкретное, настоящее-длительное.

Настоящее-будущее узбекского языка: I) может передавать значение обобщенного настоящего времени, совпадая в основном с испанским общим временем и обладать такими же частными значениями — 2) может выражать действие, осуществление которого предполагается в будущем, причем в отличие от испанского языка для узбекской формы обозначение как настоящего, так и будущего является первичной функцией — 3) может передавать длительное действие, происходящее в момент речи- 4) может в экспрессивных целях обозначать прошедшее действие — 5) может встречаться в значении императива.

Настоящее-конкретное время выражает действие, происходящее в момент речи, а также употребляется как стилистическое средство в значении прошедшего или будущего.

Настоящее-длительное время, а также описательные обороты, имеющие то же значение, соответствуют испанской конструкции estar + gerundio. Различия в структуре настоящих времен испанского и узбекского языков, по-видимому, молено свести к следующему: в испанском языке есть смысл говорить о двух планах видового противопоставления: общее настоящее противопоставлено настоящему, выражаемому герундиальной конструкцией, а для узбекского языка характерно видовое многообразие: развитие действия по линии длительности от настоящего общего через данный момент к длительному действию в настоящем, которое может переходить к будущему категорическому времени.

К морфологическим средствам выражения будущего времени в испанском языке относят две формы: имперфектное будущее (Futuro imperfecto) и перфектное будущее (Futuro perfecto). Кроме того, в испанском языке существует лексико-синтаксическая глагольная конструкция ir, а + инфинитив, которая в последнее время некоторыми испанистами рассматривается как самостоятельная форма будущего времени.

Имперфектное будущее соотносится с действием, которое будет происходить в неопределенный период времени в сфере будущего. Это полисемантическое время. В прямом значении оно выражает неопределенное предстоящее действие. В частных и переносных значениях: I) может транспонироваться в область настоящего с изменением модального плана — 2) может иметь широкий диапазон модальных и экспрессивных оттенков, конкурируя с кондиционалом — 3) может употребляться в значении повелительного наклонения, выражая широкую гамму оттенков побуждения — 4) может в особых контекстах выражать прошедшие действия.

Исследования убеждают нас в том, что глагольная конструкция ir, а + inf., в известной степени равнозначна futuro imperfecto и способна соответствовать будущему неопределенному, выражать различные модальные оттенки, сближаясь по значению с конъюнктивом, употребляться в значении императива и т. д.

Будущее совершенное (Futuro perfecto) служит для выражения завершенного предбудущего действия (признаки предшествования и завершенности). Будущее совершенное чаще будущего простого употребляется в модальном значении, выражая вероятность, предположение, неуверенность и реализуясь в сфере кондиционала. Модальное значение является доминирующим для Futuro perfecto.

Системы будущего времени испанского и узбекского языков отличаются как в качественном, так и в количественном отношениях. Б испанском языке будущее время образуется как синтетически, так и аналитическим способом. Будущее время узбекского языка образуется только синтетическим путем.

В узбекском языке система будущего времени представлена тремя формами: I) настоящее-будущее, 2) будущее предположительное, 3) будущее категорическое. Следовательно, по своей структуре система форм узбекского языка отличается от испанской, у которой лишь две формы будущего времени.

Узбекское настоящее-будущее время, как и испанское простое будущее, может выражать всевозможные модальные оттенки, правда, они реализуются в более ограниченном масштабе, так как в узбекском языке существуют дополнительные лексические и грамматические средства для обозначения субъективной модальности.

В узбекском языке существует форма намо^чи, которую иногда считают одним из будущих времен. Как свидетельствуют факты, эту форму вряд ли возможно причислить к системе будущих времен. Она выражает главным образом модальные оттенки, намерение, желание, решимость осуществить действие.

Будущее категорическое или определенное обладает такими дифференциальными семантическими признаками, как указание на будущее, выражение категоричности, длительности и модальности.

Будущее категорическое часто бывает синонимично настоящему-будущему времени. Это его частное значение. Кроме того, будущее категорическое чаще, нежели настоящее-будущее, употребляется в модальном значении.

Будущее предположительное является одним из древнейших времен узбекского языка. По единодушному мнению многих исследователей, в современном узбекском языке сферы использования будущего предположительного времени несколько сужаются. Это обусловлено тем, что, во-первых, многие функции этой формы берет на себя настоящее-будущее время, во-вторых, ее второе основное значение (модальная сема) дублируется формой будущего категорического времени и формой намокчи. Наиболее характерными дифференциальными семантическими признаками рассматриваемого времени являются: указания на неограниченное действие в настоящем-будущем, на длительность и предположительность.

Сопоставление категории будущего времени в двух языках показывает, что Futuro imperfecto и узбекские формы настоящего-будущего и будущего категорического совпадают в следующих значениях: I) они выражают действие, которое непременно произойдет б будущем, независимо от волеизъявления говорящего — 2) обозначают действие, которое потенциально может совершаться в будущем — 3) выражают повеление, приказание, сближаясь с императивом.

Futuro imperfecto испанского языка в модальном значении соответствуют две узбекские формы будущего времени: категорическое и предположительное. Кроме того, в узбекском языке имеется большое число грамматических времен для передачи модальных оттенков. Иными словами, модальные значения будущего категорического и будущего предположительного узбекского языка не находят полного и адекватного выражения в формах Futuro imperfecto и Futuro perfecto. Возможное действие, передаваемое испанской формой Futuro imperfecto в узбекском языке выражается формой повелительно-желательного наклонения. Futuro perfecto в значении предположительности действия в прошлом в узбекском языке соответствует модальная форма прошедшего перфективного времени.

Будущего совершенного глагольного времени узбекский язык не знает. Нет у него и формы ближайшего будущего. Эти времен*, ные значения формируются с помощью настоящего-будущего и контекста, а также маркируются лексическими показателями.

В системе прошедших времен как в испанском, так и в узбекском языках наблюдаются видо-временное противопоставление, затрагивающее план настоящего и прошедшего, и противопоставление по признаку «предшествование», характеризующее план прошедших времен.

Одно из наиболее употребительных прошедших времен испанского языка Imperfecto de indicativo выражает незавершенное действие с оттенками длительности и повторяемости. Основным его временным значением является выражение действия прошедшего, не связанного с наотоящим, а основным видовым значением — неограниченность предела. Видовое содержание этой формы, вероятно, превалирует. На наш взгляд, imperfecto — единственная глагольная форма испанского языка, общие и частные значения которых трудно выде-лимы. Однако нами описаны следующие частные значения imperfecto: I) в некоторых типах придаточных предложений предшествование моменту в прошлом, т. е. употребление синонимичное плюсквамперфекту — 2) обозначение действия, связанного с настоящим моментом, и даже состояние (основное значение perfecto) — 3) употребление в значении preterito indefinido- 4) выражение модальних значений, (imperfecto irreal в условных предложениях).

Очень употребительно в испанском языке preterito simple (indefinido) обозначает законченное к моменту речи прошедшее действие. Иногда оно передает законченное продолженное или многократное действие, ограниченное временными рамками. В отличие от imperfecto видовое значение этой формы не является доминирующим. Характерными для preterito основными компонентами значения являются: I) выражение прошедшего действия — 2) завершенность — 3) отсутствие связи с настоящим моментом.

Preterito indefinido отличается от другого прошедшего времени preterito perfecto прежде всего неконтактностью с моментом речи. В результате стирания разграничительных признаков между первым и вторым они вступают в синонимические отношения, поэтому preterito indefinido довольно часто выступает в значении preterito perfecto.

В придаточных предложениях времени preterito indefinido обозначает предшествование другому действию, успешно конкурируя с плюсквамперфектом. В значении настоящего времени preterito indefinido употребляться не может, так как этому препятствует его семантический признак.

Для preterito perfecto характерны три основных компонента значения: I) выражение прошедшего действия — 2) завершенность — 3) наличие связи с настоящим моментом. Оно может передавать не только однократное, но и многократное действие. В результате взаимодействия употребления preterito perfecto и preterito simple в речи первое из них, вступая в синонимические связи со вторым, обозначает законченное действие, имевшее место в прошлом, но не связанное с настоящим.

В придаточных предложениях для передачи косвенной речи перфект может называть предшествование другому действию в прошлом, т. е. выполнять роль плюсквамперфекта. Иногда перфект сближается с формой будущего времени, что подкрепляется лексическими указателями. Довольно часто футуральный перфект используется в придаточных условных предложениях.

Как известно, основным значением плюсквамперфекта является указание на предшествование другому действию в прошлом. Плюсквамперфект — время соотносительное. Оно употребляется только в сочетании с другой глагольной формой прошедшего времени или же в особом контексте. Плюсквамперфект имеет следующие частные значения: I) результативности и завершенности действия (претери-тальный плюсквамперфект) — 2) предшествования моменту речи (перфектный плюсквамперфект) — 3) в условных предложениях выражать потенциально-предположительную модальность (ирреальный плюсквамперфект), т. е. употребляться вместо сложного кондицио-нала.

Preterito anterior употребляется в придаточных предложениях времени для выражения прошедшего завершенного действия, непосредственно предшествующего другому действию в прошлом. При этом значение непосредственного предшествования подкрепляется соответствующими временными союзами. Эта форма является достоянием книжной речи.

Система прошедших времен узбекского языка представляет большие сложности для исследователя: в литературе недостаточно полно освещен вопрос о взаимоотношениях простых и сложных форм прошедшего времени — не всегда конкретно разделяются основные и частные глагольные значения — большее внимание уделяется простым формам прошедшего времени, в то время как сложные времена исследуются меньше и в них не выделяются общие и частные значения. Б ряде случаев мы пытались исправить эту диспропорцию, по возможности подробнее освещая ту или иную проблему.

В узбекском языке выделяют три простых прошедших времени: прошедшее категорическое нади, прошедшее перфективное наган, прошедшее субъективное наибди.

Прошедшее категорическое время употребляется для передачи однократных и многократных действий, которые завершились в прошлом, причем факт совершения действия не подвергается сомнению. Характерными компонентами структуры прошедшего категорического являются: I) обозначение завершенности действия — 2) указание на многократность действия (итеративность) — 3) неконтактность с моментом речи. Следовательно, прошедшее категорическое узбекского языка по своим основным значениям сходно с испанским preterito indefinido.

В определенных контекстуальных условиях в результате смешения функций формы нади и перфекта наган она реализует одно из частных значений перфективности. Форма нади может передавать как однократное завершенное, так и многократное завершенное действие. Своим итеративным значением, которое следует отнести к числу основных, прошедшее категорическое время отличается от preterito indefinido испанского языка. У формы нади есть частные значения: I) она может употребляться вместо начинательного имперфекта, выражая начало совершения действия — 2) реже эта форма выступает как синоним форм условного наклонения — 3) обозначает также модальность. Время употребляется и переносно: наиболее часто как настоящее конкретное, реже как будущее время.

Прошедшее перфективное наган служит для передачи прошедшего результативного действия, связывая воедино два временных плана, прошедшего и настоящего. Форма наган очень близка к перфекту западноевропейских языков. Она имеет две основные семы:

1) указание на прошедшее совершенное действие (до момента речи),.

2) в отличие от формы нади, тлеющей значение неопределенности, указание на то, что говорящего интересует, каков результат этого действия в настоящем.

У прошедшего перфективного времени есть следующие частные значения: I) указание на давнопрошедшее действие — 2) указание на событие, непосредственно предшествовавшее моменту речи (синонимично испанскому preterito perfecto и в известной степени К испанской асаЪаг de + inf. ИЛИ француЗСКОМу passe immediat);

3) указание на повторяемость действия (многократность, дуратив-ность действия) — 4) указание на неочевидношь действия. Существенным отличием формы наган от прошедшего конкретного является то, что она имеет широкий диапазон модальных оттенков. Следует отметить своеобразное сходство прошедшего перфективного времени с испанским preterito indefinido. В узбекском происходит смешение форм и обмен функциями у прошедшего конкретного нади и прошедшего перфективного наган так же, как в испанском наблюдается смешение preterito indefinido и preterito perfecto.

Форма наган может иметь ряд переносных значений: I) употребляться вместо настоящего конкретного (так же, как форма нагандир) — 2).выражать настоящее общее время (в том числе с частицами эмиш, экан) — 3)' выступать как будущее время — 4) передавать дополнительные модальные оттенки, подкрепляемые лексическими показателями.

Прошедшее субъективное время наибди употребляется для обозначения действий, имевших место в прошлом, завершенных к настоящему моменту, но очевидцем которых говорящий не является. На наш взгляд, прошедшее субъективное состоит из четырех основных значений: I) завершенность — 2) результативность — 3) момент сомнения — 4) момент внезапного умозаключения (т.е. содержит указание на неожиданность события для говорящего).

У формы наибди есть также и частные значения: I) с потерей семы результативности это время сближается с формой нади и с испанским preterito indefinido — 2) с потерей семы пер-фективности оно приближается к значению имперфекта — 3) может обозначать длительное действие (дуративность).

Форма наибди может иметь ряд переносных значений: I) употребляется вместо настоящего времени (как настоящего конкретного, так и общего настоящего-будущего времени) — 2) выражать значение будущего времени.

Обычно в узбекском языке выделяют пять сложных форм прошедших времен: давнопрошедшее, предпрошедшее, неопределенный имперфект, определенный имперфект, прошедшее-длительное время. Они образуются от соответствующих простых форм прошедшего времени с помощью вспомогательного глагола эмоц в прошедшем времени.

В давнопрошедшем наган эди мы выделяем два основных значения: I) завершенность действия к определенному моменту в прошлом- 2) выражение предпрошедшего действия (как самостоятельно, так и в соотношении с другими временными формами).

Вероятно, близостью давнопрошедшего времени к форме нади объясняются два частных значения формы наган эди: многократного и длительного действия. Возможно, этим же объясняется употребление формы наган эди для передачи незавершенного действия, близкого к неопределенному имперфекту наар эди. Довольно часто это время бывает синонимично простой форме, и прежде всего простому категорическому времени. Давнопрошедшее может обозначать непосредственное прошедшее, близкое по значению конструкции pasado inmediato.

Предпрошедшее время отличается от других сложных времен прежде всего употреблением, встречаясь в фольклорных произведениях. На наш взгляд, форма наиб эди имеет следующие основные значения: I) указывает на недавнопрошедшее время, близкое к испанской конструкции acabar de + inf. — 2) обозначает давнопрошедшее время, синонимичное К pluscuamperfecto.

Предпрошедшее время отличается от формы наган эди тем, что не имеет частных значений многократного и длительного действия, но, подобно последней, может иметь частное значение, близкое к испанскому imperfecto. В отличие от прошедшего субъек тиеного наибди форма наиб эди в структуре своих основных значений не имеет семы перфектноети.

Неопределенный имперфект «прежде всего выражает то же действие, что и настоящее-будущее время, но перенесенное в плоскость прошедшего времени» */.

Форма наар эди может обозначать: I) незавершенное действие в прошлом, а также 2) ряд законченных действий в прошлом, на что иногда указывают соответствующие лексические показатели х-ар кун «каждый раз») — 3) длительное действие, сближаясь с испанской конструкцией estar + gerundio в imperfecto — 4) начинательное действие, т. е. соответствовать начинательному имперфекту. Все выделенные нами значения являются для данной формы основными. С меньшей уверенностью это можно утверждать относительно начинательного имперфекта. Тем не менее и его мы вынуж А. Н. Кононов. Грамматика современного узбекского литературного языка.-М.-Л., I960, с. 226. дены признать одним из основных значений формы наар эди, поскольку данная форма в этом значении встречается очень часто.

Из частных значений неопределенного имперфекта предлагается выделить два: потенциальной возможности и предположительного действия в будущем (т.е. употребление в значении сослагательного наклонения).

Форма наар эди может иметь и переносные значения — в частности, она употребляется (правда, редко) для выражения настоящего общего и настоящего-длительного времени.

Определенный имперфект (сюда мы включаем также формы наётир эди и наётган эди), по-видимому, имеет одно-единственное значение и выражает незаконченное длительное действие, происходящее в конкретный момент в прошлом. Как определенный имперфект, так и прошедшее-длительное время соответствуют по значению испанской конструкции estar + gerundio В imperfecto.

Прошедшее-длительное намовда эди передает длительное действие, перенесенное в область прошедшего времени.

Форма намоцда эди может I) обозначать многократное действие, происходившее в прошлом- 2) употребляться в значении обычного имперфекта, сближаясь в этой функции с формой наар эди — 3) употребляться в значении начинательного имперфекта.

Прошедшее-длительное время намо1? ца эди не имеет особых характеристик, отличающих ее от других форм прошедшего времени. Все его значения дублируют соответствующее содержание предпрошедшего времени наиб, эди и неопределенного имперфекта наар эди. Хотя, возможно, эта форма становится доминирующей среди всех форм длительности.